Дети игрались в своей комнате, что-то кричали, смеялись и бегали, прятались друг от друга по шкафам. Как это обычно бывает в детском возрасте, сейчас им не интересны гаджеты, компьютеры, телевизоры. Зачем вся эта техника, если есть под боком лучший друг, а по совместительству и брат.
Пока дети шумели в соседней комнате, на кухне сидели сами родители. На улице стемнело, уже включились фонари, и светила яркая луна, ведь на небе ни тучки, ни облачка. Женщина что-то оживленно рассказывала, а вилкой наматывала пасту, которую так старательно готовила для своего любимого. Мужчина не мог отвести взгляд с этой потрясающей, самой лучшей на свете жены, к тому же и матери его детей. Ее глаза так блестели, ее искренняя улыбка, непослушные волосы, которые постоянно падали на лоб и глаза: все это сводило с ума мужчину. Хотелось крепко ее обнять и больше никогда не отпускать. Сейчас он по-настоящему счастлив, именно сейчас все встало на свои места. Красивая и заботливая жена, двое детей, своя квартира и даже машина, при этом ни одного кредита и ипотеки. Казалось бы, вот оно счастье, но как быстро может все перевернуться. Всего лишь секунда, и твоя жизнь уже играет по другому. Одно неверное движение, одно неверное слово, всего секунда, и сердце разобьется на мельчайшие осколки, рассыпаясь по кафельному полу на кухне. Осколки будут утеряны, сердце больше и не склеишь, а душа примет прежнюю оболочку, превращаясь в темную жижу. Еще один опыт, еще одни испытания и много-много боли, от которой не избавиться никогда, она будет преследовать тебя до конца жизни. Вина. Она погубит.
Звон стекла. Осколки летят прямо на обеденный стол, падают в тарелки, смешиваются с едой. Мужчина среагировал сразу, прикрыл свою голову руками, сжимая глаза, чтобы инородные предметы не воткнулись в оболочки. В квартире стоял шум, звон, свист. Ужасно много осколков, муж открывает глаза, как только все они упали на пол, но вместе с ними падает и тело жены, прямо на холодный кухонный пол.
Детского смеха не слышно, теперь они кричали и плакали в соседней комнате. Последний выдох, последнее сжатие сердца, последняя слеза, стекающая по щеке и падающая вниз. Теперь больше ничего нет. Теперь спокойствие. Теперь темнота. Весь мир остановился именно в эту минуту. Все замедлилось, все провалилось в небытие.
Муж срывается с места и бежит к своей любимой. Он падает на колени перед ней и хватает за талию, прижимая к себе. Пальцы сильнее сминают одежду, успевшую пропитаться алой жижей. Он видит кровь, много крови на полу, она растекается все дальше, пачкая штаны. Мужчина хватает лицо жены обеими ладонями и разглядывает его, молясь, чтобы это была не ее кровь, чтобы это был все страшный сон. Но нет. Глаза теперь не блестят — погасли, и погасли уже навсегда, а изо рта идёт маленькая струйка кровавой слюны. Тело расслабленно, лицо мертвенно бледное, рука свисает, а пальцы касаются большой горячей лужи крови, пачкая обручальное кольцо в бордовой жидкости. На правом виске виднеется отверстие от пули. Сердце мужчины сжимается, его кидает в пот, хочется кричать, но не получается даже открыть рот, внутри него безумный крик, который разрывает все органы на мелкие куски. Слезы душат, сильно душат, кислорода не хватает, несмотря на то, что окно разбито, а осколки лежат прямо под коленями на кухне, впиваются в кожу.
— Эй-эй-эй, ты чего? Нет, Пожалуйста.. Прошу тебя! — мужчина притянул бездыханное тело для объятия, но шея девушки не держалась, поэтому муж придерживал ее голову и сильно-сильно обнимал. И тут боль пронзила его душу, сердце разбилось на тысячи осколков, как пять минут назад окно на кухне. Мужчина плакал в объятьях своей жены, весь он был в крови, но не в своей, в чужой.
