Наследие

Движения девочки изумляли с каждым разом всё больше. Младшая Узумаки оттачивала мастерство и уже имела значительные успехи, однако, в последний момент она всё же не смогла увернуться от огромного кулака Чочо, а потому от удара вмиг оказалась на земле, пачкаясь в пыли и траве. Желтый топ слегка задрался, поэтому она поспешила его поправить, а свободные синие джоггеры были весьма удобны. — Химавари, ты в порядке? — подоспевшие Иноджин и Шикадай слегка были обеспокоены, но девушка махнула рукой, мол всё в порядке. От легкого дуновения совсем поблизости Хима вздрогнула, а затем почувствовала, как за руки её берёт Сато, но та противится. Парень давно не видел её такой удрученной, но периодически замечал её странное настроение. — Почему ты так рьяно стараешься стать сильнее? — Знаете, как бы вам это сказать...Возможно, в деревне это многих разозлит, но...Я хочу помочь Боруто. — Погоди, о чём это ты, Химавари-чан? — удивился Иноджин, выпучив глаза, как и все присутствующие, кроме, разве что, Сатору. Он уже давно знал о её желании и, почему-то, без оглядки и без колебаний верил в её слова и в её стремление. А потому он верил и своей сестре, от которой не раз слышал истории, что произошло и почему никто ничего не помнит. Однако, ему требовалось как можно дольше молчать и не подавать виду, разве что с Химой он мог открыться. — П-простите, вы наверное в шоке, но...Скажем так, где-то внутри, я воспринимаю его совершенно иначе. — Разве не он убил твоих папу и..? — задал вопрос Шикадай, и Сатору захотелось зарядить ему оплеуху, чтобы так не выражался, но сдержался. — Я думаю это не так. Прямо на моих глазах, ради нас с папой, он рисковал жизнью. Такой человек не мог убить их. Уверена, для всего этого была какая-то причина. Если это так, то, наверное, Боруто сейчас очень страдает. И еще...я чувствую, что родители ещё живы. — И всё же, не стоит слишком доверять своему чутью, Хима, — сказала Чочо, которой остальные поддакнули. Все, кроме Сатору, в глаза которого Химавари сейчас смотрела с некой скорбью и одновременно благодарностью за поддержку. Он все еще держал ее за руку, при этом незаметно поглаживая пальцем ее нежную кожу. Они еще были слишком мало вместе и шли к этому уже очень давно. Сатору, наконец, набрался храбрости и признался ей в симпатии, получив скромный взаимный ответ. Мало кто знал об их отношениях, так как они старались не быть на виду, но близкие знали. И команда десять была одной из тех, кто входил в круг доверия. — Ты не проголодалась? Можем сходить в Ичираку-рамен, — предложил младший Учиха, завидев, как засияла девушка. Большой аппетит у нее не отнять. Не даром её мама до сих пор находилась на доске почета до сих пор, ведь ее рекорд так никто и не побил. Два парня наблюдали за уходящей парой, и Шикадай в очередной раз заметил потухший вид друга. Задав соответствующий вопрос, он получил покачивание головой и сухое: "Ничего". — Знаю, ты всё еще коришь себя за события трехлетней давности, ты был глуп, очень глуп, что связался с нехорошей компанией и высмеял чувства дорогого тебе человека. Но уже ничего не вернуть. И за эти года ты уже мог найти себе подружку, ведь за тобой се так же толпами девчонки бегают, а ты вместо того, чтобы хоть кого-то разглядеть, окунулся в пучину страданий по той, что более никогда не посмотрит на тебя, как раньше. — Заткнись, — без злости ответил Иноджин, поправив челку, которую растрепало на ветру. Волосы, убранные ранее в хвост, сменились на короткие. Ему были необходимы хоть какие-то перемены, да и волосы отрастут, если он того вновь захочет. Клан хоть и отличался роскошными локонами, но он не собирался идти на поводу сформировавшейся давно традиции. — Я и без тебя знаю, что Минами никогда меня не простит. — Дело не в прощении, она уже давно тебя простила. Дело в том, что вы поменялись ролями, и тебе это идет не на пользу. Переключись. В ответ последовало лишь хмыканье.

