ххх
Тэхён ластился к нему, лежа под боком, и Чонгук уткнулся носом в его темные кудри, вдыхая еле ощутимый запах лаванды. Он проводил горячей ладонью по оголенным плечам, наслаждаясь мягкостью веснушчатой кожи. Оба совсем недавно сходили в баню и теперь нежились в объятиях друг друга, урывая тепло в морозной ночи. Ким вскинул голову, оставив беглый поцелуй на острой линии подбородка эльфа, и Чонгук слабо растянул губы в улыбке, прикрыв глаза. Иногда ему до безумия не хватало совсем простого: полежать с любимым человеком и ощутить его присутствие рядом с собой. Тэхён чутко улавливал его настроение, они столько лет были вместе, что научились чувствовать друг друга даже на расстоянии. Лишь по мимолетному взгляду, резкому жесту или слову, сорвавшемуся с языка. В стенах Скайхолда все удивлялись тому, насколько сильно эльф-духовник и юный маг бури дополняли друг друга, будто два осколка магических зеркал Элувиан — один вел к другому, и эта связь была нерушима, что бы ни произошло. — Тэ, я устал, — прошептал Чон, устремив взгляд в каменный потолок и почувствовав шевеление сбоку. Ким перевернулся на живот и задумчиво на него посмотрел, положив голову на плечо эльфа. Длинные пальцы пробежались по укрытой простынями груди, поощряя говорить, потому что Тэхён обратил все внимание на своего духовника, вслушиваясь в его размеренную речь. В такие моменты как никогда сильно ощущалась разница в их возрасте — Чонгук был мудрее, в какой-то степени сильнее и выносливее. Пережил куда больше его самого и возился с ним, словно с маленьким. Но эльф устал. — Устал каждый раз гадать, вернешься ли ты с очередной миссии, — морозный воздух искрился из-за сказанных слов. — Устал смотреть на твои синяки и ожоги от своей же магии, — Ким нахмурился. В последнее время он все чаще перебарщивал со своим запасом энергетических сил и магическим потенциалом, что вело к закономерным увечьям. — Устал от того, что ты везде, но не со мной. Принадлежишь всем, но не мне. — Ду… — слабо произнес, но Чонгук перебил его осторожным поцелуем в губы. — Я знаю, что ты хочешь изведать весь Тедас, — еще один поцелуй, эльф обхватил его лицо руками. — Но мы можем сделать это гораздо безопаснее. Много ли ты увидел за мгновения бойни, за кровью, пылью и за мерзкими существами? — прижался губами к влажному лбу, пока Тэхён затаил дыхание. — Подумай еще раз о моих словах, хомячок. Я уже не так молод, чтобы поспевать за тобой. — Не говори так, — насупленно проговорил Ким, подтягиваясь выше к любимому лицу. Носом провел по чужому, получая в ответ легкий смешок. — Это мне за тобой не поспеть. Ходишь весь такой важный по Скайхолду, свои указания раздаешь, а я за тобой бегаю как… как… — застопорился, не зная, какое придумать сравнение. — Как галла? — Чонгук откровенно шутил, и Тэхён был рад стать причиной его редкой улыбки. — Вот именно! — Ким и сам улыбался. — Но я тебя услышал… — зарылся лицом в чужую шею, разгоняя мурашки где-то под ухом. — Давай… давай после завтрашней миссии поговорим об этом с Элланой? Хорошо? — Это выглядит так, будто я тебя вынуждаю, Тэ, — с укором самому себе проговорил Чон, ведя пальцами по выступающим позвонкам мага бури. — Просто подумай о том, что хочешь сам. — Я уже навоевался, — пробубнил Тэхён, шумно вздыхая. — Все больше хочу сидеть с тобой здесь в тепле и безопасности, чем коротать время в походах и страшных палатках. — Я тоже хочу быть с тобой здесь, — произнес Чонгук в тон ему. — В тепле и безопасности. — Но еще больше я хочу побывать в разных местах, — с волнением в голосе продолжил Ким, все еще зарываясь носом в изгиб плеча эльфа. — Жозефина так интересно рассказывала о портах Антивы, а Дориан — о Тевинтере… ты же знаешь, я ничего в жизни не видел кроме родной деревни на окраине Ферелдена. — Я все знаю, хомяк, — устало прошептал Чон. — Поэтому и предлагаю покинуть Скайхолд. В начале доберемся к моей эльфийской родине, а потом выберем, куда рвануть… как тебе? — Звучит как полное безумство, — воодушевленно проговорил Ким. — Мне нравится, — Чонгук хрипло засмеялся, и вибрации приятно расходились по коже Тэхёна. — Тогда поговорим, как вернемся завтра после миссии? — Поговорим, конечно, — маг мягко улыбнулся и прикрыл глаза. Начинался новый этап в их неспокойной жизни.ххх