— Алена! Алена! Открой глазки, пожалуйста! — из глаз текли горячие слезы, голос дрожал. — Не оставляй меня. Я не смогу жить. Ты же только вытащила меня из этого всего! Не надо, пожалуйста. Побудь со мной еще чуток, прошу. Открой глазки, открой.
Мужчина сдерживал крики, горло сжимало, оставалось лишь говорить шёпотом прямо в бледное погасшее лицо, тело лежало у него на коленях, одной рукой он поддерживал ее за талию, а второй держал голову.
— Пожалуйста, Алена. Проснись. Давай же, — дрожащие пальцы пытались нащупать пульс на сонной артерии, хотя уже и так понятно, что его нет. — Нет-нет-нет. Ты не оставишь меня. Проснись.
Слезы текли гроздьями и обжигали щеки, их не остановить, уже никак не остановить.
— Пожалуйста. Не надо так. Давай, вставай. Ален? Слышишь? — мужчина немного потряс жену на руках, пытаясь пробудить. — Давай, проснись. Ну же. Открой глазки.
Все руки уже были в крови, и не только они.
— Не оставляй меня. Не оставляй Алису и Пашу. Они же еще маленькие, — мужчина вспомнил о том, что дети в соседней комнате, но не издают ни звука. Второго выстрела не было, но надо спешить.
Мужчина хочет остаться, ему это нужно, но он должен идти, ведь это не все, может случиться еще больше, будет еще хуже, если он не начнет шевелиться, бежать. Он нагнулся, поцеловал свою жену в последний раз, губы нежно коснулись холодного уже безжизненного лба. Глаза не должны быть открыты, он не может в них смотреть, в эти прозрачные, смотрящие в одну точку зрачки. Ладонь проскользила по лицу, закрывая веки, чтобы ее больше никто не потревожил.
— Прости меня, — он прошептал это ей на ушко, зная, что она сейчас слышит, чувствует его. Пальцы забрались в ее волосы, аккуратно расчесывая их. Теперь она красивая. Теперь она не мертвая, она просто спит.
Просто спит.
Мужчина встает с колен, а тело аккуратно кладет обратно на пол, в лужу крови и осколков. Весь в крови, он быстро пошел в детскую комнату. Надо было торопиться, если его нашли, значит они не остановятся на одном человеке, а убьют всех, кто ему дорог. В детской никого не было, мужчина перепугался, но потом услышал под кроватью тихий плач.
— Алиса, Паша, это папа, — он подошел к кровати, и оттуда выползли дети с заплаканными лицами. Папа их очень пугал, ведь он был весь в чьей-то крови, с красными глазами от истерики.
— Мы собираемся, — тут же сказал мужчина и побежал в спальню. Нужно торопиться. Срочно. Он достал из-под кровати чемодан и пустую спортивную сумку. Из чемодана в сумку перекладывал только самое необходимое: паспорт, деньги, банковские карточки, а также оружие, которым давно уже не пользовался. Последний пистолет засунул к себе в джинсы и прикрыл его футболкой, чтобы было не так заметно. Брюнет схватил сумку и стремительно пошел за детьми. В прихожей накинул на них куртки, а на себя пальто, схватил ключи от машины и быстро покинул свою квартиру. Алису взял на руки, а руку Паши сжал в своей, чтобы не отстал и не потерялся. Дочка обнимала папину шею очень сильно, она боялась всего этого кошмара, который резко начался и до сих пор не заканчивался.
— Пап, а как же мама ? — спросил Паша заплаканным голосом. Быстро перебирая ногами, спускаясь по лестнице вниз.
— Мама потом подойдет, — мужчина не хотел говорить детям, что их мамы больше нет, и она уже не придет. У них и так стресс, а добить еще и детей он не хотел.
