— Руку дай! Чё ты ноешь?
— Да потому что ты больно делаешь.
— Может мне тебя еще и пожалеть?
— Может ты будешь нормально делать?
— А может ты заткнешься?
— А может ты не будешь тереть по ней так сильно?
— Руку!
— Не дам!
— Быстро!
— Нет!
— Вот ты нытик.
— Ай! Ну я же говорю, что больно делаешь.
— Ты сейчас сам будешь делать.
— Не буду.
— Поэтому я и делаю это.
— Ай! Ай! Да что ты творишь? Понежнее можно?
— Твое нытьё невозможно слушать.
— Так уши закрой и не слушай.
— Легче тебе рот закрыть. «Понежней-понежней», сейчас вообще полью ее спиртом и будет тебе понежней.
— Я тебе полью!
— Куда руку убрал? Положил её обратно!
— Нет. Я сам сделаю. Уйди.
— Нихера ты не сделаешь сам. Руку показал.
— Да ты уже всё. Хватит.
— Я еще не закончил!
— Закончил.
— Куда ты? Сядь. Быстро!
— Нет.
— Быстро!
— Ладно.
— Показывай.
— Не-а.
— Покажи.
— Не буду.
— Я аккуратно.
— Ага. Ты уже говорил так. Я не верю.
— Так если бы не дергался, я бы уже давно закончил.
— Так я дергаюсь, потому что ты трешь вот так.
— Всё, хорошо. Не буду. Теперь показывай.
— Теперь мне страшно.
— Теперь еще больно будет, если не вернёшь руку обратно.
— Только не три.
— Ладно.
— И не поливай.
— Хорошо.
— И…
— Да ты издеваешься?
— Ладно.
Антон положил красную руку обратно на стол, боясь, что опять сделают больно. Лишь краем уха слышал, как баночку со спиртом перевернули и вылили содержимое на тряпку. Как только рука мужчины готова была прикоснуться к руке, то парень ее сразу отдернул, убрал под стол.
— Антон, это прикол какой-то? Руку положи обратно.
— Нет. Да ты больно делаешь. Это невыносимо, правда, — юноша отодвинулся на стуле от стола, не решаясь дать руку обратно.
— Будь ты мужиком, а не бабой. Что это за поведение? Как маленький. Руку положи на стол и не дергайся! — прикрикнул мужчина, и рука тут же плюхнулась на стол.
Тряпку поднесли, а рука жестко начала протирать и так уже красное предплечье, заставляя снова вырывать руку. Брюнет успел перехватить локоть и потянуть на себя, чтобы нормально протереть раны спиртом.
— Блять, да ты опять трешь. Перестань! Отпусти!
— По другому никак, терпи, — на тряпку надавили, выжимая горячую жидкость прямо на раны, и защипало с новой силой.
— Мать твою! Ай-яй-яй!!! — рука начала дергаться, но Попов не разрешал вырвать ее из хватки. — Черт! — башка стукнулась о стол, пытаясь ровно дышать, пока тряпкой елозят туда-сюда. — Сука! — и вот, наконец, пальцы разжимаются, и бедную красную руку разрешают прижать к себе и пожалеть. — Ты соврал! Я ненавижу тебя, мудак.
— Взаимно, — Арсений аккуратно сложил тряпочку и закрыл крышечкой бутылку со спиртом. Больше шатен не даст мужчине достать эту чертову прозрачную жидкость. — Куда-то еще попали?
— Нет, — слишком резко ответил Антон, что брюнет начал сомневаться.
— Подними футболку, — приказал мужчина, подбородком кривая прямо на парня.
— Зачем? Не буду я ничего поднимать, — а края футболки потянули лишь вниз.
— Оголил мне ребра. Живо, — но приказу не поддавались. Рука мгновенно кинулась вперед через весь стол.
— Да я сам. Сам я, — по чужой руке ударили. Шастун приподнял край футболки, оголяя только живот.
— Выше, — подняли край чуть выше, но ребра оставались в тени. — Антон, выше, — подняли чуточку выше. — Ты издеваешься? — Арсений стукнул по столу кулаком, мгновенно встал, нечаянно опрокидывая стул на спинку.
— Ты чего? Отойди от меня, — Антон начал на стуле отползать назад, боясь такого настырного мужчину. — У меня там был свитер, по ребрам не попали, правда, — начал оправдываться шатен, вынося руки вперед, преграждая путь к себе.
— Тогда чего ты там скрываешь? — рука кинулась вперед, пальцами пытаясь поддеть край чужой футболки.
— Да ничего я не скрываю. Отстань. Это моя личная территория, — юноша с улыбкой на лице бил по рукам брюнета, всячески отталкивая их. Он всё боялся, что к нему прикоснутся, что пальцы вот-вот начнут щекотать ребра, поэтому тело уже сейчас начало извиваться.
— Тогда встань и покажи, если ничего не скрываешь, — за локоть схватились и потянули наверх, за секунду ставя человека на ноги.
— Ладно-ладно, хорошо. Бесишь, — руки взялись за концы футболки и потянули наверх к самому горлу. — Вот. Видишь, ничего нет.
Арсений начал быстро бегать глазами по чужому животу, рассматривая каждый сантиметр бледной кожи. Ничего, кроме чужого живота и острых ребер, обтянутых тонкой, чуть ли не прозрачной кожей. Видимо, Наташа целилась исключительно по лицу, а попадала лишь на выставленную вперед руку.
— Всё? Теперь веришь? — Шастун состроил такую рожицу, давая понять, что он был прав и не врал. — Или ты хотел посмотреть на меня голого? — голубые глаза сверкнули, убийца еще обижался на парнишку и его сказанные слова. Так и хотелось ткнуть между рёбрами, доставляя адскую боль, но не хотел снова слушать нытьё.
— Укоротить бы твой длинный язык. Спиной повернись, — рот скривился. Мужчина сложил руки на груди, ждал пока парнишка покрутится и убедит убийцу в том, что Наташа никуда больше кнутом не достала.
—Ещё чего. Там точно ничего нет, — юноша опустил футболку, расправляя ее на своей груди. Раз мужчина закончил свои пытки, закончил обрабатывать чужие раны, то пора сматываться отсюда в гостиную.
Антон сделал два шага вперёд, уже готовясь выйти из кухни, но чужая рука перегораживает путь. Шатен хотел обойти её, сделав всего лишь шаг в сторону, но в проход вышел и темный силуэт.
— Не выйдешь отсюда, пока не покажешь, — Арсений склонил голову на бок, пытаясь держать себя в руках, а на самом деле был немного в бешенстве.
— С чего это я буду исполнять твои приказы? Ты мне кто? — Шастун прищурился, также как и мужчина скрещивая на груди руки.
— Твой ночной кошмар, — но Попов настроен лишь на победу. Он хватает парня за футболку, чтобы снова оголить торс и взглянуть на спину.
— Не трогай меня, — Антон ударил по рукам, но в этот раз не помогло. — Отпусти, — за ткань потянули, пришлось повернуться.
Стало страшно, сердце забилось сильнее, но не из-за того, что сзади стоит Арсений, а из-за того, что он может увидеть. Антон быстро руками натянул спортивные штаны повыше, прямо до пупка, закрывая полностью свою поясницу. Оставалось только молиться.
Попов задрал футболку выше лопаток, но и там тоже было чисто. Брюнет выдохнул, своё дело он сделал, раны отработал, можно отпускать пленного. Или…?
Спина подрагивала, парень глубоко дышал, неужели убийца так сильно напугал. Но Арсений вовремя заметил, что Антон придерживает свои штаны выше, прямо замер, надеясь что пронесет. Голубые глаза спускаются по линии позвоночника ниже, прямо к пояснице, которую так сильно хочет скрыть парнишка. Мужчина замечает маленький кусочек шрамика, конец которого скрывался за резинкой штанов.
— Что это? — Арсений отогнул резинку, спуская штаны чуть ниже.
Слева показался длинный, уже светлый шрам. Такой кривой и неаккуратный. Было видно как разрез зашивали, остались следы от ниток.