Лиам медленно перебирает ногами, идя впереди отряда и задумчиво обводя взглядом каменные стены ущелья. Близнецы расположились сбоку от него, а Чонгук закрывает тылы, как и положено духовнику-целителю. Светящаяся сфера над ними отдает легким жужжанием, и Чон торопится наложить на них еще и звуконепроницаемые чары. Полог невидимости был активирован еще до того, как они проникли в ущелье с Востока. Они не считают, сколько по времени уже идут, но Чонгуку кажется, что слишком долго — они не приблизились и к мимолетным отголоскам битвы, которая должна была развернуться на месте соединения ходов. И эта тишина, глухая и прочная, не нравилась никому в отряде. Эхо должно было уже донести к ним хоть что-то в то время, как они — остаться абсолютно бесшумными и незамеченными. — Давайте ускоримся, — шепчет Чон, привлекая внимание остального отряда. — Не к добру это все. Лиам коротко кивает, но резко останавливается, издав тихий вскрик. Чонгук, не удержав позиции, подрывается к нему, а близнецы достают клинки. Врагов не было, но было кое-что пострашнее. Скверна. Тонкие нити, словно паутина, разверзлись по стенам ущелья, заполняя все своей тьмой. Черная масляная пленка осела на камнях, убивая все живое, что решится к ней прикоснуться. Аура, темная и неприятная, вызывает мурашки по коже. У Чонгука застрял ком в горле, ведь он понимал, что это значит. Ущелье было полно порождений тьмы. — Андрасте и ее Создатель… — обреченно выдыхает Лиам, взяв себя в руки. — Нам точно нужно идти дальше? Мы не знаем, сколько там этих тварей, и… — Нам нужно это выяснить, — твердым голосом проговаривает Чон. — Они в любом случае уже нас почувствовали, как чуят всякую жизнь, — его передергивает. — К черту бумажки, за которыми нас послала Эллана, но мы обязаны хотя бы завалить их ходы, — Чонгук кидает короткий взгляд на испуганных близнецов. — Чтобы они не вырвались на поверхность и не перебили деревню, которая находится в нескольких километрах отсюда. — Ты прав, — соглашается Лиам, натягивая перчатки выше по предплечью. Боится заразиться этой скверной. — Но что с отрядом Барна? Они решили развернуться? — Я не знаю, — Чонгук думает о Тэхёне, который не развернулся бы, а предпочел впервые в своей жизни встретиться со страшными существами, находящимися глубоко под землей. — Я не знаю, Лиам. Молюсь, чтобы это было так. Согласно Церкви, первыми от Создателя отвернулись Древние Боги, семеро величайших созданий, которых тот сослал глубоко под землю. Но Боги обладали способностью разговаривать с магами, научив тевинтерских магистров магии крови — самой ужасной и беспощадной ветви магических способностей, которая ныне была запрещена из-за того, как воздействовала на сознание мага и энергетический баланс мира. Но тогда этого никто не знал, и магистры вторглись в Золотой город — место, где обитал Создатель, и осквернили его, желая освободить Древних Богов из их заточения. За это магистры поплатились — они вернулись в мир в виде первых порождений тьмы и принесли в земли Тедаса Первый Мор. Оскверненный же Золотой Город почернел, стал пристанищем тьмы и кошмаров. Дальнейшее размножение порождений тьмы во время Мора было лишь делом времени, хотя до сих пор остается невыясненным тот факт, каким образом они воспроизводят себе подобных. Цель их существования — поиск этих семерых Древних Богов глубоко под землей, которые выбираются на поверхность в виде Архидемонов и приносят в мир очередной Мор. Жители Тедаса пережили за всю свою историю пять Моров, и считалось, что седьмой будет последним и самым кровопролитным. Порождения тьмы были безжалостны, свирепы, некоторые из них пользовались магией и имели схожую с человеческой систему ведения боя. Оружие, доспехи, организация и желание убивать — все было при них. Вместо обычной крови в их жилах текла скверна — субстанция, позволяющая порождениям услышать Зов Древних Богов и прийти к их освобождению. Помимо желания убивать, для человечества они были опасны как раз-таки этой скверной. При контакте с ней, с кровью порождения тьмы, а также через оскверненные предметы, существовала возможность заражения — человека, эльфа или гнома было невозможно спасти. Если пораженное скверной существо не умирало сразу, то его сознание искривлялось, как