Король и шут

      Они встретились на улице и направились к зелёным лабиринтам. Свиту Адриан сразу отсёк, разрешил сопровождать одному гвардейцу. Солнце клонилось к верхушкам деревьев, бликовало на зубцах короны, воздух остыл на пару градусов.       — Сир, — оглянувшись на молчаливого гвардейца, осмелился обратиться Фабиан, — могу я попросить?..       Адриан вопросительно задрал бровь.       — Да. Без проблем. Проси.       — Сир… я обещал себе не наглеть и не пользоваться вашей благосклонностью, но я опрометчиво пообещал спросить у вас …       — Что? — Адриан нахмурился. — Кому? Фабиан, прекрати ходить вокруг да около. Что тебе нужно?       — Ваша футбольная форма, сир. В которой я сегодня играл. Извини, я похвастался братьям, пока ждал тебя, и Августин попросил… Короче, можно ли мне забрать форму для него? Он твой верноподданный, и для него будет великой честью получить твою вещь.       — Августин — твой младший?       — Да. Ему девятнадцать. Учится в аграрном университете Ковина. Будущий конезаводчик. Я не настаиваю. Знаю, это очень ценный подарок. Я не должен был обещать.       — Брось, Фабби, неужели мне жалко для тебя футболок? У меня два десятка таких комплектов, от потери одного не пострадаю. Это скромный подарок, а щедрый сказать какой? Недавно я дал графу Бьёрди разрешение на обучение его сына за границей, в Америке, вопреки всем законам — вот это подарок.       — Бьёрди? Они наши соседи. А зачем им за границу?       — Не знаю. Якобы у американцев какие-то инновации в рудодобывающей промышленности, каких у нас нет. Я не вдавался. Пусть виконт учится, может правда что хорошее привнесёт в свой бизнес, а заодно в мою экономику.       — Знаю я этого виконта, сталкивался… Противный мальчишка. Заносчивый и высокомерный, нос дерёт выше, чем инф… чем ты, когда был инфантом.       — Я нос не задирал!       — Вот именно. А он задирал. Рауль, кажется. Или Рамиль.       — Рауль. И чем он тебе не угодил?       Адриан смотрел с издёвкой, ему было весело. Фабиан потряс рукой в протестующем жесте.       — Э нет, я ябедничать не буду, не дождётесь, сир. Просто так рассказываю, для общей картины. Чтобы вы на него особых надежд не возлагали и после не разочаровались.       — Я и не возлагаю, — отстал Адриан. — Я его не видел, судить не могу. Но как правитель, я должен верить в своих подданных. Сейчас ему лет сколько? Восемнадцать-девятнадцать, как твоему брату? А когда ты с ним поцапался, ещё меньше было. Вырастет, поумнеет.       — Как скажете, ваше величество. Всем сердцем желаю вам только умных подданных.       — Вот и будем верить в их лучшие побуждения, лард Морелли, — передразнил Адриан. — И брату передай, что от него жду успехов в учёбе, а потом в работе. На благо Гелдера.       — Передам, будет этому лентяю стимул… — Фабиан заметил взметнувшиеся брови короля, всплеснул руками: — Блять, я хотел сказать, Тинни уже к этому стремится — к верной службе, хорошей учёбе! — Его глаза расширились, ноги запнулись. — Блять, я не должен при вас говорить «блять». Блять…       Адриан рассмеялся, подтолкнул его вперёд.       — Ты не должен, но… — он понизил голос: — меня это, сука, возбуждает. Пока мы одни, говори, что хочешь. А сейчас мы почти пришли — внимательнее следи за языком.       — Да, сир. Прошу меня простить.       Адриан зыркнул на него, сжал губы. Придвинулся.       — Ты зараза, Фабиан: хочу тебя дико, — проговорил он сквозь зубы и добавил громко: — Ещё просьбы есть?       — Нет, сир.       — Когда появятся, проси смело.       Фабиан поклонился. Оглянулся на гвардейца, тот шагал, словно заведённая кукла — без слуха, без зрения, что, конечно, обманчиво.              Король свернул в очередной зелёный коридор, в просвете которого наконец виднелись свободное пространство и люди, а то за весь поход они видели только ровно постриженные кусты в человеческий рост и не встретили ни одной живой души. Благо, не заплутали.       — Не представляю, как вы ориентируетесь в этом лабиринте, сир, — проговорил Фабиан, с опаской заглядывая в ответвляющиеся рукава, где только стены, стены.       — Походи тут с моё, — усмехнулся Адриан. — А в детстве меня тут дважды всем дворцом искали — от нянек убегал.       Они вышли на лужайку с короткой травой. На ней были только девушки, больше десятка — благородные в скромных платьях и прислуга в униформе. Играли в детский мяч, какие-то яркие ветряные вертушки, пускали мыльные пузыри, чем-то звенели.       Фабиан почти уверился в мысли, что среди резвящихся чудачек точно есть школьная подружка короля, немного умственно отсталая, как повернул голову и понял, что в странном хаосе заметен порядок, а он глупо ошибся.       Под большим куполом зонтика от солнца в некой уменьшенной копии шезлонга с погремушками в руках возлежал малыш, а все эти девушки его развлекали. Малыш заливисто хохотал, дёргал ножками в белых носочках и гремел своими игрушками. На нём были панамка и костюмчик из футболки и коротких штанишек.       — Ой! Ваше величество! — взвизгнули девицы и мгновенно застыли в реверансах, склонили головы, но каждая, наверно, поглядывала на молодого короля. Кокетливо поглядывала. А потом заинтересованно и на его красавчика-спутника.       — Оставьте нас, — махнул рукой Адриан, не обратив ни малейшего внимания на их кокетство. Девушки сделали книксены и, сложив на плед мячи и вертушки, потянулись прочь — за лужайкой высился целый детский городок с горками, башенками, качелями, ну и скамейками для мам и нянь. Фабиан был занят ревностью, поэтому сразу его не приметил.       