Изнанка времени.

      Припекающее солнце создавало марь над пыльной дорогой, будто само пространство искажалось от жары. Наблюдать с холма, в тени дерева, за идущей по дороге повозкой было гораздо приятнее, чем натирать мозоли, размахивая посохом. Видимо, мой учитель данного мнения не разделял и сразу по возвращению из кустов огрел меня по голове посохом. Пытаюсь встать на ноги, но меня тут же опрокидывают тычком посоха в грудную клетку. Как-то позорно я упал, ведь это даже не удар, всего лишь жалкая тычка.       — Пускай это будет тебе уроком, мелюзга, опрокинуть оглушённого противника проще. Нечего бездельничать.       Классный урок, мудак старый, чтоб тебя на том свете чёртики не отварили, а отжарили! Разумеется, сказать нечто подобное вслух было опасно для зубов, поэтому я учтиво промолчал, а Алый, полностью довольный собой, уселся на траву и достал из мешочка тыквенную флягу. Он алкоголик со стажем, до сих пор не могу понять, как он уламывает трактирщика наливать ему в долг, он же ещё ни одного долга не выплатил. В целом Алый, а имени его лично я не знаю, как думаю и остальные жители Уолстоуна, неплохой человек. В меру эгоистичный и прямолинейный. Живёт как отшельник, в лесу между побережьем моря и деревней. Среди жителей ходил слух, что он призванный. Уж не знаю, чего этот алкоголик нашёл в моей скромной персоне, но когда мы впервые встретились в таверне, этот старый хмырь был вдребезги пьян, шатаясь, он вытащил меня из таверны, вручил посох и начал меня лупить, а мне лишь оставалось уворачиваться и пытаться ускользнуть. Знакомство у нас не задалось. В принципе, это не было проблемой, пьяный человек так себе боец, поэтому сбежать от него не было проблемой.       В этом мире призванные — явление не редкое, а вот о случаях, похожих на мой, я не слышал. Призыв производится людьми, то есть это некий ритуал и далеко не каждый маг может его провернуть, а вот перерождение со сменой тела здесь явление феноменальное, но пока об этом никто не знает. После моей смерти в своём родном мире, я очутился здесь. Проснулся в тельце 9-ти летнего мальчишки, живущего простой жизнью, в простой семье. Совсем недавно этому телу стукнуло двенадцать, а ментально мне где-то за двадцать. Мать и отец этого ребёнка разошлись ещё год назад, что довольно странно, всё-таки вокруг средневековье, а женщины тут имеют равный с мужчинами голос.       Остался я жить с отцом, Расселом Дэнжи и пока сверстники ловили в лужах лягушек, мне было даже не до сна. Ночи напролёт я тратил на чтение местных книг при свете свечи, это была исключительно художественная литература, но зато какая, местные сказки были на голову выше некоторых историй из моего мира, одни рассказывали упрощённую историю этого мира, другие вовсе показывали ныне живых деятелей истории, но несмотря на исторический подтекст, книги оставались художественными. Что интересно, в этом мире использовался русский язык, претерпевший изменения, но всё же «великий и могучий», моментами в речи местных проскакивали слова из других языков моего мира, но явление это редкое.       Замечена чехарда с языками была далеко не сразу, как человек с одним изученным языком, я в принципе даже не задумывался, что в этом мире может быть собственный язык, а понимание речи местных и письменности принималось мной как данное. Что же до моего быта, то с ним всё было куда проще: днём я либо рубил дрова для камина в таверне, либо занимался с посохом, иногда было свободное время и удавалось пройтись по лесу у побережья моря.       В реальность меня вернул храп старика. Видимо всё, он дошёл до состояния нестояния, можно улепётывать. Стоит отметить, что отец знал о моей практике с посохом под присмотром Алого, относился он к этому нейтрально, видел во мне исключительно будущего лесоруба, но никак не приключенца-путешественника.       Идти по пыльной и раскалённой дороге было довольно неприятно, но мы люди культурные, а не дикари какие-нибудь, идти по полю не наш метод. Примерно через минут двадцать ходьбы я оказался у частокола, уже за ним виднелись стены домов. В первые месяцы моего пребывания в этом мире грязные и мутные окна домов давили на меня, наблюдали за мной, но теперь я уже притерпелся и даже всматривался в эти стёкла, некоторые из них были с узорами далеко не лучшего качества. Очень часто в них были трещины, а оконные рамы грозились обеспечить мне занозу лишь за один косой взгляд на них. Но если пожить здесь подольше, то постепенно привыкаешь, и мрачные деревянные дома становятся родными и привычными.       