— Почему я это раньше не видел? — мужчина взялся за сторону, немного поворачивая спину, чтобы получше разглядеть, чтобы на шрам упал дневной свет.
Арсений даже не заметил, как юноша затих, не издавая ни звука, даже не дышал. Он просто ждал и терпел.
— Слушай, у тебя шрам такой кривой и длинный, будто из тебя кто-то почку хотел достать насильно. Ха-ха, как будто дома резали как свинюшку, — Попов посмеялся, разглядывая белый шрамик. Большой палец аккуратно прикоснулся к нему и провел по неровной линии. — Ха-ха, у тебя почку что ли хотели отобрать? — Брюнет еще раз улыбнулся, он просто заливался смехом.
Резкий кашель, а затем громкая истерика. Спина начала дрожать, а Антон как мог прикрывал свой рот, чтобы перестать кричать от боли, разрывающей душу на миллиарды осколков. Слезы мгновенно начали течь с глаз, как только глаза почувствовали, что не смогут больше держать их, пришлось пустить наружу все те чувства, которые хранились в человеке многие годы.
Улыбка с лица Арсения мгновенно растворилась, глаза испуганно посмотрели на светлый затылок, бьющийся в истерике.
— Ты чего, серьезно? Ты живешь с одной почкой? — Попов никогда так не смотрел на парня. Столько страха в голубых океанах редко можно увидеть.
— Нет, не успели, — сквозь слёзы проговорил Шастун, ладонями пытаясь схватиться за спинку стула. Кухня перед глазами резко начала плыть.
Антон разворачивается лицом к мужчине, опуская свою футболку вниз. Лицо всё красное, как и бедные глаза, которые повидали в своей жизни много ужасных моментов.
— Меня резал отец! Когда мне было восемь, — парень не мог остановиться рыдать, он кричал от боли, желая высказаться хоть одному человеку, который хоть и убийца, но сделал для Антона намного больше, чем родитель. — Ему было плевать на меня, на моё здоровье. Он резал меня кухонным ножом! — юноша быстро стер слезы с лица, а то в глазах всё расплывается, а он хочет видеть лицо Арсения. Ему нужно видеть его лицо, но он боится. — Почему на мои крики пришёл лишь один человек? Почему один? Из всего дома приперся лишь он! Он вызвал скорую, почему она не приехала? Почему соседи не обращали внимания, когда я кричал из квартиры напротив, когда я звал на помощь? Почему людям было похер на то, что рядом резали ребенка? — Шастун затрясся, пытаясь сделать хотя бы один глоток воздуха, но горло настолько сильно сжало. — Я… я умирал! Меня резал собственный отец. А людям было наплевать на это! Почему люди такие? Почему оставили ребенка одного с… с. с наркоманом, который готов достать почку у собственного сына, лишь бы купить себе новую порцию наркоты? — Почему в груди так больно? Почему так больно?! Антон не знал что делать. Он пытался всё время это забыть, забыть как страшный сон, но от этого невозможно избавиться. Его жизнь сломали. Сломали с самого детства.
Парень не хотел, чтобы убийца это увидел, чтобы наткнулся на столь ужасный шрам. Не хотел казаться побитым и убитым окончательно. Он пытается вести себя как нормальный человек, пытается делать привычные ему вещи: прогулки, общение со сверстниками, готовка, но в это лишь притворство. Внутри парень давно сгорел и обуглился.
— Ты бы знал сколько раз я хотел подохнуть, сколько раз смотрел с крыши вниз, сколько раз смотрел на кухонные ножи. Я не боюсь смерти, я боюсь мучительной смерти, я боюсь боли. Я молился на ночь, чтобы уснуть и больше не проснуться. Меня не слушали! — юноша начал шагать назад, пальцами царапая себе горло от безысходности. Он не знал куда деть руки, что сделать, чтобы начать дышать.
Антон решает просто быстро уйти из кухни, стыдясь своей реакции, стыдясь, что признался. Он пытается быстро шагать, но ноги подкашиваются, колени выворачиваются, стопы проваливаются во внутрь.
— Подожди, — Попов тянется к мокрому комочку боли, предлагая всего себя для успокоения своих нервов хотя бы на время.
— Нет! Не трогай меня! Ты не лучше. Ты убийца. Ты мучаешь и убиваешь людей, ты ужасный человек. Да ты даже не человек. Зачем тебе это? Что ты такое? Почему в тебе нет ничего человечного? Ты не умеешь сочувствовать, ты не умеешь любить, только убивать, — парень рыдая отходил всё дальше и дальше от мужчины, пока спиной не стукнулся о стену. Теперь идти дальше некуда, только на выход из кухни.
Но Арсений всё равно медленно и аккуратно приближался, как к живому котенку, который шипит и округляет свою спинку, пытаясь казаться страшным и опасным, но на самом деле одинокий и брошенный.
— Не подходи ко мне! Только попробуй! Ты — мерзкое существо. У тебя руки все в крови, — но это не останавливало мужчину.
Тень медленно подходила всё ближе, а голова у шатена опускалась всё ниже, пытаясь заткнуть себя. Арсений уже стоял очень близко, парень это чувствовал и тихо пускал ужасно горячие слезы, оставляющие мокрые дорожки до подбородка. Антон закрыл глаза, боясь что сейчас за такие слова прилетит пощечина или, еще хуже, удар кулаком. Но почувствовал на своей щеке лишь холодную ладошку, а большой палец стирал под глазами мокрые следы от слёз.
Эти действия не успокаивали, а наоборот, давали сильный толчок к новой истерике, что и сделал парень. Он разрешил слезам течь с новой силой, поддаться слабине.
Сил справляться с этим всем одному уже не было. Но ему помогут. Арсений тянет мальчишку на себя, а тот не сопротивляется, он ждал этого. Шастун делает осознанный шаг вперед, утыкаясь носом в грудь мужчины, чувствуя в его объятьях безопасность, защиту от всех проблем. Всё разом будто рухнуло, всё отпустило. Антон так сильно зажмурил глаза, чувствуя тепло чужого тела. Он до сих пор обижается, до сих пор ненавидит, но где-то в глубине души он давно пустил Арсения в своё сердце, но пока сам этого не понял. Но скоро поймет…
Холодные пальцы медленно забрались в светлые волосы, массируя затылок, пока мальчишка рыдает прямо в грудь, убивается, пытается снова разобраться со своей никчемной жизнью. Ладонь аккуратно ложится через ткань футболки на то самое место, где находился шрам с такой ужасной историей, и Антон прижимается лишь сильнее.
Арсений не сделал бы так со своими детьми. Он-то их как раз любит. Никогда бы не смог поднять руку на свою родную кровь. Никогда.
Дыхание замедляется, приходит в норму, спина больше не дрожит. Антон прижимается щекой к груди мужчины, рот приоткрыт, а глаза стеклянные. Истерика вылилась наружу, осталось только прийти в себя. Попов готов ждать неограниченное количество времени, лишь бы юноше полегчало, он не будет тревожить и без того уставшего Антона. Убийца не знает, что происходило в жизни парня до появления его в квартире Шастунов. Не знал, что мальчишка страдал с самого детства, что пережил жестокость со стороны отца. А сам Арсений ни разу не резал парня, не оставил на нем ни шрамика, лишь синяки, которые со временем пройдут. А близкий человек позволил себе такую жестокость по отношению к своему сыну. Жестокость приобретается в течении жизни или с ней уже рождаются в крови? А убийцами рождаются или становятся?
— Покажешь мне руку еще раз? — шёпотом спросил Арсений, наклоняясь к прижатой к его груди лицу.
— … — Антон шмыгнул носом и поднял красную руку, которую десять минут назад натирал спиртом мужчина.
Холодные пальцы осторожно обхватили запястье, поднимая ее чуть выше, чтобы рассмотреть. Чтобы успокоить кожу на предплечье, снять покраснения и отек нужно нанести мазь.
— Сядешь, я тебе руку намажу? — тихо спросил брюнет, боясь потревожить только-только успокоившееся тело.