Адриан направился к малышу и подхватил его на руки, поцеловал в румяные щёчки.       — Привет, сынуля! Ух какой ты у меня крепыш!       Малыш признал в нём своего, хохотал и хватал за волосы, за нос, бил погремушкой. Адриан позволял ему всё, подкидывал, тормошил.       — Весело тебе, сынуля, да? Весело, проказник? А папуля привёл к тебе одного прекрасного парня. Он тебе понравится. Папуля его очень любит.       Фабиан скромно приблизился, поклонился малышу.       — Здравствуйте, ваше высочество.       Принц насторожился. Круглые глазки перестали моргать, рот с двумя нижними зубками закрылся, погремушка замерла. Адриан смотрел на него как на маленького ангела. Фабиан тоже смотрел. Потому что ребёнок мог быть от него — тёмные кучеряшки, серая радужка, овал лица. Но он был от короля, как сказала Изабелла.       — Шарль, знакомься, это Фабиан, — проворковал счастливый отец. Он был так сексуален с малышом на руках, что перехватывало дух. — Фабби, это мой сынуля Шарль. Правда, он очарователен?       — Он чудесный. Великая честь быть представленным вам, ваше высочество.       Шарль с любопытством разглядывал нового человека. Погремушка выпала из неуверенных пальцев, звякнула о траву. Фабиан услужливо поднял, вытер и подал.       — Возьмите, ваше высочество.       Принц взял и с хитрым прищуром швырнул назад, залился смехом.       — Проказник, — погрозил ему Адриан. Фабиан поднял погремушку, и Шарль опять её отправил в полёт.       — Ладно, мне не сложно, — усмехнулся Фабиан и подобрал игрушку. Наследник кидал её раз пятнадцать и хохотал, прыгая на руках у отца. Впрочем, смеялись все. Адриан еле удерживал вертящегося малыша.       — Вот егоза! А ты думал, легко детей иметь, Фаб? Он ползать научился и иногда нас с Белль полночи гоняет, играть ему хочется.       — А разве он не отдельно спит, с нянями?       — Нет. С нами. Мы с Белль приняли решение, что Шарль будет ночевать в наших покоях хотя бы лет до двух. Как такого крошку одного оставишь, да, сынуля? Ему папа и мама нужны.       Адриан стиснул малыша в объятиях, но тот, как в насмешку, забрыкался, завизжал и потянул руки к Фабиану. У Морелли холодок побежал между лопаток — что-то мистическое было в этом совпадении.       А что, если настоящий отец всё-таки он?       Ну да, а беременность длилась одиннадцать месяцев с половиной.       — Бери, чего смотришь? — подогнал Адриан, поднося Шарля.       — Можно, да? — спохватился Фабиан. Обтер ладони о штаны и осторожно взял принца. Тот показался совсем невесомым. Уселся в сгиб локтя и сразу схватил за волосы. — Вот чёрт!       Адриан засмеялся.       — Ему тоже нравятся твои кудри!       — Ох да! — согласился Фабиан, шипя от выдирания клоков из волос. Поудобнее перехватил веселящегося принца. — Как бы не уронить. Я не умею таких маленьких детей держать.       — Ты же педиатр!       — Педиатр… У нас была практика с младенцами, но, блин, Дри, это не простой младенец — это принц! Инфант!       Адриан засмеялся над ним, поманил Шарля к себе, но тот прилип к новому взрослому.       — Фабби, — любимый король погладил его по плечу. Потом покосился в сторону нянек и изобразил дружеское пожимание бицепса. Смотрел так же, как на сына, только развратнее. — Фабби, тебе идут младенцы. Красивый мужик с ребёнком на руках… уф, я сейчас сгорю, Фабби!       — Тише, не при ребёнке…       Адриан понимающе развернулся и отошёл, ослабляя воротник рубашки. Морелли заговорил с Шарлем, аккуратно раскачивая его. Всё-таки здорово было бы будь мальчик его сыном. Не в том смысле, конечно, что он хотел видеть короля облапошенным, нет. Он просто любил детей.       — Адриан! — из лабиринта высыпала гурьба девушек во главе с Изабеллой. Фрейлины склонились в реверансах перед королём, не забывая стрелять глазами и в него, и в Фабиана. Тот, насколько получилось низко, поклонился.       — Ваше величество…       Изабелла подалась к нему, будто хотела выхватить ребёнка. В последний момент остановилась, беспомощно глянула на мужа. Благо Шарль сам запросился к ней, и она забрала его.       — Милая, — Адриан неправильно понял её испуг, — я как раз рассказывал Фабби, как замечательно быть отцом. Представляешь, Фабби, я раньше не думал, что смогу любить детей, но когда увидел нашего крошку … я жизни без него не представляю! Он самое дорогое, что у меня есть. Он моя жизнь.       Фрейлины млели — их, вероятно, тоже заводило сочетание красивого властного парня и его безмерной нежности к ребёнку. Наверно, каждая мечтала родить от него. Изабелла же сдержанно улыбнулась, прижимая Шарля к себе, защищая от всех, прежде всего от бывшего любовника и претендента в отцы.       — Лард Фабиан обязательно узнает, какова родительская любовь, когда обзаведётся собственными детьми. Кстати, многие мои девочки готовы помочь ему в этом. Или у тебя уже есть избранница, Фабиан?       Фабиан ошалел.       — Нет, моя королева, — поспешно поклонился он, разглядывая стайку кокетливо шепчущихся девушек. Вот так новости, вот так заявочки… какие прямолинейные девицы.       — Рано ему ещё детей! — внезапно взвился Адриан. — Белль, мы уходим. Нам пора.       Он поправил на мальчике панамку и потянул Фабиана за рукав. Фрейлины мигом изобразили реверанс.              Король шагал порывисто, Морелли еле поспевал за ним, гвардеец и вовсе отстал. Их опять окружали зелёные стены.       — Дри, что с тобой? Куда ты?       Тот гневно взмахнул руками:       — Разгоню этих фрейлин нахрен! Помочь они готовы!..       — Ты… Ты ревнуешь, что ли? — Фабиан поражённо рассмеялся. — Вот это да!       