Изнанка времени.

      Совсем рядом хрустнула ветка. По виску прокатилась крупная капля пота и, скатившись к подбородку, упала на землю. В воздухе пахло озоном. Последние несколько дней солнца совсем не видно, а по вечерам гремит гром, но дождя всё нет. Надеюсь, что тучи разойдутся поскорее, без дождя, всё-таки укрыться негде.       Из кустов, что противоположны моему укрытию, вылетел здоровенный шип. Фонтан крови указал на место, где лежит дичь, кажется, мимик бил прицельно. Лежать в овраге больше не было смысла, я вылез из своего укрытия, и мне предстало не самое приятное зрелище. Здоровенная туша мутировавшего кабана с пробитой шеей, из которой толчками выходила кровь. Рвотные позывы удалось подавить на корню. Да, в принципе, нечем было рвать, желудок пустой уже вторые сутки. И, видимо, быть ему пустым ещё денёк другой, ибо вокруг сплошные мутанты, а употреблять их в пищу мне кажется достаточно опасным, уж лучше поголодать чуть-чуть.       В учебнике по основам взаимодействия с маной мельком упоминались последствия поедания мутантов и были они не самыми приятными. От гниения желудка, до разъедания гортани. Если кратко, то был шанс, что не ты съешь еду, а еда съест тебя. Тем временем Немо ползком вылез из кустов, видимо, материал для шипа он взял из ног. Странное решение, я бы на его месте использовал руки для этого, чтобы в случае опасности иметь возможность передвигаться. Когда мимик втянул в себя собственную субстанцию, понадобилось выждать некоторое время, пока он вернёт субстанцию на место ног.       Я наклонился к туше кабана, что лежала в луже собственной крови. Несмотря на смертельную рану, тварь всё ещё была жива. При прикосновении к плоти мутанта ощущался холодок. Значит, маны в нём очень много. Вообще прикасаться к этому существу было не самым приятным занятием. Одно дело туша — простого кабана, другое — мутанта. Эта тварь была покрыта опухолями, костяными наростами, а шкура вымазана в грязи и крови. Немо как раз попал в одну из таких опухолей на шее, из неё потихоньку вместе с кровью вытекала светло-жёлтая жидкость, скорее всего, гной. Дополняло всё это дело адское амбре мертвечины из пасти монстра. Нет, есть такое я точно не стану, лучше с голода сдохну.       — Немо, ты можешь поглотить его ману? Для поддержания твоего нынешнего состояния одного меня не хватит, думаю, через недельку ты снова уменьшишься.       — Да, могу. Но не стану.       — Это ещё почему? Давай питайся, не выёживайся.       — Его мана, как и его плоть, — болезненная, я не хочу это поглощать.       Что ж, это был аргумент. Видимо, мы оба откинемся от голода на этом острове, как великие гурманы, запертые в дешёвой столовой. Ах, да, об острове. Судя по всему, тот пожар — это результат магического катаклизма. Наш кусок земли откололся от материка, теперь между образовавшимся островом и большой землёй километр-два водной глади. Без понятия, как это произошло, но факты — штука упрямая, теперь я отрезан от остального мира. Весь вчерашний день был потрачен на исследование острова, могу сказать точно, что он достаточно большой и не во все его места стоит лезть. Я видел муравейник, где муравьи примерно с мою ладошку каждый. Видел огромного шакала, примерно с медвежонка размером. Больше хищников никаких не встречал, разве что слышал вой других шакалов, но не думаю, что их много.       Горло пересохло, было ощущение, что оно сейчас раскрошится, как песчаник и обвалится в желудок. Кажется, пора вернуться к лагерю — попить, отдохнуть, собраться с мыслями и решить, что же делать, и как быть. До него из этой лощины идти примерно минут тридцать, при этом идти гордо вышагивая и поплёвывая на кусты не выйдет, уж очень много содержимого в этих кустах может оказаться. Злобного такого содержимого, которое не прочь будет попробовать мою шею на вкус, а мне такого даром не надо. В общем до своего лагеря приходилось красться, шарахаясь от каждого треска сухих веток под ногами. Теперь здесь иначе никак не прогуляешься, только крадучись можно быть спокойным за свою жизнь и то не до конца.       До лагеря мы добрались достаточно быстро, по дороге Немо пару раз кидался на кусты. Пустые кусты. Впрочем, это даже хорошо, лёгкая паранойя в такой ситуации может спасти наши жизни, главное не перебарщивать с ней. Хотя это странно, мимик не слышит и не видит, он чувствует пространство вокруг себя, почему тогда он кидается на пустоту — мне неясно. Буду надеяться, что он просто пытался поймать какого-нибудь зайца или что-нибудь в этом духе.       Наше пристанище находилось совсем рядом с берегом, на котором я ранее рыбачил. Море всё также светилось синим цветом, а в воздухе висела яркая синяя марь, будто нездоровые испарения над болотом. Но несмотря на не самые приятные образы в голове, это место больше не вызывало какого-то удивления или вопросов, я уже привык к нему за эти долгие два дня. Совсем рядом обнаружился пресный ручеёк, только из-за него я решил устроить временное укрытие здесь. Думаю, рано или поздно сюда наведаются люди, а уж с ними я отсюда выберусь.       Испив из ручья, я почувствовал, как каменное горло постепенно размягчается. Заполнив желудок водой, я улёгся у углей, где ещё утром горел костёр. Вообще жечь костёр в этом месте — палка с двумя концами. Он приманивает монстров, хоть они и не рискуют подойти к нему близко, но если на острове появятся люди, они увидят дым и, скорее всего, заявятся посмотреть кто тут и что жжёт, а мне это на руку.

