***
Гэвин не был из тех людей, что сообщают о чем-либо заранее, например, о том, что задержатся, или об изменившихся планах. Нет, он был их тех, кто действует до самого конца, не отвлекаясь на сторонние дела, что порой играло с ним злую шутку. Но в какой-то степени Рид гордился этой своей чертой. Засидеться за важным отчётом до глубокой ночи? Легко. Не есть целые сутки пока расследуется дело? Запросто. Не оповестить шефа о том, что сразу поедет на квартиру подозреваемого в убийстве андроида? Раз плюнуть! Последнее как раз и совершал Рид, направляя Ford в совершенно другом направлении. В голове крутилась мысль, что нужно как можно быстрее выяснить, куда Ева могла бы податься, если её разыскивают. И найти улики в её квартире звучало приемлемым, если судить о ней, как об обычном преступнике из плоти и крови. Конечно, идея звучала до безумия глупо: как совершенная мыслительная программа, обёрнутая в кусок железа и пластика, могла совершить преступление и при этом оставить против себя улики? Но почему-то Гэвин верил, что девиантнувшиеся андроиды способны на такую глупость. Доказательство правдоподобия его мысли сидело на пассажирском сидении и периодически поглядывало на него, мигая то жёлтым, то красным диодом. Спрашивать, почему с самого утра у Ричарда заглючил его кружочек на виске, Рид не спешил. Да и в принципе не хотелось задерживать лишний раз на нём своё внимание. Стоило ему мельком взглянуть на покоящиеся на коленях андроида руки, как всплывали воспоминания из сна, как они водили по обнажённому телу Гэвина. Смотря Ричарду в глаза, мужчина вспоминал, с каким вожделением и вселенской любовью они неотрывно смотрели на него во сне. А от того, какие стоны вызывали действия андроида, на щеках расцветал лёгкий румянец, который Рид старался скрыть, специально отворачиваясь от напарника. — Гэвин, участок в другой стороне, — сообщил Ричард, когда мужчина проехал вот уже второй поворот, который вёл к департаменту. — Мы не едем в участок. Ричард в недоумении посмотрел на Гэвина, не понимая, что тот имеет в виду. По обыкновению Рид сразу говорил, куда они направляются, а главное — зачем. Но в этот раз с самого утра они не перебросились и парой слов после того, как вышли из квартиры детектива. И из-за этого каждый чувствовал какое-то странное напряжение, повисшее между ними. — В каком смысле? — спустя пару минут спросил Ричард. — В прямом, жестянка, — постарался ответить с ухмылкой Рид, но в голосе всё равно проскочило волнение. — Заедем в гости к Еве. Может найдём что-нибудь полезное. — Квартиру AV600 обследовали лейтенант Андерсон и Коннор… Ричард сидел ровно, всё время следя за действиями Гэвина. За тем, как пальцы сжимали руль чуть сильнее, чем обычно; как на каждое мелкое движение со стороны андроида Рид реагировал еле заметными, но вздрагиваниями; как он дышал чаще, чем обычно, на доли секунд, но для Ричарда они были значимыми. — Нет смысла снова обследовать её квартиру. — У Андерсона нет моих мозгов, а у Коннора — твоих блестящих шестерёнок, — немного раздражённо процедил Гэвин, выруливая на стоянку перед высоким домом с богато украшенной вывеской. Золотые пластины выстраивали орнамент трёх гор, между которыми выглядывало неоново-белое солнце, а под «горными» пейзажами витиевато таким же неоново-белым красовалось название жилого комплекса. Гэвин коротко присвистнул, оглядывая здание и прикидывая, сколько ему придётся работать, чтобы оплатить хотя бы месяц проживания в таких хоромах. За стеклянными дверьми открывался широкий белый холл, который сиял так, словно его каждые пять минут драили зубными щётками до скрипа. Пока они шли к стойке консьержа Риду казалось, что они явно попали не в среднестатистический жилой дом для средних слоёв общества, а в люксовый отель для самых богатых личностей всей Америки. В конце зала за белой стойкой с чёрной отделкой сидел молодой парень в строгом костюме-униформе. Гэвин, всё ещё разглядывающий холл, коротко постучал заранее вытащенным удостоверением по стойке, привлекая внимание консьержа к себе. — Здрасте, нам бы попасть в квартиру одного вашего… На Рида вперились ярко-зелёные глаза андроида. Фальшиво-доброжелательная улыбка мгновенно расцвела на лице парня, и тот чуть склонил голову вбок, неотрывно наблюдая за мужчиной. Гэвин