My love is wasted, sorry for this I never meant to be hurting ourselves, hurting ourselves and I'm complicated, you won't get me, I have trouble.
Emma Louise — Jungle
Солнце давно село за горизонт, опуская на Хогвартс ночную пелену. До встречи у Воющей хижины оставалось не больше пары часов. Строки на пергаменте плыли перед глазами. Я с силой сжимал в руке перо, унимая дрожь и пытаясь как можно глубже вдыхать свежий воздух, проникающий из открытого окна в гостиной. Но даже декабрьский холод не был способен привести меня в чувство. Хотелось скулить. Никогда я ещё не ощущал себя так паршиво. Родовое поместье и всё имущество, находящееся в нём, — Дафне Гринграсс. Вот так. Без единой кляксы. Ещё одна порывисто выведенная строчка в моём завещании вновь закончилась её именем. Именем, что отдавало солью на мокрых от слёз глазах. Я отчётливо ощущал, как нижняя губа дрожала. В очередной раз напоминала, насколько я жалок, но вместе с тем подстёгивала к действиям. Хватит сидеть сложа руки. Ни единая клетка моего организма не могла найти покоя перед таинственной встречей. Я чувствовал дыхание смерти в затылок. Её тихие смешки над моей несусветной глупостью и нелепыми попытками что-то исправить. Я всё время оборачивался, будучи уверенным, что точно увижу тень костлявой старухи за спиной. Но там всегда была лишь гнетущая пустота. Не знаю, было ли это шестым чувством, грёбаной интуицией или идиотской игрой моего поехавшего разума, но я чётко ощущал приближение конца. Будто читал биографию своей жизни и чётко видел: страниц в этой никчёмной книжонке осталось ничтожно мало. Либо я просто чёртов трус, что не мог найти себе места от неизвестности. И Мерлин свидетель, мне отчаянно хотелось верить именно в эту версию. Но у меня не было выбора. Пути к отступлению отброшены моим же разумом. Я должен пойти туда, полагаясь на слепую надежду узнать правду о болезни своей матери. Правду, что могла бы прекратить эти нескончаемые муки, сжирающие меня изнутри. Правду, что спасёт Грейнджер. А теперь ещё и Драко, по всей видимости. Но чёрт… Что-то там, засевшее внутри, подсказывало: добром это не кончится. Потому что хорошие вести не сгорают в руках, оставляя после записки лишь пепел и жжение на пальцах. Хорошие вести не приходят без подписи. Хорошую весть не сообщают ночью перед рассветом у чёрта на куличках. Такими способами предлагают добровольно наступить в капкан. И самое ужасное: я, сука, наступлю и застряну в нём, если это поможет приблизиться к разгадке хотя бы на один ничтожный шаг, чтобы потом пойти дальше и наконец почувствовать себя действительно свободным. Если я выживу. Идея о завещании появилась в голове сегодня на уроке трансфигурации. Скользнула лёгким шлейфом по подкорке сознания, медленно обустраиваясь там как необходимость, хоть мысленно я и продолжал твердить себе, что это всего лишь подстраховка. Ага, как же. Какой идиот вообще стал бы писать завещание в девятнадцать лет?! Я фыркнул в ответ на свои мысли, до боли стискивая зубы и старательно вспоминая, каким ещё имуществом владела моя семья. Семья, состоящая теперь из одного меня, и мне не хотелось, чтобы после моей смерти всё отошло в лапы ёбаному Министерству. Только не им. Ведь я не для того стольким пожертвовал, чтобы вот так всё оказалось абсолютно напрасным. Сегодня я вновь увидел светлые волосы Дафны, голубые радужки, вмиг заполнившиеся болью, стоило нашим взглядам пересечься на скоротечный миг на уроке. Но, блять, она всё ещё смотрела. И от этого в груди разливалось предательское тепло. Я каждый день обещал себе отказаться от Дафны, перестать искать её взгляд, думать о ней, вспоминать её голос, прогнать из своих снов. Освободить её от себя. Но это было что-то из разряда невозможного. Как отпилить себе руку не поморщившись. Что я мог ей дать? Только то, что я сохранил, продав душу дьяволу, пока выплачивал все налоги. Своё поместье, землю, мамины украшения, что у меня никогда бы не поднялась рука продать. Ведь я даже не мог зайти в её комнату. В помещение, где она молила о спасении, слыша в ответ лишь отказы. Если бы я только мог, то отдал бы Дафне всего себя, всю истерзанную душу, вывернутую перед ней наизнанку. Да только ей это не нужно. Ей не нужно даже чёртово ожерелье, если его протягивает рука убийцы. Надеюсь, что она хотя бы не откажется от моей последней воли в завещании, если до этого дойдёт. Пусть знает, что все мои слова о любви были сказаны не просто так. Может, я и трус, но никак не лгун. Я слышал своё громкое дыхание, пока ставил подпись в конце пергамента, и продолжал неумолимо твердить в своей голове, что это всего лишь подстраховка. На случай, если вместо заключения колдомедика я получу Аваду в лоб. Но от кого? Кто мне мог угрожать, если о моих поисках зацепок знали только Дафна и… Матиас. Испанский дед, что показался мне вполне добродушным человеком. — Ты решил превратить гостиную в ёбаный ледник? Я моргнул, резко поднимая голову от стола. Из-за бушующих мыслей я даже не услышал, как Драко спускался по лестнице, и теперь он широкими шагами двигался к окну, через