Кукла

Слышишь - разноситься гулкое эхо, Ведьму готовят к венцу. Но я скажу ей: "примерь-ка доспехи, Платье тебе не к лицу." Где же я это видела, где? Розовый камень подобный звезде. Тонкой рукой, потревожив пески, Зверь мне достанет кольцо из реки. (с) Флёр – Синие тени.

Меня будили, довольно ощутимо потряхивая за плечо. - Па, ещё пару минут, - попыталась отмахнуться, но следующий толчок был грубее, а затем с меня сдернули одеяло. Вернее, попытались сдернуть, но я как клещ вцепилась в оное, в итоге повиснув на нём и, наконец, разлепила глаза, уставившись на чьи-то ноги в железных сапогах. Сонным взглядом скользнула выше и, заорав, отцепилась от шкуры, оказавшейся одеялом и грохаясь на пол. А потом все ещё саднящее горло пробудило воспоминания о вчерашнем дне. Вчерашний мучитель, Н’кхар, кажется, удивленно посмотрел на меня, а потом сказал: - Поднимайся, пора учиться, - тяжело вздохнув, покатала вязкую слюну и спросила. - Я помоюсь? – он поджал жвала и фыркнул: - Успеешь. После урока, - и кинул к моим ногам мой рюкзак. Рывок и я подхватила бесценную в нынешней ситуации вещь, напоминающую о недоступном сейчас доме. – Если сможешь, - в его голосе послышалась издевка. Поднявшись, отложила свое на кресло и, застелив оное, все же вырвала пару минут на то, чтоб хотя бы умыться и почистить зубы. Выйдя из своеобразной ванны, мало отличающейся от нашей, разве только расположением кранов и малопонятным интерфейсом управления, с которым пришлось повозиться, кивнула Н’кхару. - Готова, - он развернулся, выходя из «дома». Ну, а мне пришлось следовать за ним. Порой встречающиеся в коридорах пришельцы то и дело окликали моего учителя, что-то говоря. Он коротко отвечал, иногда странно пощелкивая мандибулами. А раз даже сымитировал вполне знакомый, но несколько странно звучащий в его исполнении, смех. Первой остановкой на нашем пути был странное, небольшое помещение, с большущим креслом, напоминающем о приемах у стоматолога, посередине. Н’кхар повернулся ко мне и махнул рукой в сторону сидения. - Садись, - немного раздраженно дернул мандибулами. - Зачем? – по позвоночнику потянуло холодком от недоброго предчувствия. - Его нужно настроить, - он скрестил руки на груди. Темно-синие, как зимняя ночь, глаза пришельца завораживали. – Или мне тебя посадить? – он сделал шаг в мою сторону. Посмотрев на «мучителя» взглядом обиженной кошки, поплелась в сторону креслица, забираясь в оное с ногами. - Одежду сними, - непререкаемым тоном приказал он мне. - Всю? – уточнила, тяжело вздохнув. - Сверху, - отмахнулся он, подходя ко мне и становясь со спины, чем-то клацая. Ещё раз тяжело вздохнув, потянула с себя рубашку и, не зная куда её деть, повесила прямо на спинку. Учитель раздраженно зарычал, срывая завесившую ему обзор тряпку и отбрасывая её куда-то в сторону. Внезапно, мои запястья, плечи, бедра и лодыжки обхватили появившиеся из кресла металлические обручи, приковывая к оному. - Н’кхар? – опасливо повысила голос, интересуясь, что это значит. - Н'дхи-джа… (прим.авт: хорошо, ладно) - пробормотал он что-то на своем языке и, услышав меня, поднял голову. – Не беспокойся. Я сбавил напряжение вполовину, учитывая то, что ты пьод амедха. Но вначале… - он подошел к какому-то шкафчику и достал нечто, напоминающее прибор ночного видения с биноклем пополам. – Мне начинает надоедать твой язык, - проговорил, прижимая прибор к моему лицу на уровне глаз. – Аттури и наши Ученые исследовали ваш вид по решению Старейшин, - ворча проговорил. – Не закрывай глаза, - предупредил, что-то делая с прибором. – Древний решил, что его игрушки с вашей планеты должны его понимать. Мне пришлось отдать голову Кайдне-Лоу-дте'калей (прим.