Кукла

You tease me and bring it all, But I can't feel this right. You'll wake me and satellites, You'll wake me and tell me more… (с) Fail Emotions - Satellite

- Тебе оказана большая честь, - хмурясь и подергивая мандибулами, медленно проговорил их самый главный. Человеческий язык для них был явно непривычен, монстр морщился и сердился. – Тебя научат дтай'к-дте, уман, - срывался он на родной язык, не обращая внимания на все возрастающее непонимание в моих глазах. – Учись хорошо. От этого зависит - выживешь или умрешь. «Ну, отлично...» - подумалось мне, – «есть меня не будут. Ещё бы пояснили, что такое «дтай'к-дте» и «уман» – так вообще было бы шикарно…» - скептически посмотрела я на вещающего пришельца. - Тебя будет учить Н'кхар, - махнул лапой на моего конвоира. – Он хорошо знать язык. Ты поймёшь. - Я покосилась на будущего учителя с ещё большим скепсисом. Впрочем, выражению на его морде тоже было далеко до радостного. – Я все сказал, - махнул он рукой и развернулся, покидая зал. Вслед за ним потянулись остальные монстрики, оставляя меня наедине с этим Н'кхаром. - М-да… - хмуро сказала я, скрещивая руки на груди. Благо, длинна цепи на наручниках это позволяла, – и что дальше? – поинтересовалась, глядя на (м)учителя. В животе предательски заурчало. Он недовольно покосился на меня и снял наручники, махнув лапищей - мол, идем. Пожав плечами, я постаралась соразмерить свою походку с размашистыми шагами молчаливого чужака. И попыталась ещё раз завести разговор: - Слушай, Н'кхар, - он поморщился - видимо, его имя звучало как-то иначе, – а что значит дтай'к-дте и уман? – он покосился на меня с некоторым презрением – навязали, мол, на мою голову, но постаралась не обращать внимания на подобный произвол, решив, что за мной не заржавеет. В будущем сочтемся, дорогой наставник. И нехотя ответил: - Уман (прим. авт.: человек) это ты, поук (прим. авт.: слово-паразит, вроде нашего «бля»), - сердито наморщился. - Дтай'к-дте (прим. авт.: сражение или выживание) – то, чему научу, дтай'к-дте – наша жизнь. - И как мне понять вашу жизнь, если ты не можешь пояснить самые элементарные для вас истины? – я нарывалась, вспылив и вцепившись пальцами в одну из подвесок на его дредах, довольно ощутимо дёрнув его за оную. И, похоже, все-таки нарвалась. Н'кхар резко повернулся ко мне, надвигаясь с неотвратимостью злого рока. - Пьод, ты здесь только благодаря желанию вождя, - пришелец вцепился в мое горло, злобно шипя и приподнимая меня над землей. Стальные пальцы сдавили глотку, перекрывая доступ кислорода, в глазах потемнело. – Ты – ничто, - звучал гневный голос Н'кхара, - и когда вождь поймет, что из ничто не будет воина, не будет яутжа – тебя используют как инкубатор для доброго (прим. авт.: «доброе» не в смысле – вкусное или хорошее, а в смысле – правильное, с которым сражаться – честь) мяса! – слова плохо доходили до моего замученного нехваткой живительного воздуха мозга, я уже почти потеряла сознание, когда наставник всё же соизволил обратить внимание, что ещё пару минут - и учить будет некого, и разжал пальцы. Неаккуратным кулем свалившись на землю, я закашлялась, с хрипом втягивая воздух. Легкие горели, перед глазами все плыло, но всё же я упрямо встала, вскидывая голову. Они ненавидят слабость – это уже успела уяснить. Повторения урока больше не требовалось. А значит, придется топать за этим уродом и делать вид, что «нам и дождик нипочём» – Не испытывай больше моего терпения, пьод, - фыркнул он уже спокойней в ответ на мои потуги казаться сильной. - Меня зовут Ариадна, - хрипло огрызнулась, все же отдышавшись и гневно уставившись на здоровенного воина. Ну да, знаю. Имя не наше. Но матери, страстной любительнице греческих мифов, этот факт был как-то до лампочки. - Нет, пьод, - высокомерно ответили мне, – пока ты не пройдешь посвящения, а ты его не пройдешь, у тебя нет имени, - я выпрямилась и постаралась расправить плечи, хотя по сравнению с Н'кхаром выглядела хрупким ребенком, едва доставая макушкой до середины его груди. - У меня нет вашего имени, - голос все ещё