пару секунд резко толкая раму, тут же крутя противно скрипящую задвижку. — Вижу, ты действительно начал чувствовать себя как дома, — я не сдержался от лёгкой издёвки, глядя на его оголённую спину. — Не бойся, выживать тебя из башни не стану, — хмыкнул он в ответ, наполняя материализовавшийся стакан в руке водой с помощью палочки и недвусмысленно намекая на то, что соседство с Грейнджер его более чем удовлетворяет. Малфой прошёлся вдоль окна в одних брюках, да и то по их мятому состоянию, отсутствию ремня и голым ступням было очевидно: он натянул штаны перед самым выходом из комнаты. Её комнаты. У меня до сих пор в голове не укладывались мысли о Драко… и Грейнджер. Казалось, что Драко вот-вот рассмеётся, покрутит пальцем у виска со своим блядски насмехающимся взглядом и будет до конца жизни мне припоминать, как я купился на его бредовые россказни. И всё бы ничего, но, по всей видимости, это реально, блять, не было шуткой. Они вместе. В наркотических дебрях, в сраном безумии, в самом, мать его, извращённом смысле, но вместе. И Грейнджер, похоже, не против такого расклада, раз после приезда Поттера Драко всё ещё жив. Вчера ночью я никак не мог уснуть и слышал, как они вернулись из клуба. Звуки ударяющихся стеклянных банок, пока кто-то из этих двоих рылся в тумбочке с зельями. Всё прошло не так гладко, как мы планировали, раз они не покидали комнату больше суток, но зайти к ним и спросить мне не хватило духу: ведь одно дело знать, а совсем другое — увидеть их тесное общение воочию. Моя психика и без того крайне хуёво держится на плаву, поэтому я просто радовался, что они вернулись. Хотя бы так. — Чем занимаешься? — лениво протянул Драко, окидывая взглядом письменный стол, заваленный скомканными листами — моими десятками попыток написать завещание. — Трансфигурация, — бросил я ложь в ответ, тут же переводя тему: — Макгонагалл почти сожрала меня взглядом. Ты же понимаешь, как это выглядело? Какого хрена вы прогуляли уроки? На языке так и сидело это противное «вы», что мой мозг внутренне продолжал разделять на «ты и Грейнджер», потому что иначе я точно прямо сейчас бы пошёл биться о стену. Уму, блять, непостижимо. Драко нервно пожал плечами. — Проспали. — Сегодня пойдёт розовый снег, раз Грейнджер проспала урок. Ты плохо на неё влияешь, — наигранно вздохнул я, порицательно качая головой и переходя на более серьёзный тон. — Макгонагалл доебётся, хотя бы придумай правдоподобную версию в своё оправдание. Что-то помимо «простите, но мы трахались всю ночь». Малфой тут же бросил в меня раздражённый взгляд, одними губами произнося «иди нахуй» и ставя стакан на тумбочку, громко ударяя дном о деревянную поверхность. Он опустился на диван напротив и провёл пальцами по волосам, зачёсывая их назад. Впрочем, на его голове по-прежнему оставался хаос. Порой я даже скучал по его прилизанной причёске. — Как всё прошло? — я пытался звучать непринуждённо, но в голосе всё равно скользили тревожные нотки. Я принялся сворачивать своё завещание, убирая его в карман мантии. С дивана послышался усталый вздох. — Купил, — кивнул Драко. — Но Грейнджер… Ей хуёво. — В каком смысле? Ей перестал помогать датур? — напрягся я. Потому что если это так, то у нас слишком мало времени. И по-прежнему ни одной зацепки. Чёрт. — Не знаю, она всё ещё в отрубе. После отрезвляющего хотя бы перестала походить на труп, но… Грейнджер не просыпается, — Драко прикрыл глаза и откинул голову на спинку. Его кадык заметно дёрнулся, и мне было страшно представить, сколько эмоций прячется под опущенными веками. Я тяжело сглотнул, перебирая в голове возможные варианты. — Может, с порошком что-то не так? Намешали херни или ещё что? Хотя… ты выглядишь нормально, — засомневался я. — Я чист. Повисла пауза, длиною в несколько секунд, и вместе с тем она тянулась будто вечность. Шестерёнки в голове со скрипом завертелись, но отчётливая мысль никак не могла утрамбоваться в голове. Соскальзывала с извилин, пытаясь пройти мимо, но я отчаянно схватился за неё. — Что? Ты не принимал?.. — осёкся я, с неверием взирая на друга. — Блять! Мне было не до этого, — прорычал Драко, заметно повышая голос и смеряя меня раздражённым взглядом. — Ёбаный бармен всучил Грейнджер таблетку, и она принялась творить полнейшую хуету. Последнее, что меня интересовало в тот момент, так это наркота. Я только и думал, как вытащить её полуголую задницу из сраного блядушника и самому не словить член за щёку от обдолбанных мужиков. Я понимал, что его выливающая злоба предназначена не для меня, но всё равно не смог сдержать напряжения, растекающегося по всему телу. И нет, это было не то напряжение, от которого сводит зубы. Это была приятная нега, отдающая лёгкой гордостью за друга и привкусом победы на кончике языка. Потому что я уловил самое важное: Малфой не принял датур, хотя имел миллион возможностей это сделать. Он, блять, всё ещё оставался чистым. — Не надо на меня так смотреть, — фыркнул он, заставляя меня стереть с лица улыбку. — И не нужно питать ложных надежд. Я всё ещё хочу датур, просто… — Просто Грейнджер важнее