—Мгм, — Шастун осторожно отлип щекой от убийцы, сделал шаг назад, но стыдился смотреть в глаза.
Шатен сел на стул и сразу положил руку на стол, уже был готов к новой процедуре. Вторая свободная рука, локтем облокачиваясь о деревянную поверхность, всё пыталась закрыть свои глаза. Так стыдно, что Шастун наговорил такого, поделился личной информацией, а в конце искал поддержку в Арсении. Очень стыдно даже поднять глаза, поэтому их прикрывал ладонью. Не надо, чтобы Попов видел заплаканные глаза и лицо тоже. Нельзя казаться слабым.
Брюнет сел с противоположной стороны, открывая новую картонную пачку, затем показался целый тюбик с мазью. Недолго думая, холодную пасту выдавливают на два пальца, подносят к красной руке. Как только мазь соприкасается с раздраженной кожей, то начинает сильно щипать. Очень сильно щипать.
— Мм… — тихо поныл мальчишка, хмуря свои брови. Два пальца медленно растирали по ранам вещество, но как только послышались тихие мычания, Арсений без лишних слов подул на кожу, пытаясь успокоить щипания. Снова на руке почувствовался легкий ветерок…
Антон оторвал ото лба руку, с открытым ртом пялясь на действия Арсения. Тот медленно выдавливал мазь, размазывал по ранам и… дул? Изумрудики удивленно смотрели на Попова.
***
Весь день Антон не выходил из гостиной, лежал на диване, накрывшись с головой пледом. Воспоминания нахлынули, волна накрыла с головой и прокрутила бедное тело, ударяя его об острые камни на дне. Слишком цветные картинки всплывали перед глазами.
— Папа, папа, не надо! Нет!
Маленький Тоша бежит, но спотыкается о неровный пол, о кривую дощечку.
— Помогите! Папа! Больно! А-а-а!
Громкий долбеж в дверь. Тоша открывает слипшиеся глазки, чувствует неимоверную боль в спине. Он зачем-то посмотрел вниз на пол и увидел кровь. Почему мальчик не может кричать, он лишь скулит как беззащитный щенок?
Ребенок видит, что отец ушел, а долбеж в дверь продолжается.
— Я вызываю полицию! — мальчик снова открывает свои глазки, видит незнакомого молодого мужчину, лет тридцати, а может и меньше. Он кричит, тычет пальцем, а в его руке кровавый кухонный нож. Мужчина отобрал оружие, пока обдолбанный наркотой отец шатался на месте и ничего не предпринимал, он лишь хитро улыбался и показывал незнакомцу факи.
В тот день не приехала ни скорая, ни полиция. А незнакомый мужчина оказался обычным прохожим, который услышал из окна незнакомого ему дома крики ребенка, зов на помощь. Пришел лишь один человек, лишь один. Незнакомец, прохожий, а не соседи. Почему соседям было наплевать на то, что в квартире напротив, через стенку, на этаж выше кричал ребенок, умолял, звал и плакал? Почему пришли на помощь не соседи, а левый мужик?
Тогда незнакомец сам повез чуть ли не вскрытого ребенка в больницу, где неаккуратно зашили разрез. Врачам было глубоко плевать, они даже не приехали на вызов, даже не собирались поднимать свои пятые точки и лететь спасать жизнь. Они не собирались сообщать об этом в полицию, даже угрожали ребенку, чтобы тот молчал. И только в более осознанном возрасте Антон понял, что этим людям в белых халатах было просто лень заполнять кучу бумаг, давать показания и общаться с полицией. Им просто было лень, поэтому оставили ребенка умирать и дальше с отцом-наркоманом.
Незнакомый спаситель исчез сразу же, после того как скинул ребенка в руки врачей. Он даже не стал бороться за права ребенка, за его безопасность. Он просто исчез. Больше не появлялся, а шрам чуть выше поясницы остался.
Шастун прижался лбом к спинке дивана. Прошло десять лет, а воспоминания никуда не делись и уже не растворятся просто так. Почему его в этой никчемной жизни окружают одни преступники. Светлые воспоминания остались только о маме, хоть и помнит её, когда пацану было всего четыре. Если бы она не уехала заграницу, то отец убил бы и её. Тогда Антон остался бы полным сиротой, хотя сейчас рядом никого и нет. Никого, кроме Арсения.
Какого это быть брошенный ребенком нужно спрашивать у самого Попова, ведь своих родителей брюнет так и не видел в лицо.
***
Шастун снова мгновенно раскрывает глаза. В комнате ужасная темнота, в комнате даже холодно, кто-то открыл окно… Когда шатен засыпал, в гостиной было душно и жарко, сейчас же всё наоборот.
Парень удивился, ведь окна не открывались ни в гостиной, ни на кухне, только в комнате у самого Арсения. Всё это было сделано ради безопасности, чтобы юноша не кричал на всю улицу и не звал на помощь. Ну а сейчас что изменилось? Почему Попов сжалился? Странно это всё… Будто не взаправду…
Антону сейчас глубоко плевать, он просто садится на диван, отбрасывая плед к ногам. За день парень ни разу не вышел из комнаты, не ходил в туалет, не ел, не пил, а просто лежал. Сейчас же, посреди ночи, желудок сжался, прося хотя бы залить в него один глоточек воды.
Эти кошмары замучили бедное тело, сил уже не было что-либо делать. Длинные худые ноги, пошатываясь, ставят свой корпус прямо и немного наклоняют вперед, чтобы начать идти. Так шатен дошёл аж до самой двери.
Глубокая темная ночь и такая же прихожая. Пришлось идти на ощупь по коридорчику, прямиком на кухню за водой. Хоть бы бутылку нащупать. Немного повело в сторону и плечо стукнулось о стенку, значит нужно взять чуток в другую сторону, но теперь и другое плечо встретилось с противоположной стеной. Надо идти ровно посередине.
Шаг, и Антон уже на кухне. Не обращая внимания на стол, на стулья, на окно, за которым почему-то не было видно улицу, ноги просто несли прямиком к холодильнику. Рука медленно тянет за ручку, потом тянется за бутылкой воды. Но тень…
На стуле в кромешной темноте было что-то очень черное и большое. Тень. Она сидела и не двигалась. Очертание головы, шеи, плеч, половины туловища, а всё остальное уходило под стол.
Антон тут же открывает бутылочку, хочет наконец почувствовать влагу на своем языке, глотнуть воды и выдохнуть. Но чувство чьего-то присутствия не покидает. Горлышко уже коснулось губ, но парень вовремя опомнился, замер и резко обернулся к столу. Никого. Стул пустой. Показалось.
— Пф-ф, — юноша хмыкнул, снова поднял бутылку к губам и развернулся к окну. Кошмары, видимо, еще не отпустили. Нужно успокоиться и пойти спать, а утром будет чуть поспокойней. Наверное.
Шатен поворачивается корпусом к окну и вот она,
тень. Бутылку тут же выбивают из рук мальчишки, она падает на пол с ужасным грохотом, вода разливается по всей кухонной плитке. Парень начинает пятиться назад, рот то закрывается, то опять открывается, нужно звать на помощь. Перед ним темный невысокий силуэт, лица не видно. Но вот прилили силы, и парень набирает в свои легкие как можно больше воздуха, чтобы закричать и разбудить убийцу, но тень резко бросается вперед, закрывает ладонью в кожаной перчатке рот, давит так сильно, что корпус понесло вниз. На разлитой на полу воде поскальзывается юноша, ударяется поясницей о столешницу, давая тени мгновенно надеть на голову темный пыльный мешок и завязать на горле завязками.
Теперь Антон ничего не видит, ему страшно, но скоро станет спокойно. В следующую минуту по голове прилетает чем-то тяжелым, потом еще, пока предмет со всей силы не попал по виску. Тело размякает и сползает со столешницы, падает на пол, прямо в лужу разлитой воды.
Теперь точно пустота.
