Просто Мария-2

      За всеми хлопотами, связанными с поиском негодяев, сделавших слепок с печати, и попытке узнать, зачем это было нужно, я совершенно не замечала, что творится под моим носом.       Как выяснилось, Разие-султан до беспамятства влюбилась в Мехмеда-пашу. Причем во многом этом было вызвано тем, что рассказывала Фатьма-султан своей дочери относительно ее будущего замужества.       — Ты — госпожа, дочь султана Сулеймана и сестра повелителя. Тебя выдадут замуж за пашу или визиря, — говорила не раз Фатьма-султан Разие. — Возможно, это будет великий визирь, возможно, он будет занимать другой важный государственный пост.       В столицу Разие ехала с пониманием, что мужа ей подберут без ее участия, однако, в глубине души, семнадцатилетняя девушка мечтала о великой любви, о которой было сложено столько стихов.       С помощью служанок Разие выяснила, что великий визирь Мехмед-паша до сих пор не женат. Нотки холодного расчета вкупе с привлекательной внешностью великого визиря вскоре дали свои плоды — Разие влюбилась в Мехмеда.       Мехмед всячески старался противиться встречам, которые Разие будто совершенно случайно устраивала практически постоянно. А в один прекрасный день, получив письмо от Разие с просьбой встретиться в мраморном павильоне, решил прийти на эту встречу, чтобы попытаться объясниться.       — Мехмед-паша! — с жаром произнесла Разие. — Ты — мой воздух, которым я дышу! Ты — мое счастье и моя надежда! Ты — моя любовь навеки! Только скажи, что я тебе дорога, и в этот же миг я помчусь к брату-повелителю и расскажу ему о своих чувствах. Брат-повелитель будет только рад одобрить этот брак, ведь так мало султанш выходит замуж по любви! Ведь великий визирь — это прекрасная партия для дочери повелителя мира.       — Госпожа, в моем сердце другая, — ответил Мехмед.       — Ради дочерей султана расторгают браки, а ты говоришь о ком-то, кто просто находится у тебя в сердце! — чуть возмущенно начала Разие. — Мехмед, ты подумай, как укрепится твое положение, если ты будешь не просто великим визирем, а мужем сестры повелителя мира!       — Госпожа, с вашего позволения, — сказал Мехмед. — Если вас кто-то увидит здесь в столь поздний час, проблем не избежать.       Разие совершенно не была удовлетворена подобным ответом.       «Мало ли кто находится у него в сердце, лучшей партии ему никогда не найти! — подумала султанша. — Я — единственная сестра султана Батура, ради моего счастья брат-повелитель сделает многое!»       Девушка вошла во дворец.       — Разие, ты где была? — спросила Фатьма-султан дочь.       — Гуляла, матушка, — ответила Разие. — В столь прекрасную лунную ночь я думала о любви.       Девушка собралась с мыслями и добавила:       — Матушка! Вы не раз и не два говорили, что меня выдадут замуж за человека, занимающего важный государственный пост. Но вспомните мою тетю, Хатидже-султан. Она вышла замуж по любви.       — Та любовь не принесла ей вечного счастья, — ответила Фатьма-султан.       — Матушка, но ведь я говорю не о хранителе покоев, не о Силахтаре, — сказала Разие. — Как бы я хотела по воле Аллаха и милости Пророка выйти замуж за Мехмеда-пашу!       — Достаточно своевольничать, я сама подберу тебе достойного мужа, в которого ты потом обязательно влюбишься! — несколько резко сказала Фатьма-султан. — Время позднее, иди в свои покои.       Разие вышла в коридор и направилась к себе.       На следующий день на прогулке Разие была сама не своя. Я видела, что девушка переживает и догадывалась, что она переживает из-за своей влюбленности.       — Разие, — начала я. — Кто-то поселился в твоем сердце.       Мне хотелось поговорить с девушкой и, может быть, как-нибудь посодействовать ее замужеству — о том, что женская половина династии во многом была разменной монетой в каких-то договоренностях, я прекрасно знала.       — В моем сердце навечно поселилась любовь к этому прекрасному саду, — ответила Разие, сделав выводы из вчерашнего разговора с матерью и не желая посвящать еще кого-то в свои размышления. — Как прекрасны эти розовые кусты! Как чудесен воздух!       Не получив ответа, я мало удивилась — откровенничать в этих стенах вряд ли кто-то хотел, поэтому я просто продолжила прогулку.       Прошло еще немного времени. Я сидела в саду и наслаждалась красотой природы, как вдруг увидела, что ко мне подходит Батур.       — Валиде, — начал мой сын. — Мне нужен ваш совет.       — Что же тебя смущает, мой лев? — спросила я.       — Ко мне подходила моя сестра, Разие, — сказал Батур. — Говорила, что влюблена в Мехмеда-пашу, но паша пока не готов ответить ей взаимностью. Союз паши и моей сестры, я думаю, был бы очень удачным!       От подобного известия я просто опешила.       «Говорить Батуру правду? — думала я. — Промолчать? Что делать-то? На мать косо смотреть, конечно, не будет, но как такое-то сказать? Устраивать никяхи за спиной у падишаха — не лучший выход, даже если ты его мать».       — Союзы нужно заключать не по любви, а по взаимным договоренностям, — собравшись с мыслями, сказала я. — Брак — это договор, если можно так выразиться. Да, Разие должна выйти замуж за достойного государственного деятеля, но почему же сразу за Мехмеда-пашу?       — Любовь — это прекрасное чувство, — ответил Батур. — О ней забывать нельзя. Если бы Разие влюбилась в Силахтара, я бы так легко не стал одобрять это желание, но Мехмед-паша будет достойной партией для моей сестры.       «Еще я любимого человека с другими бабами не делила», — подумала я и, собравшись с духом, сказала. — Батур, нам нужно поговорить.       — Так мы же и без того говорим, валиде, — удивился Батур.       — Мой лев, — начала я. — Мехмед-паша — достойнейший человек, он не раз и не два помогал нам. И, Батур, за свои старания он уже был вознагражден. Мехмед-паша уже женат. На мне. Никях был заключен, когда мы приехали в столицу.       Батур не ответил ни слова, развернулся и ушел.       Оставшись одна, я испугалась. За себя я не боялась: что мог Батур мне сказать? Что нехорошо выходить замуж втихаря? На это я всегда могла ответить ему, что матери он указывать не смеет, хотя бы из-за уважения к тому, что мать не лезет в дела государства, как приличная женщина, а на его глазах были и неприличные женщины, вроде Хюррем или Нурбану. Однако лишить Мехмеда поста или даже жизни, как утратившего доверие падишаха, было вполне реально.       Как я позже узнала, Батур, полный возмущения, сразу же вызвал на ковер Мехмеда.       — Вы желали видеть меня, повелитель, — произнес великий визирь.       — Да кто ты такой, кем себя возомнил?! — начал Батур. — Как ты смеешь проворачивать дела за моей спиной?       — В чем я невольно провинился, повелитель? — искренне не понял Мехмед. — Если я в чем-то виноват, прошу вас простить меня.       — И ты еще спрашиваешь! — воскликнул Батур. — Я тебе доверял! А ты… Как ты посмел решиться на тайный никях? Как я теперь буду тебе доверять, если ты… Ты плетешь интриги за моей спиной!       Мехмед буквально потерял дар речи от таких слов.       — Пошел прочь с глаз моих! — выругался Батур.       Я увидела Мехмеда в коридоре дворца через полчаса после ситуации в саду. На великом визире не было лица.       — Что произошло? — спросила я.       — Госпожа моя, — сказал Мехмед. — Я потерял доверие повелителя.       — Все восстанавливаемо, — ответила я. — Ты предан султану Батуру и он это хорошо знает. Твой невольный грех он обязательно со временем простит.       — Если повелитель заберет у меня должность и даже жизнь, это вряд ли будет удивительно, — произнес Мехмед.       — Не заберет, — твердо сказала я и пошла в главные покои.       Батур стоял у окна и о чем-то думал.       — Батур, — произнесла я. — Я понимаю, ты удивлен. Но попробуй понять одно: нет невинных в этих стенах, Батур, нет! Детские невинные годы, мой лев, кончились, впереди взрослая жизнь, которая может быть полна всего.       — Матушка! — произнес Батур. — Но как же это возможно? Как мог великий визирь заключить тайный никях? Почему нельзя было сделать это с моего ведома? Да, я понимаю, традиции… Но и шехзаде заключали никяхи, так кто бы посмел помешать вам, валиде, сделать то же самое?       — Мой лев, — сказала я. — Разве это та ситуация, в которую стоило бы посвящать повелителя мира? Разве должен повелитель мира обращать внимание на такие мелочные вещи, как никях великого визиря?       — Я не хочу, валиде, чтобы за моей спиной проворачивалось хоть что-то! — воскликнул Батур. — Не желаю, валиде!       — Поверь мне на слово, Батур, невозможно контролировать все в этих стенах, — ответила я. — На трон, который принадлежит тебе по праву, никто не посмеет посягнуть, а иное — лишь пыль, мелочи, которые недостойны внимания повелителя мира.       — Вы уверены, валиде? — спросил Батур. — Но ведь кто-то же сделал слепок с вашей печати! Кто знает, зачем это ему было нужно?       «О, уже на печать перешел, это хорошо, сменил тему», — подумала я.       — Виновные обязательно будут найдены и понесут свою кару, — сказал Батур. — Матушка, я верю, что вы можете все сделать самостоятельно, я даже увидел это своими глазами, но позвольте вашему рабу Силахтару помочь вам.       — Пусть помогает, — ответила я.       Батур позвал Силахтара.       — Повелитель, валиде, — поклонился хранитель покоев.       — Силахтар, ты поможешь валиде-султан в расследовании и найдешь виновных, которые посмели сделать оттиск печати, — произнес Батур.       — Как прикажете, повелитель, — поклонился Силахтар.       Вскоре я тоже вышла из покоев.       «Да, Батурчик, из тебя получился достойный наследник Сулеймана, — подумала я. — Хочешь все знать, что творится в этом дворце. Не знаю, к добру ли это или пойдет только всем во вред, но дело папеньки ты блюдешь знатно».       Я вздохнула и пошла в свои покои.