зависимости? — хмыкнул я, не в силах скрыть пренебрежительность в голосе. Серые радужки заполнились разъярёнными искрами, и Драко сжал губы. — Я не это имел в виду, — пробурчал он. Но в его взгляде я успел уловить чёртово «да», и это заставило меня невольно вздрогнуть. Как вообще вышло, что они нашли общий язык? Мотивация Грейнджер вполне ясна: ей нужен датур. Но почему Драко подписался на это? Какая ему выгода? — Я думаю, что ей плохо из-за той таблетки. Знаешь что-то о них? — сменил тему Малфой, наклоняясь вперёд и упираясь локтями в колени, явно не замечая моего озадаченного взгляда. — Таблетка? — Да, после которой Грейнджер снесло крышу. В ней точно были афродизиак и Веритасерум. Но должно быть что-то ещё, — задумчиво проговорил он, не сводя с меня слегка прищуренного взгляда. Волна осознания пробежалась по всему телу. На мои плечи словно опустилась каменная глыба, пригвоздившая меня к стулу и не дающая нормально дышать. — Блять! — воскликнул я, прижимая ладонь ко лбу. — Это… Мерлин, она приняла таблетку вместе с датуром?! — Что это, Блейз? — со сталью в голосе надавил Драко. Я закусил щёку изнутри, коря себя за то, что сразу не понял, в чём дело. Блять, ситуация принимала скверный оборот. Крайне скверный. Потому что приём таблетки чреват последствиями. — Розовая смерть. Так называют, — покачал я головой и отвёл взгляд. — Это галлюциноген, Драко. Размазывает окружающий мир к хуям и усиливает ощущения. Но Грейнджер скоро проснётся, не переживай. — И почему у тебя такое мрачное выражение лица? — почти прошептал Малфой, явно понимая, что я сказал ему не всё, что знаю. Я встал из-за стола, огибая его и опираясь ягодицами о столешницу. Скрестил руки на груди и тяжело вздохнул. Когда-нибудь этот чёртов мир перестанет подсовывать всё новые и новые проблемы. Вытащит нас из этого пиздеца, позволив нормально существовать, искупить все наши грехи. Одарит нас ласковыми лучами солнца, указывая дорогу к свету в конце туннеля, наполненного лишь безнадёжной тьмой. Но это «когда-нибудь» явно не сегодня. Сегодня лишь Грейнджер падёт ещё ниже, чем раньше. Ещё больше усложнит нашу с Драко задачу. Какого чёрта она вообще сожрала Розовую смерть?! Где её хвалёные мозги?! — Потому что в сочетании с эйфоретиком таблетка в разы усиливает потребность в наркотиках. Буквально перестраивает мозг, стирая любую силу воли в порошок. Поэтому в подобных клубах так много посетителей, остановиться почти нереально, — вмиг опустевшим голосом ответил я, невольно надеясь, что Драко не разразится яростью прямо здесь. Что он в очередной раз не сделает всё ещё хуже, чем есть сейчас. Он застыл, остеклевшим взглядом буравя пустоту. — Нужны будут большие дозы? — И она будет хотеть их чаще. Гораздо чаще. Я понятия не имел, как Грейнджер с этим справится. Как она вообще будет жить. Потому что даже если каким-то чудом мы вылечим её, от такой зависимости уже так просто не избавиться. Не вытравить из мозга. На лице Драко застыла отчётливая боль с примесью паники. Взгляд был пустым. Мыслями он был где угодно, но не в этой гостиной. Но я был рад тому, что привычные всплески агонии и ярости сменились на ледяной штиль. Что он нашёл в себе силы стойко держаться хотя бы внешне. — Можно что-то сделать? — Драко сжал кулаки, рывком вставая с дивана. Он стиснул зубы, когда я отрицательно мотнул головой, и, резко развернувшись, направился к лестнице. По всей видимости, в одиночку собирался сражаться с собственными демонами, которые непременно сейчас атакуют его сознание. Лишь бы он вновь не потянулся к датуру. Вновь не оказался на полу туалета посреди крови и разбитого стекла. Но какого ответа он ждал от меня? Если не давать датур — Грейнджер умрёт. Если давать — окончательно подсядет и свихнётся. Блестящие возможности для золотой девочки. И всё, чем я могу помочь, так это пойти на встречу у Воющей хижины. Узнать хоть что-то о проклятье. Испытать судьбу и удачу, моля Мерлина уберечь меня от смерти. А потом… вылечить Грейнджер, связать, запереть в комнате и уповать на то, что она не лишится рассудка от ломки. — Кстати, куда ты собрался посреди ночи? Мимо кухни проходить не будешь? — спросил Малфой, оборачиваясь у первой ступени и с лёгким прищуром оглядывая мою мантию. — Нет, нужно кое с кем встретится, — отмахнулся я, не желая говорить ему правду и заставлять волноваться ещё больше. Ведь односложным ответом я точно не отделаюсь, если он узнает, что моя встреча касается его Грейнджер. — Дафна, — утвердительно протянул он, самостоятельно додумав расшифровку к «кое с кем». — Где искать твой труп, если твоя чокнутая девушка тебя не простит? — Она не чокнутая, — рыкнул я. — И не твоя, — в тон мне ответил Малфой, испытывая моё терпение своим приподнявшимся уголком губы. Я раздражённо вздохнул, понимая, что назвать ему место более чем разумная мысль. Пусть хоть кто-то знает, где меня искать. Или мой труп. — Мы будем у Воющей хижины. Брови Малфоя приподнялись, и он тут же закатил глаза. — Чёртовы романтики, — пробормотал он. — Удачи, друг. — И тебе… с Грейнджер, — слегка улыбнулся я, отчего-то пытаясь отчётливо запомнить его самодовольную физиономию. На всякий случай. Если вдруг это последний раз.***