***
Опять какой-то удар. Очень сильный удар головой о пол, и по неровной поверхности… асфальта?.. тащат длинное обмякшее тело. Ноги приподняли и потянули на себя, заставляя голову в черном пыльном мешке биться о встречающиеся на дороги камни. Через темную не просвечивающуюся ткань находилось побитое, расцарапанное лицо парня. Антон не может вдохнуть, дышит крошечными вдохами, как собачка.
И тут затылок встретился с порогом, теперь пол стал ровнее, будто затащили в помещение. Протащили за ноги еще метров десять, а может и больше, затем щиколотки отпустили, те упали на бетонный пол и начали биться в конвульсиях.
Длинное тело с трудом приподняли и усадили на ужасно холодный железный стул, мгновенно закрепляя руки с помощью изоленты к подлокотникам. Ноги плотно связали между собой, также закрепили их к ножкам стула. Голова в мешке начала кашлять, задыхаться, но рука в черной перчатке стянула с башки плотную ткань.
Свежий воздух. Антон глубоко вдохнул, пополняя запас в легких. Глаза щурятся, не могут рассмотреть ничего вокруг. Прямо в лицо светила ужасно яркая лампа, огромная лампа, перед которой из стороны в сторону ходила невысокая темная тень. Всё размыто, парень изо всех сил пытается вернуть своё зрение на место, но это невозможно сделать.
Силуэт резко подошёл и придвинул свое лицо, заглядывая прямо в заполненные страхом изумруды. Теперь глаза сфокусировались на одном объекте.
— Бедный-бедный Антошка. Он столько всего натерпелся, столько всего перенес. Арсений так хочет загладить перед тобой вину, ты бы знал… — голос знаком, но в голове пока никаких ассоциаций и догадок кто это может быть за человек… — Арсений постоянно рядом, охраняет свою собачонку, не отдает свою игрушку, — кто-то так уже выражался. «Игрушка», «Собачонка». — Не упускает тебя из виду, всё крутится около тебя, высматривает, круги наматывает, а ближе не подходит. Ай, какая красота. Как бы далеко, но как бы рядом. Всё боится подойти. А знаешь чего он сильнее всего боится? Что тебя убьют из-за него…
В голове сразу всплыло воспоминание.
Оживленная трасса…
— Да лучше бы убил.
— Умрешь ты, умру и я. Следом за тобой покину этот мир и я.
— Чего?
— Ой, представляешь какая незадача… — силуэт скорчил печальную рожицу, — походу, сейчас это и произойдет. Мне так жаль… Ха-ха, хотя нет. Мне плевать на тебя, я лишь хочу вернуть Арсения из мира фантазий в реальность. В суровую реальность, где он будет приносить мне деньги, работать, брать заказы, а не сюсюкаться с пленником.
Антон слышит щелчок, и зрение тут же возвращается, и плевать на лампу, которая так сильно режет глаза своим ярким светом, сейчас перед лицом парень видит «хвостатого друга». Сергей медленно снимает с себя сначала одну кожаную перчатку, перекладывает пистолет в голую ладонь и снимает вторую. Перчатки кинули за спину, те улетели на пол.
— Ты — ошибка природы. А ошибки нужно чинить, а если быть точнее, то убирать. Я уберу одну ошибку, которая ломает мне друга, — пистолет перезарядили и медленно направили прямо в голову юноши.
Антон изо всех сил пытается кричать, открывает рот настолько широко, но крик застрял где-то в горле и не может выбраться наружу. Что это? Что-то не так.
Матвиенко странно лыбится, а после нажимает на спусковой крючок.
Выстрел…
Тело, привязанное к стулу, сразу падает назад, в голове красуется кровавая дыра от пули, но как только спина встречается с полом, то проваливается еще ниже…
Тело летит уже сквозь пол, пока не падает на мягкую кровать. Шастун испуганно раскрывает свои глаза, смотрит в потолок. Где он? Голова дергается на подушке, смотрит то вправо, то влево, пока не замечает рядом с собой человека.
Шастун резко замер, смотря прямо в раскрытые голубые глаза на другой половине кровати. Океаны прожигали насквозь, даже в темноте они светились ярче, чем любые лазеры. Почему он в кровати у убийцы? Опять?
— Всё хорошо, — Арсений шёпотом успокаивал подрагивающего от страха парня. Тот еще не отошел от ночного кошмара. — Я рядом, — рука медленно потянулась вперед, боялась напугать еще сильнее, а после осторожно легла на щечку.
Это успокоило шатена, он не отрываясь смотрел на мужчину, чувствовал на себе прикосновения, и ночной кошмар отошел на второй план. Большой палец гладил бледную кожу на лице, нежным касанием пускал миллионы щекотных импульсов по всему телу. Какие порой бывают страшные сны, и только один человек рядом готов исправить положение.
Шастун прикрыл глаза, не боясь больше никаких монстров под кроватью, не боясь больше ночных ужастиков. Теперь во снах появляется и Матвиенко. Почему?
Сейчас ладонь брюнета защищает спокойствие парня, не подпускает тупых мыслей. Антон закрытыми глазами улавливает каждый момент, улыбается, головой облокачиваясь о подушку. Длинные пальцы юноши легонько накрывают тыльную сторону ладони, пытаясь почувствовать тепло чужого тела, но рука брюнета такая холодная, просто ледяная. Парень хмурится, что-то не то. Чужая рука шершавая, совсем негладкая, очень холодная как у мертвеца.
Стоп. А что Антон делает в спальне Арсения?
Шастун резко распахивает глаза и не видит те голубые глаза, вместо них склеры. Парень мгновенно смотрит на протянутую Бесом руку, она лежит на щеке мальчишки. Он видит черную змеиную кожу, а на лице ощущают острые коготки.
Бес лыбился, показывал, хвастался шатену своими острыми клыками и резцами, специально открывал рот и проводил по ним языком, вселяя страх. Тень горда, что обладает острыми зубками, которая за секунду разорвет жертву в клочья.
Антон резко дернулся, скидывая со своей щеки черную длинную руку с когтями, оттолкнулся от кровати и в ту же минуту полетел с нее прямо на пол… но та прошла сквозь него, и он падал всё ниже и ниже…
***
— Черт! — Антон вскакивает с дивана и тут же мотает головой по гостиной. Дверь в комнату закрыта, окно тоже. Темно, еще ночь, но спать уже не хочется. — Бля-я-ять, — юноша закрывает глаза от злости. Сильно злится на непонятный кошмар.
Он хватает подушку двумя руками и со всей силы кидает ее в стену, та бьется о поверхность и падает на пол. А главное, что бесшумно выплеснул агрессию. Долгий выдох, и голова падает назад, облокачиваясь уже на подлокотник дивана. Изумрудики быстро бегают по потолку, чувствуют что что-то организм просит и хочет. Спокойствия? Нет.
Воды. Во рту суше, чем в пустыне, а воды рядом нет. Тело устало перекатывается на бок, сползает с дивана, стаптывая и подминая под себя плед. Парень нехотя встает, а проходя мимо подушки, пинает ногой, в последний раз выливая на нее всё своё плохое настроение.
Рука в темноте нащупывает дверную ручку и нажимает на нее. Ориентируясь исключительно по своим внутренним приборам, ноги медленно ведут всё тело через прихожую в коридорчик, а дальше на кухню. Пока ни одного столкновения со стеной не наблюдается. Шаг за шагом Антон становился ближе к своей цели.
Юноша не натыкается ни на один стул, не задевает углов столешницы, обходит без всяких происшествий стол в полной темноте. Он
никого ничего не замечает, быстро подходит к холодильнику. Как только дверца холодильника открылась, оттуда повеяло холодком, стало чуточку лучше.
Рука кинулась внутрь, взяла маленькую бутылочку воды, затем громко захлопнула саму дверцу. Холодок пропал, но появилось некомфортное чувство, давящее прямо на затылок. Очень неприятно и даже страшно.