на секунду почувствовал, как его сердце пропустило удар, а потом зашлось быстрым ритмом, отбивающим в груди свой безумный ритм. Металлический значок, занесённый для следующего удара, застыл в паре миллиметров над поверхностью и теперь выбивал тихий, практически неслышимые частые удары. Ричард отреагировал мгновенно, отдёргивая незаметно мужчину за куртку чуть назад. — Позвольте увидеть квартиру вашего постояльца — андроида AV600 Евы, — отчеканил холодным голосом Девятисотый и быстро назвал её серийный номер. — Извините, но не могли бы вы представиться и предъявить ордер? — мягко попросил андроид за стойкой. Повторная волна дрожи прошлась по спине Гэвина, когда до его слуха дошла исключительно чистая речь не-человека. В своей голове он проклинал и этого андроида, и утро, и всю похеренную неделю, за которую он, как надеялся, сумел вернуть себе отточенную годами реакцию на любой говорящий металлопластиковый раздражитель. — Детектив Гэвин Рид, а это мой пластмассовый напарник Ричард, — выдавил из себя улыбку Рид, вытаскивая из внутреннего кармана куртки сложенный лист с ордером. Пока андроид рассматривал ордер, Ричард не сводил нахмуренного взгляда с напарника, в котором мужчина читал недовольство за стащенный со стола лейтенанта ордер. Гэвин же старался не обращать внимания на вперившийся в него взгляд, прибавляющий ему неприятных мурашек. Когда парень закончил ознакомление с документом, тот коротко кивнул, проводил детективов к лифту. Он сопровождал Гэвина и Ричарда до самой квартиры Евы на пятом этаже и, любезно открыв перед ними дверь, остался в коридоре по просьбе Ричарда. До идеального вылизанная квартира не создавала ощущения, что она вообще использовалась по назначению. Идеально ровно заправленная кровать, идеально ровно расставленные аксессуары на полках шкафов и сервантов, идеально разложенные веером журналы на маленьком журнальном столике, даже идеально расставленная канцелярия, разложенная по кругу, где, вероятно, раньше находился ноутбук. Гэвин бы даже не поверил, что парень-консьерж открыл им правильную квартиру, если бы не заметил въевшиеся голубые круглые пятна на том самом рабочем столе. Как и оставленный наполовину наполненный пакет с мусором на кухне. Никакой кровати и ванной комнаты. — Стерильная чистота, не находишь? — прокомментировал Гэвин, проходя в гостиную и остановившись у рабочего стола, где осматривал разложенную канцелярию. На самом краю ближе к окну стояла небольшая рамка с фотографией. На ней Ева обнимала другого андроида-девушку. — Остаточные функции после девиации, — коротко пояснил Ричард. — У всех тостеров такое? — усмехнулся мужчина. — Или ты у нас такой особенный, с бардаком в голове и на рабочем столе? Ричард поднял на Гэвина нечитаемый взгляд, а потом в ответ зеркально ухмыльнулся. — Это всё Ваше влияние, детектив, — последнее слово он особенно выделил, на секунду мигнув приятным голубым диодом, а потом вернулся к напряжённому жёлтому. Несколько бумаг, аккуратной стопкой лежащих на столе, особо не представляли интереса, сколько бы Гэвин не вчитывался в их содержимое. Квитанции, документы по займам, два договора по аренде квартир. — Ричи, Хэнк упоминал, что у нашей крошки две квартиры? — поинтересовался Рид, слегка ухмыляясь находке. Девятисотый тихо подошёл к Гэвину, заглядывая тому через плечо, чтобы рассмотреть получше документ. Совсем недавно обретённый документ, но до сих пор не мятый, даже в уголках не испорченный, как это бывает у обычных людей. От такой мании к совершенству Рида даже мутить начало, словно он не в квартире пусть даже девианта, а в каком-нибудь ванильном сериале из тех, что крутят для домохозяек по всем каналам, где всё идеально. Рука заметно начала подрагивать от долгого нахождения в одном положении, и Гэвин неосознанно вздрогнул. Ричард, заметив это краем глаза, успел перехватить ладонь мужчины, удерживая её в неподвижном положении, обхватив руку Рида своей ладонью. Не обращая внимания на своё двусмысленное положение, Ричард, как ни в чём не бывало, продолжил изучать найденный договор. А Гэвин резко замер, не отрывая взгляда от широкой ладони, обхватившей его. Она была явно больше, практически полностью покрывая тыльную сторону ладони Гэвина, и от неё исходило странно приятное тепло. И