Вкус жизни

В Редклифе после ухода мятежных магов стало намного тише, но Максвелл отмечает это как-то рассеянно, краем сознания. Он сидит в седле своего фырчащего драколиска и неотрывно смотрит в спину Дориана. Тевинтерец едет впереди, напряженный как струна, и Макс может только догадываться, насколько же он нервничает, раз позволил окружающим увидеть свои истинные эмоции. День близится к закату, усталое солнце сползает боком в озеро Каленхад, готовое уйти на покой. Придется, скорее всего, заночевать здесь, в деревне, благо Макс уже бывал в здешней таверне. В его прошлый визит тут было намного больше народу — в основном маги с разных концов Тедаса и приехавший чуть позже король Алистер со свитой. Припомнив, как Его Величество потом благодарил в официальном письме, что Инквизиция забрала магов под свое крыло, Максвелл невольно усмехнулся. Да, заварушка с Алексиусом и его магией будет им аукаться еще долгое время… — Все, — довольно заявил ехавший чуть позади Варрик, не без удовольствия сползая с высоковатого для него коня, — на сегодня, надеюсь, больше никаких медведей, разбойников и отступников. Только чистая постель, вино с пряностями и, так и быть, те завывания мальчишки-барда в таверне. Надеюсь, за время нашего отсутствия парень выучил хотя бы одну новую песню, иначе Бьянка выразит свое неудовольствие его скудным репертуаром. Проводив взглядом бодро топающего к таверне гнома, спешившаяся Кассандра повернулась к Инквизитору. — Мы тебе еще нужны сегодня? — поинтересовалась она. На лице женщины так явно читалась надежда на отрицательный ответ, что Макс не посмел ее разочаровать. — Нет, мы справимся вдвоем, — он невольно снова взглянул в сторону Дориана. Тот как раз бросил монетку мальчишке-конюшему и инструктировал его о надлежащем уходе за лошадью, будто парнишка и сам не справился бы. Да, Дориан определенно нервничает. — Если это ловушка или засада, только крикни, и мы будем тут, — Кассандра понимающе кивнула, выразительно коснувшись ладонью рукояти меча. — Пойду пригляжу, чтобы Варрик и в самом деле не выкинул какой-нибудь номер со своим арбалетом. Будем на первом этаже таверны, милорд. Убедившись, что спутники нашли себе занятие, Макс поторопился присоединиться к Дориану. Тот уже мялся на пороге таверны, пристально вглядываясь в прохожих. Ни один из присутствующих вроде бы не тянул на посланника из Тевинтера, с которым его попросили встретиться, но кто знает? От милого папеньки можно было ожидать всего, чего угодно, даже отряда наемников, которые попытаются — конечно, очень деликатно — сопроводить блудного сына к родителю. — Ты волнуешься, — Тревельян не спрашивал, это было утверждение. Впрочем, от его присутствия рядом стало немного легче. — Вовсе нет, — Дориан пожал плечами. — Просто готов ко всему, в том числе к засаде венатори или кто там еще может быть. — Венатори здесь вряд ли остались после визита королевских войск, — заметил Инквизитор. Уловивший их беседу Варрик, распахивая дверь таверны, громко заявил: — А если и так, бедняги наверняка уже вусмерть пьяны и плачут над слезливыми песенками менестреля, так что вам, парни, ничего не грозит. Не топчись уже, Посверкунчик, никто тебя не сожрет. А укусят, зови, мы с Искательницей объясним нехорошим дядям, что негоже обижать наших друзей. Дориан невольно улыбнулся и заметно расслабился. Действительно, чего ему бояться? Он не ребенок, может за себя постоять, с ним друзья… и Макс, которого он совсем не в шутку называл опытным убийцей. Тревельян хоть и не пользовался арбалетами или двуручными мечами, но и со своим тонким быстрым луком мог быстро усеять стрелами любого противника. Так что тевинтерец шагнул за порог и направился к лестнице. Посланник отца должен был ждать их там, в одной из комнат. В таверне было душно и накурено, тут и там слышался смех и нестройный говор. В толпе легко было затеряться, однако на Инквизитора и его спутника все равно покосились многие. Максвелл был уже слишком известен, чтобы остаться незамеченным. Дориан был изрядно взвинчен, и потому не заметил, что Макс идет чуть позади, прикрывая его собой от любопытных взоров и отбиваясь от слишком настырных широкой улыбкой. Это была та самая улыбка-номер-два, предназначенная для тех, до кого Инквизитору не было никакого дела. Вроде вежливо, а на деле — пожелание поскорее исчезнуть с горизонта событий. Когда в месте встречи оказался вместо какого-то слуги сам магистр Павус, Дориан почти не удивился. Конечно же, отец не пустил дело на самотек и пожелал лично пристыдить беглого сына. Ничего другого ждать и не следовало. И, разумеется, господин магистр вел себя так, будто Дориан — провинившийся