Крышечку открутили, и вот, наконец, горлышко поднесли прямо к губам, вот-вот вода зальется внутрь, попадет на язык. Но Антон замечает, что за спиной кто-то очень тихо и почти незаметно сопит…
Парень замер, прикусывая от страха горлышко, так и не отпив воды…
Чувство дежавю. Будто это уже где-то было. Как будто уже встречался с такой ситуацией.
Тень за спиной затихла, как только затих сам парень. Тень знает, что мальчишка сейчас прислушивается, но не оборачивается, делает вид, что просто стоит и пьет, но на самом деле притворяется. Антон больше не слышит сопение, но и поворачиваться к столу, посмотреть кто сидит на стуле, не может, боится, что на него опять накинут пыльный мешок.
Сзади послышались шебуршания, а изумруды распахнулись настолько сильно, теперь парень был уверен в том, что сзади точно кто-то сидел, и это был не глюк. Антон быстро опустил бутылку вниз, закрыл крышечку и приготовился обороняться. Сердце забилось неимоверно быстро, ладошки вспотели, и только тогда, когда прямо над ухом кто-то выдохнул горячим паром, Шастун резко разворачивается, сталкиваясь с тенью лицом к лицу.
Рука заносится назад и тут же бьет по лицу черного силуэта пластиковой бутылкой. Тень, сгибаясь чуть ли не пополам, пятится назад, поясницей ударяясь еще и об край обеденного стола.
— Ммм… — пока непонятное нечто прикрывало свое лицо, ныло, мычало, Антон срывается с места.
— А-а-а! — нужно как можно громче кричать, чтобы убийца в соседней комнате проснулся. Парень бежал прямиком к спальне Попова, зная, что мужчина точно защитит.
Но за спиной послышался топот, а затем потянули за шкирку.
— Нет-нет-нет, — а мальчишка до сих пор бежит на месте, пытаясь вырваться. На животе сцепили руки и подняли длинное вырывающееся тело над полом. — Арсений! Арс… — но тень так сильно схватила свою добычу, что вырваться невозможно. Антона поволокли в ванну, пытаясь спрятать нечто очень длинное и паникующее, спрятать парня.
Рывок, теперь тело летит в сторону, ногами спотыкаясь о бортики самой ванны, падая попой прямо внутрь. Стопы двигаются, пытаются перевернуть тело и встать на ноги, но их сбрасывают также во внутрь.
Над головой послышался щелчок, потом еще, и сбоку полилась ледяная вода. Шастун начал задыхаться от неожиданности, прямо в лицо лили воду из лейки. Чтобы вдохнуть, приходилось открывать рот, попадало внутрь. Вот Антон и попил водички из-под крана.
— Псих! — размытая тень, а точнее уже какой-то человек, лил прямо на голову парня, пытаясь привести того в чувства.
В ванной был включен свет, но даже с ним Шаст не знал кто стоит над ним.
— Ты чё орешь на всю квартиру? Дерешься еще! Я тебя в психушку отправлю, понял? — Антон языком собирал все капли, стекающие с волос, со лба и носа. Пить-то хочется. — На, успокаивайся шизик! — ручку подняли выше и из лейки сильнее брызнула вода.
— Ай, Ай, холодно! Выключи, холодно, — парень посмотрел выше и увидел Арсения с горящими черными глазами. Аж полегчало, что тень оказалась родной. Родной?
— Ага, холодно? Тогда полежи еще, — лейку поднесли вплотную к лицу, заставляя парня размахивать руками, жмурить глаза и зажимать свои губы. — Не нравиться? Мне тоже не нравится, когда меня бутылкой по лицу бьют, ха-ха, — зловещий смех, а всё тело Антона уже дрожит от холода. Чувствовал, будто много маленьких иголочек разом входят, потом выходят и опять втыкаются. Аж губы посинели.
— Всё, всё! Я понял. Прекрати, холодно, — шатен плевался водой, ладонями отгораживаясь от брызг и от самого Арсения.
Попов выключил воду, не выпуская из рук лейку. Осуждающе смотрел прямо на лежащее в ванне длинное тело.
— Ну и что ты понял? — глаза щурились.
— Нельзя бить тебя бутылкой по лицу, — капли капали с челки, с кончика носа, с подбородка. Лежать в мокрой одежде было мерзко и очень неприятно.
— Неправильно, — ручку снова потянули вверх и вода тут же брызнула снова. Антон крикнул, помахал руками и воду снова перекрыли. — Попытка номер два.
— Может… — походу мозг тоже замерз. Что хочет услышать брюнет?
— Долго думаем, — Арсений снова пустил воду.
— Ай, холодно! Выключи, — и опять с головы стекает вода, а изумруды зло посмотрели на мужчину.
— Думаем, Антон, думаем. Я вижу ты еще не проснулся, ну сейчас…
— Нет! — Арсений потянулся к крану, но парень резко дергает за шланг, чтобы выбить из рук лейку, но тот так крепко ее держал, что шланг утащил Попова к юноше.
На всю квартиру доносится грохот. Мужчина завалился внутрь, лег прямо на ноги шатена.
— Блять, ноги, Арсений, ноги. Встань! Ай-ай, — Антон пытается оттолкнуть тяжелое тело со своих колен, толкает в плечи, пока тот пытается повернуться и развернуться.
Попов затягивает ноги в ванну, толкает Шастуна, пока не встает между его ног на колени.
— Ах ты маленькая тварь. Молись, — Арсений начинает крутить головой, пытаясь найти лейку, руками исследуя местность под лежащим телом парня, вдруг тот лег на водное оружие. — Где? — его нигде нет.
— Кхм-кхм, — юноша хитро улыбается, а когда брюнет поднимает голову, то видит в руках Шастуна ту самую пропавшую лейку, другая рука уже готова поднять ручку крана.
Воду пускают, и всё льется прямо на лицо Арсения. Вода до сих пор ледяная, а мужчина чуть ли не визжит, задыхается. Черная челка мгновенно намокает и прилипает ко лбу. Глаза щурятся, чтобы в них не попала жидкость.
— Охладись. Что, не нравится? Ха-ха, — а Антону нравится. Пускай брюнет почувствует, что чувствовал только что шатен. — На! Получай! Ха-ха.
— Прекращай. А ну отдай! — Попов потянулся к лейке, но парень резко дернул руку, не давая схватить оружие. — Я сказал отдай! — рука снова попыталась поймать, но опять не дали. — Быстро.
— Ага, сейчас. На тебе. На. На еще. Ха-ха-ха, — Шастун смеялся, он сейчас мочит убийцу, запихнул его в ванну и поливает ледяной водой. Вся черная футболка и пижамные штаны прилипли к коже.
— Так, уже не смешно. Отдай. Я же отниму все равно. А ну… — рука снова кинулись на шейку, но вместо добычи в руках получил водой в рожу.
— Ну давай. Попробуй, отними, — и тут неожиданно рука бросается снова, отнимает оружие. — Нет-нет-нет. Это моё!
— Чего-чего? Тебя не слышно, — теперь уже Арсений лил парню в рот воды, чтобы тот не мог больше что-то говорить. Брюнет слышит вместо слов бульканье. — Ха, я тебя не понимаю, говори громче, — Попов улыбался, пока шатен задыхался водой, и от смеха тоже.
Лейку ото рта отстранили, чтобы, не дай Бог, не потопить мальчишку. Голубые глаза всё пытались понять: Антон так ржёт или захлебывается. Но в следующую секунду парень прыснул изо рта водой в лицо брюнета.
— Ах ты, ну на, получай еще. Что за фонтан устроил? — Шастун отгораживался ладонями, всё пытался достать до лейки, но ему не давали поиграться с ней. — Вот тебе еще. На. Получай малявка. Ты кого вздумал поливать, а? Ты, морда, на слона вздумал тявкать? — Арсений вытер свое лицо ладонью, сбрасывая капли.
Рука потянулась к крану и нажала на ручку. Вода перестала течь.
— Хоть раз дай потявкать на тебя, подними мне самооценку, — с отдышкой проговорил юноша, чувствуя как с него стекают капли.
— Перебьешься, — улыбнулся брюнет, запуская пальцы в волосы, сильно взъерошивая их, чтобы стряхнуть лишнюю влагу.
