Лотосовая дева

Сбитое дыхание. Усталость в ногах, и ещё такое чувство, будто в них разом вписать тысяча иголок хвои. Колени в садинах и порванное ханьфу. В волосах листва. Дева Цзян не помнила, почему бежала по лесу, однако вперёд её гнал дикий страх. Такой, который присущ зверю, но не человеку. Однако под ним, невидя перед собой ни коряг, ни веток, бежала юная дева. Кажется, один подол ханьфу зацепился за выступающий крюк дерева. Времени нет, что-то странное и опасное нагоняло сзади. Девушка дёрнула подол и услышала треск рвущейся ткани. Скорость упущенна. Это странное что-то её неумолимо нагоняло. Не спасали и сваленные тьмой деревья. Будто с каждым взмахом руки, с каждым потоком магии это нечто становилось все быстрее. Вдох. Выдох. Вдох. Дева Цзян устала. Ноги болели до предела, воздух в груди все норовил закончится. Тут лес закончился, и ведомая страхом перед неизвестной силой девушка выбежала на поляну. Лунный свет щедро заливал возникшее из неоткуда пустое место. Она виднелось на шагов десять, а после шла вода. Больше напоминало пруд, вода чиста, берега обрамляли камни. А в середине возвышалось и раскидывало свои ветви древо. Зелёная листва, несмотря на сезон, держались на нем излишне уверенно. Дева Цзян обернулась назад. Что-то, что гнало её по лесу отстало. Больше не чувствовала она его энергии. Цзян Янли, не в силах держаться, упала руками на колени и глубоко задышала. В груди горело, воздух вокруг был неимоверно холоден, по сравнению с разгоряченным телом. Надышавшись, девушка откинула прилипшие пряди волос с лица и повернулась к дереву. Оно внушало доверие, как доверие мудрому старцу. Спокойная царица на поляне, окруженная пением цикад. От того дева Цзян расслабилась и подошла к воде. На глади отразилось лицо с некрасивой ссадиной, с волосами, в которых виделся листок. Взгляд в бок, и девушка заметила отсутствие рукава, а вместе с ним и половины правой части верхнего ханьфу. Подол нижнего был испорчен вновь, отчего в голове Янли пронеслась мысль его сократить. Во всяком случае, этот не спасти. Мирная обстановка кружила голову и усыпляла бдительность. Цзян Янли повернулась к водной глади, дабы умыться. Ее отчаянный крик разнесся по лесу. В отражении был кто-то другой. Смутно знакомый образ, настолько, что стыдно забывать. Однако Янли забыла или же в упор не видела. Это нечто тёмным дымом вылезло из воды. Чёлка колыхнулась, Янли будто почувствовала блеск заколки. Девушка из тьмы приветливо улыбнулась и коснулась пальцами щеки Девы Цзян. А та оцепенела. Ледянящий холод прошёлся по телу, мешая двигаться. — Кто…ты.? — все что и смогла сказать Янли. В ответ силуэт лишь усмехнулся. Поляну разразил смех. Противный и режущий, будто навка засмеялась. Хотя сейчас дева Цзян не удивилась, если бы и вправду навка с ней так играет. Смех не прекращался, будто шёл отовсюду. Голова заболела, шум разрывал её изнутри. И глаза. Эти глаза. Все плыло, образы вспывали в памяти яркими вспышками. Лотос. Воздушный змей. Вода. Кровавые пруды Юнмэня. Гора тел. Вода. Подение. Тьма. Цзян Янли раскрыла глаза в воде, отчего их тут же защипало. От страха девушка не сразу поняла это, однако когда осознание пришло, сразу загребла вверх. Вдох. Ночной холодный воздух обжег лёгкие вновь. Девушка вылезла из воды. Капли стекали по подранному грязному ханьфу и перепутанным волосам. Дева Цзян упала на колени, опершись руками о землю. Взгляд её метался по траве. Во взгляде было безумие, что горело фиолетовым огнём.                                           ...... С утра голова болела не переставая. Янли не знала, был ли то просто сон, или же явь, однако ей сказали, что с утра её нашли на окраине леса. С ханьфу было все в порядке, с лицом и волосами тоже. Говорить было сложно, каждое слово отдавалось болью в горле и лёгких. Девушка села на кровати. Все таки надо было привести себя в порядок. Ото сна или же ночного бега, в общем не важно. Служанки принесли утреннее ханьфу и заколки. Цзян Янли одевалась неспеша, зная что до завтрака ещё время есть. Цзян Чэн обещал поесть с сестрой на озерных беседках, так как на обеде присутствовать не сможет в силу каких-то там дел. То ли кто-то приехал, что ли самого Цзян Чэна куда-то позвали, то ли что-то ещё. Нет, брат то говорил, просто Янли забыла. Суть то одна, на обеде его не будет, поэтому позавтракают вместе. А Вэй Ин скорее всего все равно проспит, поэтому и не приглашали. С ханьфу было покончено, остались украшения. В последнее время Янли все чаще думала — отчего даже на самую семейную встречу, с людьми с которыми ты близок больше всех, все равно надо надевать украшения? Неужели они, семья, увидев замужнюю деву (это важно, просто будучи сестрой можно) без заколки или просто в более удобном ханьфу, сочтут её падшей женщиной? Нет кончено. Тогда зачем это все? Поэтому дева Цзян и отложила поданное украшение, взяв пару шпилек, дабы удержать причёску. Золото блескнуло, а в нем блескнуло отражение. И на горе Янли, она его заметила. Заметила фиолетовый оттенок посреди белого лица. Шпилька упала на землю от ненужности, а девушка тут же бросилась к серебряному зеркальцу. Однако даже в панике, в замутненном отражении, девушка увидела их. Фиолетовые глаза. Они не горели, как когда она использовала магию. Они просто были фиолетовые. Спокойного цвета, чуть синее чем у матери. Янли не верила себе. Глаза не могут сменить цвет за ночь. Однако…однако во сне у отражения были фиолетовые глаза. И сейчас… Сейчас Цзян Янли незнала, как это все объяснить.                                           ...... — А-Ли, у тебя все в порядке? Цзян Чэн уже ждал в беседке, когда Янли пришла. Среди подмерзшей воды и поникших гнилых растений её брат смотрелся как нельзя правильно. На поясе у него висел кнут. Узнав, что Цзян Янли активировала Цзыдянь, Цзян Чэн обрадовался, но заметна стала доля зависти. Саму девушку она немного смешила, однако понять можно. — Вряд-ли. — все же ответила Янли, подходя к столу ближе. — Что такое, А-Ли? Цзян Чэн подскочил и в мгновение оказался у сестры. Руки Янли покоились в руках брата, взгляд того обеспокоенно метался. Так заботится. А дева Цзян отводила взгляд. — А-Ли…что такое? — А-Чэн, это все очень странно, но сегодня мне приснился странный сон. А после я проснулась и… Цзян Янли наконец нашла силы поднять глаза на брата. Тот ошатнулся. — Это как?.. Ты злишся? Может ты просто злишся и энергия так реагирует? — Нет нет! Я спокойна. Правда. Они просто поменяли цвет, и я не знаю от чего. — Это плохо. Или хорошо. Давай ты сходишь к лекарю? — Да, думаю да. Хотя врятли мне чего скажут. — Сходи к Вэнь Цин. — Янли бросила на брата странный взгляд, и тот поспешил объясниться. — У тебя явно что-то творится с ядром, а во всей поднебесной не сыщишь лекаря ядер лучше, чем она. — С чего ты взял, что это от ядра? Янли наконец села за стол, а Цзян Чэн сел напротив. — Твоя