Глава 9 Действие пятое
Двадцатое столетие, а затем и начало двадцать первого ознаменовались для Азирафеля и Кроули беспрецедентным числом встреч: теперь они виделись чаще, чем во все предыдущие эпохи, вместе взятые. Кроули особенно запомнился 1941 год; разрушенная церковь, сумка, полная спасённых демонским чудом книг, и указательный палец Азирафеля, задержавшийся на его, Кроули, руке, когда ангел принимал от него кожаный саквояж. Долгими ночами, когда сон не шёл, демон многажды пережил это слишком ощутимое, чтобы показаться мимолётным, касание. Ещё одна достопамятная и неожиданная встреча - теперь уже в салоне "Бентли" - произошла в эпоху владычества пацификов, детей цветов и призывов вместо войны заняться любовью [См.прим.перев. 1]. Азирафель, невзирая на рьяные протесты в прошлом, сделал-таки то, о чем некогда просил его Кроули. Демон осознал, что именно совершил для него ангел, только когда тот вручил ему причудливый клетчатый (ой, ну конечно же!) термос, полный святой воды. Кроули был искренне признателен, но это Азирафеля не тронуло: ангел выглядел чем-то глубоко опечаленным. Он неловко подвинулся на пассажирском сиденье, избегая смотреть демону в глаза. Когда Кроули в знак благодарности предложил подвезти Азирафеля, куда бы тот ни пожелал, он как-то внезапно замкнулся, отвернулся и бросил в ответ что-то вроде "Ты слишком быстр...". Кроули дернулся: слова обожгли подобно пощечине, хотя он и не совсем понял, что именно Азирафель имел в виду. Но ангел казался столь удручённым, поникшим. Кроули не мог вынести подобного зрелища: Азирафель, по его мнению, заслуживал счастья - огромного и всепоглощающего счастья, которого искали все небожители. И если ему, демону, - во зло ли, во благо ли - необходимо будет приложить руку к тому, чтобы осчастливить этого отдельно взятого ангела, что ж... Уж он постарается! Ради утоления адской гордыни, естественно, и потребности в самолюбовании. Азирафель оставил Кроули на одной из лондонских улиц раздумывать над тем, что было и ‐ главное! - не было сказано между ними. Демон всё никак не мог определить для себя причину ангельской меланхолии: очевидно, он преступил некую черту в их отношениях, даже заикнувшись о святой воде, чем расстроил и разочаровал ангела. Печаль Азирафеля угнетала Кроули, и в следующих письмах он не придумал ничего лучше, чем, избегая того, что его поистине волновало, придерживаться безобидных и безопасных тем, вроде историй о своих шалостях и приключениях. И конечно, он не забывал спрашивать о чудесах ангела. Ответы Азирафеля - вежливые и весьма подробные - он получал исправно, хотя в их тоне уже не было того тепла, что сквозило в каждой строке посланий 1820-х годов, которыми они обменивались после Брайтона: даже бумага теперь казалась Кроули холодной на ощупь. Только после появления на свет (читай: доставки на Землю) младенца Кроули осмелился на очередную личную встречу с ангелом. В последний раз они виделись почти дважды два десятка лет назад. Чехарда с подменой детей, роль Кроули в этом бедламе - вся та ночь заставила его на миг остановиться и осознать один простой факт: скоро мир - всё человечество! - сгинет в войне между Небесами и Адом. Кроули остановился. Осознал. И, примирившись с неизбежным, успокоился. Это такое спокойствие, когда понимаешь: хуже уже не будет. Спокойствие висельника. Да, Земля; да, люди. Их всех, конечно, до жути жаль. Но самым ярким в бесконечной череде лиц безымянных смертных было пятно света, которое всегда занимал его ангел. Кроули терзали мысли о том, что в этой последней войне им предстоит встать по разные стороны баррикад, невзирая на шесть тысяч лет - нет, не будем называть это дружбой! - мирного сосуществования. В 2008 году в книжном магазине Азирафеля в Сохо, который, следует заметить, был открыт не без участия Кроули (если участием можно считать подначки и подзадоривание), ангел и демон пересмотрели старые договоренности и посредством аккламации пришли к новому консенсусу [См.прим.перев. 