Адриан резко развернулся, вынуждая впечататься в него. Зашипел:       — Ревную, да! Ты мой, и никто не смеет облизываться на тебя! Ненавижу этих девок!       — За что?       — Они тебе нравятся!       — Ну… — уклонился Фабиан. — Тебе сказать правду или соврать?       — Правду! — Адриан тряхнул его за грудки, глаза сверкнули. Из-за поворота появился гвардеец, увидел сцену и остановился, наверно, жалея, что догонял.       — Хорошо, правду, мой государь. — Фабиан набрал в грудь побольше воздуха. — Я вынужден признаться, что… — он тянул паузы, — когда вижу фрейлин… я… становлюсь импотентом.       — Что? — Адриан непонимающе моргнул. Потом второй раз, понимая. Толкнул в плечо. — Блять, Фабиан! Дошутишься! Я поверил!       Они зашагали дальше.       — Тебя отпустило, Дри?       — Да. Но я собирался отправить тебя в Колону за измену.       — Моя жизнь в ваших руках, сир. И это чертовски возбуждает, — добавил Морелли шёпотом. — Прости, но не мог видеть, что ты злишься. Хотя это тоже возбуждает. На самом деле, Дри, девки красивые. До знакомства с тобой я бы растерялся, какую из них выбрать. Каждую бы трахнул, будь такая возможность. Просто пофлиртовать с ними счёл бы за счастье, если бы они до дружбы с тобой захотели со мной флиртовать.       — А теперь?       — Теперь… — Фабиан подождал пока пройдут, раскланявшись, встретившиеся дворяне. — Теперь у меня стоит только на тебя.       — А ты проверял? — нахмурился Адриан.       — Конечно! Вот только что! И сообщу тебе, знаешь, что? Для моего члена нет никого, кроме моего короля. Хотя, нет — есть.       — Кто?       — Парень по имени Дри. Он в приоритете. Прости, мой король.       — У тебя до сих пор диссонанс?       — Да. И, наверное, он мне нравится.       — Тоже возбуждает? — поддел Адриан.       — И как ты всё угадываешь?       Адриан загадочно улыбнулся, продолжая вести по прямым и закругляющимся коридорам. Возвращались ли они на стадион или шли другим путём, Фабиан не разбирал. Навстречу всё чаще попадались придворные и слуги.       — Мы куда-то конкретно направляемся, сир, или просто гуляем?       — Направляемся, — Адриан достал из кармана смартфон, посмотрел на время. — Скоро увидишь. Парень по имени Дри тоже обожает тебя, но сейчас на нём корона и надо работать королём, извини.       Они вышли на знакомое место позади офисной части дворца, где были цветники, маленькие фонтаны и увитые розами беседки. На лавочках в тени деревьев и на качелях сидели люди — почтенные пары, дамы средних лет. Кто-то с книгой, кто-то с телефоном. Молодёжи в этом сонном царстве было совсем мало.              Не обращая внимания на вызванный переполох, король свернул на дорожку, ведущую к центральной круглой беседке. За плетистой ширмой, усыпанной крупными красными цветами, угадывался силуэт. Женский. Девушка нервно ходила туда-сюда.       Всё-таки школьная подружка?       Нет, незнакомкой оказалась Синтия из пресс-службы. Едва король ступил на порог, она замерла в глубоком реверансе, придерживая узковатую юбку, низко опустила голову.       — Ваше величество…       — Присядь, Синтия, — Адриан указал ей и Фабиану на идущую по периметру лавку и сам сел напротив. Они образовали почти равносторонний треугольник. Беседка не отличалось размерами, разговаривать было комфортно. Правда, девушка чувствовала определённый дискомфорт, зажималась.       — Синтия, ты в порядке? — спросил Адриан. — Я видел, что на тебя напала собака. Это произошло как раз под моими окнами.       — Спасибо, ваше величество, всё хорошо. Я всего лишь испугалась. Собака напала внезапно, говорят, сорвалась с поводка. А я, к сожалению, не удержала камеру… Но я возмещу ущерб.       — Что ты, милая, забудь. Хорошо, что сама не пострадала. А что ты снимала?       — Дворец, ваше величество. Фасад. Для сайта, обновить иллюстрации.       Фабиан и Адриан переглянулись.       — Окна моего кабинета попали в кадр?       Синтия смутилась, заставив заволноваться.       — Попали… Весь фасад с той стороны попал.       — Крупным планом? Можно разглядеть, что происходило внутри?       Фабиан чуть не подскочил, чуть не замахал руками, не зашикал — ну кто же так допрос ведёт? Спалятся ведь! Даже если на фотках ничего нет, девчонка так догадается!       Но он усидел ровно. Во-первых, бурной реакцией сам мог навести на подозрения, что что-то в ситуации не так, во-вторых, у подданного нет права перебивать короля.        Синтия удивлённо пожала плечами.       — Нет, наверно, нельзя. Я издалека, чтобы полностью охватить фасад… Я что-то сделала неправильно, ваше величество? У меня было задание от Дамиана.       — Всё нормально, милая. Просто мы с лардом Морелли стояли у окна, с бокалами, разговаривали. Красивое бы получилось фото для будущей статьи о нём.       Фабиан удивлённо вытаращился.       — Там же штора, ваше величество, — робко напомнила Синтия.       — Ах да, — спохватился Адриан, ведя свою игру. — Но неважно, продублировать можно, постановочное. В общем так, лади Синтия, моего друга Фабиана Морелли необходимо представить народу. Знаю, журналисты всех мастей стараются, со вчерашнего дня куча статей о нём появилось, но всё это опосредованно — рассказы родни, соседей, учителей…       Фабиан вытаращился вопросительнее. Неужели вокруг него разразился информационный бум такого масштаба? Когда Адриан успевает всё узнавать?       Адриан на его гримасы даже не глянул.       — Как ты понимаешь, Синтия, нужен хороший официальный материал. Большой. Можно посвятить Фабиану целый выпуск «Светских хроник». Нечто лёгкое и позитивное. Много иллюстраций. Справиться надо за два дня. Привлеки Дамиана, Сюзи и всех, кто понадобится. Материал собирайте уже сейчас. Завтра лард Морелли в вашем распоряжении. Интервью, фотосессии — эксплуатируйте его по полной, но все читатели должны в него влюбиться. Вопросы есть?       У меня, хотел поднять руку Фабиан, но промолчал, потому что его не спрашивали.       — Но, ваше величество, — растерялась лади, — я справлюсь, но я всего лишь фотограф.       — Пора тебе расти, Синтия. Назначаю тебя руководителем этого проекта. Постарайся лично для меня, превзойди все предыдущие проекты.        Адриан подал руку для поцелуя. Девушка подошла и благоговейно, придерживая дрожащими пальцами, коснулась её накрашенными губами, после сделала почтительный реверанс.       — Иди, собирай команду, — отпустил король. — Я сам завтра поучаствую в одной фотосессии с лардом Морелли и скажу несколько слов для статьи.       Синтия поблагодарила за милость и ушла. Фабиан глянул, насколько далеко от беседки находится гвардеец и другие люди, и придвинулся к Адриану. Расширил глаза, требуя объяснений.       — Целый журнал обо мне?       — Прикажу, будет два. Да брось, Фабби! Так формируется нужное мнение у народа, или ты не знал? Ты будешь рыцарем без страха и упрёка. Тебя покажут дико сексуальным. Весь Гелдер будет у твоих ног! Тебя полюбят!       — Но я хочу добиться любви сам.       — Одно другому не мешает. Это моя воля. Или у тебя есть собственная позиция на сей счёт?       — Нет, — быстро сдался Фабиан, — когда на вас корона, сир, у меня своей позиции быть не может. Всецело полагаюсь на вас.       — Мы делаем всё правильно, не бойся, — Адриан сжал его руку. — Давай лучше порадуемся, что нас не спалили?       — О да, сир, я радуюсь, — Фабиан фыркнул, потряс головой, признавая первостепенность конспирации. — Понервничал, пока ты издалека заходил. Тогда меня бы точно не полюбили, и твои журналы не помогли бы. Поэтому… — он красноречиво вытащил руку из сжимающей ладони. — Я, правда, не за себя волнуюсь…       — Боже, ты опять? — закатил глаза Адриан. Зашипел: — Помню я про эту грёбанную репутацию, про монарший долг помню, про всё. Но когда ты рядом, мой блядский любимый, моей памяти хватает на пять грёбанных минут. А то и меньше. Я люблю тебя, я хочу тебя, и я забываю, что я король, что я что-то кому-то должен, и всё, чего я хочу… угадай!       Трахаться как кролики.       Фабиан околдовано молчал. Его притянули, заворожили гневно изогнутые губы. Губы, которые только что отчитывали его, только что признавались в любви. Как он хотел их целовать! Как хотел вжиматься в сильное тело! Как хотел… трахаться как кролики…       — Мы, — выдавил он, поднимая взгляд к глазам, — должны… честно, я не знаю, что мы должны… повременить?       Они тонули друг в друге, боясь дышать.       — Нам надо, — произнёс Адриан, — запутать…       — Отвести подозрения…       — Не быть вместе пару дней…       — Спать раздельно…       — Не в Рыбацком домике…       — Не в нём… Сир, а если за нами наблюдают?       Немудрено, ведь существовали только омуты напротив.       Они оба немедленно моргнули и заводными чёртиками повскакивали вверх. Адриан приосанился и высунулся в проём.       В других беседках, у фонтанов и на качелях людей прибавилось, а возле их убежища, метрах в пяти от него, маячил только всё тот же гвардеец, парень лет двадцати.       — Похоже, нам везёт, — протянул король.       — Не будем понапрасну рисковать, сир, — нарисовался за его плечом Морелли.       — Не будем. Не поедем сегодня в Рыбацкий домик.       — Не поедем.       — Ночуем дома.       — Да.       — Точно?       — Абсолютно точно, сир. Потерпим неделю.       — Договорились. Тогда идём на ужин? А потом на поляну — потанцуем и по домам?       — Полностью согласен, сир.       Держаться неделю врозь — да легко! Ради пользы и дольше выдержит.       Фабиан действительно так думал.              В Рыбацкий домик они вошли в десять. Последние золотистые лучи ещё проникали сквозь стёкла.       — Только пива попить, — сказал Адриан, направляясь через гостиную к сумрачной лестнице.       — Только пива, — охотно повторил Фабиан. — В Трофейной зале. И фильм.       — И фильм.       — Только пиво и фильм.       — Пиво и фильм, — сурово кивнул Адриан. Передёрнул плечами. — Пиво и фильм.       Кого они обманывали?       Они начали целоваться уже в начале лестницы, к середине расстегнули друг другу ремни, а к концу избавились от рубашек.       — Пиво…       — И фильм…       Рваные поцелуи, сплетение языков, руки повсюду, твёрдость в штанах, сбивчивый шаг.       — Пиво…       — И… я хочу тебя… боже, как я сильно хочу тебя…       — Я хочу тебя… люблю… пожалуйста, быстрее…       Фабиан чуть не взял Адриана на верхней ступеньке, припёр спиной к балюстраде перил. Прижал всем собою, задыхаясь от желания, пьянея от вкуса, от запаха, от страстных поцелуев.       — Как я хочу тебя! Как!..       — Кровать… нам нужна кровать. Бежим!       Они взялись за руки и побежали по тёмному коридору, в котором лишь едва-едва угадывались предметы и дорогу указывали вытянутые по полу трапеции окон.       Окон!..       Фабиан затормозил, когда они уже почти достигли спальни, дёрнул на себя бегущего Адриана.       — А? Что? — не понял тот, чудом устоял на ногах.       — Окна!       — Что — окна? — Адриан опять не понял, обернулся на помигивающие уличным светом проёмы.       — Окна, — повторил Фабиан, указал рукой. От избытка возбуждения и бега он не мог нормально говорить, жестами было проще. — Не зашторены.       — Ну и что? — удивился Адриан, потянул за запястье. — Пошли. Я так хочу тебя! — добавил он как мольбу.       Морелли выдернул руку.       — Нет. Послушай. Конспирация. Нельзя. Увидят.       — Кто?       — Папарацци.       — Меня нельзя снимать, какие папарацци? Пойдём же, я сгорю!       Адриан попытался схватить его за руку, Фабиан увернулся.       — Тогда охрана.       — Тут второй этаж, семь метров высоты!       — На деревьях.       Адриан хлопнул глазами. Засмеялся.       — Ты, блять, дурак, Фаб. Ты хочешь меня?       — Ужасно.       — Ну так вот спальня, — Адриан шагнул к двери, — пойдём…       Фабиан его поймал, повернул к себе лицом, сжал плечи.       — Нет, пожалуйста! Если нас спалят, я себе не прощу…       — Не будем трахаться? — огрызнулся Адриан. Расстроенно сжал губы. Он понимал. Конечно, понимал. Только яйца ныли капец.       Фабиан виновато вздохнул. И его вдруг осенило.       — Будем. Будем. Только… у меня есть одна идейка! — он сцапал Дри под локоть и потащил обратно. — Тут есть комната… чулан. Когда я тут гулял, я её видел. Без окон. Где она? Где-то здесь.       — Чулан? — король то ли гневался, то ли смеялся. — Ты предлагаешь мне трахаться в кладовке?       — Там нет окон, — ответил Фабиан, осматриваясь. Они опять оказались у лестницы, и Морелли прокручивал в памяти свою единоличную экскурсию… он же совал в тот чулан свой любопытный нос. Где-то здесь.       — Вот, — Адриан обречённо указал на дверь. Сам пошёл к ней и распахнул. — Это кладовка! В ней старый хлам!       — Ну, пожалуйста, Дри, — Фабиан положил ладони ему на талию, поцеловал и в поцелуе аккуратно затолкал внутрь, закрыл дверь. Их окутала кромешная темнота, пахло старьём, но это отнюдь не мешало. Стояк налился с адской силой, и он придвинул Адриана к первой попавшейся под спину вертикальной поверхности, шкафу или стене, увешанной смягчившими касание тряпками. Начал с губ, потом перешёл к целованию шеи, затем, постепенно опускаясь на колени, — обнажённой груди и покрытого волосками живота.       Адриан густо выдыхал и изгибал шею, подавался навстречу губам всем горячим телом, пока не вплёл пальцы в так любимые им кудри.       — Господи, — простонал он в исступлении, — господи, я правитель с абсолютной властью, а трахаюсь в кладовке, среди удочек и плащ-палаток. Фабиан Морелли, что ты со мной делаешь?       — Люблю тебя, мой государь.       Наконец Фабиан расстегнул его ширинку, сомкнул губы на твёрдой выпуклости поверх ткани, а когда государь сжал волосы и заскулил, толкаясь вперёд, сдвинул резинку трусов и, подразнив языком головку, пропустил в горло живую плоть. Адриан глубоко в нём содрогнулся в сладком спазме, но не кончил, а сразу вытащил.       — Повернись, Фаб! Скорее повернись!       Морелли без лишних слов исполнил просьбу. Вскочил на ноги, спустил брюки с бельём и упёрся руками в стену, выставив зад. Всё это наощупь.       — Я готов, Дри.       Дри тем временем шуршал смазкой и презервативами. Пиво они пить собирались, ага!       — Фаб, прости меня, но… — он мазнул по аналу и быстро вставил, с натугой протиснулся, — …я не могу терпеть. То, как я хочу тебя, это… это неописуемо.       — Кончил бы в рот, я не… не против.       Адриан втрахивал его в стену. Было больно, но это была потрясающая боль. Руки и ноги дрожали, подкашивались, член качался, изнывал.       — Я не хочу в рот. В рот очень быстро. Я хочу продли… А-аа! — Адриан закричал, впился в бёдра, натянул и сделал то, что пытался отсрочить. Невыносимо горячей, высоко вздымающейся грудью упал на спину, прилип взмокшей кожей, щекой меж лопаток. — Как мне… Фаб, как мне хорошо с тобой. Как хорошо…       — Это было божественно, мой Дри, — Фабиан без позволения снялся с монаршего члена, повернулся и нагнул разомлевшего сюзерена над увиденным привыкшими глазами столом, подобрал смазку и презервативы, чтобы доставить себе ещё более божественное удовольствие. — Я тоже сейчас быстро. Ты не один такой.       — А хоть бы и один: мне не стыдно хотеть тебя до безумия. А я именно так и хочу. Всего, Фаб. Всего тебя. Всего. Много раз.        Адриан говорил сквозь зубы, с паузами из-за пихаемого в него члена, упирался ладонями в столешницу, оборачивался. Фабиан и слышал, и не слышал — узость ослепляла похлеще темноты. Кровь кипела, пошлые бормотания подстёгивали. Он вогнал меньше двух десятков раз и кончил, спустил со стоном, забывая, где он, но помня с кем — с самым прекрасным человеком, с парнем своей мечты, со вторым собой.       Фабиан обнял его и обнимал, пока восстанавливалось дыхание и мир возвращался к норме, а Адриан терпеливо позволял висеть на себе, чуть покачивал задом, выжимая последние капли из твёрдого ещё члена.       — Мне было хорошо, — пробормотал Фабиан. — Спасибо тебе, Дри. Спасибо за то, что ты есть у меня.       — Фабби, я не знаю, как раньше без тебя жил.       — Ты прекрасен, Дри. Ты самый прекрасный парень в мире.       — А ты тот парень, с которым буду трахаться и в кладовке, и на мусорке, и везде, где скажешь. Я люблю тебя и не устану этого повторять.       — Я буду славить небеса за твою любовь и буду любить тебя бесконечно, — Фабиан полежал бы ещё на пахнущей сексом спине, но спина затекла, и член, обмякнув, выскочил, на нём неприятно повис презерватив, вынуждая выпрямиться. Штаны и бельё болтались на щиколотках. Пахло теперь не только старьём, но и духотой, пылью и смешанной туалетной водой.       — Идём пить пиво? — спросил Фабиан, стягивая презерватив. Глаза уже хорошо видели в темноте, воспринимая реальность в сером.       — И смотреть фильм, — подбирая с пола штаны, согласился Адриан. — Как насчёт «Королевской шлюхи»?       — Ты издеваешься? — Фабиан шагнул к нему, притиснул к себе за поясницу.       — Это почётная… — выдохнул Адриан, прежде, чем их губы сомкнулись.       Кладовку они покинули лишь пару часов спустя, разбрелись по разным спальням. Фабиан так умаялся, что сразу заснул.              Разбудил его голос Адриана. Или вернее это уже был голос короля.       — Фабби, подъём. Пожалуйста, просыпайся, восемь утра.       В окна било солнце, ощущалось даже сквозь веки. Фабиан с трудом разлепил их, оторвал голову от подушки.       — Да, ваше величество, уже встаю.       Он перевернулся с живота на спину, сел, потряс шевелюрой, сгоняя сон, потёр лицо.       — Фабиан, ты соня.       — Я не соня, а сова.       — Всё равно просыпайся. Мне надо ехать. У меня сегодня дохрена дел. Ты поедешь со мной? У тебя тоже сегодня дохрена дел. Но сначала здесь надо прибраться.       — Я приберу. — Фабиан наконец очухался. Адриан Третий стоял перед ним, застёгивая рубашку, не ту, что вчера вытерла всю фигуральную пыль на лестнице и в кладовке, чистую и выглаженную. — Поверь, я не заставлю своего государя ещё и наводить марафет в чулане. Во сколько у меня эти журналисты? Давай я приеду позже, машину только пришли… Ах, чёрт!.. Придётся домой заскочить.       — Зачем?       — Переодеться. Нельзя же для целого журнала позировать в мятых брюках? Хотя я с радостью.       — Возьми что-нибудь из моего гардероба, а на фотосет тебе одежду подберут. Успей, пожалуйста, к завтраку, потому что потом я уйду на совещание и не знаю, во сколько освобожусь. У меня весь день загружен и вся неделя до конца, да и следующая, наверно, тоже. Я же начинающий правитель, мне надо много работать. Зато потом оторвёмся с тобой на празднике Середины Лета, устрою классную вечеринку.       Одевшийся Адриан поправил воротничок и, приблизившись к кровати, наклонился, коротко поцеловал.       — Ну всё, мне пора. Не задерживайся. Машина будет через час двадцать.       Фабиан кивнул, но почти сразу схватил за руку.       — Ваше величество, можно попросить? Можно мне какую-нибудь работу, какую-нибудь должность?       — Ты что, стеснён в деньгах? — удивился король. — Не слышал, чтобы баронство бедствовало. Я без проблем возьму твои расходы на себя, не заморачивайся.       — Баронство не бедствует, у меня есть деньги, но… сир, я сам хочу работать, приносить пользу. Все работают. Герцогские сыновья работают, Соранти работает, и я собирался работать в больнице. И ты работаешь. Мне стыдно без дела слоняться, на родительской шее сидеть. Мой отец называет таких придворных лоботрясами, не хочу попасть в их число. Хоть какую-нибудь должность. Пожалуйста. Хоть в твоей личной гвардии. Мой знакомый гвардеец Пьер, который, кстати, помог мне, сказал, у них есть дворяне. Хотя бы в рядовой состав.       — Будешь под дверью весь день стоять — ни отойти, ни слова мне сказать?       — Буду за тобой весь день таскаться, только не в трёх метрах, а рядом — наболтаемся, сам от меня устанешь.       — Нет, меня такая работа не устраивает. Ты должен быть всегда при мне, в любую мою свободную минуту.       — Предложи что-нибудь, я на всё согласен. Даже с маленьким жалованием, но только настоящую должность, не номинальную типа подносителя носков королю.       — Нет такой должности.       — Сир, я серьёзно. Дайте мне работу.       Адриан сжал губы.       — Хорошо, я подумаю. Прикажу подать мне список вакансий. А теперь всё, жду за завтраком.       — Спасибо, сир! — крикнул вслед Фабиан и, снова взъерошив волосы, слез с кровати, потопал умываться, а потом заметать следы прелюбодеяния. Только сейчас понял, что конспиратор он хреновый — света вчера ни в одном окне не зажгли, пиво пили, получается, в темноте.       А ещё ведь хотели пореже уединяться.              ***       «Пореже» оказалось недостижимо — уединялись каждый день, а дни, ночи и вообще целые сутки пролетали как сумасшедшие, в совершенно немыслимом ритме. Пока Дри с утра до вечера пропадал по государственным делам, Фабиан давал интервью различным изданиям, заводил знакомства в аристократической, чиновничьей и бизнес-среде, крутился с придворными дворянами, любезничал с королевой и фрейлинами, играл с инфантом.       Иногда вырывался домой, откуда звонил друзьям и родителям. Отцу с матерью приукрашал, Лэнсу и Маркусу преуменьшал, хотя и те, и другие прекрасно знали из прессы, что он в шоколаде и буквально купается в благоволении молодого короля.       Потом возвращался во дворец, и опять были прогулки, матчи, бассейны, вечеринки. Адриан с работой для него тянул, отнекиваясь, что некогда заниматься, вот и оставалась праздная тусовка, где каждый жаждал его внимания. Но Фабиану нравилось, он со многими сошёлся на короткой ноге, был вежлив и предупредителен, не выпячивал превосходства. Даже Рокарди стал менее враждебно смотреть на него. Тео Соранти правда не стал, но он практически не участвовал в тусовках, постоянно по долгу службы находился возле короля, в то время, как Фабиан нет, и это примиряло виконта с наличием третьего друга.       Фабиан всячески оберегал свой истинный статус, а вечером…       Как правило, около одиннадцати, когда на поляне веселье было в разгаре, Адриан освобождался, соскучившийся и оттого ненасытный и невероятно нежный, они, пропустив по паре стаканов, сбегали в Рыбацкий домик и занимались любовью. В кладовке, иногда засыпали в ней, на полу, на матрасе, который расстилал Фабиан, а утром всё убирал и создавал иллюзию дружеской попойки.       