Просто Мария-2

      Я стояла в главных покоях рядом с Батуром и внимательно слушала доклад Силахтара:       — Повелитель, валиде, известно, что Садыка-султан проникла в ваши покои через тайный ход. Султанша догадалась, что те полки — это проход, и, покинув старый дворец, решила попробовать попасть в ваши покои через него. Ей это удалось.       Тайный ход в свои покои я решила сделать для того, чтобы в случае необходимости, например, при возможном бунте, можно было незаметно выйти из покоев в одну из пустых комнат, расположенных неподалеку. Стеллаж с полками, на которых стояла пара кувшинов только для того, чтобы не оставлять его пустым, практически не использовался и, по-видимому, именно этим привлек внимание Садыки. Если потянуть стеллаж на себя, будто дверь, открывался проход в соседнюю комнату, где был подобный стеллаж, который уже нужно было толкнуть.       «И как она вообще умудрилась выйти из старого дворца? — подумала я. — Нет, выйти из старого дворца — не проблема, как она умудрилась сюда, в Топкапы, пройти? По старой памяти?»       — Султанша сказала, что не имела перед собой какой-то четкой цели и только подумывала о том, чтобы как-то, с помощью оттиска вашей печати, обратно вернуться во дворец, — продолжил Силахтар.       «Бред сивой кобылы, — подумала я. — Не верю. Айше могла так сделать, Садыка — нет. У Садыки была какая-то другая цель, которая не осуществилась».       Я не могла знать, что в чем-то Силахтар был прав: Садыка решила заранее подготовиться и сделать себе оттиск моей печати, но не для того, чтобы вернуться во дворец, а для того, чтобы, в удачный момент, попробовать провернуть бунт, свергнуть с престола Батура и стать валиде-султан при малолетнем султане Селиме.       — Поддельная печать изъята? — спросила я.       — Да, валиде, — ответил Силахтар и протянул мне печать.       Я посмотрела на нее: печать была сделана достаточно качественно.       «Что же, будет старая печать, поддельная старая и новая, — подумала я. — Если кто-то снова попытается сделать оттиск — запутается, какую брать».       Когда Силахтар ушел, я спросила Батура:       — И какую же кару понесет эта женщина?       Батур промолчал. По виду моего сына было понятно, что Айше и Садыка до сих пор для него что-то значат, поэтому он не готов так быстро отвечать.       Я тоже прекрасно понимала, что о смерти речи не идет, поэтому сказала:       — Вот за такое, мой лев, должно отправлять молиться и поститься! Чтобы Всевышний избавил от козней иблиса и вразумил заблудшую душу.       — Вы правы, валиде, — неожиданно ответил Батур. — Садыка тоже отправится в чолохану, чтобы молитвой и постом искупить свой грех. А потом я верну и ее, и Айше-хатун во дворец.       Я ничего не ответила. Мне было и жаль Садыку, которую разлучили с сыном, но, одновременно с этим, я была крайне зла на нее за попытку что-то сделать от моего имени, воспользовавшись поддельной печатью.       Ситуация с рубежами Османской империи была достаточно спокойная, однако Батур принял решение отправиться на длительную охоту, совместив ее с личным контролем границ империи.       Оставшись одна, я заскучала. Не было ни Батура, с которым я виделась каждый день, ни Мехмеда. Я целыми днями читала книги и пыталась рассуждать, правильную ли политику ведет Батур. Мой сын частенько переодевался в простую одежду и ходил по городу, собирая самые свежие сплетни. В принципе, я не видела в этом методе ничего плохого, однако за безопасность сына я боялась — тот же Силахтар, по просьбе Батура, иногда задавал торговцам слишком провокационные вопросы.       