тьма. Насколько я помню из заключений Вэй Ина, она идёт от чего-то, напоминающего наше золотое ядро. Он назвал это «тёмным ядром». Скорее всего, его строение походит на обычное. — Это я знаю. Но проблема то с глазами. — Я не договорил, А-Ли. Когда используешь тьму, глаза меняют цвет. У тебя он пурпурно-фиолетовый, как и глаза сейчас. Будто цвет впитался. Скорее всего что-то с ядром. — Ладно-ладно. Уговорил. Схожу. Янли вздохнула и грузно опустила голову на локоть. Есть не особо хотелось, от того дева Цзян лишь ковыряла поданые блюда. Это не укрылось от взгляда брата. Он заботливо покрыл руку сестры своей, привлекая внимание. Янли подняла глаза и встретилась с обеспокоенным взглядом Цзян Чэна. Хотелось улыбнуться, то почему то девушку сразила странная усталость. — А-Ли, тебе неприятна Вэнь Цин? Я думал, вы подружились. Цзян Янли усмехнулась. Чтож, брат сделал неправильные выводы. К Вэнь Цин ей не хотелось идти совсем, ох совсем не из-за неприязни. Наоборот. Каждая встреча их кончалась неловкостью. Поэтому что сердце пожирал гуль от одного вида прекрасной девы Вэнь. И от этого Янли чувствовала себя ужасно. Скрывать от себя то, что будучи замужем она влюбилась в девушку так, что голову сносило, было бесполезно. А принимать больно. — Не в том дело. — А в чем тогда? — Боюсь, ты не поймёшь. — Янли вздохнула. — Так объясни, А-Ли. Мне больно, видеть тебя такой. И я очень хочу знать, что же делает тебя такой несчастной. Пожалуйста. — Скажу, и сразу стану хуже в твоих глазах. — Ох, А-Ли, дорогая, ты никогда не станешь плохой в моих глазах. Дорогая сестра, для меня ты всегда как небожитель, что бы ты не делала и как бы не думала. — Спасибо. — Янли слабо улыбнулась. Однако эта улыбка быстро пропала с её лица, когда она вновь начала говорить. — Хочешь знать, так хорошо. Но тогда не вини меня в мыслях. Знай, я пыталась остаться хорошей в твоих глазах. — девушка ещё раз вздохнула. — Я не люблю своего мужа. То есть…я любила, ты не подумай. Он хороший, но… о, я самая плохая жена во всей поднебесной. Я влюбилась в девушку. Я не могу перестать о ней думать, ни днем, ни ночью. — Вэнь Цин?.. — Да…не могу дышать нормально рядом с ней, все мысли перепутались. Я корю себя за подобные мысли, но когда она рядом… О, я не знаю, как вернусь в Ланьлин, к немилым мужу и ребёнку, как расстанусь с ней. Да и не хочет моя душа отпускать её ни на миг, не хочет уходить в другой клан. Моя душа — Юнмэнь, пристань Лотоса. Моя душа — озера, водные цветы, обсыревшие доски, фиолетовые гербы, ты, А-Ин, и она! Я не знаю, как вернусь. И я знаю, что не хочу возвращаться. К концу речи Цзян Янли сокрушилась сильнее, чем раньше. Она бездумно смотрела то на озера, то на брата. Ей было больно. А Цзян Чэн молчал. Молчал и думал. Янли знала эту его складку между бровей. — Так не уезжай. — Что?.. — Оставайся в Юнмэне. Это твой дом. А с Цзинями я разберусь. Янли не верила словам брата. Неужели…такое возможно. — Спасибо.                                           ..... Ближайший совет кланов должен был пойти в Юнмэне. Война окончилась уже почти как пару лет, однако же только сейчас закончили разбирать все её последствия. Наконец, великие и остальные кланы смогли собраться, дабы в полной мере отметить победу. Пристань Лотоса тоже была выбрана не случайно. Клан Юнмэнь Цзян пострадал наиболее сильно, однако даже после этого приютил остатки Вэней. И для мира было важно, что бы эти люди жили так, чтобы не случилась ещё одна война. От того и Юнмэнь. И как же это на руку было Цзян Янли. Оповестить о разводе, а дева Цзян пришла именно к такому варианту решения проблем, решено было сообщив семье мужа на собрании кланов. В родном доме, на её территории Янли была как нигде уверенна в себе. Некая боль ещё пульсировала на затворках сознания, однако девушка гнала её прочь. Не место сентиментам. Совет начнётся через два часа. Цзян Янли была намерена сидеть рядом с братом, по левую руку. Раньше это место занимал он сам, подле отца. Сейчас же здесь сядет дева Цзян. И пусть женщин на такого рода политических мероприятиях не жалуют. Сидеть в другом банкетном зале и вести свежие беседы о детях и нарядах у Цзян Янли не было никакого желания. Она не как они. Она другая. Она сильная. Она смелая. Она дерётся с помощью запретоной тёмной магии. Она вникает в политику своего ордена. Она почти как мать. Только она разведется с мужем. Потому что ей этого хочется. Однако собраться с мыслями у Янли не получалось. То сюда, то обратно. Ей не нравилось отражение. Она слишком мягкая в одежде. Нежный розовый — цвет девичий. Цвет нежной девы. Янли больше не хочет быть такой. Золотые заколки — признак замужней дамы. Янли больше не хочет быть такой. Лёгкие туфли с тонкой подошве — признак нежной дворцовой девы. Янли больше не хочет быть такой. От того ей все и не нравилось. — Госпожа, эта недостойная просит прощения, однако она не понимает, отчего госпожа гневается! — лепетала служанка, когда очередной сундук с заколками был отправлен куда подальше. — Госпожа гневается, от того что её вид всё ещё не такой, как ей бы хотелось. — огрызнулась Янли и повернулась. Служанка охнула и схватилась за сердце, испуганно смотря на госпожу. Цзян Янли не понимала, чем это было вызвано, покуда не взглянула в зеркало. Оказалось, что её глаза вновь зажглись. Девушка сделала глубокий вдох и зажмурилась. Последние дни внутренняя агрессия не давала ей покоя и слишком часто переходила во внешнюю. Сейчас очень не кстати. Вновь открыв глаза, Цзян Янли не обнаружила фиолетового планами. Стояла она, обоими руками опершись о тумбу, чуть завалившись вперёд, и сверлила взглядом свое отражение. Оно не оживало. Жаль, его вкус сейчас был бы кстати. Зато в зеркале отражалась все ещё обеспокоенная служанка. — Скройся с глаз моих. — процедила сквозь зубы Янли. Служанка быстро поклонилась и выпорхнула из покоев. А дева Цзян задумалась. Сказать о чем бы врятли смогла бы, мысль скакала по всей комнате и за ее пределами, шла к совету, от него к мужу, к свекрови и к матери, после снова возвращалась к ней самой. Череду бессвязных мыслей прервал стук в дверь. Цзян Янли решила игнорировать, посчитав что ещё одна присланная служанка просто уйдёт, не встретив ответа. Однако, вопреки ожиданиям, дверь распахнулась. Причём давольно смело. Возмущенная этим фактом Янли повернулась, намереваясь ругаться, однако весь пыл сошел на нет. На пороге появилась та, кого девушка меньше всех ожидала увидеть. Клянусь небожителями, если бы сейчас в комнату вошёл Вэй Ин, Янли бы удивилась меньше. — Вы выгнали служанку, не ответили, хотя я стучала, и выглядите обеспокоенно-раздраженно. Поэтому я разрешила себе войти. — абсолютно спокойным голосом поведала вошедшая Вэнь Цин и направилась к Янли. — Проблема в подборе украшений или всего образа в целом? — Как Вы…с чего Вы вообще это взяли? — возмутилась было Янли, однако дева Вэнь