Страницы ненаписанных историй

Воды в кроссовках было больше, чем в лужах, по которым приходилось идти. Волосы прилипли к голове, свисая прядями, попадая в глаза, отчего приходилось смахивать их, чтобы видеть дорогу. Зонт для дождя был какой-то шуткой — он лил так, что, казалось, того и не было вовсе. Кейе было плевать на то, промокнет ли наличка в кармане тёмных джинсов, намокнет ли телефон, который пережил уже настолько много, что одно попадание под ливень уж точно обязан пережить. Он просто остановился у широкой витрины, высматривая того, ради кого он и пришёл. Альберих знал, что тот никогда не носит зонт, поэтому, как только первые раскаты были слышны за окном, он начал собираться. Дилюк не просил. Он никогда не просит, но и не стал бы — сам справится. Кейа же просто помнил, что тот очень легко ловит простуды, но никогда их не лечит. Его же иммунитету промокание нипочём и, если уж быть откровенным, зонт на съёмной квартире даже не его. Он стащил его у соседа, тот же уже смирился, что любимая тросточка всегда служит поводом навестить парня после работы в непогоду. Альбедо был идеальным соседом, если бы не заставлял в расплату за его доброту таскать огромные холсты с одного конца города в другой на общественном транспорте. За витриной Альберих видел, как Рагнвиндр сосредоточенно готовил коктейль: насыпал льда, добавляя основу, а после очень ловко орудовал сиропами, повышая «градус» смеси. Кейа пялился как в первый раз, хоть и наблюдал это уже в сотый, если не в тысячный. Когда же Дилюк закончил, бросая взгляд привычно на окно, то встретился с ним взглядом. Закономерно нахмурился. Альберих же усмехнулся. — Это выглядит отвратительно, — сказал Рагнвиндр, когда уже был одет в привычную одежду вместо формы, а они уже стояли в подсобке. — То, что я пришёл или же твоё угрюмое лицо в зеркале? — Пытался пошутить Кейа, сам же прекрасно понимая, о чём вообще идёт речь. Дилюк не ответил, просто сунул ему сменную футболку, говоря, что штаны выдать не может. А Кейа просто счастлив как ребёнок тому, что тот больше не ругается, не пытается прогнать его. Просто даёт ему делать, что хочется. Всё до приятного просто. Он знает, что теперь Рагнвиндр не даст ему поехать домой, не даст тащиться через весь город на съёмную, а оставит у себя. Выдаст ему футболку, домашние растянутые штаны и полотенце, а после нальёт чаю. Тот будет слишком горячим, придётся чуть посидеть, потому что у Кейи до невозможности чувствительные к температуре зубы, а разбавить водой или добавить льда — не его вариант. Он знает, что ему постелят на диване — просто потому, что они «не встречаются». Но Кейа все равно уснёт в чужой кровати, потому что то, что между ними — это уже давно чуточку больше, чем дружба, но недостаточно, чтобы прийти чуть подвыпившим и предлагать уехать туда, где они смогут засосаться в церкви, взять одну фамилию и не понимать, насколько они близки, но со штампом в чёртовых паспортах. Альбедо говорит, что это ненужные формальности, а его друзья — уже давно чёртовы женатики, которые просто однажды заявят ему, что съезжаются, и ему придётся искать нового соседа, с кем можно будет делить оплату квартиры. А пока Кейа просто будет брать зонт тросточкой и ждать его — ждать, когда тот всё-таки чуть улыбнётся, назовёт его конченым придурком. Но продолжит любить.