Они выскочили из подъезда и быстро побежали к машине. Брюнет знал, что убийца где-то здесь, он знал, что за ними следят, оставалось только молиться. Прежняя работа никогда не оставит мужчину в покое. Никогда. Он посадил детей на заднее кресло, приказал сесть на пол, закрыть руками головы и не вылазить, пока он не разрешит. Сам он быстро сел на кресло водителя и вдавил педаль газа в пол.
Оставалось только думать куда ехать. Брюнет постоянно поглядывал в зеркала заднего вида, он боялся, что за ним хвост. Но никого не увидел, а за ним точно следят, они не оставят дело незавершенным. На дорогах не было пробок, поэтому всего лишь за два часа они доехали до отеля, где надо было остаться на одну ночь. Ехать дальше попросту опасно. А останавливаться еще опаснее. Он сам заводит себя в тупик. Сам себя заманил в ловушку.
На ресепшене мужчина взял один номер с большой кроватью, сам укутался в пальто, ведь под ним вся одежда была в крови, а рядом дети с заплаканными лицами, ему не хотелось еще проблем. Номер был оплачен, можно было выдохнуть, хотя бы на несколько часов.
К двери прикладывают карточку, и она открывается. В номере брюнет закрыл все окна и зашторил их, выключил свет и усадил детей на кровать. Сам же замельтешил по комнате, пока дети ничего не понимали, боялись и хныкали. Шаги влево, шаги вправо, руки в волосы и сильно оттягивает пряди, пытаясь вырвать их с корнем, может так получится что-то придумать.
Был только один выход, его дети должны жить, и они будут в безопасности только вдали от него. Родственников со стороны жены, и у него самого, не было, остается только передать их в руки полиции, а там уже и в детдом. А потом молиться, чтобы их не достали. Было больно даже думать об этом, но нужно сделать все возможное. Времени терять нельзя, ведь за ними слежка, даже можно сказать - охота. Нужно быстрей решаться на этот поступок. Как бы плохо не было, как бы сильно боль не переедала тело изнутри, он
обязан это сделать. Черт, опять слезы. Перед детьми нельзя плакать, нельзя показывать, что папе страшно, что его сердце разрывается. Поэтому влагу он тут же незаметно вытер пальцами.
Дети немного успокоились. Вот, сейчас подходящее время, чтобы поговорить с ними в последний раз. Мужчина сел на кровать между своими детьми. Он долго обнимал их и целовал в макушки, хотелось плакать, но нужно быть сильным, не показывать свои слабость и страх. Каждую секунду говорил, что любит их и всегда будет любить.
— Паша, — серьезно начал мужчина, — ты - старший брат. Ты должен понимать, что несешь ответственность не только за себя и свое здоровье, но и за свою сестру. Она нуждается в тебе, в твоей поддержке и защите. Ты меня понял?
Он держал его руки в своих и смотрел прямо в глаза, пытаясь запомнить эти честные зеленые глаза, такие же, как и у его мамы.
— Обещай, что не при каких обстоятельствах не оставишь ее одну.
— Пап, ты меня пугаешь, — мальчик скукожился, протирая нос тыльной стороной ладони. Хотелось поскорей вернуться домой к маме.
— Пообещай мне, Паш. И ничего никогда не бойся, — холодная ладонь легла на маленькую розовенькую щечку, пытаясь успокоить своего сына.
— Я... я обещаю, — мальчик тряс рыхлыми губками, ведь получается какой-то странный разговор, почему-то где-то в номере отеля, а не дома. А атмосфера вокруг, хоть ножом режь. Все это очень тяжело переносится детьми. Весь этот стресс, страх, непонимание, недосказанности.
— А ты, Лисенок мой, вырастешь красивой и сильной девочкой, — брюнет также смотрел в ее нежно-голубые глаза – папины. — Солнышко, не плачь, — слезки вытер большим пальцем. — Все будет хорошо. Слышишь? Скоро все будет хорошо. Ты главное ничего не бойся, — он чмокнул ее в носик и не сильно сжал ее маленький кулачок.
