Театр абсурда

Следующая репетиция вопреки воле судьбы всё же состоялась. МакГонагалл заставила Джинни петь, и в этот раз у неё вышло вполне сносно. Кажется, девчонка очень много репетировала. Её голос казался более уверенным. Постепенно занятия труппы входили в привычное русло. Одна репетиция сменялась другой и более, как ни странно, никаких происшествий не случалось. Драко много времени проводил со своими коллегами, постепенно привыкая к ним. Вместе все работали над созданием декораций, вместе придумывали эскизы для будущих сценических костюмов, вместе сотни раз пробегались по тексту, постепенно запоминая наизусть фразы персонажей. Джинни в основном общалась с Луной Лавгуд и Колином Криви. Драко часто ловил себя на том, что наблюдает за ней и её успехами в работе над «той самой проблемой». Он видел, как она пыталась сдерживаться в моменты критики её игры или когда кто-нибудь из актёров подшучивал над ней (чего она очень сильно не любила). С Малфоем она словно демонстративно не разговаривала, но общества его не гнушалась — если он был в одной компании с ней, улыбаться и чертовски смешно шутить не переставала. Природное обаяние делало из этой рыжей настоящую звезду труппы. Несмотря на иной раз сочащуюся сквозь её тон или взгляд грубость, она проявляла себя как чрезвычайно дружелюбная и интересующаяся всеми особа. Драко это бесило иной раз, так как всё внимание чаще всего было приковано к её широкой улыбке или действиям на сцене, а не к нему. Несмотря на то, что роль у Джинни была небольшая, все её позиционировали как чуть ли не самую важную во всём спектакле. Малфой мог бы ей завидовать, но у него не получалось. Отчего-то первоначальная обозлённость каждый раз сменялась еле заметной улыбкой на его лице. И ему совершенно не хотелось разбираться, почему так всегда происходит. Однако существовал один единственный камень преткновения, который каждый раз заставлял всю труппу актёров смеяться в кулачок, а Малфоя и Уизли — смущённо глядеть в пол, не в силах справиться с самими собой. — Признаюсь честно, когда я писала этот сценарий, я не особо задумывалась о том, что у нас с вами могут возникнуть проблемы подобного рода, — вкрадчиво начинала МакГонагалл, когда внутри текста пьесы вскрылась одна звенящая пошлостью сцена. — Я не буду его целовать, — уже в десятый раз повторяла Джинни, когда профессор с мольбой во взгляде глядела на неё сверху вниз. — И я её тоже! — точно также в десятый раз добавлял Драко, словно желая оповестить всех о своём присутствии. Но Минерва даже не смотрела в его сторону — казалось, для неё важнее всего было убедить Джинни. — Милая моя, ну вы же понимаете, что эта сцена обязана быть одной из самых сильных во всей пьесе? Она должна иллюстрировать то, как персонаж добивается своего, как он склоняет на сторону греха Сибилу! — У нас детский спектакль! Его будут смотреть первокурсники. Мы не можем допустить… — но речь Уизли, полную целомудрия, нарушил резкий «удар под дых» от профессора. — Помнится, вы сами мне говорили в день проб, что главная идея легенды о Дориане Грэе заключается в иллюстрации порочности общества и самого волшебника! А теперь вы отказываетесь от этих слов? Как быстро вы меняете своё мнение, мисс Уизли! Джинни надолго умолкла, бросив в сторону Малфоя злой взгляд. Вероятно, она ждала от него какой-нибудь поддержки. Но поведение МакГонагалл его изрядно разозлило. Бесило то, что с мнением Драко никто не считается. Зато Джинни у нас на первом месте! Так, почему бы не отомстить ей за это? И он промолчал. — Хорошо. Тогда я даю вам, мисс Уизли, и мистеру Малфою персональное задание. Отрепетируйте этот кусок так, чтобы в нём иллюстрировалось грехопадением обоих персонажей. Дориана Грэя — с моральной точки зрения, а Сибилы Вэйн — с физической. Я разрешаю вам не целоваться, но взамен вы обязаны придумать то, что сможет так же ярко проиллюстрировать все обозначенные мною процессы. Скажу сразу — это невозможно. А теперь можете идти. Репетиция закончена! Вся труппа разом покинула кабинет, оставив в нём лишь двоих — Драко и Джинни.