Ночь была морозной и тёмной. Свет луны застилал пасмурное небо, и приходилось подсвечивать себе дорогу слабым Люмосом. Накренившиеся крыши небольших деревянных домов на окраине Хогсмида провожали меня своим унылым обречённым видом. Будто высказывали понимание, в некотором роде даже сочувствие, которое, к сожалению, нисколько не помогало моим натянувшимся до предела нервным окончаниям. Я ступал осторожно, ожидая подвоха и предательства даже от собственных ног. Ботинки так и норовили поскользнуться на очередном заледеневшем пласте земли, но я держался ровно. Старался дышать, концентрируясь только на вдохах и выдохах и внимательно вслушиваясь в тишину вокруг. А может, зря я так волновался? Может, меня ждал всего лишь посланник от Матиаса, который боялся раскрывать нашу связь? Хотел бы я верить в то, что преспокойно получу заключение колдомедика, осматривавшего мою мать, и со спокойной душой вернусь в свою кровать, чтобы ухватить хоть пару часов сна перед началом уроков. Усталость не ощущалась, её полностью нивелировал адреналин, что вязкой субстанцией ощущался под кожей. Я вышел на небольшую заснеженную поляну, с которой открывался вид на мрачную Воющую хижину. Я не верил в то, что там живут призраки. Зная их, даже несчастные отпечатки души не смогли бы вынести тоску этого места и давно бы перебрались в Хогвартс. Но от заброшенного места, что покинуто любыми отголосками жизни, шли мурашки по коже. Блики луны, которым удалось пробраться сквозь тучи, подрагивали на крыше дома. Переливались на тёмной прогнившей черепице крыши, зрительно ещё сильнее вытягивая престранную постройку. Я остановился у невысокого деревянного забора. В голове зароилась мысль достать сигару и попытаться успокоиться, но я отрёкся от своей тяги к никотину на эту ночь, чтобы руки оставались свободными. Даже не так. Чтобы они оставались способными в любой момент вычертить нужную руну палочкой и заклясть врага. Мысленно я перебирал в голове заклинания, которые пойдут в ход первыми в случае нападения. Экспеллиармус, Петрификус Тоталус, Бомбарда на крайний случай… но всё это не приглушало вкус Авады, что растекалась на языке. Самое действенное и такое пугающее. Я стиснул зубы, невольно находя в своей голове ещё одно описание — надёжное. От такой ассоциации меня заметно передёрнуло, и в памяти вновь воскресли слова Даф, потроша моё сознание. Будто и без этого мне было недостаточно хреново. У меня в голове не укладывается, что ты убийца, Блейз. Как бы я ни сопротивлялся, мой разломанный на куски разум всё равно приводил меня к необходимости смертей. Выбирал разрушающую стратегию как единственно верную, чтобы сохранить частицы света нетронутыми. Сначала мой дом, потом Дафну, а теперь Драко. Я чувствовал себя мрачной тенью, что брала на себя всю грязную работу. Вот только то, что я пытался защищать, уже давно перестало быть светом. Весь мир размазался в серых тонах, стерев все границы. Кто я такой, чтобы посметь отобрать чью-то жизнь?! Наркотиками, заклятьем, какими-то запретами. Всё это мираж, что позволял мне сохранять сознание. Теперь же, после ухода Дафны, всё кажется таким бессмысленным. Я вздохнул, окинув взглядом унылый дом и погасив Люмос. Не хватало ещё стать мишенью до того, как увижу отправителя послания. Опёрся на забор, чтобы сместить центр тяжести и заставить ноги перестать противно подрагивать. Деревянные брусья чуть накренились от веса моего тела, но выдержали. Даже они, блять, выносят непосильную ношу. Я же всё больше убеждался в том, что стал размякшей тряпкой. На горизонте, что выглядывал из-за проплешин тёмного леса, еле затеплился рассвет. Он высветлял небо, тянущимися градиентными кривыми крадя черноту этой ночи. Я тяжело вздохнул, крепче сжимая в руке палочку. Осталось немного. За спиной послышались неспешные шаги по скрипучему снегу. Я рывком обернулся, всматриваясь в темноту вокруг Воющей хижины, и, слегка прищурившись, разглядел приближающуюся фигуру в чёрном плаще с висящим на шее крупным золотым медальоном, что переливался под слабым светом луны. На незнакомце был капюшон, что скрывал его лицо. Но по движению силуэта мне казалось, что я смутно припоминаю эту походку. Плавную, размеренную, но вместе с тем немного порывистую. Словно идущий человек был крайне раздражён, но пытался это скрыть. Я сделал несколько шагов от забора, чтобы создать вокруг себя больше доступного пространства. Я не знал, чего мне ожидать, и продолжал стискивать в пальцах палочку. Пульс застучал в ушах, будто отмеряя последние удары сердца. Подводя меня к грани окончательного нервного срыва. Незнакомец остановился в метрах десяти и усмехнулся достаточно громко, так, чтобы я услышал. — Ну же, Блейз. Расслабься, — прозвучал до боли знакомый голос, вынуждающий меня вздрогнуть и напрячься ещё сильнее, всматриваясь в мужскую фигуру. — Это всего лишь я. Мужчина нарочито медленно откинул капюшон, подтверждая мои худшие догадки. На его лице застыла лёгкая