это совершенно не вязалось с тем фактом, что его напарник — ебучая машина! Стоя в почти объятиях Ричарда, Гэвин боялся лишний раз шелохнуться, даже сказать о вторжении в его личное пространство было страшно. Нет. Совсем не страшно. Нервно. Гэвин отлично помнил, какого это — когда страшно. Страшно, когда в ушах такой шум, что выстрелы не слышишь. Страшно, когда сердце бьётся так, что в груди болит и дышать становится сложно. Страшно, когда руки ходят ходуном и не зажечь старенькой бензиновой зажигалки. Но сейчас внутри ворочалось что-то другое. Сердце всё также билось о грудную клетку, но чувствовалось это иначе, вроде бы даже… приятно. Прямо как в день, когда в его доме поселился Шкет, когда его приняли на работу в Департамент Детройта, когда впервые самостоятельно закрыл собственное дело. В голове внезапно появилась дурная мысль чуть сильнее прижаться к твёрдому телу за спиной, вжаться, чтобы ещё больше почувствовать, как тепло ощущается даже через слои одежды. — Гэвин, твой пульс ускорился, — голос Ричарда прозвучал у самого уха. И чёрта с два, если в нём не слышалась улыбка. Стоило томному, ласковому голосу прозвучать рядом, как мысли внезапно стали такими же ясными, как и всегда, и Рид в испуге захотел вырваться из недо-объятий, дёрнувшись вперёд. Грохот падающих со стола предметов разнёсся по всей квартире на несколько секунд, быстро стихнув в её глубинах. Загнанно дыша, Гэвин старался понять, какого собственно хуя произошло. Когда появились эти ванильные порывы романтики и розовых соплей? Да ещё и по отношению к Ричарду! Позади него в замешательстве стоял Девятисотый, сияя красным диодом и также не понимая, что произошло. Краем глаза наблюдая за напарником, Гэвин нерешительно отошёл от стола, переводя взгляд то на разбросанную канцелярию, то на Ричарда. Он никак не мог даже себе объяснить этот порыв, а уж Ричу и подавно. Но почему-то складывалось такое ощущение, что он уже всё понял, от начала и до самого конца. У него ничего не вышло. Вся неделя его стараний ушла в никуда. Гэвин видел это в глазах Ричарда. — Я пожалуй… — сердце на секунду словно перестало биться. Не получалось выдавить и слова, чтобы не чувствовать этого тугого комка где-то в горле. — Идите. Я сам здесь закончу, — чётко произнёс Ричард, встав по стойке. Всего на долю секунды Гэвин увидел в его глазах сожаление. О чём он может сожалеть? Это он, Рид, испортил всю работу, совершенную Ричардом. Взгляд зацепился за ярко горящий красным диод, и мужчина внезапно осознал, что всё это утро он видел только его, с самого выхода из квартиры. Пока они ехали к жилому комплексу. Пока стояли у стойки в холле. Пока поднимались на пятый этаж, где жила Ева. Пока обследовали квартиру. И только в момент их недо-объятий в окне Рид увидел, как отражается мягким голубым висок андроида. Под недоумевающий взгляд андроида-консьержа Гэвин пронёсся до лифта, желая поскорее оказаться на улице в надежде, что свежий воздух отрезвит голову. Длинный холл, стеклянные двери и почти вся парковка пролетели незамеченными, и Рид остановился только у своей машины, разглядывая мелкие потёки на капоте. Шумные вдохи гулко отдавались в голове вместе с громко бьющимся пульсом, который был явно не из-за внезапной пробежки. «Опять! Опять облажался!» Тот взгляд Ричарда Гэвин помнил отлично: именно его он встретил первым, когда вошёл в кабинет Фаулера семь месяцев назад. Именно из-за него в тот день пульс подскочил до запредельной отметки, пустив горячую кровь по венам с удвоенной скоростью. Фаулер и тогда ещё RK900 приняли его страх за привычную всем раздражённость, приправленную гневом, который тогда Рид чувствовал ко всем железкам. Именно тем самым непроницаемым, ничего незначащим и в какой-то степени высокомерным взглядом он смотрел на всех, кто попадался ему на пути. В особенности так он смотрел на Рида. После их первой встречи мужчина не раз просыпался от кошмаров, где эти стальные глаза постоянно преследовали его, пока чужие стальные руки не хватали его за шею и не ломали её. Но видеть этот взгляд сейчас… Сейчас, когда он стал считать своего напарника почти человеком, видеть у него живые эмоции, а не неидеальную имитацию, было невыносимо. Хотелось вернуться, встряхнуть его, может даже врезать по идеальному лицу, и поебать