Мой дом стоял на отшибе со стороны леса. Единственное, что отделяло лесную чащу от моего дома — это холмы, даже частокола с этой стороны не было. Но бояться леса смысла не было. В лесу уже несколько лет живёт мой (м)учитель — Алый, как я понимаю, он давно навёл там порядок и с той стороны деревне ничего не угрожает, если только из моря не вылезет какой-нибудь Ктулху, и не решит, что мы слишком хорошо живём. Дом состоял из нескольких комнат, в одной я спал, в другой спал отец, раньше и мать, в третьей комнате стоял обеденный стол, печь и был спуск в подвал, где хранились продукты, туалет стоял на улице в метрах двадцати от дома. Не разуваясь, я прошёл в свою комнату. Здесь стоял шкаф, одна из его полок была забита книгами, другая содержала в себе одежду, третья мои финансы, заработанные на рубке дров у таверны — она была почти пуста.       Собственно, домой я пришёл, чтобы убрать свой посох и взять деньги, Джеральд говорил, что откопал несколько интересных книг, и готов сбыть мне их по приемлемой цене. А мне что? А мне только в радость.       Когда я вышел из своей комнаты — попал на кухню, а здесь уже за столом сидел мой отец и жевал хлеб, запивая это дело молоком. Мы обменялись приветствиями, и на этом наш диалог завершился. Рассел в принципе был немногословным человеком, а если уж он ещё и ест в этот момент, то больше слов ты из него не вытянешь. Впрочем, безразличным к окружающим его назвать было нельзя, несмотря на его малоэмоциональность в купе с немногословностью, он был достаточно добр к окружающим и был готов помогать, если это не слишком его затрудняло или не несло убытки. Если кратко — он был в меру добр.       Открытая дверь впускала в дом тяжёлый и пыльный воздух улицы. Внезапно пропало всякое желание куда-либо идти, хотелось остаться дома и перечитывать книги. Я уже было закрыл только что открытую дверь, но по спине прошёл озноб, словно совсем рядом с позвоночником в плоти проползла холодная змея. Почему-то теперь жара казалась неким спасением от того ужасного озноба. В прочем уже довольно скоро я пожалел о своём решении выйти из дома, но возможность получить новые книги, а вместе с ними новые знания, да и просто увидеться с Джеральдом, подталкивала меня идти под палящем солнцем.       Миновав несколько улиц, я оказался у дома-лавки алхимика, хозяином которой являлась жена Джеральда — Элла, женщина лет тридцати, одетая в голубой балахон. Сам же любитель почитать держал лавку странностей в другой комнате их дома. Не редкостей или драгоценностей, а именно странностей. У него в продаже были самые странные предметы, если я не ошибаюсь, то главными поставщиками таких вещей призванные. Ну не верю я, что здесь кто-то мог придумать брелок со знаком Повстанцев из Звёздных Войн. Кто-то перемещается сюда из ванной, кто-то с тренировки, а кто-то из туалета. В общем, попаданцы часто переносятся в самый неподходящий момент, из-за чего количество бесполезных для этого мира предметов только растёт. Одна из книг, что я прочёл, рассказывала о героине с ёршиком. Не знаю, что она им делала до призыва и почему он был в шампуне, но если верить книге, то предмет очень схожий с ёршиком был покрыт чем-то пузырящимся и жутко ядовитым. Но думаю, что книга сильно преувеличивала ядовитость ёршика, вряд ли она его отборными химикатами поливала, скорее всего, это был какой-нибудь шампунь или средство для чистки сортира. Книги с содержанием попадались редко, и я ценил их как золото, всё-таки такого отборного бреда достать больше негде, только в местных книгах можно прочесть подобную дичь.       Дверь лавки со скрипом впустила меня внутрь и тут же мне в нос ударили запахи пряностей, чаёв и дыма. Водился за Эллой грешок — любила вдыхать дым гриба Фьюзи. Нет, это не наркотик, скорее что-то вроде табака или благовоний, я так и не понял к чему он ближе. Имей гриб возможность отправлять людей в Нирвану, то его запретила бы инквизиция. Этим только дай что-нибудь запретить или кого-нибудь сжечь. Комната была обставлена довольно неплохо, но среди ингредиентов, выставленных на обозрение покупателей, царил хаос. Владелица лавки заметила меня не сразу, она что-то строчила на свитке, сидя за столом, а оторвалась, только когда я навис над ней, кажется, это была алхимическая формула для приготовления примитивного снадобья, слишком мало ингредиентов для чего-то серьёзного.       — Да-ариус! Здравствуй-здравствуй. Где успел шишку набить?       