Наследие

— Ты в порядке? — позади меня стоял Боруто. Кажется, мы слишком часто стали появляться в больнице. На этот раз здесь я не в качестве посетителя, а в качестве больного. Втянув воздух носом, я медленно выдохнула, прикрыв глаза. Я ожидала нечто подобного, но то, что в Каре такие сильные люди...Кивнула, но сделала это совершенно неуверенно. Друг присел рядом, пододвинув стул. Накрытая белым тонким одеялом, хотела пошевелиться, но из-за резкой боли зашипела. Узумаки выставил руки вперёд, призывая меня расслабиться. — Тш, не шевелись. Сейчас тебе нужен полный покой, — повернувшись, я увидела, как уснула мама, сидящая в кресле. — Она здесь пробыла всю ночь, не спала. Ты как? — Я в полном отчаянии, — подавив слёзы, прошептала я. — Пара дней и будешь как новенькая, — подбодрил блондин, дотронувшись до моей ладони, положая свою руку на мою. — Как остальные? — поинтересовалась я, взглянув на него. — Всё в полном порядке, Минами. Хима сильно перепугалась, но всё хорошо. — А Ка... — Более-менее. Паршиво только, что без руки остался. Но я уверен, батя придумает что-нибудь, — поджав губы, ответил Бору. — Честно, я от него такого не ожидал. Он закрыл собой папу с Химой от сильнейшей атаки...Поверить не могу. "Удивительный человек", — промелькнуло у меня в мыслях, отчего даже уголки губ поднялись вверх. — Я надеюсь, что теперь ты с ним помягче будешь, — произнесла я вслух. — Хотя, кому я это говорю... — Постараюсь, — надув губы ответил блондин. — Но не обещаю. Я навещу тебя позже. Узумаки поспешил ретироваться, когда взглянул в сторону Рин. Та приоткрыла глаза, а увидев, что я проснулась, тут же вскочила с места. — Минами, — мама выдавила улыбку, но с обеспокоенностью осматривала меня. — Что бы мы делали без Сакуры? У тебя было сломано два ребра… — Тетя Сакура отлично справилась, — улыбнулась я. — Восстановить кости дело не легкое. Только вот еще больновато, но она сказала, что я восстановлюсь быстро. — Хорошо, — на выдохе ответила Рин. — Если бы был здесь папа… — Мам, уже пора привыкнуть к его отсутствиям за столько лет. Да, обидно. Да, неприятно. Но он правая рука Седьмого. Его глаза и уши. Он ведь старается, всегда находит на нас время. — Да, — закивала та. — И себя не вини. У вас была важная миссия: если, вдруг, что - сразу эвакуировать жителей, оберегать Сато. — Шикамару удерживал меня теневой техникой, потому что я рвалась к вам, — устало усмехнулась она, присаживаясь на стул, а затем потерла пальцами лоб, опустив голову вниз. — Сато важнее, мама. Он, как будущий наследник клана, должен быть в безопасности. — Ты не менее важна, — Рин подняла взгляд, полный решимости. — Я никогда не разделяю вас. Вы важны оба. Мне и Саске. Никогда больше не говори подобное, Минами. Тяжело вздохнув, я уставилась в потолок. — Прости. Дверь со скрипом приоткрылась, когда внутрь заглянула темноволосая макушка. Чуть ли не ахнув, я сжала пальцы рук от волнения. Сероглазый подросток прошел в середину комнаты под нашими взглядами. Мама поднялась, обойдя мою постель, встав рядом с ним. На ее лице заиграла улыбка. — Хочу отблагодарить тебя за то, что помог моей дочери и прикрыл собой Седьмого и Химавари. Спасибо. Я наблюдала за Каваки, что сейчас немного растерялся, но сглотнув, кивнул. — Без проблем. — Хорошенький, — обернулась мама в мою сторону, улыбаясь еще шире. — Как ты и говорила. Отдаленно слушая ее шаги и захлопывание двери, я ощутила тревогу и шум в ушах. Распахнув глаза, я