на сломанные кости, лишь бы вновь увидеть жалкие крупицы изменений на его роже, которые были живее, чем у некоторых людей. Рука сжала корпус зажигалки в кармане, передавая ей всё тепло человеческой ладони. За прошедшие дни Гэвин ни разу не прикладывался к сигаретам, и, кажется, это была заслуга Ричарда. — Блять… — тихо выругался Рид, вытаскивая из помятой пачки ещё целую сигарету. Небольшое жёлтое пламя подожгло кончик белой бумаги, и тлеющее содержимое выпустило белёсый дымок в небо. Гэвин не признался бы никому, но он скучал по этой бледной ленте дыма, медленно уплывающей куда-то к облакам. Всё напряжение, все сомнения и тревоги в миг растворились и утонули в тяжело оседающем в лёгких никотине, на какое-то время позволяя просто смотреть на проплывающие над головой белые шапки облаков. Так всегда и проходили долгие минуты ожидания напарника у Рида: у места преступления, у зала суда, где Рич давал показания как андроид, приставленный к ведущему дело детективу, у дверей участка, когда поступал очередной вызов. Почти везде он просто ждал, когда Девятисотый закончит с доканыванием Фаулера, свидетелей и офицеров, прибывших первыми, или пока тот не закончит свои андроидские дела. И сколько бы Ричард не повторял другим, ничего не знающим обывателям, что основную работу выполняет Гэвин, почти всем был именно он. И мозгом, и грубой силой. Гэвин же словно был сторонним наблюдателем, ждал, когда совершенный разум вынесет вердикт, чтобы просто с ним согласиться. Это раздражало. До скрежета в зубах, до сбитых костяшек пальцев об грушу в спортзале, до последнего выпущенного патрона на полигоне, что щелчки уже пустого магазина ещё долго раздавались в тишине помещения. Но каждый раз раздражение быстро проходило, стоило только яркому, живому огоньку появится на небольшой щеточке в старой Зиппо. Каждая выкуренная сигарета — очередное снятое раздражение. Каждый щелчок колёсика — осознание, что завтра всё будет как прежде. Ничего не изменится, даже если Гэвин вообще не будет работать. Никакому андроиду, пусть даже продвинутому, вроде RK900, не заменить человека. Но в этот раз словно было что-то не так. Чувство, словно где-то всё пошло по пизде, не хотело отпускать из своих лап, каждую секунду всплывая в голове ворохом взрывов, стоило вспомнить то мгновение, когда Ричард прижался к спине мужчины. Не было того ощущения собственной бесполезности, которое наступало в момент, когда Гэвин ждал Ричарда, не было желания по дороге к участку посылать каждые пару секунд его нахуй, как он всегда делал. Было лишь напряжение, связавшее себя где-то внутри в необычный клубок, от которого хотелось побыстрее избавиться, но в то же время — сделать так, чтобы он всегда был туго затянут, чтобы это непонятное чувство не отпускало никогда. — Детектив, — короткое обращение вырвало из мыслей, заставив мужчину лениво повернуться к напарнику. Ричард словно прошёл полное обнуление и сейчас смотрел совершенно пустым взглядом, в котором Рид не видел прежнего азарта и насмешки. Пустая оболочка без души, созданная лишь для вечной работы. Гэвин бы подумал, что тому обрушили программу, если бы не переливающийся красным диод, создающий яркий контраст между тем, что показывал андроид, и тем, что по-настоящему чувствовал. — Что-то полезное есть? — отвернувшись, спросил Гэвин, выкидывая полураскуренную сигарету в ближайшую мусорку. — По договорам вторая квартира находится на другом конце города, почти на окраине, — механически отрапортовал Ричард. — группа захвата уже выехала на задержание. — Значит и нам пора туда, — Гэвин оттолкнулся от капота, быстро разворачиваясь к двери водителя.***
