***
Подходил к концу четвёртый день пребывания взбалмошных музыкантов в Италии, и все пятеро предвкушали отличный отдых в местной сауне. Но один звонок расстроил их планы, испортив всё настроение музыкантов. — Алмаз, дорогой! Скажи остальным, что сегодня у вас намечаются на ночь два выступления в ночном клубе! — голос Мамору Джиба, доносившийся из динамика телефона, был непреклонен. — В час ночи и потом в четыре утра… — Мамору, я всё понимаю! Мы — популярные рокеры, должны всегда держаться на плаву, но всему есть предел! Хватит нас эксплуатировать как грузовых ишаков! Мы итак работаем на износ, а гонорары наши что-то не взлетают вверх! — Алмаза достало такое отношение и он рискнул дерзить продюсеру. — Молчать! — грозно рявкнул Мамору. — Вы сами все пятеро подписали договор, где говорилось, что вы все будете получать ровно сорок процентов от общего дохода группы! И ещё. Если б не я, если б не раскрутка, то вы бы все так бы и пели на вписках, в переходах и на вокзалах! Так что будьте добры быть благодарными! — Мамору решил, что спор улажен и сообщив своему подопечному название клуба, пожелал удачной ночи и отличного выступления, а затем завершил вызов. «Да они мне ноги целовать должны, неблагодарные! Если бы не мои вложения в их проект, пиар и раскрутка — то они были бы никем!» — думал Мамору, плавая в океане и наслаждаясь пейзажем. «Алмаз стал совершенно невыносим, возмущаться он удумал! Ничего…я ещё покажу им, кто тут хозяин, а кто — собака!»***
Когда Алмаз сообщил остальным о том, что планы поменялись ту них есть только два часа чтобы перекусить и переодеться — остальные три участника группы посмотрели на него как на врага народа, хоть и понимали, что вины парня в этом нет. — А спать, жрать и срать значит, нам не надо?! — огрызнулась Изуми, которая только собиралась залезть в ванну. — Алмаз, ты такой придурок. Раньше то нельзя было сообщить нам о концерте? Специально ждал, когда мы все будем готовиться к походу в сауну? — темно-карие глаза девушки встретились со спокойными серыми глазами Алмаза. — Я и сам только узнал это от Мамору… — развёл руками гитарист, мысленно покрывая всеми матными словами своего продюсера. — Говнюк зажравшийся. Всё ему, блядь, мало денег! Мы скоро действительно, видимо, и жрать, и спать, и срать будем прямо на сцене! — Ну насчёт последнего ты слишком уж загнул, дружок! — рассмеялся Сайто, расчёсывая свои темные волосы и смотря в окно. — А где Усаги? — Пошла прогуляться! — доложила Изуми. — Ща позвоню ей, «обрадую»! — на лице девушки появилась злорадная улыбочка и она стала набирать номер коллеги. Как и следовало ожидать, солистка восприняла новость довольно негативно — сказывалась сильная усталость и огромное количество выступлений. — Да пошли вы все нахуй! — стала браниться Усаги, гуляя неподалёку от отеля. — Я люблю музыку, люблю сцену, зрителей, но всему есть предел! Я предлагаю нам всем бойкотировать сегодняшнее выступление, этот скряга Мамору совсем оборзел уже! Он же из нас скоро все соки выпьет, все жилы повытягивает, а когда мы все один за другим скопытимся — найдёт себе новых «музыкальных лошадок». Ладно, Изуми… ты-то ни при чём. Скоро буду! Сейчас, бродя по безлюдному красивому парку, Усаги просто наслаждалась. Свободой, тишиной, природой…и отдыхом от парика. Её длинные золотистые волосы слегка развевались из-за лёгкого ветерка, красиво обрамляя идеальное лицо, на котором очень ярко выделялись её красивые красные губы. — Опять надевать парик…опять эпатировать публику! Достало! Всё достало! Заходя в комнату их виллы, Усаги быстро напялила на себя камуфляжные спортивные штаны, белую облегающую футболку. И не забыла и про парик. В этот раз её выбор пал на длинный парик с сине-фиолетовыми волосами, которые были заплетены в множество мелких косичек. Усаживаясь напротив зеркала, рокерша накрасила глаза черными тенями, накрасила губы ярко-синей помадой, и убедившись, что выглядит как фрик, довольно цокнула. — Ебучий Мамору…между прочим, голосовым связкам нужен отдых. Ему ли, как продюсеру, этого не понимать? В комнату Усаги зашёл Масато, который был одет довольно неброско — темно-коричневые узкие штаны и светло-серую футболку, а на голове парня красовалась белая кепка, скрывающая его длинную шевелюру. Вид у Масато тоже был усталый и даже какой-то погрустневший. — Ты как? — уточнила Усаги и барабанщика. — Готов? — Да, готов. Готов убить нашего продюсера-сатрапа! — в синих глазах шатена промелькнул злостный огонёк, хотя разозлить Нефрита всегда было непросто, ибо он отличался удивительным спокойствием и терпением. — Знаешь, Усаги. Я тут подумал, что нам надо всем пятерым обсудить всю эту ситуёвину, и возможно — искать нового продюсера! Ибо Мамору стал совершенно повернутым на деньгах и нашей популярности… Я устал, подруга. Я даже нормально с девушкой познакомиться не могу, а ведь мне уже двадцать восемь лет, шесть из которых я посвятил коллективу! — Ты что…хочешь уйти? — Усаги была явно расстроена. — Не смей! Мы без тебя уже не те будем! — Ха, не дождетесь! — обнадежил коллегу Нефрит. — Уйду не я один. Уйдем мы все — от продюсера! Только тс-с-с! — парень приставил палец к губам. — Не вздумай проговориться на концерте, не то до нашего сатрапа слухи быстро дойдут и он нас с говном сожрёт! Усаги дала пять Нефриту и вскоре все пятеро музыкантов вышли из отеля, направляясь к своему автомобилю с водителем.