и внешний облик. Таких обреченных называли вурдалаками, и они буквально умоляли о том, чтобы их убили, пока они окончательно не потеряли самих себя. Лишь Серые Стражи были способны противостоять порождениям тьмы, ведь в их крови также текла скверна, но они не погибали от нее и не сходили с ума. Эти воины были первыми, кто останавливал Мор, только они могли убить Архидемона, контролирующего собственную армию порождений. Серым Стражем мог стать не каждый, это сложный ритуал, и мало кто решится по собственной воле пустить в свой организм отравляющую все живое скверну. Но находились смельчаки. Сейчас же рядом с отрядом Чона не было ни одного Серого Стража, и было страшно приближаться к месту, которое в считанные секунды заполнилось скверной. Просчитались ли контрабандисты, или они слишком глубоко прокопали лириумный источник, погнавшись за легкими деньгами, — гадать уже не было никакого смысла, ведь результат был на лицо. Тьма была выпущена на свободу. Лиам достает свой меч, прежде чем кинуться навстречу контрабандисту, появившемуся из-за угла. Того трясет, и он не видит ничего перед собой, оказываясь в крепких руках воина, продолжает дергаться и куда-то бежать. Тут же подорвавшийся Чонгук оставляет на его щеке отрезвляющую пощечину и слышит обреченное: — Все… все умерли! Они убили всех… — хриплый из-за крика голос ужасает, и контрабандист тяжело кашляет, пытаясь выдавить из себя хоть слово. Терять ему больше было нечего, а люди перед ним могли его спасти. — Как ты выбрался оттуда? — спрашивает Лиам, встряхивая обмякшего мужчину словно тряпичную куклу. — Пришли люди… отвлекли… вывели из ущелья… — голос дрожит, как и его обладатель. Чонгук хмурится и подходит ближе к нему, смотря в потемневшие от испуга глаза. Щелчок пальцами, и он усыпляет мужчину безобидным заклинанием, понимая, что большего они от него не добьются. Лиам укладывает его возле скалы, не испорченной скверной порождений тьмы. С остальным пусть расправляется Лавеллан, когда они доставят преступника в стены Скайхолда. На немой вопрос от близнецов эльф отвечает: — У нас нет времени с ним возиться, а Эллане будет нужна информация. Вряд ли мы уже достанем ее из сундуков. Вернемся за ним позже или отправим кого-нибудь. Сейчас стоит поторопиться. Сохранять спокойствие было тяжело. Еще тяжелее — просто держать себя в руках, прекрасно понимая, что людьми, которые отвлекли на себя порождений, были Тэхён, Барн, Альма и Брон. Пути назад уже не было, и Чонгук лишь усилил защитные пологи, надеясь, что это хоть как-то убережет его отряд от неминуемого. Они проходят несколько поворотов, прежде чем чувствуют тяжелый запах крови и разлагающихся под действием скверны трупов. Близнецы отстают на несколько шагов, пытаясь совладать со смрадом, а у Чонгука завязывается тяжелый узел где-то в районе груди. Духовник движется дальше вслед за Лиамом, подсвечивая стены и наступая громоздкими ботинками в лужи крови. Он боится наткнуться взглядом на кого-то, кто был бы ему знаком, и с какой-то тщедушной легкостью понимает, что трупы принадлежат лишь бывшим контрабандистам. Он бы помолился за упокой их души, даже если это не свойственно эльфийским традициям, но у него нет на это времени. Проход, ведущий вглубь, где осуществлялась добыча лириума, смердит злом и смертью. — Нам нужно быстрее обвалить здесь камни, — судорожно произносит Лиам. — Не факт, что Барн и остальные увели всех тварей на себя. — Я поставлю щит, чтобы близнецы могли пройти дальше, — Чонгук оборачивается к ним и окидывает взглядом. — Даже если там будут порождения, они к вам не приблизятся. Просто разрушьте здесь все до последнего камня, черт возьми. — Мы все сделаем, — Роуд достают из увесистых рюкзаков несколько самодельных бомб, пока Чон тратит почти все силы на барьер против оскверненных существ. Лиам осматривает трупы на наличие бумаг, и Чонгук искренне благодарен ему за то, что он взял на себя столь грязную работу. Воин роется в чужих карманах, проверяет доспехи и кривит лицо. На трупах осталась скверна, и он в действительности боится ею заразиться, хоть и вероятность этого весьма мала. Лиам находит сундуки, а в них — бумаги, и почти плюется ядом: сколько потерь стоили чужие алчность и жадность. Контрабандисты не нашли