Частный дом Евы удручал даже своим местоположением: в старой части города, где полуразвалившиеся дома сожительствовали с почти умирающими магазинами, в которые, кажется, даже поставки товаров идут с сильными перебоями. Рид слышал, что высшие чины Детройта желали изменить в лучшую сторону и этот район, превратив город не в «путешествие в прошлое», а в «картину будущего». Но что-то явно шло не так, и вот уже несколько месяцев здесь не менялось ничего: от обшарпанных, иногда даже развалившихся, домиков до бурьяна, разросшегося до небывалых масштабов. Гэвину порой не верилось, что в Детройте могут существовать такие места, но они были. Свой Ford Рид оставил в нескольких улицах поодаль, краем глаза замечая еле уловимые силуэты патрульных машин недалеко от того места, где он сам остановился. По соседним домам в окнах он видел расположившихся снайперов, готовых на любое мелкое движение отреагировать градом выстрелов. Андерсон ожидал их у соседнего дома, удерживая командира спецназа от поспешных действий. — Движение какое-нибудь было? — как можно тише спросил подошедший детектив, на ходу цепляя на себя бронежилет. — Ни единого. Ты вообще уверен, что она тут? — проворчал лейтенант. Его недовольный взгляд и постоянная возня на одном месте сказала Риду достаточно: он заебался сидеть в засаде и в тысячный раз говорить командиру сидеть на месте. — На все двести. Гэвин неотрывно наблюдал за пустыми от стёкол окнами, выискивая в темноте малейшие движения или свечения. Честно говоря, он вообще не верил, что Ева может поступить настолько глупо, но он верил Ричарду, который был в этом уверен. Но отсутствие каких-либо признаков жизни в развалюхе, которую всё ещё почему-то называли домом, сильно напрягала его. На его плечо опустилась тяжёлая ладонь, и Рид вздрогнул, готовый разразиться тирадой крепких оскорблений, но, вовремя заметив белый пиджак, прикусил губу, сдерживая любые слова. На секунду изменившийся жёлтый диод опять стал красным, а еле замеченное беспокойство на лице напарника быстро исчезло, оставив лишь бесстрастное выражение. Гэвин невольно вспомнил, каким Ричард выглядел час назад, когда совершенно случайно слишком сильно прижался к нему, как в отражении была заметна ухмылка, которая говорила о том, как ему нравится происходящее. Непривычно теперь было видеть механические действия, словно Девятисотый выключил все эмоции, как будто щёлкнул тумблером, и снова стал машиной. Такой Ричард вызывал только страх. — На втором этаже движение, — коротко отрапортовал Ричард, не спуская глаз со здания. Рид на какое-то время задержался взглядом на доме и сам заметил чёрный силуэт, еле различимый в глубине здания. «Она вырвала собственный диод» — быстро отметил для себя мужчина. В руку привычно улёгся пистолет, и Гэвин первым шагнул к главному входу, командир спецназа дал короткую команду другой группе, двинувшейся к задней двери. Первыми двинулись ребята с таранами, и уже несмотря ни на какую скрытность вломились в дом. Двинувшийся было вперёд Гэвина Ричард был остановлен жёсткой рукой напарника. — Детектив? — непонимающее выражение лица как-то расслабило накопившееся напряжение в мужчине, но он всё также удерживал Рича от участия в захвате. — Останься здесь. — Детектив Рид, это неразумное решение, — попытался тот вразумить Гэвина, но он был непреклонен, чуть жёстче повторив команду: — Останься здесь. Гэвин заметил, как слегка приподнялась грудь андроида под рукой, словно тот сделал глубокий вздох. Он отступил, подчиняясь, чему Рид был в какой-то степени и не рад. Непривычно было без постоянной стены в два метра, готовой закрыть его от всего, что только возможно. Но сейчас внутри играло лишь желание справиться со всем самому, тем более что любое движение AV600 Ричард будет расценивать, как последнее, что она вообще сможет сделать до того, как её блок питания будет раздавлен без возможности восстановления. Он ещё помнил, с каким выражением успел остановить Рича в прошлый раз. И он не был уверен, что получится провернуть эту штуку снова. Четверо спецназовцев уже расположились на первом этаже, удерживая на прицеле единственную лестницу на первый этаж. Ещё трое проверяли подвальное помещение. Гэвин помнил, что на улице осталось как минимум два отряда для мгновенного реагирования, если Ева решится совершить «прыжок веры» и сбежать вновь. Рид точно знал, что в этот раз она окажется за решёткой. Короткая команда, и первые двое копов начали подниматься по лестнице. Гэвин пошёл сразу за ними, и оставшиеся двое замыкали их линию. Второй этаж был словно ареной. Ни единой комнаты, перегородки или чего-либо ещё похожего. Просто огромная открытая площадь пространства, в котором была лишь одна Ева, сидящая на старом стуле спиной к вошедшим. Она оставалась неподвижной на любой шум, словно отключила себя от питания или включила режим самоуничтожения. Гэвин пошёл первым, держа её на прицеле, как и остальные