натянутая улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Он явно наслаждался моим ошарашенным видом. Ещё бы, блять. Этого просто не может быть. Он не может стоять передо мной, потому что вот уже как четыре месяца должен был гореть в аду. Это чья-то тупорылая шутка. Он ведь… умер. Я был на его похоронах в августе. Какого чёрта здесь происходит?! — Самюэль?! — я чуть не задохнулся, пока выдавливал из себя его имя. — Рад, что ты меня ещё помнишь, — усмехнулся он в ответ, делая ещё несколько шагов ко мне. — Как жизнь? — Я не понимаю, — окончательно стушевался я, опуская палочку. — Ты ведь… — Умер? — Самюэль громко рассмеялся, с очевидной насмешкой в глазах наблюдая за моим ступором. В голове закопошились мысли, стоило первому шоку сойти на нет. Самюэль. Живой, блять, колдомедик и недопсихолог Драко стоял передо мной. Дилер, что помог мне начать зарабатывать. Человек, которого хоронили в узком кругу и полном молчании. В августе. Я думал, что у Матиаса плохо с памятью на старости лет, когда тот утверждал, что Сэм приезжал в Испанию в сентябре. Но всё сходится. Этот хитрый пройдоха просто-напросто не умирал. Ебануться можно. К чему был весь этот спектакль?! — Не пойми меня неправильно, но мне пришлось инсценировать свою смерть, — вздохнул Самюэль, как только его приступ хохота утих. — Всё ради того, чтобы стать одним из столпов. — Каких ещё столпов? — нахмурился я. — Тех самых, — Самюэль поднял глаза к небу, на котором всё ещё стояла череда туч, закрывая все звёзды, и как-то странно кивнул головой, вынуждая меня напрячься ещё сильнее. — Мерлин, ты совсем перестал понимать шутки, мой юный друг, — недовольно хмыкнул он, разведя руками. — Как-то не до смеха. Я несколько месяцев считал тебя мёртвым, — еле слышно проговорил я. — Так где же твоя радость? Эх, молодёжь! — вновь противно загоготал он, а после тяжело вздохнул, подходя ко мне вплотную. Так, что я начал чувствовать приторный парфюм, отдающий древесными нотами. — Так зачем всё это? — я невольно шагнул назад, подметив отчего-то разъярённые огоньки в глазах мужчины. Его карие радужки казались почти чёрными при тусклом свете. И так опасно поблёскивающими. — Ещё не догадался? — Самюэль приподнял брови. — Чтобы стать одним из столпов, держащих наркоторговлю в Европе. Чтобы меня убрали со счетов и не повязали ненароком. Пора бы уже понять, что в нашем деле главное — не оставлять следов. Но тебе этого не дано, насколько я успел посудить, — его голос резко начал отдавать сталью. — Пока торгую без нареканий. Всё тихо, — хмыкнул я в ответ на его замечание. Быстро сглотнул и вновь сжал палочку в руке, как можно спокойнее отошёл к деревянному забору, стараясь держать дистанцию, но не вызывать подозрений. Инсценировать смерть ради большой наживы, что ж, это вполне в духе этого мужика. Он всегда казался мне мутным. Себе на уме. Нормальные люди вообще обычно не совмещают целительство и торговлю смертью. Не дают датур своим подопечным на психотерапии. Но мне были жизненно необходимы деньги, а чокнутый док был полезным, приходилось мириться с его странностями и улыбаться на его тупые шутки, закрывая глаза на то, во что он превращал Драко и какими методами. Сейчас же Сэм казался окончательно съехавшим с катушек. От него так и веяло злобой, которую я ни разу не подмечал на его лице раньше. Насмешки, колкие шутки, мрачные рассуждения о бесполезности бытия и бестолковых людях вокруг, но никак не откровенную злость. Самюэль был безоружен, но я уверен, что его палочка находилась в ближайшем кармане мантии, если не в кобуре под широким рукавом. Он как-то говорил, что в молодости был боевым магом. Ещё до того, как уехал учиться медицине. Наверное, работал в Аврорате. Нельзя расслабляться. Я чувствовал собственный пульс в районе шеи. Кровь приливала к голове, распространяя новые порции адреналина по телу. Потому что, если бы Самюэль действительно хотел помочь узнать причину смерти мамы, он бы нашёл другой способ отдать заключение. Не появлялся бы на моих глазах. Не раскрывал бы то, что он жив. Не противоречил бы собственным принципам. Не оставлял бы грёбаных следов за собой. Блять. — Ты писал о заключении колдомедика. По поводу моей мамы, — начал я, внимательно следя за каждым его действием. Самюэль медленно повернул голову в мою сторону, но продолжал стоять на месте. Его лицо исказилось в пренебрежении, пока он морщил нос и растягивал губы так, словно ему навалили кучу дерьма под ногами. Этим дерьмом, по всей видимости, он почему-то считал меня. Я видел, как он окончательно сбросил напускную маску доброжелательности и прекратил разыгрывать чёртов спектакль. И это значило только одно: он понял, что я догадался, так что прикончить меня неожиданно не получится. Вот только от этого было не легче. Какого хуя ему вообще надо меня убивать?! Где я насолил этому спятившему мужику?! — Нет никакого заключения, мой юный друг. Я уничтожил его, стоило нерадивому испанскому колдомедику его дописать, — он хмыкнул, разворачиваясь ко мне всем туловищем так резко, что цепочка золотого медальона на его шее тонко