***

      Вот я бегу среди взбесившихся корней деревьев, что пытались меня схватить и утащить под землю. Тени деревьев насмехались над моими жалкими попытками спастись. Когда наконец удалось вырваться из леса, передо мной предстала деревня, горящая синим пламенем, а из огня мне на встречу вышел скелет, с открытой в немом крике челюстью и протянутой ко мне костяной рукой. Я пытался пятиться от груды костей, идущей мне навстречу, но ноги будто увязли в грязи. Расстояние между мной и ним пропало, будто его и не было, монстр подошёл ко мне в упор, жутко клацая челюстью, и среди этого стука костей мне удалось разобрать всего два слова: «Ты свободен».       Проснулся я в холодном поту, а в глаза бил слишком яркий солнечный свет. В голове всплывали образы сгоревшей деревни, образы покрытых пеплом костей. Внезапно захотелось потушить горящий рядом костёр. Затоптать его, залить водой из ручья, лишь бы не трещало это мерзкое пламя. Но всё же мне удалось взять себя в руки. Нет смысла тушить то, что не может причинить тебе ущерб, я должен осознавать это.       Пробуждение было болезненным. Чтобы не твердили туристы, а спать на голой земле неприятно, к тому же в нос забивался дым костра. Матал я такое «единение» с природой, дайте мне кроватку, да помягче. Нет, возможно, в спальном мешке удобно и тепло, но после такого экстремального опыта со сном — к чёрту туризм. Как вообще спят приключенцы, о которых слышно со всех концов материка? На земле? Вряд ли они носят с собой матрасы или что-нибудь в этом духе, каждый лишний килограмм дико режет мобильность, а без этой самой мобильности шансы выжить в потасовке резко падают.       Ветерок сменил направление, и теперь дым уползал в сторону моря. Где-то там далеко, на других континентах, сейчас течёт мирная жизнь, пока я сижу здесь взаперти. Хорошо там, где нас нет, так сказать. Вообще мне всегда казался забавным факт, что пока ты страдаешь, где-то в мире есть человек, проживающий свой лучший день в жизни, впрочем, это же самое правило работает в обратную сторону.       Пока я предавался философии и мыслям о великом, Немо стоял у края берега и флегматично смотрел в море.       — Чё ты там увидел-то?       — В воде много маны.       Ага, из-за неё что-ли вода светится? Я думал планктон какой-нибудь, а это мана. Вообще откуда здесь её столько? Ведь мана вырабатывается только живыми существами и только целенаправленно. Конечно, человек может напитать предмет своей маной, но если предмет не подготовлен, то великое колдунство с такой вещью не выйдет, а из воды артефакт не сделаешь, ибо она почти всегда в движении и каналы для маны будут просто уничтожены при малейшем колебании. Вообще это утверждение из книги мне казалось каким-то бредовым, после того, как я увидел мимика. Всё-таки он тоже может становиться чем-то жидким. Да и что есть эти «каналы маны»? Они физические или это что-то нематериальное? В общем вопросов много, а ответов нет.       Подхожу к мимику, смотрю в воду и внезапно понимаю. Вода того же цвета, что и то пламя! Получается, то пламя тоже магическое? Но кто вообще пойдёт на такое? Это, блять, военное преступление! И этот термин тут вполне известен, скорее всего, его принесли сюда призванные.       — А то пламя в деревне? Оно тоже было наполнено маной?       Мимик молча кивнул, не отрывая свой взгляд от воды. Любопытное поведение для того, кто не имеет зрения. Весь остров был окружён водой, что переполнена маной. Страшно подумать, какие твари там сейчас водятся, не удивлюсь, если оттуда выползет кракен и решит устроить локальный апокалипсис. Какого же будет людям, что решат приплыть сюда на какой-нибудь тощей лодочке? Сознание нарисовало весёлых людей, плывущих сюда, чтобы эвакуировать выживших, но на половине пути их лодку переламывает здоровенное щупальце и её пассажиры идут ко дну навстречу неизведанному. Шансы на спасение тают на глазах, и это не внушало мне оптимизма.       Совсем рядом с костром села белая птица. Не знаю, чайка это или какая-то другая разновидность пернатых, но дела мне до этого не было, ведь птица — это еда. Мой резкий взмах рукой в сторону птицы, пернатая попытался улететь, но в него тут же прилетает шип со стороны мимика. Кажется, сегодня я наконец поем.