Попов начал вставать с колен, хотел уже вылезти из ванны, но поскальзывается и возвращается обратно на колени, телом чуть не припечатывая Антона.
— Ой, блять, — голубые глаза мгновенно встретились с изумрудами. Оба испуганно смотрят и не дышат. И только спустя несколько секунд неотрывного взгляда парень начинает скулить.
— Убери, пожалуйста, колено, — шепчет с болью в глазах юноша. Арсений посмотрел вниз и отполз чуть назад. — Мм… — скулит Антон, сводя колени и поджимая их к себе. — Мамочки, — пропищал писклявым голосом.
Весь в мокрой одежде Арсений вылезает одной ногой, ставя голую пятку прямо в лужу из воды на плитке. Следом вылезла и вторая нога. Мужчина не оборачивается назад, не собирался помогать парню вылезти, тот и сам может справиться.
Следом попытался вылезти из ванной и Антон. Как же было неприятно в холодной воде в мокрой одежде. Нога переваливается через бортик, пытаясь голыми пальчиками нащупать пол. Затем перебрасывает через бортик вторую ногу, и Антон пытается встать в полный рост, и ему это удается. С одежды стекают капли воды, создавая под ногами огромную лужу. Зубы стучат друг о друга, ведь вода была просто ледяная, пальцы на руках просто отказывались шевелиться. Но один неосторожный шаг вперед, и парень поскальзывается на пятке, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, но корпус все равно шатается из стороны в сторону. Самое главное — это не грохнуться обратно в ванную спиной и не удариться головой о бортик. Рука пытается хотя бы схватиться за раковину, хотя бы за кран, за что-нибудь, даже за шторку, но не выходит. Пальцы нечаянно задевают руку убийцы, и тот резко оборачивается. Реакция сработала мгновенно, руки тут же выбрасываются вперед, хватая парня за талию, пальцами втыкаясь в тонкую кожу на боках. Руки сами тянут юношу к себе ближе, но мужчина сам поскальзывается на мокром скользком полу, таща за собой и парнишку, теперь уже оба пытаются сохранить равновесие, размахивая руками и качая корпусами из стороны в сторону. Стопы расходятся то в сторону, то вперед, то назад, Антон сам не знает почему, но на его лице появилась улыбка. Скользить по полу в обнимку вместе с брюнетом было весело и даже смешно. Холодные пальцы мужчины сжали чужую мокрую футболку, пытаясь оставить на месте хотя бы самого парня. Стопа стремительно улетает назад, заставляя Арсения корпусом податься вперёд. Антона усаживают на бортик ванны, а корпус мужчины до сих пор падает вперёд прямо на мальчишку. Чтобы Шастун не упал назад, не ударился головой о стену, Попов хватает того за спину и тянет на себя, а сам рукой облокачивается на мокрую плитку на стене в ванной. Мокрая одежда трется друг о друга. Лица настолько близко, оба тупо улыбаются, глаза горят то ли от счастья, то ли от адреналина в крови. Такая спонтанная драка привела к такому весёлому исходу. Но улыбка так быстро пропадает с лица, вместо неё появляется чувство близкого контакта между телами. Теплые мурашки, согревающее тело после холодного душа пробежались по спине, перекочевали на шею, затем пробежались по затылку, забрались в самое сердце. Шастун даже почувствовал как с черной челки капли капают прямо ему на лоб и стекают по щекам, щекоча кожу на лице.
Никто не торопился отходить друг от друга, так как это было невозможно. Один лишний шаг, и Антон будет лежать головой в ванне, а Арсений валяться в луже ледяной воды на полу. Все замерли, думая что делать дальше, но в голову лезли лишь неприличные мысли. Изумруды лыбились, как бы подавали сигналы океанам, чтобы они уже не тупили. Попов аккуратно и медленно подался корпусом вперёд, пытаясь дотянуться губами до мокрого молодого личика, впервые сияющего от веселья. Он разрешил мимолетной проскочившей искре между океанами и изумрудами разбудить в этих чувствах что-то большее. Попов разрешил себе взять шефство над своими действиями. Если ударят — значит ударят, а если ответят взаимностью, то мир тут же перевернется в глазах убийцы.
Брюнет медленно наклонился вперед, чуть прикусывая нижнюю губу, чтобы смочить ее слюной. Шатен не только видит, что лицо мужчины стало ближе, еще и чувствует чужие приоткрытые губы на своих. Они так невесомо прикоснулись к губам парня, что тот еле заметил.
Что-то как-то стало не по себе. Теперь изумруды горят не весельем, а легкой паникой. Глаза у Арсения закрыты, а вот Антон раскрыл их настолько широко, что изумруды вот-вот выкатятся. Это не то, чего ожидал Антон, когда смотрел в океаны. К такому юноша точно не готов. Он пытается заставить себя ненавидеть этого убийцу, но с каждой секундой это сделать все сложнее. Но почему?
Антон с такой же скоростью начинает двигать свою голову назад, не давая впиться в свои губы, пытаясь сохранить максимум легкое прикосновение чувствительных розовых мест. Но брюнет как будто не понимал намека, продолжал двигаться за юношей. У парня уже сильно напряглась шея, пытаясь уйти от настойчивых губ, которые так и тянутся…
Стопа подставила своего хозяина и соскользнула назад, уходя настолько далеко, что сохранить равновесие в таком положении было просто невозможно. Губы соскальзывают с чужих губ к подбородку, а дальше на воздух, и мужчина падает на пол, еле успевая перед лицом подставить руки. Теперь Шастуна никто не придерживает за спину, и тому пришлось падать с бортика, прямо во внутрь ванной, головой лишь слегка проезжаясь по стенке.
Для приличия, чтобы брюнет отстранился от мысли о неудачном и не совсем взаимном недопоцелуе, Антон начал громко смеяться, радуясь, что всё так удачно сложилось. На лице не совсем правдоподобная широкая улыбка, не совсем искренний громкий смех, а в голове лишь: «Как бы Арсений не решил повторить».
Попов аккуратно встает на ноги, поправляя свою упавшую мокрую челку, зачесывая ее назад, смотрит с недопониманием на ржущего юношу, закрывающего свое лицо ладонями. На мужчине лишь виноватое выражение лица, его как бы не ударили, но и не ответили. А чего ожидал сам убийца? Возможно, чуда. Но чудес не бывает, и Арсений это знает. Смех парня не дает распознать мужчине, что сейчас испытывает Антон. Какие эмоции у парня? Он как будто специально неискренне выдавливает из себя смех и улыбку. А всё для того, чтобы хрен понял убийца этого Шастуна.
Парень резво встает на пол, не боясь опять поскользнуться. Уже потянулся за одним единственным полотенцем, но его опередили, мужчина хватает полотенце первым. Арсений вытирает лицо, руки, а затем накидывает полотенце на свою голову, промакивая мокрые волосы.
— Можно? — тычит Антон на полотенце, после того как мужчина всё уже сделал.
— Нет, — брюнет помотал головой, закинув шершавую, уже мокрую ткань себе через плечо.
— Ну ты вытерся, а я чё? — юноша попытался схватиться пальцами за полотенце, но Арсений сделал большой шаг назад, не разрешая отнимать вещь.
—Ну а ты ходи мокрый. Возьми своё полотенце и вытирайся им сколько захочешь.
— Ну так это и есть моё полотенце, — Антону негде было оставлять полотенце, кроме как в ванной, на специальной батарее.
— Не-не-не, ты, наверное, хотел сказать, что это моё полотенце? — Попов покрутил головой, рукой останавливая подходящего юношу.
— Нет, я сказал то, что я сказал. Оно моё, — пальцы снова потянулись вперед, но попытка отобрать свою вещь не закончилась успешно.
— Ты, наверное, забыл, мальчик мой, но всё в этом доме моё. Даже твоё полотенце, на самом деле моё полотенце, а я просто по доброте душевной отдал на время тебе, — Арсений хитро улыбнулся, расправляя свои плечи.
