IV. Джоффри.
19 июля 2021 г. в 22:13
Джоффри никогда не слушал того, что ему говорят. Мать предупреждала насчет необходимой осторожности при общении с десницей, но король всегда рассчитывал только на самого себя, поэтому до мелочей снисходить не имел никакой привычки.
Внутренний дворик Красного Замка редко был столь безлюден, как в этот осенний день, один из последних дней с приемлемой погодой. Поскольку в эту часть покоев запрещено было входить кому-то кроме членов королевской семьи, Джоффри планировал насладиться одиночеством с графином вина, но в его планы самым безжалостным образом внесли коррективы.
Во-первых, принесенный заранее слугами сосуд с великолепным вином был употреблен варварски и не по назначению. Не сам сосуд, разумеется, а только его содержимое, но тем не менее, ситуация менее шокирующей от этого не стала.
Во-вторых, на столе вместо блюда с поздними фруктами и ягодами, которым Джоффри тоже планировал насладиться, разлегся человек. Мужчина. Старк. Он лежал на спине, голова его склонялась с края столешницы, и волосы превратились в воронье гнездо, свисая вниз беспорядочной волной. Блюдо оказалось бесцеремонно переставлено на кресло и опасно балансировало.
В-третьих, над Старком нависал лорд десница, удерживая в руке чашу, заполненную как раз до краев превосходным дорнийским вином. Это вино он лил на Эддарда сверху, и алые капли падали тому на шею, грудь и живот. Облачен мужчина был в пышную сорочку с пеной манжет и воротника, правда, без всякого стеснения расстегнутого.
Обычно Старк не одевался подобным образом, предпочитая вычурным одеждам Юга грубые ткани и простую практичную выделку Севера, но сегодня, видимо, солнце напекло его дурную голову, расплавив остатки разума. Джоффри готов был поклясться, что уже видел эту сорочку на своем деде во время недавнего заседания Малого Совета.
Несколько капель скатились по лицу Эддарда, часть осела на губах, король с омерзением заметил движение языка. А затем вино полилось на грудь мужчины потоком, пачкая белоснежный шелк и оставаясь на коже сладкими темными разводами и подтеками.
Тайвин отшвырнул чашу и, наклонившись, провел по телу Неда губами – от белого шрама на животе вверх к груди. Потом вернулся вниз и повторил движение языком, слизывая следы вина.
– Дивный выбор, ваше величество, – промурлыкал он, – вино солнечного лета прямиком из Дорна, прекрасный букет.
Джоффри понял, что больше нет нужды скрываться за колонной и сделал шаг вперед.
– Немедленно прекратите свое… занятие, – потребовал он, но не особо убедительно.
– Даже не подумаю, – Тайвин вслепую протянул руку к блюду и сорвал с кисти крупную виноградину, – любовь моя, подвинься ближе.
Джоффри передернуло. Нед, заметив это, фыркнул, а затем поднял голову, сдвигаясь по столешнице ближе к любовнику. Кончиками пальцев Тайвин прижал к его губам виноградину и протолкнул ее меж неровных зубов, моментально впившихся в тонкую багряную кожицу.
– Я вам приказываю! – голос Джоффри сорвался на недостойный короля высокий дребезжащий визг, – это отвратительно!
– Ты тоже отвратителен, но я же не кричу об этом на всех углах, – непоколебимо пожал плечами Тайвин, повторяя манипуляцию с зеленой виноградиной. Сок стекал по подбородку Эддарда на грудь, и Джоффри решил его стошнит, что если десница потянется слизнуть и это.
Так и произошло. Тайвин на мгновение приподнялся, чтобы принять более удобное положение, и всей поверхностью языка провел по горлу Неда, оставляя влажный след. Старк довольно застонал.
Джоффри слишком много всего успел разглядеть за это мгновение, и сейчас проклинал себя за то, что не отвел глаза. Например, он увидел, что мужчины обнажены ниже пояса, и что тела их прижаты друг к другу гораздо теснее, чем это дозволено приличиями, и что части этих самых тел соприкасаются, пачкая все вокруг блестящими прозрачными каплями. Особенно много их было на поджаром животе Эддарда – вперемешку с подтеками вина и следами слюны.
Короля передернуло, он прокашлялся, чтобы изгнать из голоса позорную дрожь, и с едкой злостью пообещал:
– Вы еще об этом пожалеете!
В своих словах он раскаялся моментально. Тайвин взглянул на него так, что по коже прошелся мороз.
– И кто же меня заставит пожалеть, мальчишка? – с показной учтивостью поинтересовался лорд, растягивая губы в хищную опасную улыбку, – ты? Твоя мать? Твои слуги? Верховный септон? Кто?
Джоффри откровенно спасовал под напором этих вопросов и промямлил неуверенно, больше спрашивая, чем утверждая:
– Септон?
– Ты можешь приказать страже отволочь меня в Септу Бейлора, представить перед Судом Семерых, но боги милосердны к любви, – улыбка Тайвина стала еще шире и страшнее, – а потом я выйду из Септы, и ты пожалеешь о том дне, когда родился на свет, Джоффри Баратеон.
– Ланнистеры платят долги родственникам? – подал снизу голос Нед. Он явно тяготился тем, что любовник перестал уделять ему должное внимание.
– Непременно, – отозвался, даже не взглянув на него, Тайвин. Взгляд его оставался прикован к побелевшему лицу короля.
– Я прикажу отволочь туда этого… этого… – Джоффри попытался найти слова и не сумел, поэтому разразился оскорблениями, – мужеложец, еретик, предатель!
– Если ты решишься на подобное, то тебе остается только посочувствовать, – пообещал Тайвин, – так что ступай отсюда и впредь стучись, перед тем, как выходить во двор или входить в комнаты.
Сказав это, он моментально утратил к королю всякий интерес. Эддард нетерпеливо извернулся под ним, приподнялся, упираясь в столешницу локтем, и потянулся к его горлу, чтобы оставить на нем метку поцелуя.
Джоффри икнул от страха, попятился и ретировался с такой скоростью, что ему позавидовали бы скаковые лошади. Его позорное бегство подстегивал торжествующий смех на два голоса.