***

Очередной день сурка, в котором я погрязла. День за днем. Месяц за месяцем. Дни летели, превращаясь в бесконечный поток, где я наблюдала, как все вокруг взрослели и как менялась деревня за эти годы, как менялись друзья, семья, как менялась я сама. Наблюдая в окно, я увидела приближающихся Сатору и Химавари. Перед тем, как войти за ограду, расцепили руки. Улыбнувшись, я все никак не могла поверить, что стала свидетелем, как мой брат становился мужчиной, пусть ему было всего двенадцать. Их всё еще детская и наивная влюбленность окутывала меня теплом, но всякий раз я вспоминала горькую судьбу дяди. У него была возлюбленная, за смертью которой ему пришлось наблюдать в юном возрасте, и я надеялась, что история не повторится. Мама была счастлива появлению Химы в нашем доме. Она - свет, что озарял наши мрачные дни, когда мы печалились, что наш отец и по совместительству ее муж не был дома уже более года. Мне было больно видеть, как страдала мама, но я осознавала, что он помогает по моей просьбе. Я рыдала горькими слезами, когда все произошло, когда Боруто объявили преступником, убившим Седьмого, когда он бежал, потому что я просила его остаться в живых не смотря ни на что и стать сильным. Мой папа поклялся, что защитит его, спрячет, будет обучать, чтобы в конечном итоге вернуться и всё исправить. Я доверилась им обоим и ждала, каждый день смотря в даль, надеясь, что увижу их силуэты. Интересно, насколько Боруто вырос? Каким он стал? Насколько он стал силён? — Восьмой вызывает, — отвлекла меня мама, зашедшая в гостиницу. — Вернись, пожалуйста, к ужину. Химавари останется у нас с ночевкой, хотим посмотреть какое-нибудь кино все вместе. — Хорошо, по пути домой куплю что-нибудь вкусного, — с улыбкой ответила я, вставая с подоконника и торопясь к себе в комнату, чтобы переодеться. Через пятнадцать минут я уже была в резиденции, с небольшой тревогой стуча в дверь. По ту сторону прозвучало: "Войдите", и я вошла. За столом, за которым ранее всегда находился Наруто, сидел Шикамару. Его выбор в хокаге был ожидаем: советник Седьмого, абсолютный стратег и один из сильнейших шиноби Листа, чья жена была воплощением строгости и силы. — Восьмой, — поприветствовала я его, поклонившись, но одновременно с этим услышав позади дверь, в которую кто-то вошел. Приближающиеся тяжелые шаги вызвали во мне ступор. Я всегда чувствовала его, как бы мне того не хотелось. — Ты как раз вовремя. — Не я один, — послышался голос сбоку. И боковым зрением я увидела бывшего сокомандника. Бывшего, потому что более не считала его своим напарником по команде. Я уставилась на Шикамару, который осматривал нас по очереди, будто убеждаясь, что мы сейчас не перережем друг другу глотки. А во мне, внутри, закипала неимоверная ярость, которая так и рвалась наружу. Это можно было понять по сжатым трясущимся кулакам. Я с трудом умела сдерживать свои порывы, но лицо продолжало оставаться безэмоциональным. В моей голове всё еще прокручивался разговор с Эйдой, которая не знала, как рассеять свою технику. — На окраинах, за пределами деревни, продолжают появляться царапины. — Кодо, — я слышала, как Каваки процедил это сквозь сжатую челюсть. В принципе, это единственное, что нас объединяло теперь - наше общее раздражение от этого красноволосого паренька. — Не понятно, что ему нужно по сей день, быть может, следит за нами и выжидает момент, чтобы напасть. — Разве ему резонно заниматься этим на протяжении трех лет? — задала я вопрос. — Игра в кошки-мышки глупая затея. Если бы он хотел напасть на деревню, то сделал бы это еще тогда, когда деревню покинул один из Ооцуцуки, а само поселение осталось без сильнейшего защитника в лице хокаге. Он мог использовать момент, когда в Листе было непростое время и ваше назначение на должность Восьмого. — В любом случае, царапины нужно убирать как можно быстрее и тщательнее. Каваки способен закрывать их, а ты, Минами, находить там, где любой другой не способен. — Я не собираюсь работать с ним, — тут же выдала я, тем самым увидев, как плечи Шикамару напряглись. — Не обсуждается, — ответил он, сложив руки замком у себя перед лицом, смотря на меня исподлобья. — Начинаете прямо сейчас. — Есть, — сказал Каваки, разворачиваясь и направляясь к выходу. Когда он ступил за порог, я тяжело задышала, пытаясь соревноваться с тяжестью в ногах, которая нарастала с каждой секундой, а ноги прирастали к полу всё крепче. Приказы не обсуждались никогда, но мое стремление как можно дальше держаться от теперешнего Узумаки перечеркнуто в миг. Удивительно, что мне все это время удавалось не попадать на общие миссии с ним. Но теперь нужно было засунуть свое эго и гордыню подальше, поскорее расправиться с появившимися близь деревни царапинами и прийти домой хотя бы к полуночи. Легкий плащ с знаком клана остался дома, но вечерняя прохлада меня не пугала. Серый комбинезон был сшит из специальной ткани, которая пропускала воздух в жару и не давала потеть, а в холода наоборот согревала. Я шла чуть поотдаль от брюнета, который, казалось бы, вовсе не обращал на меня внимания. Вероятно, он бы и сам справился с этой задачей даже без меня, ведь будучи