оставался сиплым, горло адски болело, и у меня было подозрение, что на коже уже наливаются «весёленькой» расцветкой синяки. - Тебе нужно как-то меня называть, - привела аргумент и прищурилась, наблюдая за ним, – или ты планируешь всё время меня обзывать? – он не ответил, поворачиваясь ко мне спиной и продолжая следовать в каком-то известном лишь ему направлении. И чтоб не оставаться в стороне, пришлось поспешить вслед за ним. Голова снова наливалась свинцовой тяжестью, но я старалась не подавать вида, что чувствую себя не самым лучшим образом. - Я буду называть тебя, как захочу, - он всё же снизошел до ответа, покосившись в мою сторону, – Ари-бпе (прим.авт: -бпе – псих) тебе подойдет, - он довольно растопырил мандибулы, явно гордясь то ли шуткой, то ли проделкой. Болезненно поморщившись, я пошатнулась, но тут же выровнялась, заметив в желтых глазах пришельца жалость, смешанную с презрением. А я ненавидела, когда меня жалеют. - Зашибись… - пробормотала себе под нос, размышляя о том, как бы, не роняя достоинства, все же дойти до того места, до которого этот изверг меня вёл. Благо, идти было не то, чтоб очень много. Подтолкнув меня к двери, он сообщил: - Мой дом. Будешь жить здесь, - приложил лапу посреди двери, что-то мигнуло, и дверь открылась. – Запоминай. До того, как ман'дака (прим. авт.: космическое судно яутжа) прибудет к месту охоты, у тебя есть четыре раза по пять дней, - меня сцапали за шкирку, хорошенько встряхнув, – ты либо научишься, либо умрешь в первом бою. И второй вариант для тебя ближе, - фыркнул Н'кхар. - Ещё неизвестно, по кому птичка по осени зачирикает, - страха почему-то не было. У меня с этим чувством вообще по жизни проблемы. Даже несмотря на вполне весомую угрозу склеить ласты. Он снова приблизил ко мне морду лица. - Учись думать, - мандибулы его подрагивали. – Не угрожать тому, кто сильней, глупая Ари-бпе. - Угу… как только так сразу… - пробормотала я негромко, входя в просторные апартаменты. Первое, что бросилось в глаза – широкое и удобное ложе с массой подушек, разных шкур и покрывал и огромная коллекция черепов над ним. В том числе и человеческих. - Будешь тренироваться со мной, - проинформировал он меня. – Спать – там, - махнул рукой на что-то подобное то ли кушетке, то ли креслу, на котором была трогательно размещена небольшая подушечка и здоровенная мохнатая шкура какой-то твари. «Для него, скорее, кресло…» - хмуро подумала, разглядывая предоставленный закуток. - Есть – здесь, - открыл и закрыл холодильный шкаф с несколькими подвешенными тушами и какими-то овощами, разложенными на полках, попутно указав на что-то вроде плиты. – Мыться – здесь, - показал на дверь, украшенную несколькими вполне опознаваемыми символами воды. – Здесь лежит оружие, - ещё одна дверь, украшенная изображениями скрещенных копий. – Сюда нельзя, - тут же добавил, увидев, как нехорошо загорелись мои глаза. – Ничего без разрешения не трогать, - раздраженно дернул мандибулами и взял со стола кинжал в ножнах и с поясом. Ну, в его руках это выглядело кинжалом. А для меня – неплохим таким кортиком. – Это тебе. Носи всегда, - предупредил он. – На корабле есть нечистокровные. У них нет чести, - Н'кхар презрительно фыркнул. – В нижние кварталы тебе пока нельзя. Выходить из дома без меня нельзя. Нападать первой тоже нельзя. И поменьше говорить, - ещё ряд «нельзя» и «должна» более или менее прояснил моё положение на этом судне в частностях и в целом. Статусы молодняка необстрелянного, неокровавленной, не особо радовали, но давали хоть какую-то минимальную защиту. До тех пор, пока не докажу свою пользу. Или бесполезность. - Ты должна будешь пройти Милур-ан-т - круги боли, - он прищурился. – И когда забудешь о ней – сможешь перейти на другой этап. Ты умрешь и будешь жить как воин. - Да неужели?.. – поморщилась, косо поглядывая на Н'кхара. На меня снова лишь рыкнули. - Сегодня – ешь, отдыхай, спи. Завтра я начну тебя учить, - он махнул рукой, давая позволение мне заниматься чем угодно, а сам демонстративно уселся на кровати, разбирая свою амуницию. Тяжело вздохнув, я