медленно отвернулась, а затем поджала губы. К щекам прилила кровь, отчего их несщадно пекло. Вслед за этим я услышала усмешку Каваки. Мама, ну за что? — Хорошенький? Так и говорила? — Нет, — взяв волю в кулак, я обернулась, взглянув на собеседника, смотрящего на меня с прищуром и хитро улыбавшегося. — Я говорила: «Хорошенько бы ему леща дать». Конец цитаты. — О, как мило. Только леща я не люблю, предпочитаю семгу. Я уж было хотела начать словесную потасовку, но заметила улыбку на его лице, не выглядевшей издевательской. Наоборот, будто все это было ему в радость. — Рука? — Почти как своя, — Каваки поднял левую руку вверх. Протез явно выглядел протезом, особенно с черными вставками. Подойдя ближе, он продолжал рассматривать его. — Работает только за счет чакры Седьмого. Ночью, конечно, не будет. А жаль. — Почему жаль? Пока ты спишь, тебе не нужна особо рука… Каваки взглянул на меня спектически, изогнув бровь. Его выражение лица и молчание явно на что-то намекали, но на что..? А потом я ахнула, приоткрыв рот. — И с одной справишься, — сдержанно ответила я, стараясь не смотреть в его глаза. Тот засмеялся, будто я спорола несусветную чушь. Если честно, я теперь так и думала. — Забавная. Необычайно забавная. — Ты это сам начал, — возмутилась я. — Мне просто нравится тебя смущать, не более. — Была бы я в состоянии, я бы пульнула в тебя что-нибудь тяжелое. — Непременно. Но учитывая факт, что ты этого сейчас сделать не можешь, я просто поинтересуюсь о твоем состоянии и уйду, чтобы ты поскорее выздоровила и привела свой план в действие. — Я в порядке. — Говорит человек, которому сломали ребра…Но я прекрасно могу понять тебя, — сказал он, развернувшись, чтобы уйти. — Каваки, — остановила его. Тот обернулся в полоборота. — Расскажи, — тихо попросила я. — Что значит последняя фраза? Каваки вдохнул и медленно выдохнул. — Как-нибудь в другой раз. Поправляйся. Дверь за ним тихонько закрылась, но перемену в его настроении было трудно не заметить. Чертова Кара, что ты делала с ним? Но, кажется, ответа на этот вопрос я действительно боюсь.

***

— Думаешь, мы не заберем его? Ошибаешься. Кара придет за ним. Не заберу его я - заберут другие. Придут остальные. Придет он. Я вскочила, прошибленная потом. Из-за резкого поднятия заломило грудную клетку, перевязанную бинтами. Боль была уже не такая сильная, но все равно еще было неприятно. Аккуратно подняшись, я подошла к окну, распахнув его и вкуская в палату свежий ночной воздух. Я была здесь уже два дня. Хотелось домой, быть в своей постели, рядом с родными. Окно находилось прямо над крышей нижнего этажа, поэтому перелезла через него и оказалась на прохладных плащетках прямо босиком. Подобравшись к краю, посмотрела вниз. Да, спускаться высоковато. — Ты решила покончить с собой? — раздался голос позади, отчего я испугалась, не удержала равновесие, так как крыша была не прямой, а наискосок, поэтому покачнулась и начала падать вниз, но меня ловко поймали за руку. Находясь навису, я испуганно взглянула вверх. — Еще и неуклюжая. Список-то пополняется. Вытянув меня наверх, Каваки присел рядом, когда я решила перевести дух, усевшись на поверхность крыши. — Я просто вышла подышать воздухом. — А, тоесть количество кислорода, находящегося в помещении, тебе недостаточно? — спросил он. — Что ты здесь делаешь, Каваки? — не смотря на него задала ему ответный вопрос. — Не спится. Решил прогуляться. — Поэтому ты прогуливаешься прямо на крыше