копы. С самого начала работы с девиантами Рид усвоил такую простую вещь, как хитрость некоторых индивидов, особенно таких, как Ева. Обойдя её по большому кругу, детектив осмотрел андроида на наличие хоть каких-то признаков активности, стараясь не подходить к ней слишком близко. Всё лицо, залитое тириумом, кое-где всё же успел восстановиться скин, сделав её вновь похожей на девушку, но оставленный Ридом прострел нижней части лица так и остался. Дополнял картину также и разорванный висок, где когда-то находился её диод. Её ничего не выражающее лицо притягивало взгляд, и детектив почувствал, как по рукам медленно начинает пробегать короткая дрожь. Ладони вспотели, заставляя потеплевший металл неприятно прилипать к коже. Мужчина сглотнул вставший в горле ком и всё же подошёл ещё на шаг ближе к ней. — Задержать её, — скомандовал Рид, махнув пистолетом в сторону андроида. Стоило двоим спецназовцам подойти достаточно близко, как Ева в мгновение ока сорвалась со своего места. Один тут же отправился в стену, отрубаясь от удара о каменную кладку, второго же она выставила перед собой, удерживая обе его руки в захвате. — Сдавайся Ева, — удерживая на прицеле андроида, заговорил Гэвин. — Тебе отсюда не выбраться целой. — А я постараюсь, — механические помехи голоса создавали жуткую какофонию звуков, издаваемых AV600. Стрелять Гэвин не решался. Не хотелось задеть своего человека, но и просто так дать ей сбежать снова он не хотел. Хватка Евы усилилась, и крик от переломов костей разнёсся по всему зданию. Один из спецназовцев, вопреки приказу не лезть на рожон от Рида, полетел на девушку, но та, словно дикая кошка, вывернулась из-за заложника, отправив того к ногам детектива, а храбреца схватила за шею, слегка придушая того. Гэвин видел, как он старался вырваться, но по себе знал, как сложно это сделать. Далее всё происходило словно в дерьмовом боевике. За секунды она вырубила оставшегося спецназовца и подобралась даже слишком близко к Риду, чего тот совершенно не ожидал. Её изуродованное лицо внезапно оказалось перед глазами мужчины, из-за чего Гэвин неожиданно даже для себя отступил на пару шагов, ослабляя собственную защиту. Ева, не теряя времени успела ухватить Рида за запястье и со всей силы сжала его. Послышался короткий хруст, и Гэвин по мгновенно распространяющейся по всей руке боли понял — это был хруст его запястья. Она сломала его руку. Боль, усиливавшаяся с каждой секундой, вызвала короткий вскрик. Казалось, что его запястье каждую секунду пронзают раскалённые штыри. Ева ещё раз со всей силы надавила на перелом, вглядываясь в искажённое болью лицо детектива, но, заметив что-то ещё, её глаза заметно расширились, а изорванный пластик натянулся в безумном оскале. Полутьма сделала своё дело, обезобразив лицо Евы ещё сильнее, чем было раньше, и теперь она проходила больше на неудачный эксперимент нового доктора Франкенштейна. Гэвин почувствовал, как к горлу медленно подползал ком, мешающий сделать глубокий вдох. На какую-то секунду ему показалось, что он вот-вот задохнётся, если сейчас же не отведёт взгляд от жуткой картины искаженного андроида, в чьих глазах читалась нечеловеческое желание убить. AV600 схватила его за вторую руку, окончательно обездвижив его. Подходя к Гэвину всё ближе, она вглядывалась в его искажённое ужасом лицо, чему-то своему ухмыляясь, пока ухмылка не переросла в безумный смех, прерываемый помехами повреждённого голосового модуля. — Я поняла, — через смех зашептала она в самое лицо Гэвину, — ты боишься. Боишься как жалкий мальчишка перед сворой собак. Ты боишься меня. А я-то думала, что ты просто в ступоре от неожиданности вчера не сопротивлялся. Но теперь-то всё понятно! Она продолжала бессвязно говорить, не забывая с каждой секундой всё сильнее давить на сломанную руку. Боль невероятным образом отрезвляла, позволяла зацепиться за это всеми мыслями, но Гэвин никак не мог заставить себя отвести глаза от истерзанного лица Евы. Дыхание быстро сбилось, превращаясь в короткие хрипы, по лбу стекали капли пота, а в горле чувствовалось биение сердца. Она это тоже чувствовала всё ещё работающими анализаторами и, сдавив ещё сильнее руки Рида и вырвав из него крик боли, разразилась новой волной смеха. Громкий топот по лестнице отвлёк Еву от пыток детектива. Каким-то невероятным образом мужчина смог перевести взгляд на дверной проём. Там стоял Ричард, и весь его вид говорил о том, что у Евы осталась только одна ветка развития событий — полностью уничтоженная система функционирования. Красный диод освещал полутьму и половину лица Девятисотого, и этого вполне хватило, чтобы Рид оценил никогда не виданный у напарника гнев. Ева, также заметив состояние Ричарда, резко дёрнула Рида на себя и со всей силы отбросила его в сторону прибывшего андроида. Короткая боль в затылке ярким пятном отразилась в зажмуренных глазах и Гэвин провалился в блаженное забытье.***