Я схватился за голову и действительно нащупал бугорок, старый алкаш одним ударом обеспечил мне головную боль, которая до этого момента не ощущалась.       — Здрасьте, тёть Элла. Шишки вещь странная, вроде набиваешь сам, но где и как помнишь не всегда. А где Джеральд?       Если к Элле я обращался исключительно со словом «тётя», то вот Джеральда звал прямо по имени, в принципе, как и все в деревне. Никто не относился серьёзно к этому чудаку, но и никто его не презирал, по крайней мере открыто.       — Та-ак... — женщина начала копаться в ящике стола, — Джеральд подождёт, приложи это к шишке.       Элла всучила мне нечто вроде марлевой повязки, только слегка зеленоватую. Скорее всего, из-за обилия сока различных трав, такие «бинты» я видел довольно часто. Мокрая и прохладная повязка ослабляла боль, появилось ощущение, что под кожу в шишку проникает прохладная жидкость, и успокаивает нервную систему.       — Спасибо, так где Джеральд?       — Вечно ты куда-то спешишь, он у себя в лавке.       Лекарь встала со стула, и открыла дверь в дом. Через гостиную комнату я попал в лавку странностей. Помещение было не очень большим, оно даже не имело выхода на улицу, все потенциальные покупатели лавки должны были проходить через лавку тёти Эллы. Сама же комната, выделенная под лавку, была обставлена довольно уютно. Аккуратные деревянные полки, на которых лежал различный хлам, от украшений до различной переносной электроники. Владелец лавки в данный момент был очень увлечён изучением внутренностей телефона-раскладушки.       Джеральд пыхтел и потел, выкручивая мелкие винтики ножом, а когда те падали на пол, он опускался за ними, чтобы в итоге не найти их. А ведь телефоны и прочие гаджеты можно при желании зарядить, только нужно быть знакомым хотя бы с азами магии, так ещё и иметь расположенность к электричеству. Разумеется, это не все критерии, с магией я знаком плохо, знаю, что она есть, что есть рождённые магами, но чем они отличаются от простых магов — без понятия. И как я не пытался, достать какие-нибудь учебники магии было почти нереально, по крайней мере, в нашей глухомани.       — Привет, Джеральд.       Мой собеседник не сразу заметил моё присутствие, правду говорят, муж и жена — одна Сатана. Видимо, для него сейчас, кроме этой железки, ничего не существует. Некоторое время мне пришлось простоять, ожидая, пока телефон отпустит его разум. Минуты через две техник-самоучка соизволил меня заметить. Глаза у него красные от недосыпа, кажется, он всю ночь ковырялся в электронике, а когда он меня увидел, протёр глаза и секунд пять молча пялился на меня, думая, настоящий ли перед ним человек.       — Ох-х, Дарий, вот скажи мне, почему в мире живут такие идиоты? Переселенцы приносят столько артефактов, но никто даже не пытается их исследовать! Голубая кровь просто использует их, как предметы роскоши, остальные пытаются лишь сбагрить их подороже, понимаешь? Инквизиция вовсе сжигает людей, которые пытаются понять принцип работы этих вещей. В итоге артефакты лежат в сундуках и шкафах как безделушки, а ведь у этих вещей великий потенциал!       Вот так, без всяких приветствий, сразу к сути. Можно было пофилософствовать с ним на тему тупизма аристократов и недальновидности простых людей, но это дело вторичное, меня интересуют книги.       — Серые массы давно потеряли тягу к неизведанному, каждый новый и неизвестный артефакт призванных для них подобен куску камня, покрытого блестяшками. Вроде красиво, а толку нет, только гвозди забивать и можно. Ты говорил, что нашёл несколько книжек, покажешь?       — Да-да, сейчас! Вот только закручу всё обратно, не хочу терять такой экземпляр.       Жалко мне его, родись он в будущем или в моём мире — чувствовал бы себя как рыба в воде, может даже стал бы каким-нибудь первооткрывателем, одним из двигателей прогресса среди людей. А здесь он, как бы смешно это не звучало, ограничен технологиями своего времени. Точнее, их полным отсутствием. Джеральд несколько минут искал под столом винтики, которые уронил, но в очередной раз убедившись, что их там нет, он выпрямился и с подавленным видом ушёл из лавки.       Я очень надеюсь, что он не забыл обо мне, такое уже пару раз случалось, не очень приятный опыт. Через минут пять хозяин лавки снова вернулся в свою обитель, причём принёс сразу четыре книги. Он положил их на стол, одна из книг, а именно «Клич Короля» была уже мной прочитана, разве что в другом переплёте.       