— Ну так поделись им снова по доброте своей душевной, — Шастун протянул ладошку, прося, наконец, отдать полотенце, а то не смешно уже. Холодно, мокро, но не смешно.
— Ну ты что такое говоришь? Как я могу тебе отдать его, если я им уже вытерся? — мужчина состроил грустную мордашку и пожал плечами.
— Дай, я тоже вытрусь, — шатен сделал шаг вперед.
На этом моменте Антон замер, потому что увидел, что у Арсения поменялся цвет глаз на черный. Почему? Что такого сказал парень, что лицо сменилось так быстро?
Попов придвинул своё лицо, отбрасывая на пол свою черную тень, перекрывая тень самого юноши.
— А захочешь ли ты-ы после того, как им вытерся убийца? — Арсений сжал челюсти, прожигая в парне дыру. Обида всё равно осталась. Она никуда не денется. Если постоянно в лицо убийцы тыкать тем, что он убийца, то получится плохой исход.
— Мне плевать кто им вытирался.
— Даже если это делал убийца? — переспросил брюнет, продолжая пронзительно смотреть.
— Даже если это делал ты, — парень качнул головой.
Попов резко разворачивается и выходит из ванной комнаты, забирая с собой и полотенце. Антон видит только темную мокрую спину. Так не пойдет. Как вытираться-то?
— А-а-а, я понял… — Шастун рванул следом, пытаясь достать мужчину своим нытьем, — ты обижаешься, да? Так убийцу можно ранить словами? — юноша быстро зашагал за брюнетом, который хотел побыстрее скрыться в своей комнате. — Так получается, ты у нас обидчивый, Арсений? А? Я прав? Арсени-и-ий. Обидчивый? М? — задира плелся прямо хвостиком за убийцей. — А то ходишь грустишь, огрызаешься на всех. Не думал, что убийцы могут обижаться на кого-то. А ты? Ты ведь обижаешься. А на кого? На меня что ли? Я тебя обидел? А чем? Не скажешь? Может ты ответишь? Так ты обидчивый? — Антон так быстро тараторил, что у Попова вскипала башка и в один момент она просто взорвалась.
— Да! Да, я обидчивый. Да, да, да и еще раз да, — Арсений резко разворачивается, снимая с плеча полотенце. — Что ты ко мне пристал? Из-за этого? Да на, вытирайся ты уже, только отстань, — мужчина резко подошёл к юноше, жестко начиная вытирать тому лицо. Полотенцем терли кожу на лице, а затем начали вытирать волосы. — Всё? Сухой? — брюнет также резко развернулся обратно и пошел в спальню.
Вот только Шастуну всё недостаточно внимания уделили. Он забегает следом за Арсением в его же комнату, куда вообще опасно заходить. Мужчина приходит в бешенство, на его территорию зашли.
— Ты… — Даже слов не хватает, чтобы выразить насколько офигел Арсений от такой наглости со стороны добычи. — Вышел отсюда! — пальцем показали на дверь, но юноша зашел только глубже в комнату.
— Дай мне свою футболку и штаны, — мальчишка вертел головой, осматривая помещение получше. Было не так много поводов заглянуть к убийце на огонёк.
— Чего тебе дать?! — морда скукожилась от такой наглости просить у убийцы его одежду. — А не пошёл бы ты…?
— Я же не буду спать в мокром, — шатен показал на себя и на то, что с него стекает вода.
— Значит голый поспишь.
— А ты зайдешь проверить? — игриво спросил Антон, лживо улыбаясь.
— А как же без этого? Начну проверять прямо сейчас. Раздевайся, — и Арсений начал быстро обходить кровать, загоняя в тупик разыгравшегося мальчишку. — А куда ты убегаешь? — резкий рывок и руки мгновенно сцепляются в замок на животе парня.
— Ой-ёй-ёй, — ноги уже начинают бежать в воздухе.
— Чего ты раскричался, мой сладенький? М? — на ушко прошептал Попов, вынося длинное тело из своей комнаты. — Чего это моська свою самооценку повышает? Зачем моська на слона тявкает? — брюнету всё сложнее поднимать Антона от земли, ведь тот с каждым разом привыкает к этому и перекрывает проход, ногами обвивая ноги убийцы.
— А вот хочет моська погавкать, нельзя что ли? — сцепленные руки давят прямо на желудок, от чего говорить сложно.
— Ты не гавкаешь, ты тявкаешь, Антон. Поумней, пожалуйста, и перестань провоцировать меня, ладушки? Иначе будешь ходить с синяками. Ну или вообще не сможешь ходить.
—А чё ты меня пугаешь? — длинное тело расслабилось, пока его несли в гостиную. Сзади кряхтел брюнет, пытаясь приподнимать мальчишку всё выше.
— А я тебя не пугаю, я тебя предупреждаю. Добренький я становлюсь, начинаю уже предупреждать, — и вот ноги, наконец, касаются пола. — А сейчас ты раздевайся и жди меня, сладенький, — Арсений хитро улыбнулся и ушел к себе, оставляя юношу одного в гостиной в мокрой одежде.
— Чего, блять? Да пошел ты, — шатен хмыкнул, но ради продолжения столь странной ночи начал снимать с себя всё.
Мерзкая мокрая футболка прилипла к коже, и первым делом парень снял с себя именно ее. Пришлось ненужную тряпку бросать на пол. Пальцы медленно поползли к резинке спортивных штанов. То, что плотная ткань спортивок прилипала к ногам, так еще и ощущалось, что по ногам текут капли — всё это вызывало дрожь по телу. Холодно, мокро и мерзко. Мокрые пятки пытались устоять на месте, пока штаны тянут вниз.
— Черт, — прошипел юноша. А трусы-то тоже мокрые.
Пока мужчина шебуршал в своей комнате, переодевался, вытирался, Шастун скручивал и складывал свою одежду в стопку. Зачем? Да чтобы занять себя. Мальчишка был уверен, что брюнет больше не вернется, что уже до утра закрылся в своем логове, поэтому ходил полуголый по гостиной, пытался согреться.
Шатен, наконец, подобрал подушку с пола, кинутую в порыве злости, медленно пошел к дивану, взбивая, кинул на подлокотник. Плед, как ненужную тряпочку, приподняли с пола и кинули туда же на диван. Антон расслабился и не обращал внимания на открытую дверь. В одних боксерах хозяйничал и наводил в своем гнездышке порядок, чтобы лечь и сразу заснуть и проспать до утра.
Шастун медленно оборачивается, подскакивает на месте от неожиданности. Темный силуэт стоит облокотившись о дверной косяк, скрещивая на груди руки, а в руках чистая новая футболка. И как давно Арсений так стоял и лыбился?
— Мм, — раз игра продолжается, то Арсений хочет продолжить свою игру, но уже перейти на более жесткий уровень. — Я вижу ты и без футболки отлично справляешься.
— Это мне? — Шастун повернулся корпусом к Попову, указывая на свежую кофту.
— Не знаю, — мужчина еще раз улыбнулся, разглядывая в темноте длинное худощавое тело.
— Так, отдай, — Антон двинулся прямо к хищнику, рукой пытаясь дотянуться до футболки, которую резко подняли над головой. — Ей, отдай, — шатен потянулся за ней. — Отдай, — уже поднялся на носочки, но всё никак не мог дотянуться даже пальцами до края ткани.
— А ты отними, — убийца поманил свежей футболкой прям перед лицом парня, и тот снова кинулся к ней. — Ать, — резко дернул рукой. — Чего такое? Не достаешь? — А парень все прыгал, пока ткань дергалась то резко в одну сторону, то резко в другую.
— Хватит издеваться. Ну отдай. Ей. Нет, отдай, — Антон в последний раз прыгнул так, что стукнулся голой грудью о грудь мужчины, но не акцентировал на этом своего внимания, цель была только та сухая ткань.
Шастун уже подходил на носочках всё ближе, нечаянно наступил на ногу самого Арсения, всё пытаясь победить в этой борьбе. Пришлось подойти еще ближе и тереться о чужое тело, прыгать прямо около лица. Мальчик был настроен только на победу, но на пояснице почувствовались холодные пальцы.