***

      — Рой, вперёд, на разведку. Даниэль, авангард отряда, Иван, прикрываешь Даниэля.       Синхронно кивнув, Охотники принялись за свои задачи. Иридия вынула короткий меч из ножен и встала в конце отряда. Её задача в этом построении не ближний бой, меч был лишь последним рубежом её обороны. Этот злосчастный остров уже показал свои клыки инквизитору, теперь она готова. Ещё во время переправы сюда, почти у самого берега, образовавшегося острова, лодку просто раздробила стая крупных рыб. Твари утащили нескольких Охотников на дно, из восьми человек осталось четверо, включая саму виновницу этого происшествия. По неосторожности верховного инквизитора были утрачены четыре жизни раньше начала самой операции. Винила ли она себя? Нет. Охотники знают на что идут, когда берутся за работу. Не зря эти люди пропивают аванс без остатка, ведь всегда есть шанс, что вернуться уже не удастся.       Несколько десятков метров от берега — поле, разведчик уже убежал гораздо дальше, его зелёный капюшон больше не мелькал среди жёлтых колосьев. Удивительное это место, вроде ночь на улице, а видно почти как днём. Впрочем, расслабляться было опасно, это место всё ещё полно неразложившейся маны, следовательно, новые мутанты всё ещё появляются. Людям бесхозная мана вреда не причинит, только если человек не рискнёт пропустить её через один из трёх генерирующих органов: сердце, мозг или генератор маны. Если первые два органа есть у всех людей, то вот генератор маны имеется только у рождённых магами. Иридия разок видела, как из рождённого магом живьём вытаскивали этот генератор, а потом отдали на съедение свиньям кусок бесполезной плоти.       Вообще эта свободная мана вызывала у инквизитора вопросы. Мана не появляется из ниоткуда и не уходит бесследно, кто смог создать столько, и сразу? Обычный маг, наверное, за три жизни не успеет создать столько маны, сколько витало её здесь вокруг. Но это было сделано человеком, это точно. Только люди умеют выпускать ману из тела. Животное, если создаёт ману, то лишь для самоусиления с последующими мутациями. Следовательно, это магический теракт, а не какое-то чудо зоологии. Совет Верховных Инквизиторов не раз уже поднимал тему о полном запрете магии, но это вызвало бы недовольство у гильдии Охотников, среди их членов достаточно много магов, а Охотники нужны этому миру, пока что. Но Иридия никогда не поддерживала полный запрет магии. Если принятие частичного запрета использования магии в общественных местах было разумным и понятным, то вот полный запрет ей казался абсурдом. Она была не единственной из шести инквизиторов, кто не одобрял эту идею.       В шагах десяти, левее Даниэля, зашевелились колосья. Авангардист только и успел обернуться на источник шума, как оттуда стрелой вылетела змея. Инквизитор даже не успела сообразить, что произошло, как мечника уже сбили с ног, а от смерти его отделяла только его собственная рука, прикрывающая горло от зубов. Охотник отшвырнул в сторону меч, освободившейся конечностью он сорвал с руки змею, взяв её ближе к голове так, что мутант не мог бы его укусить ещё раз и начал её душить. На этот процесс ему потребовалось секунд пятьдесят, а мёртвую змею для надёжности ещё и порубили в мелкий салат. Прокусить кожаный наруч бойца чешуйчатая пакость не смогла.       Наконец, короткое в действительности, но такое длинное для членов экспедиции, поле закончилось. Уже здесь, на границе посевов, сидел Рой. Он внимательно всматривался в руины домов. От сожжённой деревни в сторону вторженцев дул свистящий ветерок, в нём слышались шёпот, плач, смех. Иридия тряхнула головой, отгоняя наваждение. Подобное явление называют шёпотом смерти. В народе ходило суеверие, что это мана умерших, что осталась в этом мире и готовится рассеяться, шепчет последние слова своих хозяев. Но инквизитор считала это явление лишь игрой воображения.       — Иван, ты с щитом, шагай вперёд, — тихо прошипел Рой.       Охотник кивнул и осторожно вышел из высоких стеблей ржи, прикрываясь своим ростовым щитом. Ничего не происходило. Выждав секунд десять, остальной отряд спокойно вышел из своего укрытия. Деревня в принципе оказалась абсолютно пустой. Аура смерти будто отпугивала всех мутантов от этого пепелища, только гуляющий по руинам ветер создавал ощущение опасности. Отряд блуждал в этом месте недолго. Иридия описала в блокноте общую информацию о местности, возможных опасностях. Больше в этом месте ничего, что могло бы рассказать о причине происшествия, не было. Последней зацепкой был столб дыма от костра, всё ещё поднимающийся к небу.       Иридии не нравилась эта идея, ведь явиться невесть к кому в такой глухомани — это большой риск, но отступать уже было некуда, вернуться без лодки на большую землю невозможно, а у здешних людей могут быть инструменты или даже целая лодка. А с людьми всегда можно договориться, ну или ограбить в крайнем случае.       Путь к предполагаемому лагерю предстоял не короткий. Если до этого отряд прошёл всего пару десятков метров по полю, а потом вразвалочку прогулялся по руинам деревни, то теперь предстояло сунуться в ночной лес, полный мутировавших тварей. В этот раз разведчик держался ближе к отряду, чтобы успеть к ним на помощь или, в случае чего, успеть получить помощь от них. Но внезапно Рой рванул в сторону от отряда, прорубая себе путь сквозь кустарники короткими мечами. Основной части отряда ничего не оставалось, кроме как рвануть за глазами и ушами группы. Наконец основная группа услышала впереди забористый мат и звон металла. Охотник стоял посреди поляны, напротив него стоял мальчишка с запачканными в крови руками. В руках Роя были рукояти сломанных мечей, а их клинки лежали под его ногами.       — Оно мне мечи сломало нахрен рукой, это точно не ребёнок, — с этими словами разведчик нырнул за спины своих товарищей.       Инквизитор действительно чувствовала ману в этом существе. Свежую ману. Неужели, они опоздали и эта тварь сожрала людей из того лагеря? Или тварь сама жжёт огонь, приманивая потенциальных исследователей? Слишком много вопросов, но, судя по действиям существа, — оно разумно, следовательно, можно завести диалог. Из кустов за монстром вылезла точная копия существа. Вылезший из кустов точно был оригиналом. В нём совершенно не чувствовалась мана, в отличии от подражателя. Мальчишка поднимал руки в примирительном жесте.