звякнула. Нас разделяло метров пять, но я каждой клеткой тела чувствовал опасность. — А на следующий день и его самого постигла та же участь. — Ты его убил?! Зачем?! — вырвалось у меня, и я тут же сжал зубы, чтобы усмирить чёртовы эмоции. — Твоя мать должна была умереть, — процедил Самюэль. — Ничто не должно было помешать. — Ты, блять, помогал мне с долгами, зная, что эти долги из-за тебя?! — выплюнул я, еле сдерживаясь, чтобы не бросить в него заклятье. — Но-но, аккуратнее на поворотах, Блейз, — оскалился Самюэль. Я увидел силуэт волшебной палочки, за секунду выскочившей из его рукава. Значит, всё-таки кобура. Чёртов псих. — Я её не убивал, лишь косвенно способствовал завершению процесса. — Как… Как ты мог?! Что за бред ты несёшь? Разве ты не давал клятвы спасать людей, как все колдомедики?! — кричал я, впиваясь ногтями в ладони, чтобы меня перестало трясти. — Я стал колдомедиком не для того, чтобы лечить мерзких предателей крови, — рыкнул Сэм. — Тебе давно пора уже было это понять. — Ты… — задыхался я. — Ты был Пожирателем? — Технически я не носил метку, но взгляды Тёмного Лорда я разделял. О да, — протянул он. — Ещё как разделял. — За что, блять?! — голос надрывался. — Моя мать не предательница крови! — Зато собиралась выскочить замуж за одного из них и отказалась помогать нам. Разве это не предательство, Блейз? — наигранно вкрадчивым голосом проговорил он. Всё внутри меня клокотало от ярости. Эта мразь убила мою мать. Он всё знал, сука, и дал ей умереть. Но я должен узнать хоть что-то прежде, чем прикончу этого ублюдка. — От чего она умерла? — в лоб спросил я, цедя слова сквозь зубы. Я чувствовал мокрый след на своей щеке. Дорожку, что оставляла за собой непрошенная слеза. Чёртовы псины. Никогда не прощу за то, что они сделали с моей семьёй. С моей мамой. Она, сука, мучилась, когда Самюэль уже собирался плясать на её могиле. Поджидал часа, попутно втираясь в моё доверие. Помогая, блять. — Не твоё собачье дело, — передёрнул плечами Сэм. — Остолбеней! — крикнул я заклинание, быстро наводя на мужчину палочку. Самюэль отмахнулся от него как от насекомого, лишь слегка качнув головой. — Как же мне надоела твоя настырность, Блейз, — цокнул он. — Ты как червяк, пытающийся залезть в каждую неприкрытую щель. Всё копаешь и копаешь под меня, — он с лёгкостью отразил Экспеллиармус, полетевший в него, и хрипло рыкнул. — Пора уже понять, что твой любопытный нос может стоить жизней. Жизни старика Матиаса, например. — Что?! — мой голос дрогнул, вынуждая меня сделать несколько шагов назад, увеличивая дистанцию, и замереть с поднятой палочкой. — Ты мне угрожаешь? — О-о! — мерзко хохотнул Сэм. — Вытри молоко с губ и разуй глаза. Какой смысл угрожать, если ты ничего не можешь дать мне взамен, а? — мужчина понизил голос и приподнял брови. — Матиас уже мёртв, — прошипел он, делая шаг вперёд. — Жаль его, хоть и сквиб, а толковый был. А всё из-за тебя, из-за твоего вездесущего… любопытства, — почти по слогам выговорил он. Я тяжело сглотнул, слишком явно начиная ощущать, как коробка с сигарами Матиаса ощущается в кармане мантии. Она будто стала в разы тяжелее, притягивая меня к земле. Но я силой заставил разум не вспоминать радушного старика, не вспоминать, как тепло тот принял меня. И не думать, что моя самая крупная сделка пошла коту под хвост и я вновь останусь без денег. Если выживу. — Я не виноват в том, что ты чёртов убийца, — прохрипел я, не сводя кончика палочки с цели. — Кстати говоря, Матиас указал тебя в своём завещании. Хотел помочь тебе из-за смерти матушки, — Самюэль смерил меня прищуренным взглядом. — Вот только эта ячейка в Гринготтсе изначально предназначалась мне. Ты и здесь мне поднасолил, чёртов щенок. Экспульсо! Я тут же прыгнул вправо, прижимая колени к груди в воздухе, и, подгоняемый ударной волной от взрыва, упал на землю, кубарем катясь по снегу и собирая затылком все кочки. Перед глазами плыло, я стиснул зубы, чтобы упереться ногой в снег, и попытался быстро встать. — Петрификус Тоталос! — заклинание угодило к ногам Сэма из-за моей дезориентации. И я, поморщившись от боли, выставил вперёд колено, чуть пошатываясь и поднимаясь на ноги. — Инкарцеро, — донёсся до меня еле слышный хрип Самюэля, и всё моё тело тут же сковали верёвки, приковывая обратно к холодному снегу и ударяя лицом о землю. В голове до сих пор звенело из-за взрыва, и я никак не мог определить место, в которое меня поразило заклятье, чтобы снять его. Сука. Я толкнулся всем телом, чтобы перевернуться на спину и вытащить лицо из сугроба. Кожа противно зудела от мороза, а бедро саднило после удара, но я покрепче сжал в связанной руке палочку и мысленно проходился по всему туловищу, пытаясь невербально снять заклятье. До ушей донеслись звуки скрипучих шагов — Самюэль направлялся прямо ко мне. — Как дела у мисс Грейнджер? — Кажется, моё сердце пропустило удар. — Я так понимаю, что она всё ещё жива благодаря тебе? Самюэль возвышался надо мной, направляя палочку прямо в лоб. Его чёрные глаза источали насмешку и жгучее презрение. Словно прямо сейчас ему приходилось