больницы, где нахожусь я. — Да. Какие-то проблемы? Могла и поблагодарить, при чем уже дважды. Я тут с одной рукой не дал тебе умереть, вообще-то. — Это все из-за эффекта неожиданности. Я шиноби, даже бы земли не коснулась. — Не за что, Минами. Всегда рад помочь, — с сарказмом сказал парень, откинувшись назад и ложась, запрокинув руки за голову. Я обернулась, смотря, как брюнет беззаботно наблюдал за ночным звездным небом. — Спасибо, — мягко произнесла я, обняв колени руками. Каваки перевел взгляд серых прознительных глаз на меня. Что-то обдумав, он свел брови к переносице. — Меня пытали, если ты хотела это знать, — глаза его будто потемнели. Я поежилась. То ли от дуновения прохладного ветра, ведь я была лишь в одном платье-рубахе по колено, то ли от того, что начала представлять в своей голове. — И это ведь логично. — Прости, мне не стоило… — И меня действительно плохо воспитывали в детстве, — парень улыбнулся, но натянуто. Затем поднялся, приняв сидячее положение. — Будучи ребенком, я подрабатывал, чтобы приносить отцу бухло. Он пил не переставая. Я не помню те моменты, когда он был трезв хоть раз. Я брался за любую работу, которую мне удавалось найти и выпросить у других людей. Но случались моменты, когда мне платили мало, мне не хватало на очередную бутылку алкоголя. Возвращаясь домой ни с чем и показывая ему, что я получил лишь пару монет, которых было недостаточно, я получал пощечины, пинки ногами по всему телу. И знаешь что? Я продолжал верить, что отец меня любил. Однажды в наш дом завился человек… В груди ныло, дыхание сбилось. Как и сбилось у Каваки, который не мог продолжить фразу, хватал ртом воздух, чтобы закончить, но даже единственная на данный момент рука затряслась. — Этот человек…дал моему отцу чемодан, набитым денежными купюрами. Мой родной отец продал меня, — дрожащим голосом закончил сероглазый, взглянув на меня. На его лице вновь расползлась улыбка, наполненная болью. — Как тебе такой рассказ? Не возможно было передать, что я чувствовала. Я была столь эмпатична, что проживала сейчас сильные эмоции, представляя все в своей голове. Участился пульс, сбилось дыхание, вспотели ладони. А видя перед собой настолько сломленного человека, но который все еще борется за свою жизнь, мне даже захотелось прослезиться, но я сдержалась. — Каваки.., — я дотронулась до его плеча, но тот отмахнулся, убирая мою руку. — Я рассказал тебе не для того, чтобы видеть на твоем лице жалость. Мне она ни к чему. Я лишь поведал тебе историю своей жизни. — Мы не отдадим тебя Каре. Седьмой защитит тебя. Мы защитим. Парень усмехнулся. — Твоя бравада тоже ни к чему. После встречи с Дельтой ты лежишь в больнице и восстанавливаешься после сломанных костей. Она лишь зацепила тебя, Минами. Ты даже не вела с ней бой, лишь оказалась под горячей рукой. — Считаешь меня слабой? — с долей обиды спросила я у него. — Даже Седьмой еле справился с той стервой, согласись, — Каваки наклонил голову вбок, а затем поднялся на ноги. — И это была еще только Дельта. Другие сильнее. А теперь возвращайся в палату и ложись спать, принцесса. — Принцесса? — я поднялась вслед за ним и изогнула бровь. — Только лишь потому, что у тебя есть дом, то бишь «хоромы». — Вот как. — Ну и чего стоим? Или ты ждешь, когда я начну называть тебя «горячей принцессой»? — Всё, ухожу! Доброй ночи, Каваки! Я слышала смех парня до той поры, пока не захлопнула окно с внутренней стороны. Унимать смущение и сердце пришлось долго.