Просыпаться после каких-либо травм было неприятно. Ещё неприятней, когда это пробуждение сопровождается отвратительным запахом лекарств, преследующий больницы, и пиканьем собственной кардиограммы. В голове словно колокола били церковный марш, и даже обезболивающее, которое Гэвин отлично чувствовал, не помогало. Точнее помогало всему, кроме головы. Её единственную он чувствовал после того, как проснулся и увидел белоснежный потолок. Противный писк кардиографа был следующим, что помогло Риду понять, что он в больнице. Из сухого горла вырвался болезненный хрип, когда Гэвин постарался принять сидячее положение. В голову сразу же ударило волной боли, что прервало любые его старания повторить попытки хоть немного приподняться. Чужая рука, положенная на грудь чуть надавила, возвращая его на прежнее место, и, когда глаза более-менее привыкли к белому холодному свету, Гэвин разглядел стоящего у больничной койки Ричарда, сияющего красным диодом, словно звезда на новогодней ёлке. Весь его вид говорил, как сильно он сожалеет о том, что позволил случиться… этому. Что позволил Риду пойти без него; что не ослушался приказа и не пошёл следом за Гэвином; что не рванул вперёд в тот момент, когда были слышны первые крики; что послушался Андерсона и остался в ожидании исхода ареста. Сожалел, что не пришёл раньше. Гэвин снова, несмотря на протестующий взгляд напарника, попытался принять сидячее положение. Ричард, ничего не говоря, понял, что остановить мужчину у него не получится и помог ему, приподняв изголовье кровати так, чтобы Гэвин держался полулёжа-полусидя. Из такого положения Рид сумел осмотреть себя получше: правая рука, хорошенько забинтованная, была сломана, левую покрывали многочисленные гематомы, в которых угадывались рисунки ладоней. Голову нещадно стягивали бинты, и мужчина был почти уверен, что у него была кровь. — Как прошло задержание? — хрипло отозвался Гэвин, еле выговорив чётко слова. Язык не ворочался от слова совсем, как и сознание, которое кое-как подбрасывало правильные слова. Ричард даже головы не поднял и продолжал пялиться куда-то в стену перед собой, отказываясь смотреть на напарника, — Сейчас эта информация не столь важна, — механический голос, несвойственный Девятисотому, прозвучал хоть и тихо, но всё равно резанул по ушам Рида. — Важна, — возразил Гэвин. — Я хочу знать, что не зря героически пострадал при задержании особо опасного андроида-преступника. — У Вас переломы обеих костей правого предплечья и двух рёбер, вывих левого плеча, серьёзная гематома головы, приведшая к сотрясению мозга, — перечислил Ричард, так и не посмотрев на Рида. — Вы пролежали без сознания тридцать шесть часов. Дважды приходили в себя, но почти сразу же отключались. Результат задержания AV600 сейчас менее важная информация, чем Ваше самочувствие. — Блять, просто скажи мне! — разозлился Гэвин, повышая голос, но тут же пожалел об этом, когда по всему телу прошёлся разряд невыносимой боли. Отозвались будто все мышцы, отбитые с предпоследней встречи с Евой и так и не пришедшие в норму, а новые синяки наложились на старые. Андроид так по-человечески вздрогнул, наконец подняв на Гэвина серые глаза. И Рид понял, почему тот не смотрел всё это время на него. Рич видел, к чему привело его бездействие, глубоко сожалел и, казалось, сейчас заплачет, как маленький ребёнок. Гэвину искренне стало его жалко. Вечно непоколебимый, с суровым взглядом Девятисотый должен последних собак спускать на Рида, холодным и безучастным тоном указывать на все его ошибки. Но перед ним был андроид, который корил себя за состояние напарника. Гэвин протянул руку к Ричарду, хватаясь пальцами за