очередной источник лириума — лишь выпустили на волю страшных существ, место которым глубоко под землей вдалеке от всего живого. Чон отходит от отряда дальше, приваливаясь к чистой стене и вливая в себя несколько лириумных зелий, чтобы восстановить ману и свой баланс магии. Ему тяжело от того факта, что он не может кинуться к Тэхёну, чтобы помочь расправиться с порождениями тьмы. Винит себя. Рациональной частью сознания понимает, что бросить свой отряд — это последнее дело, тем более в их положении… душой находится рядом со своим любимым и молится всем эльфийским богам и тэхёнову Создателю, чтобы те уберегли его и его сопартийцев от последствий битвы. На большее он не смеет надеяться и уже хочет окликнуть Роуд, чтобы те работали быстрее. Поддержание щита тянет из него силы, потому что что-то уже пытается пробиться сквозь него. Это было делом временем, когда порождения тьмы в глубине почувствуют их присутствие. Близнецы озираются по сторонам, опасаясь приближаться к барьеру, установленному Чоном, но у них нет выбора, если все хотят выйти отсюда живыми и без дальнейших потерь. Сид оборачивается к Чонгуку и пальцами показывает цифру десять, боясь произносить что-то вслух вблизи крадущейся смерти. Чон лишь устало кивает: десять минут он точно сумеет продержаться. Краем уха он слышит шевеление, раздающееся с западного входа, и вскидывает посохом, привлекая к себе внимание. Близнецы отвлекаются, и Чон говорит им поторапливаться, пока Лиам подхватывает свой меч и подходит к источнику шума. Чонгук еле собирает себя по частям, настолько ослаб, и поднимается на ноги рядом с воином, приближая светящуюся сферу ближе к себе. Ущелье было темным и тихим, страшное похоронное место. Раздается судорожное дыхание и слабый шепот, и Лиам держит клинок наизготове. Чонгук опирается о его плечо, готовый в любую секунду отступить назад, чтобы не мешаться в пылу схватки, но слышит едва различимое: — Барн, только не теряй сознание, прошу тебя. И переглядывается с Лиамом. Перед ними показываются трое: Альма и Брон с двух сторон поддерживают едва перебирающего ногами Барна и тяжело дышат из-за усталости. — Что вы… — Чонгук подрывается к ним, вмиг забыв о собственной слабости, и перекладывает Барна на холодную землю, расстегивая его доспех. Тяжелая рваная рана поперек груди, но жить будет. Чон тянется к сумке, повязанной на поясе, и достает оттуда пузырек с настойкой эльфийского корня. Он щедро поливает рану лекарством и требует, чтобы кто-то держал Барна, пока тот не начал дергаться. Альма и Брон пригвождают его кисти к земле, пока сам Чонгук сидит на его бедрах и давит рукой на вскинутый подбородок, обхватывая щеки, чтобы воин открыл рот. Вливает в него исцеляющее зелье и заставляет проглотить. Лиам все это время смотрит вдаль прохода, надеясь увидеть еще одного человека. Но его нет. Чонгук отвлекся — ослабил щит. Слышится вскрик близнецов, и Лиам вместе с остальными подрываются к ним, оставляя Чона наедине с раненым Барном. Порождения тьмы не пробрались, но были близки, а Роуд все еще не закончили установку взрывчатки. Чонгук устало пересчитывает людей, прислоняясь к стене рядом с воином, и понимает, что одного не хватает. Он вскидывает загнанный взгляд на пришедшего в чувства Барна: зелья сработали на ура. Посох в руках дрожит, слова встают в горле комом, и эльфу кажется, будто он сейчас заплачет. Первые соленые капли бегут по лицу, и он умоляюще смотрит на воина, ожидая, что тот хоть что-то произнесет. Барн продолжает молчать. — Где Тэхён? — Чон рушит повисшее напряженное молчание между ними, сильнее стискивая посох. — Где он, боги вас раздери? — ледяное спокойствие звучит в его голосе, когда душа разрывается на части от боли и непонимания. — Он остался, — сдавленно в ответ. — Кто тебя ранил? Я знаю нескольких существ, способных оставить подобные следы… — Это был огр, — продолжает за него Барн, и Чонгук прижимает ладонь ко рту, чтобы сдержать всхлип. Маска спокойствия рушится под воздействием слов. — Вы… вы, черт возьми… — Чон глядит куда-то в пустоту, туда, где по стенам расползается скверна, и воин рядом с ним чувствует всепоглощающую вину. Но у них не было иного выбора, а Тэхён сам предложил такой вариант действий. — Послушай, Чонгук, — начинает Барн, но