2]. Обычно они старались не пить лишнего в обществе друг друга, но появление Антихриста стало для обоих настолько тяжелым ударом, что на этот раз ограничиться одной бутылкой вина было решительно невозможно. Где-то на дне энной бутылки они почти одновременно разглядели интересную мысль: а что, если они обманут своих прямых работодателей и не позволят мальчику Уорлоку вырасти чудовищем, готовым уничтожить мир? Оба понимали, что идея не просто плохая, она идиотская... Пойти против воли начальства - до такого еще додуматься надо! Но в то же время новые правила игры позволят им видеться ещё чаще!.. Азирафелю, казалось, и дела не было до того, что их встречи станут регулярными, потому Кроули, превозмогая беспокойство, усилием воли в очередной раз заставил себя промолчать. Они продолжали обмениваться письмами на протяжении пяти лет, предшествовавших их совместному, пусть не единовременному появлению в резиденции Даулингов: Азирафеля - в роли садовника (он первым обеспечил себе место), затем Кроули - в образе няни. Им предстояло несколько лет прожить в непосредственной близости друг от друга, и - впервые за многие тысячелетия - они могли даже изредка видеться в открытую, не вызывая у начальства подозрений. Няне Ашторет было нечего, объективно говоря, делать в теплицах, потому Кроули лишь издали наблюдал за Уорлоком, проводившим вечера в обществе садовника, чьи бобриные зубы (да и весь маскарадный костюм, под которым скрывался Азирафель!) выглядели настолько нелепо, что это было даже мило. Пусть порой ангел, бесспорно, перегибал палку со своей личиной, образ няни, признавал Кроули, тоже нельзя было назвать недостаточно ярким. Ну, он хотя бы не был лишен элегантности. Им нечасто представлялся случай пообщаться, и Кроули предполагал, что так и останется, пока они обретаются у Даулингов. Каково же было его удивление, когда однажды вечером он обнаружил у себя на столе письмо, начинавшееся, по традиции, со слов: "Мой дорогой Кроули!". Демон уселся за чтение и в дальнейшем всегда старательно отвечал на каждое последующее послание, гоня от себя мысль о том, что Азирафель совсем рядом: брось камень - попадешь в его окно. Только в день одиннадцатилетия Уорлока стало очевидно, как жестоко ангел и демон ошиблись; с мальчиком они просчитались. У них на глазах мир стремительно летел в тартарары, и впереди их не ждало ничего, кроме войны, хаоса и потерь. Тем не менее им всё-таки - всё-таки! - удалось отыскать Адама Янга и помочь ему остановить творящееся безумие. Но всё это случилось до того, как, неизвестно на что надеясь, Кроули выпалил самые глупые (хорошо, может, не самые, но одни из самых!), а также прямолинейные и необдуманные слова за шесть тысяч лет своей жизни: он предложил ангелу бросить всё и сбежать вместе. Нет, он, конечно, и раньше теоретизировал насчёт возможности подобного исхода для них обоих, но никогда - никогда! - и помыслить не мог, что скажет подобное вслух! Кроули предложил Азирафелю побег внезапно, неожиданно, не подготовив ангела заранее, но как только эти крамольные слова вырвались на свободу, демон ничего так не желал, как чтобы Азирафель согласился. Да, оставить Землю будет непросто, но зато они будут вместе!.. Разве могло что-либо иметь большее значение? Не могло ведь? По-видимому, могло, ибо Азирафель ему отказал. Тонкий росток, хрупкий стебелек надежды, который Кроули берег и взращивал в сердце с самого Буффало, согнулся, словно под порывом ветра, не выдержал... и сломался. Со времен Всемирной выставки Кроули поддерживал себя верой в их с ангелом дружбу, в то, что она была достаточно крепка и глубока, чтобы Азирафель согласился выступить вместе, единым фронтом, против целого мира. Но в тот миг в беседке Кроули наконец осознал, что у них осталось в запасе лишь несколько часов, до того как этот самый мир обрушится им на головы. Когда демон уходил из парка, его подташнивало. Что последовало дальше? Полный, абсолютный хаос, иначе не скажешь. И в хаосе том были мальчик, ведьма и горящий книжный магазин, где Кроули практически лишился рассудка. Он упал на колени, на голый деревянный пол, обводя безумным взглядом пламя