Следующей книгой оказался Тракт о Ядах, кажется, Джеральд случайно взял одну из книг Эллы вместо нужной. Третья книга меня уже серьёзно заинтересовала, «Основные принципы использования маны и их последствия». На четвёртую книгу я даже смотреть не стал, моим вниманием полностью завладел учебник магии. Всё-таки учебную литературу по этой теме достать очень сложно, не просто сложно, а скорее даже невозможно.       — Это же учебник по использованию маны, как ты его вообще достал?! — думаю, мой крик услышали на других континентах.       — Долгая история, он мне случайно перепал. Так бы о нём и не вспомнил, если бы Элла не заставила меня навести порядок в моей маленькой библиотеке, там его откопал, почитал и понял, что ничего не понял. Хочешь его взять?       Хочу? Да это не то слово! Если верить статистике известной мне, то среди сотни людей будет примерно один-два рождённых магами. Среди той же сотни будет ещё человек пять-десять магов-самоучек, которые постигают искусство магии без врождённого дара к этому. Правда, среди самоучек очень высокая смертность, что отталкивает людей от изучения магии, но я уже один раз умер, меня таким не испугаешь. Но это не значит, что я не буду осторожен, буду бояться, но делать. На вопрос любителя изучать "артефакты", я лишь активно закивал, подобно игрушкам-болванчикам. Джеральд на мои кивки лишь улыбнулся.       — Четыре серебряных и он твой.       Довольно дорого, обычно книга обходилось мне одной серебряной, ну может двумя, а тут сразу четыре. Но бюджет из пяти серебряных вполне позволял мне такие траты. Жаба душила влажными лапками, всё-таки это две недели работы. Разумеется, перспектива изучить магию давила жабу без каких либо шансов на победу зелёной. Со звоном четыре монеты отправились Джеральду в карман, а я, довольный приобретением, не попрощавшись, выскочил из лавки странностей, следом и из лавки алхимии. Путь домой промелькнул как-то незаметно, словно и не было его.

***

      Оставшийся день и последующая ночь пролетели незаметно, первая глава была изучена вдоль и поперёк, увы, новые знания не вселяли в меня уверенности становления магом. Я узнал, что для нерождённого магом есть всего два пути с довольно говорящими названиями: путь Ярости и путь Спокойствия.       Первый способ — это перегонка маны по нервной системе, за счёт сильных эмоций, если мои догадки верны. Но переусердствуешь и всё, привет дурка, здравствуй рубашка, что не есть хорошо. Возможно даже полное перегорание нервной системы и становление овощем. Кстати, в обоих вариантах развития нужно хорошее воображение. Именно, блять, воображение! Чувствую себя персонажем тупой сказки. (Прим. Автора: Иронично). В момент проявления сильных эмоций нужно было сконцентрироваться на чувстве прохлады в мозгу, а после направить её в руки.       Без понятия, как именно это будет происходить, описание очень неточное, но думаю, если задействован мозг, то перегонка происходит именно по нервной системе. Проблема этого «пути» лишь в том, что нужны сильные эмоции, поэтому тренировка в бытовых условиях очень проблематична. Путь Спокойствия задействовал некое подобие медитации. Нужно было сосредоточиться на сердце, чувствовать каждое сжатие, почувствовать, как в нём зарождается мана и течёт по венам, этот способ гораздо медленнее, но безопаснее. Помимо этого, проблема заключалась в том, что это гораздо сложнее, в бою особо не сконцентрируешься на ударах сердца, а за злоупотребление этим путём можно получить мутации, хотя шанс плохого исхода в сравнении с Яростью гораздо ниже.       Ещё утром отец ушёл в лес, оставив на столе хлеб и вчерашнее молоко. Не пир, конечно, но вполне сносно. Я человек неприхотливый, но прожорливый, поэтому придётся тратить свои финансы на покупку еды. В этом месяце начинался лесорубный сезон и работы мне прибавится, но не сегодня, прошлая партия дров уже повержена.       Изначально в мои планы входило проспать пол дня, а другую половину дня читать новую книгу, но вместо этого я задался вопросом: а зачем читать книгу дальше, если путь развития всё ещё не выбран? И ведь выбор довольно сложный, большая скорость каста и больший риск, либо меньшая скорость каста и меньший риск.       — Видимо придётся выбирать путь Спокойствия, не хочу сойти с ума.       Не сказать, что возможность мутации меня сильно радовала, но это всё же лучше, чем терять себя. Впрочем, с подобным выбором я спешить не собирался, стоило подождать, подумать. А думается лучше всего на свежем воздухе, а в нашей пыльной деревне его не вдохнёшь.       