его резко перебивают. — Вы оставили его одного наедине с огром, — ненавидяще выпаливает эльф. — Это дорога в один конец, и вы бросили его. Прибежали сюда, поджав хвосты, пока он остался там ради вашего спасения, — глаза горят злостью, и воин впервые видит до этого всегда спокойного духовника таким. Таким потерянным. — Успокойся, — Альма бесшумно подходит со спины и кладет руку ему на плечо, не ожидая, что ту тут же схватят и вывернут. Чон действует на эмоциях, и никто не смеет винить его в этом. — Мы перебили всех порождений, огр появился потом, — мурашки пробегают по коже из-за ее слов. — Барн выступил против него, и ты видишь последствия. У нас закончились исцеляющие зелья, а бросить своего командира мы не могли, — Тэхёна же смогли — едкий голос в голове. — Тэ предположил, что ты будешь в ущелье, Чонгук, убедил в этом нас. Брон не донес бы истекающего кровью Барна сам, и Тэхён отправил меня вместе с ними. Сказал, что продержится так долго, как только сможет… — Как долго вы шли? — Минут пятнадцать, — выпаливает Альма. — Он наложил на нас ускоряющее заклятие. Чонгук подскакивает на ноги, доставая очередное лириумное зелье из своей сумки. Выпивает залпом и не морщится: ему нужно как можно больше силы. Не говоря ни слова, разворачивается в сторону западного входа и не думает ни о чем. Перед глазами только любимый веснушчатый образ, и Чонгук хочет к нему как никогда раньше. Потребность быть рядом зудит под кожей, и он не слышит никого вокруг, пока его пытаются остановить. Штормовой взгляд, брошенный в никуда, и слова: — Взрывайте здесь все к чертям собачьим. И возвращайтесь за нами. Чонгук бросает свой отряд. Близнецы ударяют Лиама по плечам с обеих сторон, привлекая внимание, и говорят: — Барьер рухнет, когда он уйдет, но у нас все готово. Подхватывайте Барна и двинем через Восток, там все еще лежит контрабандист. Вдвоем Чонгук и Тэ не справятся с огром, но выиграют время. Мы вернемся. Лиам кивает, перебирая лежащие в сумке бумаги. Он надеется запихнуть их Эллане в глотку, когда все в целости и сохранности доберутся до Скайхолда. Если доберутся.ххх
Тэхён слабо мычит, не успев увернуться от увесистого удара огра, и падает на колени. Ощущение, словно кости трещат, и первые несколько секунд ему кажется, что он не в состоянии вновь подняться на ноги. Делает это только потому, что знает, что у него еще есть, за что бороться. Ужасная вонь, исходящая от мертвых порождений тьмы, забивается в легкие, и сделать глоток свежего воздуха невозможно. Целительные зелья, как и лириумные, закончились еще как несколько минут назад, и Тэхён не может совершить ни одно из базовых заклинаний — попросту не хватает сил. Спасибо Эллане, которая тренировала в нем гибкость и выносливость, сейчас он уже длительное время продолжал водить за нос неповоротливого огра, изредка нанося ему жалящие удары своей магией. Приближаться к такому существу было опасно, но Тэхён пытается перенять его внимание на себя, чтобы он, не приведи Создатель, не рванул обратно в ущелье. Однако сам Ким начинает выдыхаться. И уворачиваться от летящих в него камней и тяжелых лап монстра становится все сложнее. У Тэхёна даже нет возможности перевести дыхание. Одна заминка — и огр раздерет его на части. Выхода нет и не предвидится, и единственное, на что уповает Тэхён… …на Чонгука. Скупая и слабая надежда на то, что любимый почувствует и спасет. Ким привык жить в сказке, которую эльф создавал для него, и выбираться за ее рамки оказалось опасно и болезненно. Тэхён понимал, что не справится. Без него. Очередной удар приходится на лицо, и маг вскрикивает, опадая на землю. Все тело дрожит, и он понимает, что это конец. Тихо скулит, не в силах раскрыть глаза и встретить свою смерть лицом к лицу. Огр поднимает его, обхватывая двумя лапами, и встряхивает словно тряпичную куклу. Тэхён не чувствует собственного тела и в испуге все-таки устремляет взгляд куда-то за спину огра. Его грязное дыхание вызывает рвотные позывы, и Ким сдерживается только потому, что за столь короткий промежуток времени уже успел привыкнуть к нему. К запаху смерти. Кажется, что и сам Тэхён пропитался им с ног до головы, и тот уже не перебить сладкой лавандой. Слезы бесконтрольно катятся по лицу, все происходит в секунды, и Ким