авт: с яутского – королева ксеноморфов) за эту штуку. Сиди смирно, - рыкнул, и я замерла, стараясь даже дышать как можно реже. В глаза стали беспорядочно бить яркие вспышки, боль острыми иглами вонзилась в мой измученный мозг, словно выворачивая его наизнанку. Я дернулась, но тяжелая рука учителя-мучителя вжала мою голову в спинку кресла, не давая шевельнуться. Чтоб хоть как-то отвлечься от ощущения, что мой мозг выжигают, оскалилась, вцепившись в его руку зубами, стискивая челюсти и с некоторым мстительным удовлетворением слыша шипение. Правда, как-то странно слыша. Очень отдаленно, словно через ватное одеяло, наброшенное на голову. А спустя несколько минут все закончилось. - Теперь приступим к другой части, - проговорил он на своем языке. И самое странное – я его понимала. Теперь понимала. В мерцающих перед глазами после устроенного светопреставления кругах и вспышках всплыли символы, обозначающие произнесенное. Сложный язык, чем-то схожий с руническим, клинописью и египетскими символами… да-а. Дела… - Что ты сделал, к'жит?! – чужие слова продирались сквозь глотку с трудом, по травмированным недавно связкам словно наждаком прошлись. - О, значит, понимаешь, - он удовлетворенно дернул жвалами, куда-то положив использованный прибор. Куда – не увидела, перед слезящимися глазами все ещё царила феерия пятнышек, кругов, звездочек и прочих непотребств. – Хорошо, - судя по звукам, он снова встал за спинкой «кресла» и что-то нажал. В следующий момент холодные иголки вонзились в мою кожу вдоль позвоночника. – Для тебя будет лучше, если ты не станешь дергаться, - предупредил он. Было не столько больно, сколько неприятно. В глазах потихоньку начало прояснятся и сквозь разноцветную муть стали проступать очертания комнаты. – Сейчас на корабле нет бескровных, непрошедших эту процедуру, - негромко произнес. – Учись, - сказал, нажимая что-то, и пришла боль. Сначала несильная, будто на кости, мышцы и связки навалилась разом какая-то неподъемная тяжесть. Закусила губу, попытавшись поерзать, но ньяка-де (прим.авт: мастер, учитель) снова положил ладонь на лоб, приказав: - Кусай, - в губы ткнулось что-то жесткое, я прикусила предмет, словно срывая на нем собственный гнев, поднимающийся навстречу боли. Внезапно, тактика сменилась. Спину словно обожгло плетью, а когда боль чуть затихла – все повторилось. Снова и снова. Тихо зарычала, сквозь сомкнутые зубы, глаза застила багровая пелена. Следующий удар был иным. Впечатление, будто меня раз за разом протыкают чем-то зазубрено-острым, вырывая куски мяса, а затем заживо спускают шкуру. Раз за разом боль становилась все острее, ярче. И в какой-то момент, когда стало ясно – ещё немного и я вырублюсь, все прекратилось. Багровая пелена перед глазами постепенно развеивалась, воздуха не хватало и, с трудом разжав зубы, впившиеся в палку, данную мне ньяка-дэ и вытолкнув оную языком, жадно втянула показавшийся живительным и неимоверно сладким воздух. - Я удивлен, пьод, - кажется, я начинала ненавидеть этот голос. – Хорошая выносливость, четыре круга боли сегодня. Для первого раза это даже слишком хорошо, - задумчиво произнес он, что-то нажимая и давая мне свободу. – Вставай, керхите(прим.авт: тренировочный зал) ждет. Голова кружилась от сладостной, пьянящей легкости без проклятой боли. Вскочить с кресла не удалось, все тело ныло, будто по мне пробежалось стадо носорогов. Туда и обратно. - Вставай, - буркнул он, ещё более раздраженно подергивая жвалами, с каждой секундой выражая все более сильное недовольство. Сжав губы, мне все же удалось сползти с этого пыточного инструмента. Пошатываясь, осмотрела комнату и, отыскав взглядом рубаху, медленно направилась к ней, подбирая и надевая. - Что дальше?.. – произнесла на своем языке. Наставничек раздраженно дернул мандибулами, махнув рукой и как бы показывая, что нужно следовать за ним. Несколько переходов, длинных коридоров – старалась не отставать от периодически оглядывающегося Н'кхара, словно ожидающего, что попрошу помощи или пощады. Злость, обжигающая, яркая, подобная гигантскому костру купальской ночи, опаляла меня, придавая упрямства и сил. Автоматически отмечая дорогу, пошатываясь, тащила требующее отдыха тело за этим извергом. И как только мы добрались до тренировочного зала – оперлась на колонну, поддерживающую потолок, стараясь, чтоб это выглядело полунебрежно-полурасслаблено. И, судя по выражению лица ньяка-дэ, маневр удался. Молодые, без кланового знака на лбу, воины тренировались довольно яростно, не смягчая ударов и, то и дело, грозно шипя на соперников. Зеленая кровь этих созданий, которые называли себя яутами, расцвечивала своеобразную арену, едва заметно фосфоресцируя. Три пары молодых неокровавленных, два наставника, ходящий вокруг них и поправляя, если кто-то