и пепел, в которые у него на глазах обращались любимые книги Азирафеля, и вознес полный боли и гнева крик к Небесам. Если Она посмела покинуть их, если забрала Азирафеля, то прощения Ей не было. Кроули покинул дымящиеся руины и, преисполненный отнюдь не радужных мыслей, отправился заливать горе крепким алкоголем. Спустя час он, пьяно покачиваясь на стуле, нёс околесицу, и именно этот момент выбрал весьма развоплощенный Азирафель, чтобы появиться пред его затуманенные очи. Лишенный тела ангел приказал Кроули отправляться в Тадфилд, и демон не мог ему противиться даже тогда. За его спиной грудой покореженного металла исходил дымом "Бентли", но Кроули видел лишь Азирафеля: он был готов броситься в ноги мадам Трейси и повторять: "Я люблю тебя. Я тебя не оставлю. Я что угодно ради тебя сделаю," - он едва нашёл в себе силы сдержаться и промолчать. И они остановили Армагеддон. К ночи, правда, сила воли Кроули, омытая бутылкой вина на автобусной остановке и пониманием, что всё, похоже, по-настоящему позади, начала ослабевать. Он сделал ангелу очередное предложение: "Можешь остаться у меня, если хочешь..." ‐ и тотчас же мысленно обругал себя, предвидя отказ. Ангел же колебался; его нерешительность была демону видна и понятна, и потому он поспешил успокоить Азирафеля: не было у них больше никаких обязательств перед бывшим начальством. И тогда тот сдался: "Да, конечно. Спасибо. С удовольствием". Позади остался автобус до Оксфорда, который волшебным образом привез их в Лондон. Они стояли в коридоре перед квартирой Кроули: демон недолго, но мучительно сражался с ключами, в итоге плюнул равно на них и на дрожащие руки и чудом открыл дверь. Он жестом пригласил Азирафеля в прихожую, ловя себя на запоздалой мысли, что не подготовил жилье к его приходу. Кроули никогда не рассчитывал, что Азирафель станет его гостем, и потому ничего не сделал с декором гостиной: от двери до двери всё свободное пространство стены, как в галерее, покрывали рамки - тридцать красных деревянных квадратов, внутри - тридцать чёрных бархатных паспарту, а в центре каждого - как завершающий композицию акцент - прямоугольник конверта с надписью "Кроули", выведенной каллиграфическим почерком ангела. Стена с письмами неизменно привлекала внимание - в том и была задумка. Конечно же, Азирафель на пути в гостиную, несколько шагов не дойдя до просторного черного кожаного дивана, остановился аккурат перед ней. Кроули молча застыл у него за спиной, спешно придумывая объяснение, которое давалось ещё мучительней, чем победа над ключами минутой ранее. - Это я написал... каждое из них, - проговорил наконец Азирафель изумлённо-неверяще. Он обогнул диван, медленно приблизился к стене и указал на один из конвертов. - Вот это письмо из Пакистана, - произнес он и тут же указал на следующую рамку. - А это - с Берега Слоновой Кости [См.прим.перев. 3]. А это, если память мне не изменяет, самое первое из всех, что я отправил тебе. - Он перевел взгляд на конверт в центре композиции. Кроули, аккуратно отмеряя шаги, подступил к ангелу, так чтобы остановиться с ним вровень. - Стена была совсем голая. Хотел чем-нибудь разбавить весь этот бетон. Интерьеру не хватало пикантности. - И насколько же пикантны мои письма, дорогой? - приподнял бровь Азирафель; что-то блеснуло на дне его голубых глаз. - Ах, нет, ангел, - тут же смешался Кроули, - Ни на сколько. Совсем нет... - Я мог бы, как говорится, добавить в свои письма перцу, если это именно то, чего бы тебе хотелось. Демон бросил на него потрясенный взгляд: - Это что ещё, кто-нибудь побери, значит, ангел? - нет, Кроули, конечно, имел представление, что Азирафель мог иметь в виду, если бы он... но нет, он никогда бы!.. Ангел же был его другом!.. Он зажмурился и закрыл лицо рукой, словно не желая чего-то видеть: - Прости, я так устал, - простонал демон, - я уже ничего не понимаю. Вообще не могу думать. Азирафель осторожно взял Кроули за запястье и отвёл его руку от лица. - Это ты прости. Не переживай, я только хотел пошутить, но, видимо, неудачно. Давай уложим тебя спать?.. Ты