подошла слишком близко, отчего мысль потекла не туда. — По Вам видно, моя госпожа. Ну так что? Вэнь Цин повела плечами и отошла чуть дальше, дав деве Цзян наконец выдохнуть. Янли замялась и виновато посмотрела вбок. — Я выгляжу слишком правильно. — Разве это плохо? — Я хочу показать им всем, что я не обычная дева! Что не буду следовать их правилам и не намерена возвращаться к мужу! Я хочу выглядеть подобающе. — Ну, одеждой вопрос бунта обществу Вы не решите, разве что оденетесь в мужское ханьфу. Штаны одеть не предлагаю, Ваша мать их уже носила. — Это скорее вопрос уверенности. Хочу почувствовать себя другой…более тёмной? Вэнь Цин встала, приложив руку к подбородку. Вид у неё был сосредоточеный. Осознание того, что она пришла решать её проблемы, вызывала у Янли улыбку и некое смущение. Однако устоять перед соблазном любоваться сосредоточенным лицом девы Вэнь Янли не смогла. Она и не пыталась, чего уж врать. — Думаю, Вам пойдёт заменить нижнее платье на чёрное. Фасон можно оставить таким же, только цвет… Ваш образ заиграет совершенно другими красками, поверьте. Янли подняла бровь. Чёрный? Одеть чёрный? Вроде мысль простая, даже логичная…оба её брата носили чёрный, отец…но только мужская линия! Мать, например, чёрное не носила. Может оно и правильно будет. Однако проблемой вставал другой вопрос, озвучить который Янли поспешила. — Но у меня нет чёрного нижнего ханьфу. — Говорите так, будто верхнее есть. Вэнь Цин усмехнулась, а Янли сделала обиженное лицо. Скорее чисто для вида, ибо смеющаяся дева Вэнь была прекрасна. — У меня осталось чёрное ханьфу с тех времен, когда надо было скрывать свой клан. Оно не вашего фасона, и не из дорогих тканей, но на один раз подойдёт. А потом прикажете сшить Вам новый. У Цзян Янли округлились глаза. Вэнь Цин, её обожаемая Вэнь Цин, предлагает ей надеть её (её!) ханьфу. В котром уже ходила, на котором…на котором остался её запах. Сердце было готово выпрогнуть из груди. Пока же в голове девы Цзян происходил процесс мысленного ликования, дева Вень неправильно расценила её молчание. — Нет, конечно, если Вам противна мысль носить поношенное ханьфу, то… — Нет, нет! — перебила её Янли. — Конечно нет, Вы что! Я с радостью приму вашу помощь и буду безмерно благодарна! — Я смотрю, Вы прям сияете… — Вэнь Цин скривила странное выражения лица, над значением которого Янли потом поломает голову. — Тогда я пойду принесу его. Обернусь туда и обратно минут за двадцать. А вы пока подберите украшения, желательно серебряные. — Почему серебряные? — Золото замужества вам не идёт, госпожа Цзян. На этих словах захлопнулась дверь за Вэнь Цин. А Цзян Янли засияла от счастья. О да, она действительно светились. На лицо поползла глупая улыбка девичьего счастья.                                                 **** Собрание обещало быть шумным. Были все, что не удивительно, и все шумели. Они ждали, когда соберутся до последнего. А Янли была одной из тех, кто их задерживал. Она стояла за дверью, ожидая пока подойдёт брат. Помяни черта ну или лучик, однако Цзян Чэн вскоре появится за поворотом. — Позволяете себе опаздывать из-за растерянности или пренебрежения остальными, глава Цзян? — сказала Янли ещё не подошедшему брату. Тот ненадолго застыл. — А-Ли, дорогая, ты сменила ханьфу? — Да. Тебе нравится, А-Чэн? — Мне нравится, когда ты счастлива, А-Ли. Цзян Чэн мило улыбнулся сестре и взял её руку в свою. Янли кинула на него заботливый