из них делал что-либо не так. - Ты сражалась на твоей планете? – обратился ко мне наставник, стоящий у стены, увешанной разнообразным оружием. Посохи, копья, мечи, запястные лезвия, хлысты – самых разных размеров и форм. Засмотревшись на всю эту красоту, как-то упустила из вида происходящее, и голос Н'кхара подействовал на меня сродни ушату холодной воды. - Нет, - немного ошарашенно ответила. Как-то меня мало привлекали пыхтящие и молотящие друг друга потные мужики. Впрочем, оружие я любила и охотно помогала деду в кузне, делая гравировку на готовых изделиях, и была не прочь помахать какой-нибудь из его железок, но все это было по большему счету баловством. Большую часть свободного времени посвящала все же кукольному делу. Меня всегда захватывала возможность создавать нечто, кажущееся живым. Яут поднял глаза к потолку, будто бы вопрошая своих богов – за что ему на голову свалилось все это. - И не надейся, - буркнула негромко. – Боги тут не помощники… - учитель на меня недоуменно покосился и, выбрав простой прямой бастард, гаркнул тренирующимся неокровавленным: - Тренировка окончена, - молодняк прекратил друг друга кромсать, удивленно покосившись на него, но другие яуты кивнули, жестами приказав освободить площадку. Бастард почти торжественно вручили мне, становясь с посохом напротив. - Нападай, - в приказном тоне и никак иначе. Тяжело вздохнув, попыталась хотя бы сдвинуть железку с места. Злость и желание отомстить, конечно, хорошие стимулы, да вот только тело после издевательства было решительно против дальнейшего насилия. Меч оттягивал руки, поднять его не было сил. И потому – поволокла его за собой, выходя в центр круга и становясь перед наставником. Металл острия противно скрежетал о металл пола. – Я сказал – нападай, - повторил он, гневно скалясь. Кое-как, неуклюже подняв и выставив перед собой проклятую железку, попыталась уронить оную хотя бы на ногу Н'кхара, а не на свою. Он легко ушел от вялого и неуклюжего замаха, наподдав пяткой копья мне по пятой точке. Было неприятно и до ужаса обидно, когда я провалилась в пустоту, утягиваемая тяжелым клинком и растянулась на полу, пачкаясь кровью другого молодняка. - Вставай, - приказал мой персональный мучитель. Вокруг витала атмосфера ехидства и некоторой насмешки, неокропленные щелкали клыками жвал, наставники удивленно стрекотали, пялясь на бесплатное представление. Тяжело опираясь на выданное мне «весло», по ошибке именующееся мечом, вздернула собственное тело и повернулась к учителю лицом, хмуро глядя на него из-под лба. – Нападай, - повелели мне, и я снова разозлилась. В этот раз сил достало на то, чтоб совершить кое-какой, но замах. Из-за спины послышались откровенные смешки, разозлившие ещё больше и на некоторое время придавшие сил. Раз за разом – падение, раз за разом проклятое «Вставай. Нападай!» пополам с ехидными комментариями молодняка и новым синяком. Глаза снова застила багровая пелена, я ошалело кидалась на учителя, а тому только того и надо было. В очередной раз растянувшись на полу, мне казалось, что это все. Предел. Но новая насмешка заставляла вскакивать не хуже удара плетью поперек спины, остервенело пытаясь хотя бы задеть, хотя бы коснуться. Все моё существо подчинилось только одной цели – достать наставника. И тем более было удивительным, когда вместо уже привычного «Нападай!», услышала: - Достаточно, - дозволяющее опустить оружие. В глазах потемнело и я отключилась, тяжело опираясь на клинок. *** Н'кхар. Мальчишки смеялись над уманкой, доводя её до белого каления, но ему было интересно. Впервые за долгое-долгое время. «Слабая самка!» - так он подумал, когда вождь приказал ему обучать это создание. Великому Ата-Ораде, Коснувшемуся Заката, было мало, что он доставил её на ман'дака клана. Ему требовалось, чтоб из этого мягкого существа сделали бойца. И он, пусть с недоумением, но все же принял волю Кар'клея, решив держать уманку поближе к себе, чтоб Молодая Кровь и Окровавленные не наделали глупостей и не прибили её ненароком. Ведь это будет его ошибка, а рука у вождя тяжелая. Впрочем, за те недолгие часы, проведенные наедине с этой пьод амедха, он и сам несколько раз с трудом удержался от того, чтоб не придушить её. Эту сумасшедшую спасло