Он поднаторел в конспирации.              С четверга на пятницу они спали в кроватях. Будильник зазвонил в семь тридцать, Фабиан нащупал на второй подушке смарт и отключил сигнал. Солнце светило ярко, балдахин не спасал, под ним даже ночью собиралась жара.       Вставать совсем не хотелось — поспали всего четыре часа и так больше недели, — но куда денешься?       В комнату вошёл Адриан, как всегда собранный, сосредоточенный, повязывал галстук. Фабиан немедленно поднялся, голый и со стояком, и стал помогать.       — Зачем он вам вообще сейчас нужен, сир?       — Я должен всегда выглядеть безупречно. И почему по утрам ты меня всегда величаешь?        — Потому что, — Фабиан затянул узел, поправил, — с утра вы всегда король. Как бы ни были податливы и горячи ночью, с утра вы сюзерен, а я подданный. Вы так себя ведёте. И на вас корона.       — Хочешь, я её сниму? — Адриан поднял руку, коснулся золотых зубьев. Фабиан перехватил её, поцеловал пальцы.       — Ни в коем случае, сир. Я ваш вассал и горжусь этим.       Морелли поклонился, а король наконец завладел его губами. Но дальше страстного поцелуя дело не зашло.       — Одевайся, Фабби, — Адриан прислонился к столбику балдахина. — Сегодня последний напряжённый день, даже половина его. После планёрки с губернаторами жду тебя в кабинете: кажется, я нашёл тебе должность.       Фабиан застрял в брюках:       — Какую?       Адриан загадочно улыбнулся.       — Ладно, — сдался Фабиан, просовывая наконец ногу в штанину, — тогда почему не обрадовали меня вчера?       — А вчера нам было «когда»? — Адриан игриво изогнул бровь. — На самом деле идея возникла ещё в понедельник, но мне надо было кое-что выяснить, прежде чем предлагать. Сегодня документы будут готовы.       — Всё так серьёзно? Что же это за должность такая?       — Днём всё узнаешь. Потерпи, шевалье. Кстати, завтра я лечу с рабочим визитом в Ковин, и ты летишь со мной, в свите.       — На родину? Да я с удовольствием, сир. Что планируете делать в вашей южной провинции? Мои земляки почтут за великую честь принимать вас.       — В рабочих поездках программа стандартная, — поучительно сказал Адриан. — В первый день встреча с губернатором, посещение социальных учреждений, общение с народом, второй — визиты к аристократам.       Фабиан повернулся от зеркала.       — И к моим поедешь? Они были бы счастливы.       — Ну… это моя первая поездка в Ковин… в качестве короля в смысле. Я планировал посетить герцогов и маркизов. И то не всех. Озра далеко, и я не должен нарушать иерархию.       — Прошу простить меня — не подумал, — Фабиан взял расчёску, прочесал спутавшуюся прядь. Увидел, как сзади подходит Адриан. Тот положил ладони ему на плечи, посмотрел через зеркало.       — Люблю твои кудри.       — Спасибо, сир.       — Ты меня не дослушал. Я и соблюдать иерархию не обязан. Моё право и желание посетить владения друга. Предупреди своих.       — Благодарю за милость, сир, — Фабиан поклонился отражению. Искренне, но потом не выдержал, засмеялся. — Блять, я сейчас как истеричка, выцарапавшая каприз. Не надо, я всё понимаю. Переживу. Спасибо.       — Нет, это я дурак: хотел навести интриги. Надо было сразу сказать, что поеду к твоим. Одним визитом больше — ничего страшного. Улетим на три часа позже, какие проблемы? Мне гораздо интереснее посмотреть, где ты рос, и познакомиться с твоими братьями, чем зевать в гостиной моих родичей Велони. Правда, Фаб.       — Я верю, мой государь, — Фабиан повернулся в его объятиях, прижался. — Прости, что заикнулся. Просто принимать у себя короля и вправду огромная честь, а баронам она редко выпадает. Я даже не помню, когда его величество Робер к нам приезжал, я совсем мелкий был.       — Наверно, отец думал, что барон сам не желает его видеть, раз не является ко двору, а там кто его знает… Представь, если бы он приезжал чаще, — Адриан хитро прищурился, — и я с ним? Мы бы с тобой раньше встретились. Ещё в детстве или подростками. А? Классно было бы?       — Если бы ваше тогдашнее высочество обратили на меня внимание.       — Или ты на инфанта-манекена.       Они смотрели друг на друга, и Фабиан нисколько не сомневался, что хотел бы знать Дри всю свою жизнь, тонул в нём, растворялся и видел, что Дри тонет так же и так же не хочет выплывать.       Губы как-то сами устремились навстречу и сомкнулись. Целовались нежно, тягуче и с наслаждением, закрыв глаза. Потом Фабиан оттолкнул.       — Опоздаете, ваше величество. Идите.       — Да, бегу, — Адриан наклонился к зеркалу, поправил волосы, корону, галстук с воротничком. — Как выгляжу?       — Превосходно. Во сколько закончится совещание?       — Около трёх. Жду. Побежал…       — Можно на завтрак не приду? — спросил вдогонку Фабиан. Адриан обернулся на ходу, недовольно хмуря лицо, но ничего не сказал. Значит, разрешил. Фабиан проводил его взглядом и принялся за уборку.              Взяв королевский «Бентли Континенталь», он отправился домой. Пентхаус был нагрет солнцем и пронизан светом, только выглядел пустым, сиротливым. Фабиан включил кондиционер, поставил музыку и приготовил самую обыкновенную яичницу, с удовольствием слопав её вместо изысканных дворцовых блюд. После, выйдя на балкон покурить, набрал отцу.       — Фабиан, — издевательски воскликнул отец, — неужели ты вспомнил о родне?       — Пап, ну некогда… Я же с королём. И кстати, у меня для тебя отличнейшая новость! Просто обалденная! Мама рядом?       — Она в сад ушла. Сейчас крикну. — Послышались возня и шаги, приглушённое «Тереза! Фабби звонит!» — Сейчас мать придёт. А что за новость, сын? Король дал тебе работу?       — Круче, пап. Но работу он мне тоже нашёл, но пока держит в секрете. Только утром…       — В секрете? — заволновавшись, перебил отец. — Почему, Фабиан?       — Не знаю. Сказал, хотел что-то выяснить. Может, подхожу ли я по образованию или не претендует ли на должность кто-то ещё. Не знаю. Говорю, он мне только утром сказал.       — А ты с королём уже с утра? — спросила мать. — Привет, сынок.       — Привет, мам. — Я с ним все ночи. — Да, свита присутствует при пробуждении их величеств. — Которых за три недели не было ни одного. — Не переживайте, всё нормально. Уверен, это хорошая должность: его величество ко мне благоволит. А теперь моя новость… Готовы? Лучше сядьте — она просто невероятная!       — Ты нас пугаешь, Фабби, — посетовала мама.       — Говори уже, нагнетатель интриги, — поддержал отец.       — Ну ладно, слушайте. — Фабиан набрал в лёгкие побольше воздуха. — К нам… приедет король!       Конечно же, образовалась удивлённая пауза. Родители там переглядывались, спрашивая друг друга, не ослышались ли. Если не сели по его совету, то упали на диваны сейчас из-за подкосившихся ног.       — Король? — первым вернул дар речи отец. — К нам, в баронство?       — Да, в наше поместье, к нам домой. Уже в воскресенье.       — В воскресенье? — вскричала мать, наверно, хватаясь за голову или сердце. — И что же ты молчал? Мы же должны подготовиться!       — Фабиан, он правда приедет? Почему? Для чего? Что от нас требуется?       — Честно, не знаю, пап. Встретить, накормить, экскурсию провести, о делах рассказать… Адриан будет с рабочей поездкой по провинции, ему хочется посмотреть, где я жил. Вы сильно не волнуйтесь, я буду при нём и, если что, сам его развлеку.       — А когда? Во сколько? — они всё равно волновались.       — Я ничего не знаю. Потом про всё выясню и позвоню. Успеете. Главное, Берта пусть пирогов напечёт — при дворе таких нет, Адриан пальчики оближет. Я ему два десятка скормлю.       — Фабби, ну разве можно так про короля?       — Мне он разрешает.       — За какие заслуги?       За любовь.       — За преданность. — Фабиан докурил. — Ладно, пока, скоро увидимся. Буду держать вас в курсе. Кстати, передайте Тинни, я привезу ему футбольную форму короля, пусть репетирует благодарность.       — А ты передай его величеству, что он оказывает нам великую честь.       — Уже передал.       Попрощавшись, Фабиан пошёл досыпать то, что не доспал ночью. В голове крутились догадки о должности, какую Адриан хочет ему предложить. Врача или камердинера? Виночерпия или министра? Для министра квалификация совершенно не подходила, но было бы неплохо.       Он был согласен на любую нормальную мужскую дворянскую работу.       Или вообще на любую.       Хотя фрейлиной себя не представлял.              К трём часам Морелли приехал во дворец на «Бентли», и его сразу оповестили, что король уже искал, и велели идти в Малую Тронную залу. Однако Адриана в ней не было, он пришёл минут через пятнадцать, когда Фабиан рассмотрел всё золочёно-антикварное убранство.       Дверей в зале не было — она являлась конечной частью длинной анфилады, в уютном уголке, поэтому король появился неожиданно, мягко ступая по коврам. Он был в торжественном образе — в мантии и большой короне. Один, без свиты и даже гвардейцев. С двумя папками в твёрдом переплёте с гербовым рисунком.       Фабиан поклонился. Направился навстречу.       — Вам помочь снять мантию, сир? Вы сразу из конференц-зала?       — Не сразу, — король увернулся от его услужливых рук. — Я специально надел, чтобы подчеркнуть официальность моих решений.       — Ах, вот оно что, — протянул Фабиан и, получив суровый взгляд, прекратил кривляться, поклонился. — Простите, сир. Я в вашем распоряжении.       Адриан сел на трон и указал на мягкий стул возле себя.       — Садись.       Фабиан повиновался. Любопытство распирало, но он не смел задавать вопросов. Обожал любимого таким — строгим, авторитарным, недосягаемым.       Его величество отложил одну папку на столик, вторую раскрыл на верхней странице, но в неё не смотрел.       — Фабиан, я несколько дней ломал голову над тем, какую должность тебе дать. Основными критериями были твоё частое нахождение при мне, престижность, низкая загруженность работой, гибкий график, привилегированность. Задачка та ещё. Все хорошие должности заняты. Кто-то ещё со времен отца работает, кого-то я после коронации назначил. Начальник кадровой службы доложил, что нет ни одной вакансии. Даже повара и курьеры не нужны. Представляешь, для меня засада была?       — Все хотят работать во дворце, ваше величество, — обронил Фабиан. — Не томите, пожалуйста, сделайте уже милость. А то я уже нервничать начинаю. Вы всё же нашли мне работу?       — Да! — хитро улыбнулся Адриан. — Я уже собирался придумать для тебя новую должность или посмотреть, кого можно подвинуть с существующей, но!.. Но я вдруг вспомнил про должность, которая не проходит по общим спискам, подбирает кандидатов на которую исключительно король, и это… О боже, Фабиан! Это самая подходящая для тебя и для нас должность! Там привилегий как у королевы!       Фабиан заёрзал от нетерпения, сердце гулко застучало в счастливом предчувствии.       — Что же это за должность такая?       Адриан схватил его ладонь, сжал, улыбаясь во все тридцать два.       — Шут! Личный шут короля!       Фабиан хлопнул глазами. Должность застала его врасплох.