с кармой, он был практически непобедим и мог видеть многое. Почему меня назначили на это задание - не понятно. — Несколько отрядов уже занимаются поисками царапин, однако, даже я не смогу увидеть то, что может увидеть твой шаринган, — будто прочитав мои мысли сказал Каваки, не удосужив меня взглядом. Я хмыкнула, не сдержавшись, но промолчала. Разговаривать с ним мне совершенно не хотелось. Когда мы вышли за пределы деревни, миновав пост, за которым находилась пара наблюдателей, мы остановились. Многозначительно взглянув на меня, Каваки молчал, и я, понимая, что от меня требуется, активировала шаринган, начиная сканировать местность. Поблизости я уже видела одну из царапин, находившуюся прямо возле возведенной высокой стены, защищающую от вторжения врагов. Остановившись прямо возле нее, я стала наблюдать, как в одном из глаз парня активировалась карма, вбирающую в себя силу Кодо. Царапина исчезла, словно её не было. Мы расправлялись с порталами одной за другой, и я уже было расслабилась, так как видела, что помимо задания Каваки даже не пытался разговаривать со мной, не смотрел без надобности и вообще вел себя так, словно я ранее не была его другом. В душе заскребли поганые кошки и от этого чувства я уже убегала очень давно. Чувство обиды, в котором я погрязла наравне с ненавистью. Мы оба молчали, выполняя поставленную задачу, и спустя несколько часов, вроде как, закончили, по пути встречаясь с несколькими группами, которые находили царапины на видных местах. — Это еще явно не всё, царапины будут появляться снова, поэтому всем быть на чеку, — отдал он приказ и все кивнули. — Как только будете обнаруживать их, сразу же оповещайте Восьмого и меня. Я даже слегка сморщилась от его напыщенности и важности, чего, видимо, не утаилось от его внимательности, а потому, когда шиноби скрылись, а мы остались вновь вдвоем, он тут же схватил меня за горло, прижимая к стене неподалеку от входа в деревню, возле которой мы встретились с остальными. От неожиданности я распахнула глаза, а от удара неприятно заныло в затылке. — Я очень терпелив, Минами, но не нужно показывать свою раздраженность моим присутствием столь явно. Моему терпению может придти конец. От возмущения, я схватила парня за руку, которой он вжимал меня в стену и немного сдавливал, перекрывая доступ к воздуху, но не смогла убрать ее от себя. Каваки не зря был наречен сильнейшим в деревне. Сцепив челюсть, я смотрела на него столь злобно, что, возможно, было даже похоже на оскал, но лицо брюнета не выражало ничего, кроме отвращения. До того момента, как он начал ощущать, как в месте моих ладоней начало печь, а затем и агонию по всему телу из-за того, что ему казалось, как кровь в его венах достигла кипения. Его рука резко отпустила мое горло, но я не отпускала её, начиная чувствовать превосходство. Корчившийся в муках Каваки мне нравился больше. Резко развернувшись, я потянула парня в сторону, заставив удариться о стену, так что теперь мы поменялись местами. Вжимая его уже обе руки ему в грудь, я прижалась, чтобы он был зажат между мной и стеной. Всматриваясь в его муки на лице, я наблюдала, как краснеют его глазные яблоки, но затем отменила технику, чтобы он не умер от этого чувства во всем своем теле. Повышение температуры более чем за сорок градусов убивало. Парень тяжело дышал, приходя в себя, и даже не пытался вырваться. — В следующий раз я заставлю тебя расплавиться, если ты хоть еще раз сделаешь подобное, — предупредила я его низким голосом, который даже сама не узнала. Кажется, дыхание брюнета выравнивалось. И взгляд его как-то изменился. Не такой высокомерный, как до этого. Не верилось, что я все еще продолжала держать его за запястья и вжимать в стену, находясь настолько близко, когда все эти годы держалась от него на расстоянии. Я заметила, как уголки его губ приподнялись, отчего опешила. — Мне всегда нравилась твоя горячая натура, — мое сердце пропустило удар. Как бы я не старалась возненавидеть его, я не могла окончательно вырвать его у себя из груди. — Напоминает нашу первую встречу. — Не играй на чувстве ностальгии, — я попыталась отойти, но теперь его руки обхватили мои и прижимали к себе снова. — Продолжай ненавидеть меня, Минами. — С радостью, — оскалилась я, и вскоре осталась одна, так ка Каваки исчез в облаке пыли. Оперевшись ладонью о стену, я согнулась, опустив голову вниз. Подкатывающую тошноту я сдержала. Это всё нервы и стресс, который я только что испытала. Волнения становились тяжелее и, порой, выражались физически. Желание зареветь я тоже подавила, однако одинокая слеза всё же скатилась по щеке. Мне было больно от одной мысли, что из-за этого человека я не видела друга много лет и отца, который в очередной раз ушел, хоть и по моей просьбе. Но и загнанные в глубину чувства никуда не делись, отчего было столь же неприятно. Внутри зудело, хотелось избавиться от этого ощущения, которое текло словно под кожей. Сны с ним не прекращались, а теперь, когда такой близкий контакт случился наяву, я осознала, насколько сильно я влипла. Моя подавленная любовь к нему была сродне мазохизму. И даже ненависть не смогла её вытолкнуть.