подошла к холодильному шкафу, заглянула вовнутрь. Овощи выглядели непривычно и подозрительно, мясо уже было более знакомым продуктом и, судя по запаху, вполне съедобным для меня. Посомневавшись несколько мгновений, всё же взяла что-то круглое и оранжевое, с виду напоминавшее наш апельсин. Я принюхалась и, ощутив знакомый резковатый запах цитрусового, повернулась к воину. - Откуда у тебя апельсины? – я возмущенно потрясла фруктом для убедительности. На меня недовольно покосились и фыркнули, всё же соизволив ответить. - Мне нравится деджи, - сказал, считая, что это всё пояснило, и снова повернулся к своему оружию, разложенному на кровати, всем своим видом выказывая, что больше отвечать на вопросы не намерен. Запихнув злосчастный фрукт обратно, отхватила лежащим там же кухонным тесаком шмат мяса и, путем проб и ошибок, включила плиту, представляющую себе стальную, равномерно нагревающуюся пластину. Погромыхав в шкафчике над плитой, заметила, как все больше и больше напрягаются плечи пришельца с каждым новым звуком. А после того, как я уронила какую-то страшно громыхающую посудину из тонкого светло-желтого металла, похожего на светлую бронзу, только более легкую, раздраженно зашипел и поднялся с кровати, отодвигая от плиты и фыркая: - Беспомощное создание, - подергивая нижними челюстями, отнял у меня мясо, достал овощи, быстро нарезая и достав какие-то специи, шлепал куски прямо на плиту, недовольно ворча и фыркая. Мне оставалось лишь наблюдать и стараться запомнить, что и как он делает, чтоб не облажаться в следующий раз. – Что ты делала дома, самка? – уже спокойней поинтересовался. Запах готовящейся еды был такой, что желудок просто завывал, громогласно требуя скорейшего внимания к этим вкусным и замечательным штукам. – Воин должен уметь обиходить себя сам. Всегда, - последнее произносилось особо ворчливым тоном. - А я умею, - ответила ему немного возмущенно, устраиваясь на предоставленном в моё пользование кресле-кушетке. – Просто дома у меня все по-другому… - сердито поджала губы, наблюдая за тем, как здоровяк хлопочет над продуктами и сглатывая обильно выделяющиеся слюнки, стараясь не удавиться оными. - Привыкай, - философски пожал он плечами, покосившись на меня и наклонив голову вбок. - Угу… - кивнула, не отрывая взгляда от переворачиваемых им кусков мяса. – А ещё я куклы дома делала и украшения всякие, - добавила, немного раздраженно поморщившись. - Ку-клы? – по слогам произнес «кормилец». Слово для него был явно новым. А я почуяла возможность заполучить мои вещи обратно. - На мне был рюкзак, - показала за спину, пытаясь обрисовать предмет. – Там была одна из моих работ, - незавершенная, конечно, но ещё там были мои инструменты и другие полезные мелочи. И вернуть их было бы очень славно. - Помню, - кивнул он, доставая из того же шкафчика плоские, широкие тарелки и сгружая пополам на них готовое мясо и овощи. Одну тарелку протянул мне и я, не обращая внимания на боль в горле, забыв о том, что еда только с пылу-жару, принялась есть, обжигая пальцы и губы. Все-таки голод был уж посильнее меня. По крайней мере – сейчас. Он некоторое время понаблюдал за тем, как я сноровисто подчищаю импровизированный обед, а может завтрак или ужин, неважно, впрочем, и тоже принялся за еду, явно размышляя о чем-то своем. Съев все приготовленное, поднялась и вопросительно приподняла бровь, наклонив голову вбок. Мол, куда посуду девать? Да и руки вытереть было бы неплохо… Он фыркнул, отправляя последние куски мяса в рот и тоже поднимаясь, открывая в плите какой-то ящик и запихивая тарелки туда, а затем снял с крючка какую-то тряпку, вроде полотенца и, вытерев лапы, перебросил оную мне. Кивнув, повторила его действие и повесила тряпку на место, заслужив одобрительное ворчание. После сытной еды как-то сразу потянуло в сон и, стащив кроссовки, забралась в уютное кресло с ногами, устраиваясь поудобней и смежив веки. Учитель сказал отдыхать – значит, будем отдыхать. Последнее, что услышала, так это то, что Н'кхар вышел из "дома", видимо, направившись по своим делам...