лишь то, что он не желал нарушать кодекс ради такого пустяка. И все же… она не боялась. Даже когда он едва не удушил эту Ари-бпе. Страха не было. Удивление, гнев, непонимание, обида – сколько угодно. Это был первый сюрприз, который она ему преподнесла. И это… интриговало. Пожалуй, так. Второй – выносливость. Для умана и тем более для самки, эта оказалась посильней, чем многие её сородичи, на которых он охотился вот уже на протяжении многих лет. О, ему встречались редкие экземпляры, чьи головы стали жемчужинами его коллекции, а шрамы – приятным напоминанием. Но он и не предполагал, что эта продержится так долго на «кругах боли». И третий – сейчас. Он прекрасно представлял, что уманка чувствует в данный момент. Сам до застилающей глаза пелены ненавидел наставника, заставляющего тренироваться после «кругов». И уж тем более – не ожидал, что она продержится так. Довольно достойно. И поэтому – разъяренно зашипел на юнцов, смеющихся над его, пожалуй, ученицей. - Молчать, - смешки стихли, и по глазам молодняка было видно, что они не понимают, почему одни из наиболее уважаемых наставников клана возится с этим созданием, почитаемым среди них за забавную зверушку. – Онори'Инэ (прим.авт: Тяжелый Топор), - обратился к собрату-наставнику, - этих – на круги боли. А после на тренировку. До третьего поражения каждого, - яут строго кивнул, принимая к сведенью приказ старшего, неокровавленные недовольно, но тихо заворчали. А сам Н'кхар подошел к упрямой уманке и тряхнул за плечо. - Пойдем, - так же строго произнес. Но та не отреагировала, тяжело заваливаясь на бок. И упала бы, если бы охотник не придержал её за плечи. - Пожалуй, я переборщил, - негромко пробормотал, поднимая самочку на руки и заглядывая в лицо. Так и есть – обморок. Она весьма ловко оперлась на клинок, до последнего момента позволив ему думать, что просто отдыхает. Яут фыркнул, взваливая мягкое тело на плечо и, указав одному из неокропленных вернуть упавшее оружие на место, спокойно пошел в свою каюту. *** Очнулась я от того, что на меня обрушился почти что водопад ледяной воды, заставив бодро подскочить и так же бодро поскользнуться, падая обратно в ванную. Вернее, я бы упала, если бы не громадная лапища, легко удержавшая меня на весу. Кровь прилила к щекам. Одежды на мне не было. - Что ты себе позволяешь? – прошипела, попытавшись вырваться. - Привожу тебя в порядок, Ари-бпе, - фыркнул в ответ наставник. – Иначе завтра ты будешь куском желе на тренировке. - Тебе мало моего сегодняшнего позора? – рявкнула сипло. Горло немедленно кольнуло болью, напоминая, что подобное насилие над пострадавшими связками пока неприемлемо. - Если бы я хотел полюбоваться чьим-либо телом – позвал бы достойную яутку, а не уманского заморыша, - высокомерно ответили мне, доставая какой-то флакон и опрокидывая содержимое оного мне на голову. Я запыхтела уже обиженно. Чисто женское желание нравиться оскорбленно взывало к отмщению, но пришлось подавить этот справедливый зов. - Закрой глаза, - в том же приказном тоне. Сопротивляться было без толку, прикрываться, пожалуй, тоже, и пришлось подчиняться. Вода потеплела, прикосновения были в какой-то мере даже приятными и аккуратными. Наставник довольно ловко вымыл меня, попутно размяв каждую натруженную мышцу, вынуждая блаженно постанывать от боли пополам с таким желанным расслаблением. После Н'кхар ловко выудил меня из ванны, завернув в широкое полотнище, явно служившее тут полотенцем, и усадил в кресло, брякнув на колени тарелку с одуряюще пахнущим мясом. До этого момента мне казалось, что я совершенно не голодна, но… - Тебе нужно поесть, - миролюбиво произнес яут, разглядывая меня, как я когда-то разглядывала диковинную зверушку в зоопарке. – Иначе завтра будет хуже. Но упрашивать меня не пришлось. Сама с аппетитом вгрызлась в ужин, да так, что треск за ушами, наверное, полкорабля слышало. Дождавшись, пока доем, забрал опустевшую посудину и указал на мою одежду, сложенную рядом с креслом. Но одеваться мне было лень. Сытую и почти довольную меня окутала полудрема. - Н'кхар, ей боги, я на тебе женюсь… - пробормотала, перед тем, как погрузиться в сон. Ответом мне стал насмешливый фырк и заботливо накинутое на моё бренное тельце покрывало…