***

Они репетировали целый час, силясь сымпровизировать хоть что-то адекватное, но в конечном итоге всё было не тем. Пробовали обсуждать, договариваться о том, что сделают так и вот так, однако каждый раз кто-то из них либо отворачивался, либо начинал смеяться. — Я не могу… — в какой-то момент на своей реплике сказала Джинни. — Я не знаю, во мне словно стена стоит. — Во мне тоже. Но я не жалуюсь… — Ещё бы ты жаловался. С таким партнёром как я! — Чего? Шутишь что ли? Да это тебе повезло, что именно меня выбрали на главную роль. — Давай посмотрим правде в глаза, решение МакГонагалл было не самым лучшим. Мы объективно не подходим друг другу. — У меня складывается ощущение, что она выбирала чисто по внешности. — Никто не похвалит, так сам себя похвалишь… — Что? Нет! Это я к тому, что Сибила была рыжей и ты тоже рыжая, Дориан — блондин, и я тоже. — Исчерпывающе. Нужно придумать, как это сыграть. Есть идеи? — Разве мы не ищем их тут уже около часа? — Я не о том. Надо придумать, чем заменить поцелуй. Может быть, пожмём друг другу руки? — Ты что, идиотка? Они любовники! По легенде он вообще её растлел до свадьбы… — Мы же адаптируем легенду для малявок. — Как мило, малявка называет других малявок малявками… — Да заткнись ты уже! Лучше думай. — Я думаю. — Вот и думай. Она встала и подошла к нему вплотную. — Уизли, ты чего?.. — Может быть, просто обнимемся? Это будет выглядеть трогательно. — Ага, а потом расскажем первокурсникам, что дети появляются из капусты. — А разве нет? — Дурочка! — он вдруг коснулся её плеча и тут же отдёрнул руку. Джинни захохотала. — Ладно, я хоть что-то предлагаю. А ты вообще ничего. Давай мне свои идеи. — Придумал только что. — Что? — Просто давай поцелуемся. — Что?! Ты серьёзно? — Уизли, это же просто спектакль. Или ты боишься, что на тебя после премьеры обидится Поттер? — А причём тут Поттер? — Ну, вы же вместе. — Что-о? Джинни снова рассмеялась. — Разве это не так? — Малфой, Гарри мне как брат. Я никогда не воспринимала его как парня. — А меня ты как воспринимаешь? — вдруг вырвалось у Малфоя. — В смысле? — Ничего… Ладно, это реально плохая идея. Остановимся на объятиях. Пускай на этом занавес закроется и создаст таинственную атмосферу. — Ты же был против! — У нас нет выбора. Ты же не хочешь меня целовать. — Я разве это говорила? — Но ты не сказала, что хочешь. — А я должна это сказать? — Конечно, как я могу, по-твоему, целовать девушку без её согласия? — Ну да логично… Стоп. Я запуталась. — Хочешь попробовать поцеловаться? — Да… То есть, нет! Я не могу! — Почему? — Потому что. — Потому что — это не ответ. — У меня на то личные причины. — Ты же не встречаешься с Поттером. Что, есть кто-то другой? — Нет! — Почему тогда? — Потому что я никогда не целовалась! Драко ошарашено на неё воззрился. Джинни Уизли? Серьёзно? Да от неё буквально веяло сексом, он был готов поставить сто галеонов на то, что она уже успела разбить немало сердец, а тут… — Не смотри на меня