Солнечное затмение

      Алине казалось, они сработались. Начали как-то уживаться, периодически развлекая друг друга безобидными перепалками и подколами, пока к концу первой недели все не пошло наперекосяк. Она немного задержалась, в съемную квартиру некстати заявилась хозяйка с газовиками, и они битый час проверяли счетчики. Алина отперла двери, придерживая локтем пакет с булочками из ближайшей пекарни — маленький примирительный жест.       — Я пришла! Прости, что опоздала, проблемы с квартирой…       Пакет с выпечкой вылетел у нее из рук, с глухим шуршанием ударившись о придверный коврик. Через порог ванной комнаты была перекинута бледная рука. Алина успела заметить валяющийся на полу костыль и какую-то страшную лужу, в тусклом свете лампочки казавшуюся почти черной.       — Виктор! — выкрикнула она, срываясь с места прямо в обуви.       Парень лежал на полу ванной в странной изломанной позе и не двигался. Алина рухнула на колени и склонилась к его лицу, в надежде различить дыхание.       — Я скорую сейчас… сейчас вызову… — шептала она. — Господи, только бы живой…       Внезапно за запястье с телефоном ее ухватила прохладная рука, парень распахнул глаза и расплылся в широкой улыбке.       — Бу! Видела бы ты свое лицо.       Алина инстинктивно отпрыгнула, больно ударившись спиной о стену коридора. Она беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах справиться с накатившими эмоциями.       — Я тебя заждался и заскучал, — невозмутимо повествовал Виктор, неловко поднимаясь и подтягивая к себе костыль. — В следующий раз предупреждай, если задерживаешься.       — Ты… ты… — в ярости зашипела Алина. — Ты думаешь, это смешно, гребанный ты псих?! Я чуть коньки не отбросила, когда решила, что…       Она крепко зажмурилась и зажала уши руками. Сердце бешено колотилось, ее бросило в жар, тело прошиб озноб. Алина принялась ритмично дышать, чтобы справиться с внезапно накатившей паникой, но получалось из рук вон плохо.       — Эй, ты чего? — голос Виктора доносился будто сквозь вату. — Вот теперь ты меня пугаешь…       Алина почувствовала тепло чужого плеча рядом со своим, инстинктивно дернулась, чтобы отодвинуться, но он ей не позволил. Обхватил здоровой рукой и прижал к себе, осторожно погладив по спине.       — Это был безобидный розыгрыш, ничего страшного не произошло, — прошептал он в ее макушку.       — Ничего страшного? — просипела Алина, когда приступ пошел на спад. — Руки убери!       Она откатилась в сторону, обхватив себя за плечи.       — Конченный паршивец, вот ты кто. Может, для тебя смерть и безобидный розыгрыш, но не для меня, понял? Больше никогда не смей так делать!       Ее все еще немного потряхивало, щеки саднило от подсыхающих слез. Виктор изучал ее раскрасневшееся лицо с почтительного расстояния.       — Когда мне было двенадцать, отец вытащил меня за шкирку на лужайку возле дома и велел прекращать симулировать. Его страшно бесило то, что я сижу на домашнем обучении и не могу присутствовать на званых обедах, как милый аксессуар. Через несколько часов я весь покраснел и опух, по всему телу вздулись волдыри, даже на мочках ушей и между пальцами. Боль была адская, я реально думал, что умру. Мать тогда прорыдала целый день, они страшно поругались, и с тех пор отец старательно делает вид, что меня не существует.       — Ну и к чему мне этот экскурс в твое трагичное прошлое? — отозвалась Алина не так ядовито, как ей хотелось бы.       — Откровенность за откровенность, — пожал плечами Виктор. — Расскажи, отчего тебя так накрыло.       И неожиданно для себя Алина рассказала. Про аварию, унесшую жизни ее родителей, и про бабушку, за которой смерть ходила по пятам несколько месяцев, прежде чем сделать свое мрачное дело. Как-то сама собой вырвалась и история про соседку, отжавшую ее законное жилье, и пара эпизодов про встречи с коллекторами и ее позорное бегство обратно в Москву.       — Мне жаль, — тихо отозвался Виктор.       — Жалость твоя мне не нужна, — огрызнулась Алина, поднимаясь на ноги. Признаваться, что ей немного полегчало, не хотелось. — Что это за хрень? — спросила она, указав носком на темную жидкость, разлитую по полу.       — Бутафорская кровь. Давно в закромах валялась.       — Зашибись. Оттирать, конечно, мне.       — Увы, тут я не помощник.       — Да ты нигде не помощник, — отозвалась она почти уже беззлобно. — Иди что ли чайник поставь.       Под удаляющийся стук костыля, Алина умылась, затем закатала рукава и штанины и принялась отмывать злосчастную лужу. Внезапное уведомление на телефоне возвестило о пополнении баланса на карте. ***       Позже в тот день, когда девчонка ушла, Виктор устроился за компьютером и раскупорил банку энергетика. Ночь была его временем, а сеть — местом силы. Он пробежался по парочке страниц с открытыми регистрационными данными, пробил ее ФИО и ближайших родственников. Затем запустил программу для шифрования трафика и переместился на более интересные сайты. Найти бывший адрес и вычислить соседей оказалось несложно. Выписка из ЕГРН подтвердила, что квартирой Алины теперь владеет некая Мельникова Софья Николаевна. Оставалось решить, что ему делать с этой информацией. ***       Звонила Эмилия Витальевна, чтобы справиться о том, как проходит ее трудовая повинность.       — Все в порядке, — отчитывалась Алина, попутно готовя себе завтрак. — Раны заживают хорошо, на следующей неделе скорее всего снимем швы.       — Виктор сообщил, что вы влюбились в друг друга с первого взгляда, и уже забронировали на четверг самое позднее время в ЗАГСе. Это правда?       — Что? — Алина выронила из рук лопаточку и та с металлическим лязгом спикировала на пол. — Да ничего подобного не было!       — Я так и думала, — усмехнулась женщина. Алина расслышала, как на том конце провода чиркнула зажигалка. — Про прошлую сиделку он говорил, что они повздорили, и теперь ее хладное тело покоится в ванной. Разумеется, женщина нашлась у себя дома, целой и невредимой, просто отказалась продолжать работу, после того, как он подложил ей в сэндвич мадагаскарского таракана.       — Я тщательно проверяю еду, — отозвалась Алина с улыбкой.       — Хорошо, — деловито констатировала Эмилия. — Я довольна твоей работой. Звони, если что-то пойдет не так.       Все шло не так, но Алина, кажется, начала уже к этому привыкать. ***       В один из вечеров, когда на город опустились густые и синие майские сумерки, Виктор изъявил желание отправиться на прогулку. Алина покосилась на часы и со вздохом отложила гитару. У нее вошло в привычку что-то тихо наигрывать, закончив с готовкой, пока он сосредоточенно клацал по клавишам за компом.       — Мне придется задержаться, — ответила она, после недолгих раздумий. — Уже почти девять.       — Это тоже за дополнительную плату? — отстраненно поинтересовался Виктор, роясь в куче вещей рядом со столом.       — За счет заведения, — отозвалась Алина и, подойдя ближе, наугад вытянула из вороха одежды ярко-красную толстовку с принтом какой-то рок-группы. — Вот эта ничего.       Они выбрались из подвала, и Алина с наслаждением вдохнула прохладный вечерний воздух.       — Куда ты хочешь пойти?       — На крышу.       — На какую еще крышу? Ты с ума сошел? — скептически уточнила она, но Виктор уже тянул ее за рукав по направлению ко внутреннему дворику.       За забором обнаружилась пожарная лестница, вход на которую был огорожен клеткой с кодовым замком. Над ними возвышались четыре этажа красного кирпича.       — И как ты себе это представляешь?       — Весело и задорно, — ответил Виктор и отпер двери, призывно распахнув их перед Алиной.       Их восхождение напоминало эпизод какого-то бредового ситкома. Алине казалось, что клацанье костыля по железным ступеням перебудило весь дом. Ей пришлось поддерживать его с правой стороны, обхватив одной рукой за талию. Второй она отчаянно цеплялась за перила, чтобы они оба не рухнули вниз. Последний участок представлял собой несколько вертикальных ступенек, опоясанных железными прутьями ограждения.       — Ну вот и приплыли, — констатировала Алина, оперевшись о стену в попытке отдышаться.       — Да все путем. Лезь первая.       