щенок, погрызший его обувь, а не взрослый человек, пожелавший идти своим путем. Как же было мерзко осознавать, что отец видит в нем глупого подростка, который из чистого каприза или упрямства убежал в чужую страну и присоединился к сомнительной организации! И на Максвелла магистр Павус смотрел так, будто тот был одетым в шкуры полудиким варваром, непонятно каким обманом заманившим его сына в свои сети. Впрочем, Макс оставался безупречно вежливым. — Вы столько сделали, чтобы Дориан оказался здесь… — мягко сказал он, и альтус усмехнулся. Что же сделал отец? Написал церковнице, имевшей влияние в Скайхолде, даже побоявшись обратиться к самому Инквизитору! Или не боялся, просто презирал и не считал нужным пятнать свою репутацию общением с дикарем с юга? Чувствуя напряжение в тесной комнатке таверны, Тревельян старался говорить как можно ровнее. Магистр Павус не казался опасным или настроенным против него самого, стоило бы попытаться поговорить, прояснить, зачем он тут. И злые, обиженные высказывания Дориана делу ничуть не помогали. Впрочем, Макс, конечно, поддержал его, как смог. И когда Дориан открыто высказал предположение, что отец просто хочет вернуть единственного наследника, чтобы вновь пытаться его исправить, Макс все понял. Эх, Мор побери, он был совсем не силен в сложных отношениях с родственниками, тем более чужими! Но кое-что он сделать мог. Для начала Макс постоял за порогом комнаты, терпеливо дожидаясь, пока отец и сын Павусы закончат длинный и трудный разговор. Инквизитор надеялся, что у магистра хватит духу извиниться перед сыном как следует и не стараться забрать его домой. Макс поигрывал рукояткой короткого кинжала — одного из тех легких ножичков, которые всегда носил за поясом — и ждал, глядя, как темнеет за окнами таверны. Наконец, когда последние лучи солнца скрылись за ровной гладью озера, а с первого этажа «Чайки и маяка» донеслось особенно громкое пьяное пение, Дориан покинул комнату, оставляя отца одного. Молодой тевинтерец выглядел выжатым, как лимон, и при виде ожидавшего его Максвелла бросил только: — Пойдем. Не хочу тут задерживаться дольше. — Ты иди, — решился Тревельян. — Здесь еще остались свободные комнаты, скажи Варрику, чтобы организовал нам ночлег на сухих простынях и в постелях без клопов. Я скоро присоединюсь к вам. — Ты что задумал?.. — заволновался было Дориан, но было поздно, Макс уже проскользнул за дверь и прикрыл ее за собой. Магистр Павус стоял у окна, сложив руки перед грудью. Он совсем не удивился тому, что Инквизитор пожелал перемолвиться с ним словечком в свою очередь. — Милорд, — вежливо кивнул он, по его лицу нельзя было прочитать в сгустившихся сумерках, что он думает о таком нахальном визите. — Милорд, — отозвался Максвелл. — Полагаю, ваш разговор прошел успешно, но я подумал, что обязан развеять хотя бы часть ваших тревог насчет Дориана. Я вас надолго не задержу. Он подошел чуть ближе, встал бок о бок с тевинтерцем, глянул в усталое немолодое лицо, изборожденное преждевременными морщинами. — Дориан не желает возвращаться на родину со мной, — сухо уведомил его магистр Павус. — Полагаю, это все благодаря вашему влиянию. Мальчик видит себя героем, ни больше ни меньше. Приложи он такие усилия, чтобы стать архонтом, давно бы уже сидел во главе Магистериума. Жаль, что ему это не нужно. — Я рад, что вы понимаете его выбор, — Максвелл кашлянул. Отчего-то было немного неловко, хотя в прошлом у него случались один-два подобных разговора с другими людьми. — Я, собственно, хотел сказать лишь, что постараюсь позаботиться о Дориане. — В этом я не сомневаюсь, — Галвард Павус особо подчеркнул слово «в этом», и его лицо на долю секунды исказила легкая гримаса. Не отвращение, к счастью, просто легкая неприязнь. Макс напомнил себе, кто перед ним, и очень вежливо промолвил: — Милорд, я не хочу, чтобы вы видели во мне монстра, совращающего вашего сына. Знаю, что вы не одобряете такого рода отношения, но ни для меня, ни для Дориана это не игра. Мы встали плечом к плечу против ужасного зла, мечтающего разрушить этот мир, и я рад, что со мной рядом именно Дориан. Можете думать, что пожелаете, но для меня ваш сын — бесконечно дорогой и близкий человек. Я восхищаюсь его умом и проницательностью, я ценю его как союзника и друга и никогда не сделаю и не предложу ничего, что как-то оскорбит его достоинство и положение. — А у моего сына есть положение при вашем дворе, милорд Инквизитор? — Галвард смотрел недоверчиво, но все же его глаза немного потеплели, и это внушило Максу надежду. — И кем же, позвольте узнать, он для вас является? Его прежние, гм, друзья справедливо воспринимали моего