так! — Извини, я просто… удивлён. — Ну да, конечно. Ведь в шестнадцать лет все обязаны уметь целоваться. Это закон такой, да? Не подскажешь, где он написан? — Не язви, Уизли. В этом нет ничего такого, не переживай. У меня есть друзья, которые никогда не целовались. — Мне всё равно на тебя и на твоих друзей. — Не кипятись. Хочешь, научу? — Что? У тебя же девушка вроде есть. — Ну я же тебя не люблю. А её люблю. Лучше тебе учиться целоваться со мной, чем с каким-нибудь Невиллом Долгопупсом! — Это с чего же? Невилл милый… — Я милее! А ещё я хотя бы знаю, как это делать. Джинни в шоке на него смотрела. — Ты надо мной шутишь. Сегодня не первое апреля, Малфой. Если я открыла тебе свой секрет, это не значит, что ты имеешь право смеяться надо мной. С этими словами Джинни поднялась с места и хотела выйти из кабинета с гордо поднятой головой. Драко сообразил, что, если она уйдёт сейчас, их отношения уже никогда не будут прежними. Он словно что-то разрушит своим глупым предложением, перейдёт незримую грань. Он не может этого допустить. — Стой. Мой первый поцелуй был с Теодорой Нотт. В том году благодаря победе нашей команды над пуффендуйцами старший курс принёс в гостиную факультета огневиски. Все выпили хорошенько. Она села ко мне на колени и три раза поцеловала в губы. Один раз даже с языком. Уизли какое-то время смотрела на него с испугом, но после внезапно рассмеялась. — Ты серьёзно? — Абсолютно. После этого у меня была некоторое время фобия поцелуев. Я даже боялся целовать Пэнси в начале наших отношений, потому что всё время вспоминал лицо Нотт прямо передо мной! — Жесть какая… Они помолчали. — А давно у тебя с Пэнси? — неловко перебирая большие пальцы, поинтересовалась Джинни. — С конца прошлого года. Так что и у тебя появится твой личный мальчик для тренировки навыков целоваться, не переживай. Она запрокинула голову назад, рассматривая потолок. Так и не ответила ничего на это подобие дружелюбия, вырвавшееся из уст Драко… — Малфой, а почему ты меня всё время подбадриваешь? Тебе что, жаль меня? Он задумчиво уставился туда же, куда глядела Джинни. Потолок был белым с причудливыми арками. Стало отчего-то очень неловко. — Я не знаю. Просто ты кажешься мне нормальной. Не такой, как золотое трио. — Это, наверное, высшая похвала со стороны Драко Малфоя, кому-либо адресованная когда-то. — Ты права. Вновь молчание раздирало тишину между ними. Хотелось хоть что-то сказать, хоть как-то нарушить её, но в голову ничего не шло. Малфой сглотнул и выдал первое пришедшее на ум. — В итоге ты будешь учиться или нет? Как всегда забыл включить фильтр дебилизма… — Знаешь, не хочу ссорить тебя с Пэнси… И вообще, мне пора! Домашка ждёт. — А, ну да. Тогда до завтра. — До завтра. Ушла, даже не взглянув на него. Напряжение, образовавшееся в воздухе на долю секунды, вмиг рассеялось. Драко облокотился спиной об стену и взъерошил волосы у себя на голове. Кажется, ему всё больше и больше становится плевать на Пэнси.