измотан. - Азирафель сделал неуверенное движение, как будто хотел повести Кроули за собой, но тут же остановился: он понятия не имел, где в квартире демона находилась спальня. Выражение недоумения с примесью толики недовольства в его лице растрогало Кроули. И ангел почти держал его за руку... - Нет, - сказал демон с тихой настойчивостью. - Объясни, что ты имел в виду. Азирафель резко выдохнул, чуть раздувая ноздри: - Быть может, я не эксперт в современном молодежном сленге, но я полагал, что когда говорят "добавить перцу", то подразумевают нечто... непристойное, - он посмотрел на их всё ещё соединённые руки и прибавил: ‐ И мне подумалось, что тебя развеселит, если я пошучу на тему того, что ты мог бы меня... Ой, неважно. Шутка не удалась. Проехали. Сам того не желая, Кроули усмехнулся: - Ангел, - начал он, - ты вообще осознаешь, что из нас двоих тебе первому пришло в голову, что пошлые письма - это забавно? Как-то не очень по-ангельски это. Щеки Азирафеля порозовели. - Ну... Думаю, да, а почему нет-то? Тем более, как ты сам говорил, небесное начальство мне больше не указ, так что... могу теперь позволить себе некоторые пошлости. Тело Кроули отреагировало на подобные слова именно так, как от него ожидалось - предательски. Кровь резко отлила от головы вниз, к паху. Вот уж чего-чего, а возбуждения ему сейчас только не хватало! Кроули усилием воли приказал своему человеческому сосуду вести себя прилично. Азирафель тем временем отпустил его запястье и сложил руки на груди: ‐ Ох... но если честно, мне вряд ли хватило бы смелости написать тебе подобное, даже если бы ты и попросил. Хотя ты, естественно, не попросил бы. - Я же демон, - возразил Кроули. - Моя работа - плотские желания. Азирафель снова приподнял бровь, но улыбка его дрогнула, выдавая неуверенность. - Но не по отношению ко мне. Нервы Кроули были на пределе. Сейчас, он чувствовал, сейчас ему был предоставлен шанс открыться и раз и навсегда расставить все точки над "i". Ему было страшно, да, но если чему и научила его жизнь, так это тому, что порой выпадают такие возможности, пренебречь которыми - грех даже для демона. Он решился. Засунув сжатые в кулаки руки в карманы настолько глубоко, насколько позволяли узкие джинсы, он со всей серьезностью произнес: - В этом ты заблуждаешься, ангел. - Заблуждаюсь? - переспросил Азирафель. - Ты желаешь... меня? - Никогда не желал никого другого, - отрешенно кивнул Кроули. От изумления губы Азирафеля округлились, и его рот стал похож на идеальную букву "О". - Мой дорогой, - проговорил Азирафель потрясённо, - я, возможно, имел смелость надеяться... но считал, что мои надежды тщетны. - Ты? Надеялся? - выдохнул демон. Азирафель робко шагнул вперед и остановился перед Кроули. Он несмело прижал ладонь к груди демона, прямо над сердцем; мизинец с золотым кольцом спрятался под лацканом черного пиджака. - Горячо и страстно, - прошептал ангел в ответ. Кроули опустил голову и ссутулился, став как-то сразу заметно ниже ростом. Вытащив руки из карманов, он снял очки: они остались в правой, а левую он, повторяя движение ангела, положил тому на грудь. - Ангел, - сказал Кроули, глядя Азирафелю в глаза. - Я любил тебя долгие тысячи лет. - О мой ненаглядный, - отозвался Азирафель, - не было ни дня, когда бы я не любил тебя. Борясь с подступившими слезами, Кроули сжал его теплые пальцы. - Все эти годы... я не смел даже надеяться на взаимность... Азирафель смотрел на демона с нежностью, на губах его играла едва заметная улыбка. - Столько раз... столько раз эти слова были готовы сорваться с моего языка: под Ниццей, когда ты сидел у меня за спиной, перебирая мои перья; в Буффало - на канале; всякий день, когда я смотрел издалека, как ты бродил средь розовых кустов в имении Даулингов, такой очаровательный в этом твоём черном платье. Я раздумывал над тем, чтобы признаться тебе в письме... - ангел вздохнул, - но смелости в себе не находил. Ах, хотелось бы мне знать, что было бы, признайся я тебе тогда... Мы могли бы намного раньше прийти к этому разговору. - Из нас двоих не ты