марать руки. — Что ты с ней сделал? — выплюнул я, по-прежнему корчась в стягивающих меня верёвках. Я не сдохну вот так просто. — И снова не тот вопрос, — усмехнулся Сэм. — Вернее будет: чего я не сделал. А именно — не вылечил грязнокровку, которая заслуживает положенной смерти. Ах, и ещё, — усмехнулся он, — немного поглумился над ней, выставив сумасшедшей на весь магический Лондон. Забавно вышло. Моя лодыжка! Вот оно! — Гори в аду! — прорычал я, наконец сумев распутать чёртовы верёвки. Резко поднял палочку: — Круцио! По руке прошлась обжигающая волна. Грудь тяжело вздымалась, пока я продолжал полулежать на земле. Самюэль чуть пошатнулся от заклятья, что ударило его в грудь, и замер. Я напрягся, привставая на руках и вглядываясь в его лицо, готовый в любой момент нанести следующий удар. Уголок губы Самюэля чуть дёрнулся, и он склонил голову к плечу, одарив меня насмешливым взглядом. Заклинание не сработало. Блять. — Остолбе… — Экспеллиармус! — опередил меня мужчина, впечатывая меня в снег и выбивая из лёгких весь воздух. Палочка выскользнула из ладони, отлетая куда-то в сторону. — Вот и всё, — повёл плечом Сэм, прижимая меня к земле ботинком, давя подошвой на живот. — И стоило так сопротивляться? — почти лениво протянул он, глядя на меня сверху вниз. — Мне даже жаль тебя, щенок. Не лезь ты не в своё дело, из тебя вышел бы неплохой помощник, — хмыкнул он. — Чем ты проклял маму? — прохрипел я, вновь безуспешно пытаясь встать, пока Сэм продолжал с силой давить ногой, не выпуская меня. — Её проклял не я, — отчеканил Самюэль, вытянув губы в тонкую полосу. — Я лишь завершил начатое. — Но… Пульс бил по ушам, я продолжал извиваться в попытках выбраться и добежать до палочки. Я просто не могу умереть. Не хочу, блять. Я вогнал пальцы в подколенную ямку Сэма, вынуждая его сморщиться от боли и чертыхнуться себе под нос. Но он ослабил давление, чего я и добивался. Уперев ладони в снег, я резко вытянулся, поднимаясь на ноги, и устремился к волшебной палочке. — Круцио! — заклинание ударило в спину, тут же расходясь волнами боли по всему телу. Я упал на землю в паре метров от палочки и стиснул зубы, ощущая, как каждую клеточку пробирает дрожь. Меня словно засунули в мясорубку, я чувствовал, как дробятся кости, как невидимые ножи кромсают плоть, даря мне всё новые порции страданий. Я вопил, ломая ногти о заледеневшую землю. По подбородку стекала кровь — я несколько раз прикусил язык, пока стискивал зубы, чтобы кричать не так громко. Не показывать ублюдку, насколько мне, сука, невыносимо больно. Но все эти мысли проскальзывали лёгким шлейфом в сознании, совершенно не задерживаясь в голове. И я вновь начинал скулить, как жалкая псина. Нужно добраться до палочки. Но тело думало иначе и продолжало трястись от боли, корчась в муках на снегу, окропившемся моей кровью. Я не знал, сколько времени прошло, по ощущениям — не меньше часа. Мысли окончательно спутались, перед глазами стояла пелена, а мои крики были всё менее слышны. Сознание отключалось. Словно из-под толщи ледяной воды до меня донёсся голос: — Не стоит путаться у меня под ногами, Блейз. Это последний урок для тебя. На оставшихся крупицах силы я заставил себя развернуться на спину, ударяясь затылком о землю. Перед глазами всё размазалось, а тело продолжало трястись в конвульсиях. Но я разглядел еле теплившийся оттенок зелёного на кончике палочки, направленной на меня в упор. И ещё более тонкий голос: — Авада Кедавра! Боль тут же исчезла из тела, оставляя после себя лишь отходящие волны спазмов. Неужели так чувствуется смерть? Никогда бы не подумал, что это может быть настолько приятно. Я устремил взгляд наверх, до ушей донёсся собственный тяжёлый выдох. Утро вытесняло ночь, раскрашивая небо в такой тёплый оранжевый цвет. Он напоминал мне Италию, когда мы с мамой приезжали туда на летних каникулах. Тогда, стоя у побережья, я тоже любил наслаждаться первыми лучами солнца. И не думать ни о чём, как сейчас. А после бежать на вкуснейший завтрак, на кофе с бискотти, слушая нескончаемый поток свежих сплетен от мамы, прежде чем убежать кататься на гондоле с соседскими ребятами. А вечерами сидеть за ужином на каком-нибудь пирсе и писать Драко о своих летних приключениях, пока тот тух в мрачном Мэноре. Вот бы вернуться, пережить всё это ещё разок. — Блейз! — пронзительный крик справа, а сразу после — глухой удар где-то у моих ног. Но у меня совсем не осталось сил, чтобы повернуть голову, всё тело словно парализовало, глаза слипались. Я чувствовал прикосновение ледяных ладоней к своему лицу, а ещё капли воды, падающие на щёки. Может, дождь? — Не закрывай глаза! Блейз!!! Голос Дафны. Она плакала. Но как она здесь оказалась? Неужели больная фантазия решила сыграть со мной последнюю шутку? Или же я… Холодные пальцы на моих щеках дрожали, размазывая по ним влагу. До ушей донеслось собственное рваное дыхание, боль в теле утихала. — Ты меня слышишь?! — её голос надрывался, пока она трясла меня за плечи. — Слышу, — прохрипел я, с трудом разлепляя тяжёлые веки. Светлые кудри обрамляли раскрасневшееся лицо, голубые