Алина подчинилась. Заползла на крышу, уперлась коленями в бортик, приняла протянутый костыль и вытянула руку, в которую Виктор незамедлительно поспешил вцепиться. Не иначе как с помощью божественного вмешательства ей удалось втащить его наверх. Она повалилась навзничь, раскинув в стороны руки и ноги. Легкие выпрыгивали из груди, будто она только что пробежала марафон.       — Вот скажи, ты по жизни такой отбитый?       — Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Если бы не я, кто бы показал тебе такую красоту?       Он развел руки в театральным жесте, и Алина приподнялась на локтях, вытянув шею в попытке разглядеть, что же именно привело его в такой восторг. Видимо, крыша служила местным жителям чем-то вроде зоны отдыха, пол был закатан в искусственную траву, в отдалении расположились несколько шезлонгов и закрытых зонтов. Поздним вечером буднего дня они были наверху одни. Застройка в этом районе была низкой, поэтому перед Алиной простиралась симпатичная панорама ночного города, а над головой раскинулось темное небо, озаренное только всполохами подсветки и тонким серпом луны.       — Красиво, — признала она, снова откидываясь назад. — Зачем ты наплел матери про ЗАГС?       — Хотел порадовать бедную женщину на старости лет. Пусть считает, что у ее непутевого сына наконец-то появился близкий друг.       — Твоя мама вовсе не старая. И что значит «наконец-то появился друг»? У тебя что, друзей никогда не было?       — А как ты себе это представляешь? — Виктор устроился у края крыши, оперевшись спиной о бортик, и закурил. — Учителя всю жизнь приходили ко мне на дом, вышку я получил дистанционно. Друзья по сети так и остались набором аватарок, ведь мало кто согласится встречаться с незнакомым парнем по ночам. Конечно, отчаянные всегда находятся, особенно почему-то мне везло на жалостливых барышень, но из этого редко выходило что-то путное.       — Звучит отстойно, — признала Алина, присаживаясь рядом. — Стрельну у тебя сигарету?       Она прикурила от протянутой зажигалки. Решила бросить, когда денег стало в обрез, а вот поди ж ты. Она с наслаждением вдохнула гвоздичный дым.       — А братья или сестры у тебя есть?       — Есть старший брат, но у него редко выдается свободная минутка, чтобы меня навестить. Он, типа, надежда рода. Наследник бизнеса. К тому же если отец узнает, что мы общаемся, выест ему весь мозг. Хочешь, расскажу правду о том, как меня отделали? — внезапно спросил Виктор, кивнув на гипс.       — Расскажи.       — Докопался до гопников. Просто так, без повода. Захотелось ввязаться в драку, желательно такую, чтобы меня в ней прибили. Так бы и вышло — один из этих утырков успел меня розочкой полоснуть — но их спугнула охрана магазина. Считаешь меня психом?       — Нет, — ответила Алина, немного подумав. — Считаю, что папаша твой — полное говно.       Она повернулась к нему, усмехнувшись, и в этот момент их лица оказались друг к другу слишком близко. Дальнейшие события сменяли друг друга как в калейдоскопе: Виктор медленно потянулся к ее губам, тлеющая сигарета обожгла пальцы, Алина отпрянула и, резко вскочив на ноги, попятилась к лестнице.       — Ты что творишь? — выпалила она со злостью.       — Мне показалось, момент был подходящий.       — Подходящий для чего? Думаешь, нашел себе на вечерок развлечение?       — Я думал, ты не против.       — Так подумай еще! — огрызнулась Алина и в два прыжка оказалась на верхней площадке лестницы. Она спустилась еще на один пролет и уселась на корточки, накинув на голову капюшон и спрятав дрожащие пальцы в рукавах толстовки.       Этого она и боялась. Вся его напускная покладистость, жалостливые истории и огромные щенячьи глазки… Она не была наивной дурочкой. Алина слишком четко осознавала, что их миры настолько далеки друг от друга, что бесполезно даже сравнивать. Она заранее знала, чем закончится эта сказочка, если дать ей зеленый свет: богатенький мальчик наиграется и заскучает, а она, Алина, увязнет по уши. Не в этот раз.       — Алин? Вернись, пожалуйста, я без тебя не спущусь. Обещаю держать свое убийственное обаяние при себе.       Она прыснула. Позволила себе еще пару мгновений попредставлять, как он спускается по лестнице самостоятельно, или того лучше, торчит на крыше до рассвета, пока дворник не услышит его отчаянные вопли, и полезла наверх.