Больше здесь нельзя было находиться, с каждой секундой все больнее и больнее. Хотелось детей забрать с собой, но куда? Тогда бы у них не было будущего. Тогда у мужчины не было бы и детей. Не было бы семьи.
— Я схожу за едой, скоро приду, — с этими словами мужчина вышел из номера со своей спортивной сумкой. Он больше не вернется. Он пытался дышать ровно, ведь ком из слез душил его и просился наружу. Врать своим детям о том, что папа скоро вернется – ужасно.
Брюнет спустился на ресепшен, к нему тут же подошла молодая девушка с милой приветствующей улыбкой на лице.
— Здравствуйте, чем я могу вам помочь? — девушка в униформе улыбалась во все 32 белых зуба, пытаясь показаться жизнерадостной, но на самом деле это всего лишь распоряжение хозяина, который штрафует за любое лишнее движение.
— Позвоните в полицию, — мужчина оперся на стойку регистрации, чтобы быть убедительнее.
— У вас что-то произошло? Я могу позвать охрану, — девушка уже начала поднимать руку, чтобы подозвать к себе человека в черном костюме, стоящего на выходе. Но мужчина быстро среагировал, вытащил из брюк пистолет, быстро, но не заметно положил его на стойку, направляя дулом в сторону администраторши. Пистолет находился в тени, его никто не видел кроме Арсения и самой девушки.
— Опустила руку, — мужчина чуть наклонялся корпусом вперед прикрывая своей тенью и грудью оружие, чтобы другие не заметили. — Одно неверное движение, и я выстрелю, — он говорил шепотом, гипнотизируя глазами ужасно перепуганную девушку, которая смотрела на ствол и сглатывала вязкие слюни.
— Сейчас медленно бери трубку, — он указал глазами на телефон, лежащий около компьютера. Девушка подчинилась и медленно потянулась за телефоном.
— Набирай номер полиции. Скажешь, что нашла в 210 номере брошенных детей, — администраторша дергано начала набирать номер телефона полиции, тыкая по кнопкам, прижала трубку к уху. Пошли гудки, а девушка испуганно пялилась на странного человека, угрожающего пистолетом.
— Здравствуйте, — на том конце провода ответили, — в отеле "Старая Мельница" обнаружены брошенные дети. Хорошо, ждем, — она также медленно начала отпускать трубку на место.
— Умница, — мужчина медленно убрал пистолет и стремительно развернулся, пошел на выход, проходя мимо охраны, которая плохо работает и точно будет уволена.
Сзади послышался грохот, а потом много оханьей и шагов. Администратор упала в обморок.
***
Брюнет стоял около здания, через дорогу, смотря на вход в отель. На улице очень темно, на улице глубокая ночь. Только немного уличных фонарей, подсветки на домах как-то справлялись с освещением улицы. Через пять минут приехали две полицейские машины, мигая своими проблесковыми маячками, переблескивая то красным, то синим. А еще минут через двадцать мужчина наблюдал, как его детей выводят на улицу и сажают в полицейскую машину. Они плакали и кричали «папа», это было слышно даже на таком расстоянии. На глаза наворачивались слезы, и сдержать их уже было сложно. В этот момент мир просто упал. И поднять себя с колен уже было невозможно, если только падать еще ниже, погружаясь в дегтевый океан грехов, захлебываясь в них, чтобы как-то отвлечься от этой боли. Хоть как-то затушить горящую душу.
Он потерял жену.
Он потерял детей.
Он потерял свое счастье.
Он потерял смысл жизни.
***
— Босс, дети в руках полиции, я не успел, — говорит снайпер в наушник. — Прикажите следить за ними дальше и, по возможности, избавиться?
— Нет, дети не виноваты. Попов и так остался один. Ни жены, ни детей. Сворачивайся и возвращайся.
— Принял!