— Ей-ей-ей-ей, — Антон мгновенно отскочил назад, сбрасывая со своей поясницы руку брюнета. — Может мне еще трусы снять? — зло крикнул парень, отходя на три шага от мужчины.
— Если хочешь. Я не против, — хитро улыбнулся Попов, снова облокачиваясь об дверной косяк.
— Да? — злости так много, она переполняла. Антон не готов отступать, он схватился за боксеры, но пока только схватился. — Я ведь сниму, — начал угрожать, смотря прямо в голубые смеющиеся океаны.
— Снимай, — а улыбка ползла всё выше, убийце было смешно.
— Я ведь это сделаю.
— Ну давай.
— Ты думаешь мне слабо? — резинку сжали настолько крепко, но вот руки не могут потянуть ее вниз.
— Думаю слабо.
— Не угадал.
— Тогда чего ты ждешь? Сам сказал, так сделай уже это. Ну? Чего я там не видел? — а улыбка всё шире.
— Много чего ты там не видел. Вообще ничего, — руки отпустили резинку, было абсурдно снимать с себя единственную одежду.
— Да? А я помню…
— Заткнись!
— Как гладил тебя. Пальцами так нежно обводил и… — Арсений приоткрыл рот, пытаясь показать как делал в это время сам парень.
— Хватит!
— Ты был таким податливым, хоть и пытался вырваться первую минуту. Ну когда я заполз внутрь, то услышал такой сладкий стон. Боже, м-м-м, — Попов прикусил губу, он не думал даже останавливаться. Он играл уже по своим правилам, и весело сейчас было одному ему.
— Прекрати, — так стало больно в груди. Зачем Арсений это делает? Зачем снова доставляет боль?
— Ох, а как ты закатывал глаза? Тебе же было хорошо? Хотя чего я спрашиваю, я же слышал как ты скулил у меня на плече. Расслабился, отдался, пока моя рука доставляла тебе удовольствие, — он заходит всё дальше, он не видит границ, он разрывает душу мальчишке.
— Замолчи, — сил говорить и орать не было, парень сказал это шепотом.
— А помнишь, как просил еще. «Арсений не останавливайся». «Арсений, мне больно». «Арсений, меня сейчас разорвет». «Пожалуйста, я так хочу кончить», — Попов сыграл роль шатена, пытаясь состроить его голос. — Ох, как ты тогда пищал. Как ты дрожал от желания, Антон. Никогда такого не видел. А ты всё охал и паниковал, когда я резко отстранился. «Нет-нет-нет, пожалуйста», «Прошу, мне так хочется ещё». Это было сильно, — Арсений засмеялся, он не замечал, что сейчас творится с самими Антоном, он не знал, почему тот затих. Арсений не знал что он сейчас творит с Антоном. Это уже была не игра, и даже не шутка.
Человека переклинило.
Зачем проникли в самую душу? Зачем сжали ее в своей черной руке? Шастун каждую ночь перед сном ругал себя за то, что разрешил тогда играться убийце с его телом, с его чувствами. Он каждый раз ругал себя, обзывал, ненавидел вслух. А Арсений просто взял и унизил мальчишку ни только словами, а еще и действиями.
Антон закусывает свою нижнюю губу до крови. Он пытается сдержаться, но нервы настолько расшатаны, что это сделать почти невозможно, невозможно сдержать свои слезы, подкатившие к горлу. Они ужасно душат, юноша задыхался, но всё равно продолжал терпеть и кусать губу. Но сейчас понял, что сил сдерживать свои эмоции уже не хватает.
Антон мгновенно отворачивается к мужчине спиной, боясь снова показаться слабым и бесхарактерным нытиком. Это не правда, просто человека доламывают с каждым днем всё сильнее. Ладонь зажала рот, чтобы не произнести ни звука, ждать пока Арсений договорит всё, что хотел, и уйдет к себе. Просто нужно терпеть. Просто терпеть.
Попов улыбался, хотел сказать, как мальчишка извивался под рукой, но услышал шмыг носом. Дальше еле заметное мычания, потом еще и еще. Улыбка и смех испарились в одну секунду, пришли страх и стыд. В темноте мужчина видит лишь подрагивающую спину.
Арсений посмотрел налево, посмотрел направо, сам не знал зачем крутит головой. Пальцы почесали губу, потом щеку, а дальше перебрались в волосы. Что делать сейчас, у брюнета не было ни единого представления. Некуда деть руки и себя.
— Так, Антон, ты только меня сейчас послушай, ладно? — аккуратный шаг в комнату, чуть приближаясь к чужому подрагивающему телу. — Антон, повернись ко мне лицом. Давай же, — тихо попросил брюнет, приближая руку к чужому плечу, чтобы развернуть парня к себе. — Эй, — но пальцы вовремя останавливаются, не решаются лечь на тонкую кожу.
Арсений сам обходит, смотря в закрытое ладонями лицо. Мужчина аккуратно схватился за запястья, пытаясь оторвать их от личика.
— Давай поговорим, — как только ладони отлипают от глаз, он видит горящие от злости изумруды.
— Да не хочу я разговаривать с тобой, мразь! — брюнета толкнули в грудь, потом еще и еще, пока Антону не скрутили руки. — Ты клялся, что к этой теме больше не возвращаемся! В этом виноват только ты. Ты воспользовался тем, что я физически слаб, и поигрался со мной, теперь сам же ржешь. Ты стрелял в меня из незаряженного пистолета, ты сам скрутил меня, ты сам залез ко мне в штаны. Это всё ты! Я тебя об этом не просил, я этого не хотел, но тебе было плевать. Ты сказал чтобы я расслабился и перестал дергаться, и я перестал, а сейчас ты над этим смеёшься. Мне было страшно, мне было больно, я просил тебя прекратить останавливаться и довести дело до конца, но ты плевал на всё. Погладил, отпустил, погладить, отпустил, а у меня перед глазами темнота. Мне было плохо, а тебе весело?! — парень вырывался, кричал прямо в лицо убийцы, скатился от омерзения к нему. — Смешно тебе? Смешно, да? Ну давай, посмейся над тем, что человеку было плохо, — слезы хлынули из глаз. Колени подкосились, и Антона понесло вниз, к полу.
— Послушай меня, Антон, — но следом за юношей вниз потянуло и Арсения, он попытался поставить мальчишку на ноги, но тот снова сползал вниз. Его тянуло к полу, и брюнет посадил ревущего человека туда, где он хочет посидеть. — Мне не смешно. Просто скажи чего ты хочешь? Я не понимаю. Я оставил тебя у себя, я забрал тебя у Макара. Скажи, что мне дальше сделать. Я делаю это, тебе не нравится. Я делаю то, и тоже не нравится. Так что ты хочешь от меня? Я не могу сделать ни шаг влево, ни шаг вправо, везде твои слезы. Перестань так себя вести, прошу, я тоже не вывожу. Ты думаешь мне не плохо? Думаешь мне не тяжело? — Арсений наклонялся вниз, к парню, держа его за подмышки, готовясь в любую секунду поставить мальчишку на ноги. — Я сделаю что ты скажешь, просто скажи чего ты хочешь, — горящие изумруды поднялись вверх, проникая в душу брюнету, прожигая в нем дыру. Видимо, Антон не проникся такой речью. Морда скривилась. — Чего ты хочешь?
— Сдохнуть! — выплевал прямо в лицо.
— Не говори так, — за подмышки дернули, пытаясь вразумить юношу.
— Тогда, чтобы ты сдох, — холод прошелся по всей спине Арсения. Сердце, собранное на одну сотую процента из битых осколков снова развалилось. Снова на месте сердца пустота.
— Хорошо, тогда это будет тебе подарком на новый год, — спокойно выговаривает Попов, отпуская парня, оставляя его сидеть на полу.
Антон со страхом в глазах от таких слов смотрит на уходящую спину Арсения. Дверь в гостиную закрывают.
Дата: 31.12. 04:51