Совершенно нежданно и негаданно в мою комнату заявился самый беспардонный отшельник, которого я знаю, в принципе, он единственный отшельник, который мне знаком. Алый часто заявляется ко мне домой, Рассел его предпочитает на замечать, а сам старик вламываться в чужой дом не стесняется и входит без стука, иногда даже через окно. В этот раз Алый пренебрёг дверью.       — Тэ-э-экс-с, малой, сообрази чё-нить перекусить, — старик швырнул свой посох в угол комнаты к моему, а сам спрыгнул с подоконника.       — Ни крохи дома, вот последний хлеб с молоком доел.       — Пробле-ема... Ну, нет еды и ладно, я сюда не поесть заявился. Сегодня будешь двойную норму по упражнениям делать.       А ведь так хорошо всё шло, уже представлял себя великим архимагом, но меня ударом посоха по макушке спустили на землю. Видимо, вся магическая канитель откладывается на неопределённый срок, ибо господин отшельник изволил злиться на меня за небольшой оступок.       Я уже было встал из-за стола, взял учебник и хотел его убрать, как Алый перехватил книгу у меня из рук, открыл её на случайной странице, примерно посередине книги, и начал читать. Лицо старика изображало абсолютное беспристрастие и сосредоточение, но внезапно он захлопнул книгу, затем швырнул её в угол комнаты к посохам.       — Удивительно, всё до последнего слова — пиздёжь! Раз тебе интересна магия, то лучше уж я тебя ей научу, чем какой-то огрызок знаний, завёрнутый в бумагу и обозванный книгой. Инквизиция добралась и до магии, ужас просто, куда катится общество. Так, посохи всё же прихвати, они будут полезны.       Спорить я не стал, старику знать лучше, если он действительно знаком с магией. Живой учитель гораздо лучше книги, но книга всё же стоила денег, именно поэтому просто выбрасывать учебник я не намеревался. Алый лишь покачал головой и вышел на улицу. Как только книга устроилась среди себе подобных в шкафу, я подхватил два посоха, после чего выскочил на улицу.       Старик уже стоял у забора, и потягивал из фляги алкоголь. Меня всегда интересовал тот факт, что он пьянел будто по своему желанию. Бывало, он выпивал целую флягу и оставался трезв как стёклышко, а бывало что он пьянел и от одного глотка, причём дело даже не в качестве и крепкости поила, Михаил, он же трактирщик, разливал всегда один и тот же эль собственного производства.       Весь путь учитель молчал, иногда он громко вздыхал, затем отхлёбывал из фляги, кажется, он настроен серьёзно. Уже под знакомым деревом на холме, Алый воткнул в землю посох, встал на него, смотря на дерево, развёл руки в стороны, после чего хлопнул в ладоши так, что в ответ аж из деревни засвистели дети.       Заметил я не сразу, но на дереве остался очень глубокий порез. Это магия ветра? Звука? Пространства? Не знаю, чёрт возьми, но судя по разрезу — очень мощная штука! Алый снял с пояса нож для вскрытия конвертов, полоснул им по руке, даже не скривившись. Порезанную руку он поднял вверх, затем резко опустил. Кровь разлетелась брызгами по траве, старик стоял неподвижно секунды три, а после медленно поднял руку вверх снова. Из мест куда упали брызги крови, выросли тонкие шипы алого цвета.       — Магия Ветра, одна из сильнейших для Пути Ярости и магия Крови, самая мощная среди тех, что доступны идущим Путём Спокойствия. Возможно, ты уже знаешь, но у людей есть предрасположенности к определённым типам магии, кто огоньком кидается, кто в тенях растворяется, предрасположенность никак не ограничивает твой магический потенциал, только усиливает. Но тебе стоит понимать, что если будешь пытаться угнаться за сотней зайцев — не поймаешь ни одного. Мы не знаем, какая у тебя предрасположенность, поэтому я научу тебя всего одному виду магии из известных мне двух.       Я стоял не в силах вымолвить и слова. Старик практикует сразу два варианта развития магии? В книге не говорилось о каком-то ограничении в этом плане, но это же двойной риск и в двое больше тренировок! Учитель, видя моё замешательство, лишь усмехнулся, вытащил из земли посох, подбросил его в воздух, вдохнул поглубже, а после правой, порезанной рукой, сделал жест, имитирующий бросок копья. Посох крутанулся в воздухе и затерялся в листве дерева. Алый, видя результат, недовольно крякнул, подошёл к дереву и стукнул по нему ногой, посох упал рядом с ним.       — Что ж, раз вершину искусства магии ты увидел, теперь будем прививать тебе самую базовую информацию.