неверяще распахивает глаза, видя у входа в пещеру Чонгука. Тот также загнанно смотрит на него, тяжелое и рваное дыхание слышно даже здесь, и Тэхён слабо улыбается ему, произнося одними губами: — Прости. Прежде чем огр, отвлекшийся на чужое присутствие, откидывает его в сторону. Ким ударяется всем телом о дерево, успевшее сгнить под воздействием скверны, и сползает по стволу, потеряв сознание. Чонгук слышит страшный хруст костей, но не слышит самого Тэхёна. Надеется, что это были ветки. Огр приближается к духовнику, и Чон выходит из оцепенения, понимая, что счет идет на минуты. Усиляет заклинание ускорения, которое использовал, чтобы добраться к Киму, и в обход огра пытается подойти к безжизненному телу. Дрожащими руками достает единственную бомбу — целительный туман, сложный в своем приготовлении, и бросает в сторону Тэхёна, надеясь, что тот залечит хоть какие-то травмы и приведет Кима в сознание. Кувырок, поворот и стреляющее заклятие: хоть Чонгук и специализировался на мирной магии, но он бы долго не протянул на поле боя без базовых навыков самообороны. Несколько клинков были закреплены на бедре, и он достает один, собираясь метнуть в огра. Чон давно не практиковался, не было повода, но сейчас от точности удара зависело многое — его и Тэхёна жизни. Но он отвлекается на еле слышный стон, раздающийся где-то сбоку, и откровенно мажет. Клинок прилетает в левое плечо огра, вызывая его гневное рычание. Чонгук лишь еще больше его разозлил, но выиграл время для того, чтобы окинуть взглядом Тэхёна. Тот подтягивает себя ближе к дереву и красными от слез глазами смотрит на картину боя Чона и огра, не в состоянии помочь. — Я не могу встать, — кричит, чтобы Чонгук его услышал, и тот слышит. Внутри все холодеет и вновь разливается огнем. Поставит на ноги, боги с ними, лишь бы сейчас разобраться с огром, отбросившим клинок в сторону. Чон метает еще один и попадает в прогнившее бедро, из-за чего огр валится с ног. Чонгук экстренно думает, чем его добить, ведь его магии недостаточно для решающего удара, а клинков всего было два в запасе, и Тэхён снова его окликает, протягивая свою рапиру, сотворенную магией. Эльф не уверен в том, что она не растворится в воздухе, как только он возьмет ее в руки, как и не уверен в том, что своими действиями не привлечет внимание огра обратно к Тэхёну, поэтому стопорится. Секунды решают все, и огр, переборов первичную боль, с гневом кидается на Чонгука. Тот успевает отскочить в сторону, но ударная волна от монстра, сотрясающего землю, отдает в ноги, и Чон падает, откатываясь в сторону ущелья. Огр подбирается ближе, и даже окрики Тэхёна не помогают ему отойти от намеченной жертвы. Тонкие ножи прилетают в спину, и Чонгук с облегчением видит близнецов и Лиама. Его отряд. Воин кивает ему и переводит взгляд в сторону Тэ, как бы говоря: «Иди». И Чон знает, что теперь, когда огр покалечен и до его смерти осталось не так много, они в безопасности. Он на негнущихся ногах подбегает к Тэхёну и падает рядом на оскверненную землю, больно ударяясь коленями. Ким протягивает руки, без слов прося обнять себя, и Чонгук льнет к нему, опасаясь потревожить сломанные позвонки. Эльф оставляет беглые поцелуи на лбу и висках с запекшейся кровью, на каждой веснушке, и боится того, что может это все потерять. Он тянется к сумке с зельями, доставая очередную настойку эльфийского корня. Пить ее отвратительно, но нет лекарства сильнее, чем она. — Тэ, ну же… — шепчет он, смотря на нахмурившегося Кима. Черты лица исказились от боли, и Чонгук не понимает, почему Тэхён сопротивляется и продолжает ее терпеть. — Ду, постой… постой… — повторяет и отпихивает склянку от себя, и Чон на сильных эмоциях, не свойственных ему, начинает злиться. — Подожди, пожалуйста… — Что? Что такое? — выпаливает он, за спиной слыша тяжелый грохот и предсмертное рычание. Лиам и Роуд отлично справились. Тэхён плачет, и эльф не понимает, что происходит. Ким тянется трясущейся рукой к полам своего плаща и откидывает тот в сторону. Темная рубашка под ним пропиталась кровью, и Чонгук сам задирает ее выше, открывая вид на кровоточащую глубокую рану в левом подреберье. Черные нити тянутся по бледной коже. Скверна. Чонгук перестает дышать. — Убей меня, — всхлипывает