край его белой куртки. Немая просьба сесть на край кровати была понята сразу, и Ричард аккуратно расположился рядом с детективом, стараясь не тревожить измученного тела человека. — В том, что произошло, нет ничьей вины, кроме моей… — мягко начал Гэвин, не отрывая глаз от напряжённого лица напарника. — Но ведь… — Ричард попытался оспорить слова Рида, но тот легонько ткнул его коленом в спину. — Я должен был послушаться тебя и как обычно работать вместе с тобой, — закончил Гэвин. Усталость накатила как-то слишком быстро, и сказать что-нибудь ещё из того, что хотелось, не получалось. Язык медленно ворочался, а шум в голове становился ещё сильнее. Но даже через полусонное состояние Гэвин увидел потеплевший взгляд напарника и, наконец-то, успокоившийся диод, вновь ставший приятным голубым. Желание потрогать его появилось спонтанно. Мужчина никогда не интересовался, как же этот кружок на виске Ричарда ощущается. Он рельефен? Или такой же гладкий, как и весь Рич? Или же это вовсе не встроенный отдельный компонент системы, а просто просвечивающийся скин? — Наклонись, — коротко позвал Девятисотого Гэвин, протягивая руку к его лицу. Ричард без колебаний слегка наклонился, позволяя чужой руке медленно пройтись по гладкой коже. Кончики пальцев очертили небольшой кружок, повторяя незаметные кружения света, которое замечалось только тогда, когда изменялся цвет. Ожидая почувствовать маленькие бороздки в местах, где имитация кожи переходила в прозрачный материал диода, Гэвин заметно удивился, когда не почувствовал ничего из ожидаемого. Только гладкая кожа без каких-либо намёков на другой материал. Ладонь Ричарда мягко легла на ладонь Рида. Словно большой кот, он ластился к ней, держа её возле своего лица, и не отрывал взгляда от Гэвина. — О чём же вы думаете, детектив? О чём же?.. Эта фраза казалась такой знакомой, но Риду было сложно поверить, что его подозрения могли бы быть реальными. Но иного объяснения не было, да и зачем оно было нужно? Не был бы Гэвин детективом, если бы не сложил всё, что у него имелось. Даже накаченное обезболивающими тело отзывалось также, как и во сне, а значить это могло только одно — сон не был сном. И Гэвин, незаметно ухмыляясь, без всяких задних мыслей прошептал: — О том, чтобы сон оказался реальностью. Тихий смех Ричарда донёсся до Гэвина слегка приглушенно, но даже так он мог услышать те металлические нотки, которые всегда сопровождали имитации смеха андроидами. Но у Рича словно всё было не так, как у других. Даже не как у Коннора. Лёгкие звуки скрежета будто дополняли и так неидеальный смех, превращая его в нечто забавное, но так подходящее именно ему. — Он всегда был реальностью, — ответил Ричард, прежде чем Рид притянул его к себе. Мягкое прикосновение мало чем было похоже на поцелуй, но Гэвин понимал, что это пока единственное, что позволит ему Ричард. Но даже от такого незамысловатого, самого невинного, поцелуя внутри что-то перевернулось и словно заставило по-новому дышать. Но лёгкий поцелуй был явно не тем, чего хотели оба. Гэвин ощущал кожей, как Рич невесомо проводит свободной рукой по его плечу, скрытому больничной одеждой, не позволяя прижать детектива к себе. Чёрт, он и сам хотел бы схватиться за эту идеальную куртку, смять грубую ткань и впиться в чужие губы с диким желанием. Но грудь всё ещё сжимали тиски бинтов, сломанная рука не давала ещё сильнее прижать Девятисотого к себе. Ричард быстро отстранился, когда ладонь Гэвина на его затылке надавила сильнее, а мужчина, осмелев, хотел углубить поцелуй. — Простите, детектив, но Вы ещё не выздоровели для подобного, — ухмылка на лице Ричи выглядела как нельзя правильно, именно так, как Гэвин и запомнил. — Да ладно тебе, Ричи, не лишай меня единственной радости в стенах этого тухлого места, — наигранно грустно пролепетал Гэвин, не желая отпускать Ричарда из своих рук. — Нам ещё представится возможность, — пообещал Девятисотый, сжимая ладонью руку Рида. — Ебучая редмондовская железка, — проворчал в потолок детектив, но счастливая улыбка мешала выглядеть недовольно. Мерный писк приборов фиксировал слегка участившееся сердцебиение мужчины, но Ричарду не нужно было даже фиксировать какие-то другие детали. Он знал и так — Гэвин счастлив и очень сильно ждёт момента, когда его выпишут.