один - трус, - сказал ему Кроули. Свободной рукой Азирафель нежно коснулся его щеки. - Милый... тогда в Брайтоне... на море... ты хотел поцеловать меня? Я денно и нощно думаю об этом с тех пор. - Хотел. ‐ Жаль, что не поцеловал, - Азирафель не отнимал ладони, - но, возможно, у нас ещё есть шанс всё исправить? - Пожалуйста, ангел, - прошептал Кроули на выдохе, - пожалуйста... Азирафель бережно, кончиками пальцев взял Кроули за подбородок, привлекая к себе, и накрыл его губы поцелуем. Кроули боялся закрыть глаза: наконец-то, вот оно, это происходит с ним, это реально - силился он убедить себя, но Азирафель приоткрыл рот и, словно спрашивая разрешения, провел кончиком языка по его сомкнутым губам, и демон капитулировал. Закрыв глаза, он отдался поцелую, увлекая ангела в страстное объятие, исполненное шести тысяч лет тоски и безысходности. Азирафель обвил его шею руками, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке. Всё утратило значимость; существо Кроули захватила чистая радость, какой не знал он с момента падения. Он чувствовал свет; он словно сам стал светом - был осиян им и излучал его вовне. Прикосновения Азирафеля, его поцелуи - они ощущались как спасение. В них и было его спасение. Когда они оторвались друг от друга (сколько прошло: час? год?), Кроули снова встретился со взглядом Азирафеля. С затуманенным любовью и страстью (ему хотелось бы верить) взглядом. - Пойдём в постель, ангел? - спросил Кроули. Азирафель молчал, и это так походило на сомнение, что Кроули подумалось: может быть, слишком рано? Может быть, он слишком прямолинеен? Но ангел уже вновь улыбался ему, ласково поглаживая его шею: - Да, мой дорогой. Отведи меня в спальню. И Кроули отвел его: через гостиную, затем - через холл, уставленный бесчисленными растениями в горшках. Постель была заправлена: серые простыни, множество подушек в изголовье. Сегодня - впервые! - Кроули не будет спать один. Демон подвел Азирафеля к кровати и остановился, давая ему еще один шанс передумать. Но Азирафель верно истолковал его нерешительность. Снова взяв Кроули за подбородок и заставляя встретиться с ним взглядом, ангел уверенно сказал: - Я не боюсь, дорогой. Я хочу тебя. - Азирафель, - прошептал Кроули, проводя ладонью по ангельским платиновым кудрям, - ты не перестаешь удивлять меня, мой ангел. Совсем немножечко мой. - Намного больше, чем немножечко, дорогой, - поправил его Азирафель. - Весь твой, по правде говоря.***
Тогда Кроули поцеловал его. Отчаянно. Азирафель отвечал пылко, пробираясь руками под пиджак Кроули и исступлённо лаская его спину через рубашку. Не ожидавший такого напора, не разрывая поцелуя, демон застонал ангелу в рот, а Азирафель уже вытягивал его рубашку из-за пояса джинсов и лишь мгновение спустя пальцами чертил одному ему понятные узоры на коже демона. От сладостных прикосновений Кроули пробирала дрожь, звенело в ушах. - Сними это... - выдохнул Азирафель, нетерпеливо дернув за край пиджака Кроули. - Сначала ты, - осмелев, демон потянул за кончик бабочки, развязывая узелок, который мешал ему добраться до ворота рубашки Азирафеля. Он расстегнул несколько верхних пуговиц подряд; Азирафель сбросил свой тренч и, не смея оторваться от губ возлюбленного, стремительно избавил демона от пиджака, затем от галстука-удавки (пришлось на мгновение отстраниться, чтобы снять бесполезную серебристую петлю). Рубашка Кроули упала на пол следом за тренчем Азирафеля, несмотря на все просьбы демона раздеть ангела первым. Кроули не возражал: сейчас он воплощал тысячелетиями взлелеянную мечту освободить Азирафеля от одежды - неспешно, слой за слоем, как бесценный подарок. Сначала жилет: Кроули аккуратно расстегнул пуговки одну за другой и наконец смог обнять ангела, ладонями очерчивая его формы: мягкие изгибы, полную талию, трепетные выпуклости. Демон сладострастно вздохнул: его ангел был именно таким, как он представлял. Не имея сил сопротивляться похоти, он крепко сжал ягодицы Азирафеля. - О да... - неразборчиво простонал ангел, вжимаясь лбом в его плечо. Жилет вскоре тоже отправился на