взгляд. Ее рука выскользнула из братской. В зал собрания они вошли вместе. Гордый вид был так же присущ им обоим. Глава Цзян уверенно шёл в своему месту, госпожа Цзян за ним. Место с левой стороны предназначалось не ей, изначально. Женщин на собраниях обычно не учитывали. Но Цзян Янли будет там. Будет среди этих заклинателей, среди политиков. Будет сидеть рядом с братом, нет, с главой клана, на месте советника. А он пусть сядет на другое место. Её провожали взглядами многие, а Цзян Янли было не до них. Внутри что-то ликовало, что-то совсем детское, желающие чтобы на тебя обратили внимание. И внимания было много. Собрание началось, а взгляды не прекращались. И Янли ими упивалась. Пока не натолкнулась на один единственный. Он ничем не отличался, он был удивлённым. Отличался он хозяином. Тем, с кем Янли бы не хотела говорить, но с кем придётся объясниться. Тем, кому она разобьёт сердце. Но он этого ещё не знает. Он тепло ей улыбается, когда ловит взгляд. Он ждёт её возвращения домой. Только вот Цзян Янли уже дома.                                                 *** — Глава Цзинь, разрешите обговорить с вами один вопрос. Собрание длилось более шести часов. Все подводили итоги войны, обсуждали дальнейшие стратегии. И наконец это безумие закончилось. Столько шума Цзян Янли не слышала даже на дне Лотоса. А на него собирался чуть ли не весь Юнмэнь. Начался пир. Светлые столы ломились от угощений и вина, барды распевали свои песни. Танцовщицы ещё не осмелели, от того пока лишь танцевали. Объявился Вэй Ин, успешно прогулявший собрание, но пришедший на попойку. Самое время чтобы обсудить то, что не затрагивает все кланы. А обсудить кланам Цзян и Цзинь было что. — Глава Цзян, рад Вас видеть! — Цзинь Гуаньшань начал налегать на вино ещё во время совета, от того к пиру уже подошёл не совсем трезвым. — Однако ума не приложу, что нашим кланам можно обсуждать не в письмах. — Лично быстрее. — Хорошо. И что же Вы хотели обсудить, мой юный друг. — Прошу, соблюдайте приличия, глава Цзинь. — Конечно-кнечно. Так о чем Вы хотели поговорить? — Гуаньшань мерзковато заулыбывался. Цзян Чэн чуть брезгливо фыркнул и немного отстранился. Янли, что стояла подле брата, сжалась и тут же отошла. Ей не хотелось слушать. Слабость? Возможно. — Моя сестра, госпожа Цзян Янли, требует развода с вашим сыном, молодым господином Цзинь Цзысюанем. Дальше Янли не слышала. Она уходила все быстрее и быстрее, вон из зала, подальше от Цзиней. Подальше от мужа. Поворот, поворот, коридор, ещё поворот, и девушка наконец вышла на воздух. Вечерний холод начинающейся зимы во мгновение ударил по телу без накидки, обжигая морозом. Однако Янли было все равно. Воздух, прохлада. Свободна. Она думала, что сбежала. — Солнце моей жизни! Голос заставил предательски замереть на месте. Сердце ускорило бой, тело девушки охватил странный ужас. — Лотос мой, скажи в чем дело! — вновь крикнул Цзысюань. В его голосе Янли услышала отчаяние. — Скажи, отчего я больше тебе не мил? Цзян Янли множество раз готовила себя к этому разговору, но оказалась не готова. От чего же сердце так колотиться? — Не молчи, прошу тебя. Не делай мне ещё больнее. Я…я…скажи, что не так, я все изменю! Я люблю тебя, А-Ли, дорогая моя, мой свет, моё солнце. Пожалуйста. По щеке Янли покатилась слеза. Больше стоять спиной она не могла. Резкий поворот смахнул слезу. Девушка оказалась лицом к лицу с человеком, которому бьёт сердце. Слишком