Тэхён. — Пожалуйста, убей. — Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет, — словно мантру повторяет эльф, отказываясь верить увиденному. Он насильно впихивает склянку в распахнутый рот Кима, заставляя выпить зелье до дна, даже не замечая, что Тэхён давится и пытается отстраниться. Надеется, что то хоть чем-то поможет, но от скверны нет спасения. Обряд Серых Стражей невозможно провести без их присутствия, а другие варианты… их просто нет. Чудом было то, что Тэхён не умер еще в тот момент, как впервые почувствовал расползающуюся по сосудам скверну. Когда она доберется до мозга — сознание отравится, и Ким потеряет себя. Возможно, попытается на кого-то напасть. — Убей! — на надрыве восклицает Тэхён. — Ты все понимаешь, пожалуйста… прости меня, мне так жаль, Чонгу… — Даже не проси меня об этом, — перечит эльф и прижимает его ближе к себе, носом зарываясь в спутанные и испачканные кровью и пылью волосы. Ничто не смогло перебить запах лаванды. Тэхён из последних сил обхватывает его лицо руками, заставляя смотреть на себя. Серый взгляд напротив лилового, и Тэ прижимается своими губами к губам Чонгука, шепчет в них: — Только живи. Куда бы я ни попал, я буду счастлив, если ты продолжишь жить. — Умрешь ты, и я последую за тобой, — безумец, настоящий безумец. — Не говори так, — всхлипывает Тэхён, и эльф не успевает собирать слезы с его лица, стирая своими пальцами. Лиам подходит со спины, приводя Чонгука в чувства, и без слов предлагает свою помощь, кладя руку на плечо. Произносить вслух такое никто не отважится, но единственный выход, чтобы облегчить участь Кима — убить его, пока скверна не проникла в сознание. Чон отпихивается от чужого прикосновения и не совсем осознает, что собирается сделать. — Отправляйтесь в Скайхолд, — его голос звучит отчаянием, и это оно и есть. — Если через несколько часов мы не вернемся сами, отправляйте людей за нашими телами. Лиам кивает и командует близнецам уходить. В последний раз оборачивается на своего командира, который перерезает ладонь над раненым возлюбленным, и отводит взгляд. Эта тайна уйдет в могилу вместе с ним. А Чонгук, как и любой маг, не имеющий иного выбора, прибегает к магии крови, хотя клялся никогда в жизни не использовать ее. Бесконтрольная и самая опасная ветвь в магической специализации, но Чон ни о чем не жалел. Терять было нечего. Тэхён вертит головой из стороны в сторону, следя за его манипуляциями, и с ужасом кричит: — Ты не посмеешь, — громкий голос приводит в чувства, но Чонгук лишь сильнее вспарывает ладонь, заполняя пустую склянку своей кровью. — Если это спасет жизнь тебе, то посмею. И мне плевать на последствия, — безжалостный тон, и Ким не верит услышанному. У самого сознание расплывается из-за скверны, но Чонгука, использующего магию крови, он никогда не забудет — слишком страшно. Впервые в жизни боится своего эльфа. Настолько, что трясется все тело, но Тэхён не в силах этому помешать. Было бы легче, оборви Чон его страдания на корню, но тот никогда не искал легких путей. — Открой рот, — слышится темное, и Ким повинуется, добровольно раскрывая губы. Тягучая металлическая жидкость разогревает пищевод, но Тэхён продолжает послушно глотать, опустошая склянку. — Вот так, умница, — Чонгук слабо ему улыбается, но Кима пугает сейчас абсолютно все, и он мычит от испуга, когда Чон вкладывает ему в рот какой-то кусок кожи, оторванный от собственного ремня. Тэхён непонимающе на него смотрит, но цепляется зубами за кожу, удерживая во рту. Чон поощряюще гладит его по волосам и перекладывает чужие руки на свои плечи, усаживаясь на бедрах Кима. — Крепко вцепись пальцами в меня, хорошо? И кричи, не вздумай сдерживаться. Будет очень больно, и мне жаль, что ты… проходишь через это. Тэхён слабо кивает и только потом понимает, для чего Чонгук всучил ему кусок от ремня. Чтобы не откусил себе язык, пока будет содрогаться от боли, проходящей по каждой клетке тела и опоясывающей сознание. Чон прислоняется к открытой ране и давит на нее, давит энергией, заставляя еще больше раскрыться. А затем собственной магией начинает понемногу вытягивать скверну из ослабленного тела. Он пальцами поддевает черные масляные нити, смешанные с его кровью, которую он ранее влил в Тэхёна, чтобы как можно легче извлечь