пол, и Кроули уже занимался мелкими пуговичками на рубашке Азирафеля, смакуя каждую из них. Под покровом небесно-голубой ткани скрывалась майка, и, добравшись до нее, демон, сатанея от неутоленного желания, в поддельном возмущении прорычал: - Сколько ж слоёв, ангел!.. - Столько, сколько требуют приличия, дорогой, - парировал Азирафель, спускаясь губами вниз от обнаженных ключиц к голой груди Кроули, - хотя... тебе не понять. - Да... демон и приличия - две вещи несовместные, - срывающимся голосом отозвался Кроули. - Вот и прекрасно, - сладко вздохнул Азирафель и прикусил его нижнюю губу. Кроули избавил ангела от рубашки, майка тотчас же отправилась следом - и Азирафель предстал перед ним до пояса обнаженным. Демон опустился сначала на одно колено, затем - на оба, полный восторга и обожания: светлые волоски на груди ангела были того же оттенка, что и на голове, а его живот был приятно округл. Кроули обнял Азирафеля за талию, с трепетом прижимаясь губами к нежной выпуклости. Отвечая на ласку, Азирафель медленно пропускал между пальцами пряди его волос. - Совершенство, - прошептал Кроули, перемежая слова поцелуями. - Ты уже говорил мне это. Тогда, на выставке, - отвечал Азирафель, - я едва поверил тебе, милый, ведь я настолько далек от совершенства. - Не для меня, - Кроули поднял короткий взгляд на ангела, чтобы тут же снова опустить голову и поцеловать его в пупок. - Я никогда и никого так не желал. Он слегка отстранился, ровно настолько, чтобы расстегнуть молнию на брюках Азирафеля; судя по тому, что Кроули ощутил щекой, ангел выбрал для своего воплощения стандартную мужскую анатомию. Не в силах более сдерживать себя, Кроули принялся ласкать Азирафеля через тонкий хлопок, пока не услышал сбивчивое: - Пожалуйста... не останавливайся... От этих слов Кроули задрожал. Он осторожно спустил брюки Азирафеля вместе с бельем, позволяя ангелу переступить через них. Ботинки и носки чудесным образом уже куда-то исчезли. Теперь, наконец, он мог видеть своего ангела в полный рост. Не меняя позы, демон снизу вверх обвел жадным, полным обожания и неутоленной страсти взглядом фигуру Азирафеля, еще раз шепнул "Совершенство..." и, чуть склонив голову, накрыл губами головку его члена. Кроули имел некоторое теоретическое представление о том, как доставить удовольствие другому мужчине, но в действительности подобные ощущения были для него, как и для Азирафеля, слишком внове. Однако его неопытность нимало не смущала ангела. Азирафель испытывал откровенное наслаждение: его пальцы запутались в волосах Кроули; мягкие подушечки, будто наделенные собственной волей, слегка надавливали на затылок, одновременно направляя и лаская. Сбившееся дыхание ангела стало прерывистым, с его губ срывались тихие звуки, похожие на сладкие стоны, и это сводило демона с ума, заставляя двигаться увереннее и быстрее. Вдруг Кроули ощутил порыв ветра: одним широким взмахом сверкающие крылья Азирафеля вырвались на свободу, чтобы скрыть коленопреклоненного демона в своем белоснежном коконе. Кроули чувствовал, как нежные перья щекочут ему спину: никогда еще ему не было так хорошо и спокойно, никогда раньше он не был столь безоговорочно любим. Он протянул руку и погладил кончики летных перьев, таких знакомых и родных. Достигнув пика, Азирафель вскрикнул и крепко сжал плечи демона, отчего тот испытал ни с чем не сравнимое удовлетворение. Он продолжал ласкать ангела губами и языком, пока его дыхание снова не выровнялось. Только тогда Азирафель снова расправил крылья, чтобы выпустить Кроули из кокона перьев, и позволил ему подняться с колен. Азирафель накрыл рот Кроули бесстыдным поцелуем, слизывая с его губ свой собственный вкус. - Ляжем в постель?.. - попросил он. - Всё, что пожелаешь, - ответил демон. Азирафель спрятал крылья и опустился на серые простыни, откинувшись на подушки. Кроули не мог отвести взгляда: такой привлекательный, манящий, соблазнительный ангел, и весь - для него. Быстро избавившись от джинсов и нижнего белья, он склонился над Азирафелем и медленно опустился сверху - как змея на нагретый