мальчика как временное увлечение, которое закончится, как только они женятся и обретут статус в обществе. Сейчас должно что-то измениться? — Точно, — просто кивнул Максвелл. И улыбнулся, как он это умел: — Дориан уже успел спасти и меня, и весь этот мир, милорд. Он дал нам шанс на победу, и этого могло быть уже достаточно. Но кроме того, он — человек, который стал частью моей души. Что бы он ни решил, я буду рядом. И стану защищать его и поддерживать, как он защитил меня. И при всем глубоком уважении, милорд, если он пожелает, чтобы мы были вместе, это будет наш общий выбор. Не ваш. Галвард смотрел на него внимательно, без гнева, будто только теперь увидел, но отвечать не торопился. Максвелл чуть поклонился — скорее, просто склонил голову, как равный перед равным. — Рядом с Дорианом тот, кто без раздумий отдаст жизнь, чтобы его уберечь, — закончил Тревельян. — Это все, что я хотел, чтобы вы знали. Спасибо, что выслушали, милорд. Он повернулся к двери, как вдруг магистр, шелестя дорогой мантией, шагнул вслед за ним. — Надеюсь, мы с сыном еще поговорим, когда вы спасете мир, Инквизитор, — он криво усмехнулся, словно сама идея о спасении мира была слишком смешной. Это не было словами о прощении или принятии, уж подавно не благословением. И все же Макс кивнул и улыбнулся, принимая эти слова. Галвард поверил ему, поверил в его намерения позаботиться о Дориане. Этого было вполне достаточно для начала. На обратном пути в Скайхолд даже говорливый Варрик примолк, понимая, что его товарищам пока не до болтовни. И Дориан, и Максвелл молчали, погруженные в свои думы, и смотрели только на дорогу впереди. В замке же, пару дней спустя, Инквизитор нашел Дориана стоящим у окна. Тевинтерец стоял у высокого окна в библиотеке, невидяще смотрел, как внизу, на площадке, тренируются рекруты под руководством азартно орущего на них Блэкволла. Дориан прислонился головой к резной раме, покрытой узором из тонких листьев. Макс подошел, вытянул руку и кончиками пальцев коснулся его виска, привлекая внимание. На смуглой коже тевинтерца отпечатался узор оконной рамы, и Инквизитор подумал вдруг, что это — будто еще одно украшение для этого и без того совершенного человека. Они говорят, тихо, почти шепотом, и Дориан рассказывает, как его отец когда-то хотел исправить его, заставить жениться и принять место в Магистериуме. И как прибег для этого к ужасной перспективе, едва не использовал магию крови на единственном наследнике. Макс слушает, изредка уточняя что-то, не осуждает ни Дориана, ни его отца, и отчего-то тевинтерцу хочется сломать этот ледок, узнать, что там, под этим слоем вежливости, вытащить на поверхность истинное мнение Макса по этому поводу. — Одному Создателю известно, что ты теперь обо мне думаешь, — грустно усмехается он, готовый к любому ответу. Не презрение, конечно, но… Макс имел полное право посмеяться над ним, ведь Дориан выставил себя и свою подноготную на обозрение, да еще и позволил себе выходку в разговоре с отцом, неуместную в приличном обществе. — Ну, теперь ты мне еще больше нравишься, — просто ответил Инквизитор, и выражение его лица было до того хитреньким, что Дориан невольно улыбнулся в ответ. Стало быть, флирт продолжится, так? Или даже… Он не успел додумать эту мысль, потому что после его слов о том, что надо бороться за того, кто у тебя в сердце, Макс подошел совсем уж близко. И оказалось очень легко податься навстречу и чуть склонить голову, чтобы Тревельян мог поцеловать его. И это было так приятно и естественно, будто они просто делали то, для чего и были предназначены. Макс лизнул его губы кончиком языка и решительно приобнял, и на долю минуты Дориан немного потерялся в нем, в его напоре и явной страсти. Да, милорд Инквизитор совершенно точно умел ценить прекрасное. Лишь один вопрос еще не давал Дориану покоя, и когда Максвелл отпустил его, слегка запыхавшийся тевинтерец уточнил: — О чем ты говорил с моим отцом, позволь узнать? — Как о чем? — Макс, зараза такая, невозмутимо пожал плечами. — Конечно, о серьезности моих намерений по отношению к тебе и о планах на будущее. Я был так хорош в своих рассуждениях, что твой дражайший родитель прослезился, все осознал и признал свои ошибки. И немедленно дал благословение, чтобы мы были вместе, в бою и не только. — А я думал, ты уточняешь, за сколько мог бы меня ему продать, — Дориан лукаво прищурился. — Не продешевите, милорд, мой отец исключительно богат даже по меркам Тевинтера. — Тогда обойдется без отступных, — проворчал Макс и немедленно повторил только что открытый им безотказный способ на время заставить Дориана замолчать. Благо, тевинтерец был точно не против.