глаза сияли от слёз, и на фоне рассвета Дафна выглядела словно ангел, спустивший с небес. Она что-то шептала, у меня не выходило разобрать. Телу было холодно, но в душе расцветала теплота, согревавшая меня изнутри. Я каким-то чудом жив, Дафна рядом. Большего мне и не нужно. Подняв обмякшую руку с земли, я провёл пальцами по её щеке, плавно переходя к подбородку, а затем двигаясь в сторону, заправляя прядь волос за ухо. — Ты в порядке? — прошептал я, всё ещё до конца не веря в то, что окружающее меня реально. — Нет, — всхлипнула Даф, проходясь по мне обеспокоенным взглядом и останавливаясь на окровавленном подбородке. — Я… Я убила человека, — её губы задрожали, и по щекам полились новые порции горячих слёз. — Просто… Я увидела, и ты кричал, времени думать не было… И я… — сбивчиво лепетала она, пока хрупкие плечи тряслись. — Боже мой! — она зажала рот ладонями и замотала головой. — Тш-ш! — я резко приподнялся на руках, игнорируя настигнувшее головокружение, и притянул её к себе, поглаживая и пытаясь хоть немного утешить. — Спасибо, Даф, — зашептал я. — Спасибо тебе. Положив подбородок на дрожащее плечо, я посмотрел за её спину, находя там раскинувшееся тело Самюэля. Она и вправду убила этого ублюдка. Его глаза до сих пор были открыты, вот только теперь в них не отыскать опасного блеска. Карие радужки были безжизненно пустыми. Всё кончено. Слава Мерлину. — Ты спасла мне жизнь, — вздохнул я, притягивая Дафну ещё ближе и оставляя невесомый поцелуй в её волосах. — Я не хочу становиться убийцей! Я ведь не такая. Но… — Даф осеклась, слегка отстраняясь и заходясь в новом приступе рыданий. — Как я могла тебя не спасти?! Я ведь… Я тебя… — Всё-всё, тише, — еле слышно пробормотал я, перебивая её. Потому что стучащее сердце в груди точно бы взорвалось, если бы она закончила фразу. — Ты не убийца, — твёрдо сказал я, чуть мотнув головой. — Этот человек убил маму. И ещё множество других людей, — я заглянул в голубые радужки, трепетно проводя ладонью по тонкой шее. — Он — убийца, а ты сберегла множество жизней. Поняла меня? Дафна сжала губы, прикрывая глаза. — Ты поняла? — повторил я и еле слышно выдохнул, когда она сдавленно кивнула. — Иди сюда. Я вновь притянул её в свои объятия, чувствуя, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди от каждого её всхлипа. И только сейчас до меня более чётко начало доходить всё произошедшее. Самюэль ни хрена не сказал мне о проклятье. Но ясно одно: его наложил кто-то из его дружков-Пожирателей, а Сэм не стал помогать. Но проклятье можно снять, он ведь этого не отрицал. Только вот как, блять. Сейчас в Мунго для Грейнджер путь заказан: она и дня без дозы не протянет после Розовой смерти. — Как ты меня нашла? — спросил я у Дафны, продолжающей плакать в моих объятиях. — Встретила Драко на кухне, пока искала мороженое. Он сказал, что ты меня ждёшь здесь, но я и подумать не могла, что… — она всхлипнула, прижимаясь к моей груди. — Меня посадят в Азкабан за это? — За кражу мороженого? Думаю, нет, — усмехнулся я, чуть улыбаясь, а после покачал головой в ответ на её вопросительный взгляд. — По документам он умер четыре месяца назад, так что просто уберём тело и… — Просто?! — Даф… — вздохнул я, не находя ни единого ответа на её замечание. — Я перенесу тело в положенную для него могилу. И всё закончится. — И твоя продажа наркотиков? — Дафна подняла на меня глаза, в которых плескалось жгучее упорство с примесью надежды. — И она тоже, — кивнул я, вспоминая слова Сэма о завещании Матиаса. О ячейке в Гринготтсе, подаренной им, и грустно усмехнулся. Действительно, теперь у меня появился шанс покончить со всем. Но какой ценой… — Возвращайся в замок, пока не стало совсем светло. Позже поговорим, хорошо? Дафна сдавленно кивнула и, кинув быстрый взгляд на тело Сэма, бегом кинулась в сторону замка, оставляя меня наедине с ним. Я с трудом поднялся на ноги и, чуть пошатываясь, наконец добрался до своей палочки. Очистил всю грязь и кровь и, достав из кармана отрезвляющее зелье, опрокинул всё содержимое в себя, чтобы хоть немного очнуться и убрать идиотскую пелену с глаз. Все кости до сих пор немного ломило. Уверен, что я ещё минимум неделю буду зализывать полученные ссадины. Но чёрт с ним, я жив. И всё благодаря Дафне. Моей Дафне. Я обязан помочь ей справиться с этим. Уверить в том, что она не убийца. Что всё будет хорошо. Я не допущу, чтобы она вновь страдала из-за меня. Хватит с нас боли. Этого достаточно. Я окинул взглядом тело Самюэля. Золотой амулет отражал первые лучи солнца, ярко переливаясь. Я сел на колени, внимательнее рассматривая украшение, и подметил снизу небольшую выемку, а значит, эта штука могла открыться. Судя по толщине амулета, там могло что-то поместиться, что-то важное, если он носил это с собой. Потратив несколько секунд на раздумья, я снял с Сэма амулет, быстро засунув его в карман. Наложил на тело дезиллюминационные чары и зашагал к границе антиаппарационных чар, мысленно продолжая твердить себе: Всё будет хорошо. Будто и не было трупа рядом. Будто не моя жизнь только что висела на волоске.