солнцем камень. Азирафель чуть раздвинул ноги, пропуская Кроули между бедрами. - Ты хочешь так? - демон ласково погладил его по щеке. - Именно так, мой дорогой, - кивнул ангел, и тогда Кроули вошел в него. Темные демонские крылья резко прорвали эфир и черной тенью накрыли распростертые на широкой кровати фигуры. Блестящие смоляные кончики были так низко, что почти касались одеяла, и ангел легко пробрался пальцами глубоко под вороные перья, не переставая ласкать напряжённые мышцы, ритмично сжимая и разжимая пальцы в такт своим рваным вздохам и движениям бедер Кроули. Никогда раньше и никто не касался его крыльев. Ощущение это было столь умопомрачительно, что Кроули, зажмурившись, ненадолго выпал из реальности. Ошеломляющий поток эмоций, чувств и прикосновений захватил его; каждая клеточка его тела была готова взорваться светом, словно весь он был наэлектризован. Немного позже, лёжа на груди Азирафеля и сонно ловя откаты их оргазмов, Кроули пробормотал: - Хорошо было? - Идеально, - ответил Азирафель, рисуя круги на голой спине демона. - Во всяком случае, для начала.***
Несмотря на то что они только что насытились друг другом, демон почувствовал, что уже готов ко второму раунду. - Повстречал я тебя себе на погибель, - усмехнулся Кроули. - Ничего подобного! - Азирафель с любовью поцеловал его в растрёпанные волосы. - Ведь ты моя жизнь! Да... должно быть, это те самые тайны, которые знает страсть, как писал Вордсворт, - прибавил он спустя мгновение. Кроули мгновенно посерьёзнел: - Ты нашел катрен. - Мне вздумалось как-то раз почистить оправу миниатюры - пришлось снять крышку. Представь себе мое изумление, когда я обнаружил внутри клочок бумаги, подписанный твоей рукой... Стихотворение о любви... - Как же так вышло, что ты не знал, как безумно я в тебя влюблен? - спросил демон. - Ведь это же было очевидно. - Какая-то часть меня, - Азирафель крепче обнял Кроули, - пожалуй, знала... но то была очень робкая часть, и потому я не осмеливался заговорить с тобой о той записке. - Мы оба такие дураки... - Наверное, так и есть, - согласился ангел, - зато теперь недосказанностей между нами не осталось. - Долго ж мы к этому шли. - Да. Кроули всё-таки собрался с силами и укрыл их обоих одеялом. Одеваться не хотелось: слишком приятно было чувствовать друг друга кожей. Ангел и демон долго ещё лежали без сна, обнявшись, и обменивались ленивыми ласками и поцелуями. Уже засыпая, Кроули пробормотал в плечо Азирафелю: - Хочу видеть тебя чаще. Начальству мы теперь до лампочки. Можем встречаться открыто. - И я бы хотел того же, дорогой, - промурлыкал Азирафель, - но знаешь, - он вдруг хмыкнул, - мне будет недоставать наших посланий. Хочу писать тебе о любви. Кроули приподнял голову, чтобы видеть глаза своего возлюбленного ангела, и ответил с глубочайшей искренностью: - Они всегда были о любви, Азирафель. Все и каждое. Примечания переводчика: [1] ... В эпоху владычества пацификов, детей цветов и призывов вместо войны заняться любовью. - Речь, конечно же, идёт о философии субкультуры хиппи, которая возникла в США в 1960-х гг. Так как действие разворачивается, если брать сериальный канон, в конце 60-х, то да, движение хиппи уже пересекло океан и добралось до Великобритании. Самые знаменитые лозунги хиппи: "Make Love, not war", "All you need is love"(по строке одноименной песни The Beatles), "Give peace a chance" (по строке из песни Джона Леннона). [2] ... Ангел и демон пересмотрели старые договоренности и посредством аккламации пришли к новому консенсусу. - Аккламация и консенсус - термины международной дипломатической практики; аккламация - принятие решений не голосованием, а, например, бурными аплодисментами, восклицаниями и выкриками. Если мы вспомним сериал и то, как проходило обсуждение нового этапа Договоренности, то это именно оно. Консенсус - то же, что и согласие/соглашение/компромисс. [3] Берег Слоновой Кости - сегодня это Республика Кот-д'Ивуар. До 1960-ого года государство было колонией Франции. Кот-д'Ивуар находится в Западной Африке, граничит с Либерией, Мали, Ганой.