***

      Встреча с потенциальными спасателями оказалась не слишком тёплой. Идущий впереди приключенец заметил Немо ещё на подходах и тут же кинулся вслед за ним. Уж не знаю, принял он мимика за монстра или нет, но разумный артефакт ему мягко намекнул, что во время диалога оружие не нужно. Думаю, если бы Немо захотел, он бы обезоружил всех этих авантюристов. Так я считал до тех пор, пока сам не оказался достаточно близко к их отряду.       Сначала я вовсе не воспринимал как боевую единицу уставшую женщину за спинами воинов, но когда мне пришлось выйти к ним, я почувствовал дикий холод исходящий от неё. И если мимик ощущался как часть меня, но только несколько иначе, а именно как моя мана, то эта барышня ощущалась со всех сторон, вокруг меня, будто она целенаправленно давила на меня свой силой. Казалось, будто меня пронзили тысячи очень тонких сосулек и теперь через них мне вводят жидкий азот в вены. В общем маны от неё исходило будь здоров, мимик на её фоне был просто жалкой колбочкой с подтаявшим льдом, разбавленный тёплой водой.       Секунда замешательства и мне удаётся взять себя в руки, кажется, дамочка является рождённой магом. Теперь даже думать о нападении на них было нельзя. Меня просто размажут тонким слоем биомассы по всему острову, а потом сожгут на всякий случай. Теперь остаётся надеяться, что нас пришли не грабить и убивать, а спасать.       — Успокойтесь, пожалуйста, мы не хотим проблем! Мой брат просто немного перенервничал...       Сейчас всё что я могу — давить на жалость, если она у них есть. А судя по исчезнувшему холоду — жалость у женщины есть и это хорошо, значит ещё можно пожить.