***

Обеды в Большом зале постепенно стали волновать Драко больше всего. Он каждый раз занимал своё коронное место напротив стола Гриффиндора и выискивал глазами Джинни, параллельно размазывая кашу по тарелке или разрезая свинину на блюде на микроскопические кусочки. Крэбб с Гойлом не замечали этого, а вот Пэнси и Блейз недовольно наблюдали за его сумасшедшими закидонами. — Блейз, а что ты делаешь сегодня вечером? — громко спросила Пэнси, когда Драко в очередной раз залип, глядя на сценку, развернувшуюся в центре гриффиндорского стола. Брат Джинни дал ей искусственный подзатыльник и теперь что-то кричал, пока сестричка хваталась за живот от безудержного хохота. — У меня нет планов, Пэнси, — вкрадчиво проговорил Забини. — Я приглашаю тебя сегодня в Хогсмит, — Пэнси говорила с ним, не отрывая взгляда от Малфоя. — Я пойду, — ответил Блейз. Стоило ему произнести это, Драко тут же оживился, вскинув брови. — Что это значит? — зло проговорил он, оборачиваясь. В первую очередь он обратился к Пэнси. — Мне хочется провести время с Блейзом. Он хотя бы смотрит в мою сторону, в отличие от тебя! — завелась Паркинсон. Её хмурое лицо выдавало девушку с потрохами — ей просто хотелось хоть как-нибудь привлечь внимание своего парня. — Ты адекватная? Ты его только что на свидание пригласила! — вдруг закричал Малфой, бросая нож с вилкой на стол. Он мигом поднялся, очевидно, сдерживаясь, чтобы не наговорить Пэнси ещё больше гадостей. Прямо как учил Люциус! — Да, позвала, — легко согласилась девушка. Победоносная улыбка осветила её тонкие губы. Кажется, даже бледное лицо покрылось румянцем то ли от злобы, то ли от радости. Она схватила Блейза за руку. Драко не мог больше терпеть этого. Ему хотелось уничтожить этих двоих, но на подсознательном уровне он понимал, что не имеет права возмущаться — сам виноват. Именно поэтому, не в силах больше смотреть, как Паркинсон наставляет ему рога, он выскочил из Большого зала, как ошпаренный. Ему нельзя было злиться на Пэнси. Он очевидно пренебрегал ею, отдавал предпочтение молчаливому созерцанию девчонки Уизли, нежели своей собственной девушке. Было гадко от себя, от поведения друзей и от обстоятельств, в которые его вогнала судьба. Казалось, невозможно было идти против чувств, которые он испытывал к Джинни. Это было выше его сил. Не смущало ни её происхождение, ни очевидная ненависть с её стороны, ни даже перспектива остаться в итоге одному с разбитым сердцем. Он усиленно избегал обсуждения с самим собой всех этих вопросов. Было страшно признаться в том, что он уже давно знал. — Неужели ты не понимаешь, что она это делает специально, чтобы привлечь твоё внимание? — из-за спины раздался голос Блейза Забини. Драко было одновременно гадко и стыдно смотреть ему в глаза. Ненависть, смешанная с осознанием собственной вины и предательства туманила голову получше всякого алкоголя. — Понимаю, — подобно волку, огрызнулся Драко. — А ты понимаешь, чем это вызвано? — Нет, — он врал, желая хотя бы на словах не быть козлом. — Тогда я скажу тебе. Уизли во всём виновата. — При чём тут она? — стоило Блейзу заговорить о Джинни, Малфой был уже не в силах игнорировать растущую необходимость установления зрительного контакта. В голосе его теперь уже бывшего друга ощущалась странная угроза. На вид Забини никак не изменился — большие тёмные глаза, ровным счётом ничего не выражавшие, заглядывали в душу Драко, словно заставляя его исповедоваться священнику. Малфой всегда мечтал быть таким же, как Блейз — элегантным, до противного спокойным и пустым. Чтобы никто никогда не мог узнать его тайны и рассказать кому бы то ни было его секреты. — Ты вечно пялишься на неё, часами пропадаешь на репетициях, вообще время Пэнси не уделяешь. — Мне дали главную роль, Блейз. Логично, что я буду много репетировать! — И устраивать себе дополнительные репетиции наедине с Уизли? Ты сам не свой со вчерашнего дня. Признавайся, что между вами произошло? — Ничего не было! И вообще, это не твоё дело! Лучше бы сам себе девушку нашёл. — А если я захочу встречаться с Уизли, что ты на это скажешь? Малфой смерил его суровым взглядом. В сердце словно разверзлась большая пропасть, в которую полетели все его чувства. Ещё немного, и он бы сорвался. Дал бы ему по морде. Но какая-то неведомая сила удержала его. В голове возник образ отца. Слова поддержки зазвучали в ушах очень даже вовремя. Драко посмотрел в глаза Блейзу. — Совет да любовь, — лишь произнёс он и быстро ушёл. Его бесила вся эта ситуация. Бесило, что он испытывает что-то к Джинни и не может испытывать нечто настолько же сильное к Пэнси.