темную субстанцию. Тэхён кричит прямо в ухо и бьет руками по плечам, пытаясь отпихнуть и остановить, но Чонгук лишь успокаивающе приговаривает: — Пожалуйста, потерпи. Одна только боль. — Еще немного. Агония. — Мой сильный мальчик. Все руки эльфа в скверне, но он знает, что не заразится. Магия крови — сильная, безумная и опасная вещь, запрещенная любыми мыслимыми и немыслимыми законами. С ее помощью появились первые порождения тьмы. С ее же помощью сейчас Чонгук пытается избавиться от скверны. Крик прекращается, и Чон судорожно понимает, что Тэхён из-за боли потерял сознание, но, наверное, это было даже лучше. Чонгук чувствует последнюю нить и тянет за нее, вытягивая из раны. Остается лишь бледная из-за потери крови кожа, и он льет оставшимся целительным зельем бок Кима и немного оставляет для себя — запрещенная магия забрала у него слишком много сил. Он задумчиво смотрит на безмятежное лицо уснувшего Тэхёна и наконец-то понимает, что все закончилось. Прислоняется к сгнившему стволу и устало прикрывает глаза. А ведь это лишь только начало.ххх
Эллана ходила перед ними на цыпочках, и это безумно раздражало. Эльфийка винила себя в том, чего никак не могла знать и ожидать. Эта миссия не лишила никого жизни, но забрала у каждого куда больше — веру в себя. Все то время, пока Тэхёна перевозили в Скайхолд, Чонгук не отпускал его руки и не сводил взгляда. Иногда подрывался, поцелуями успокаивая содрогающееся в повозке тело, и Ким бессознательно льнул к нему, как делал это всегда. Больше не стоял вопрос о том, останутся ли Чон и Ким в Скайхолде или начнут жить для себя. Даже если бы Тэхён захотел, Чонгук бы не позволил. С них обоих хватило. Единственное, чего сейчас сильно хотелось, — отправиться в родной Халамширал, да к матушке Тэхёна, которая места себе не находила, собирая все самые ужасные слухи о произошедшем. Несколько раз из-за этих же слухов их обоих вызывали в Круг магов, но эльф приезжал сам, повторяя, что Тэхён все еще слишком слаб для дальней дороги. Напыщенные маги и магессы требовали разъяснить таинственное излечение Кима от скверны, но Чонгук пропускал все мимо ушей и неустанно говорил, что это бред и что Тэхён всего лишь повредил позвоночник, который духовник его уровня смог восстановить. Здесь пригодилась Эллана, которая ворвалась в Зал советов и буквально вынудила мадам Вивьен перестать копать под Чона. «Вы тоже много жертвовали, дорогая, чтобы спасти любимого человека», — Лавеллан сузила глаза и злостно посмотрела на Вивьен. В недалеком прошлом она сама помогала магессе исцелить ее ныне покойного мужа. Мадам приказала распустить собрание, и с тех пор Тэхёну и его эльфу никто не досаждал. Слухи слухами — без доказательств они не значили ровным счетом ничего. Правду об использовании магии крови знали лишь четверо: Тэхён, Чонгук, Лиам, увидевший происходящее вскользь, и Эллана. От нее Чонгук не скрыл ничего. И признался, что об этом страшном ритуале он узнал еще давно — от Соласа. Эльфийка стойко это приняла и в кои-то веки была благодарна древнему эльфийскому богу. Иначе Тэхёна не уберегло бы ничего. Сам Ким в какой-то момент потерялся во всем происходящем. Очнувшись в собственной постели рядом с заснувшим Чонгуком, он подумал, что все произошедшее ему просто приснилось. Но боль от зашитой раны и наличие самого шва настолько его потрясли, что он закричал, прикрывая рот ладонью, и Чон тут же подорвался с постели, осматривая дрожащего Тэхёна с ног до головы. В ту ночь они больше не уснули, и Ким доверчиво прижимался ближе к родному телу, пытаясь найти успокоение от пережитого кошмара. Чонгук думал, что Тэ начнет бояться его после всего увиденного, но тот лишь судорожно шептал: — Никогда, ду. Никогда. А затем: — Поклянись, что больше не будешь использовать магию крови. Что бы ни произошло. И Чонгук также шептал: — Никогда. Чон смотрел на раскрытый балкон, с которого открывался изумительный вид на морозные горы, и следил за восходящим солнцем. Рукой, на которой остался шрам из-за использования запрещенной магии, он гладил по волосам Тэхёна, спящего и жавшегося ближе к нему, и ни о чем не жалел, ведь продолжал держать дорогое сердцу в своих объятиях. С остальными проблемами, которое принесет это утро, они разберутся потом. Вместе.