близко. Растерянный взгляд метался по его фигуре. Цзинь Цзысюань сделал шаг вперёд, сократив расстояние между ними настолько, что можно было обнять. Он и пытался это сделать. Янли лишь опустила голову и выставила руку вперёд, упираясь в грудь мужу, останавливая. Сама же отошла на шаг назад. Теперь растерянный взгляд Цзысюаня метался по ней. — А-Сюань. — Цзян Янли пыталась собрать всю решимость, что была с утра, дабы сказать все верно. Ее тихий, спокойный голос, которым сообщают лишь плохие вести, разил воздух. — Ты очень, очень хороший. Ты сильный, умный, добрый. И тебе не нужна такая, как я. — Но А-Ли! Я люблю тебя! И снова Цзинь Цзысюань подался вперёд. И снова холодная рука жены его остановила. Янли продолжала: — Я долго корила себя за эту мысль и ещё дольше себе в ней признавалась. Но я не люблю тебя, Цзинь Цзысюань. Больше нет. — А-Ли…но как же…наше дитя. — Я не знаю. — слеза холодила кожу. — Ему не нужна такая мать. Но ты будешь замечательным отцом, я верю. Пожалуйста. — наконец Цзян Янли подняла голову. Теперь она смотрела ровно в растерянные глаза напротив. Сколько же в них надежды… — Я знаю, я вижу, я не буду счастлива в Ланьлине, я не буду счастлива с тобой. Это все не для меня. Будешь ненавидеть меня — ненавидь, твоё право! Я бы тоже себя ненавидела, и ежели ты думаешь, что не ненавижу себя, то мысль твоя путается. Я до сих пор себя корю, но…но я не смогу вернуться. Не смогу вернуться. Не смогу снова быть там, в башне Кои, делать из себя прилежную жену и мать… Я тут. Я сводна. Я хочу быть сводобна! И тут я могу такой быть! И я хочу тут быть. Голос вскочил в конце, но так же быстро стух. Цзысюань молчал. Янли тоже. Теперь была его очередь опустить голову и обжигаться о слезы. А холодный ветер продолжал несильно дуть, развивая волосы. Фонарь, освещавший пирс, то и дело качался, создавая неприятный звук. -А-Ли… — слова были тихи, но от этого слышались ещё лучше. — Я люблю тебя. Любил и буду. И если ты хочешь…если ты меня не любишь, я…я оставлю тебя. Я уйду, хорошо. Уйду и буду надеяться, что ты передумаешь. Я буду ждать тебя вновь. Если же нет… Я постараюсь найти в себе силы отпустить тебя…Вас, дева Цзян. — Спасибо. Вы невероятны, молодой господин Цзинь, и я…надеюсь, Вы найдёте ту, которая будет Вас достойна. Увы, но это не я. -Я буду любить Вас. Цзинь Цзысюань поднял глаза, полные надежды и мокрые от слез. А Цзян Янли лишь улыбнулась столь странно, как не улыбалась никогда. — А я буду надеяться, что Вы разлюбите. Это принесёт боль лишь Вам. — Эта боль будет меня греть. Как горела когда-то Ваша любовь. Цзинь Цзысюань подошёл к Цзян Янли ближе и аккуратно коснулся губами её руки. Грустным и потерянным взглядом он скользнул по тонкому запястью девушки и отпустил. Он старался. Янли видела, что старался. Цзинь Цзысюань выпрямился, вновь сделал осанку ровной. В кулаке господин Цзинь сжал свадебную заколку, что передали ему. Последний раз он направил взгляд на бывшую жену, до сих пор любимую. В его глазах Цзян Янли читала боль, в них она видела скопившуюся влагу. Цзинь Цзысюань не уходил, смотрел на Янли. Поэтому ушла она. Ушла медленно, обычным шагом. В сердце девушки заиграли чувства. Ей стало больно за боль мужа. Однако как никогда Янли осознавала, что поступила правильно. Не могла бы она жить в башне Кои, иметь близость с мужем, смотреть на своего ребёнка, когда она такая…неправильная.                   Лучше Цзян Янли останется дома.