К моему удивлению, никто не отвечал на них в стиле: «Да, согласен, Батур — еще тот мудак», однако несколько раз возмущенные люди пытались начать драку и намять бока любителям подкинуть дерьма на вентилятор. Именно поэтому каждый раз я надеялась на то, что Батур просто ограничится сбором сплетен, не пытаясь выведать информацию опасным для себя образом.       Батур вернулся из похода через неделю. Однако, к моему удивлению, он был не один — с ним приехала девушка.       — Та самая новая девушка, госпожа, Санавбер-хатун, — уже вскоре докладывала мне Нина. — Ядыгар-паша, в доме которого остановился повелитель, увидел, что падишах смотрел влюбленными глазами на его рабыню, после чего решил ее подарить повелителю. Падишах принял этот подарок и, вернувшись во дворец, объявил Санавбер-хатун своей фавориткой.       «Санавбер… — подумала я. — Имя-то знакомое».       Однако ничего не вспоминалось. Промучившись с полчаса, я пришла к выводу, что в сериале Санавбер была наложницей какого-то султана из второго сезона, поэтому неудивительно, что попала в постель к Батуру.       Вдруг в моей памяти всплыл один случай, произошедший еще в санджаке. Буквально соскочив со своего места, я помчалась в покои Батура.       — Мой лев! — начала я. — Помнишь, дело было еще в Бурсе. Ты спас, как тебе казалось, одну хатун. И кем оказалась эта хатун? Шпионкой! Которая просто разыграла перед тобой представление. Так кто знает, а вдруг твоя новая фаворитка — тоже шпионка?       Я вздохнула.       — Батур, у тебя есть целый гарем наложниц. В гареме есть даже расписание. Но если тебе хочется увидеть еще одну девушку в фаворитках — ее надо просто найти! Мой лев, подумай, нужно ли принимать такие подарки от других людей? Если ты не хочешь огорчать пашу возвратом подарка, твою хатун можно отправить на кухню или еще куда-нибудь — рабочие руки всегда нужны! Будет приносить пользу в этом дворце.       — Матушка, моя валиде, не переживайте, Санавбер искренне в меня влюблена и это видно, — ответил Батур. — Все будет хорошо.       «Может, и будет, — подумала я. — Может, это просто очередная баба Батура».       Еще раз вздохнув, я вернулась в свои покои.       Тем временем, стало видно, что Фарья, увидев, что у Батура появилась новая наложница, начала ее ревновать. Вторая жена султана ничего не говорила вслух, но было видно, как ей неприятно видеть, что после нее появилась еще одна баба.       — Фарья-султан, — не выдержала Дефне. — Как видите, статус жены повелителя в этих стенах — ничто. Кто приглянулся на глаз падишаха — тот и счастлив, тот и познал райское блаженство. Повезло стать матерью шехзаде или даже госпожи — твое счастье. Жаль, что вам это не удалось.       — У меня все впереди, Дефне-хатун, — ответила Фарья, сдерживаясь из последних сил. — Да, Всевышний не дал мне счастья стать матерью сейчас, но через месяц, год, пять лет я обязательно подарю повелителю госпожу или шехзаде!       — Для этого, султанша, нужно, чтобы повелитель захотел видеть вас в своих покоях, — сказала Дефне. — А то будет с вами, как с первой женой, разговаривать о звездах да цветах — и все. Не будет ни госпожи, ни шехзаде. А другие наложницы в это время будут рожать династии детей.       — На то и нужны наложницы, чтобы рожали детей, а жена может просто делать повелителя счастливым одним своим присутствием, — ответила Фарья. — Рожай, хатун, рожай. Ты ценна для падишаха ровно до того момента, пока сможешь родить. А мне этого не нужно.       Фарья ушла, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на Дефне. Дефне же была огорчена тем, что ей не удалось вывести Фарью из себя.       «Хоть бы ее падишах отругал, нет, даже не отругает — даже не набросилась на меня», — подумала Дефне.       Однако желания устраивать еще одну сцену не было, тем более, что Фарья была уже далеко, а Анна была беременной и упрекнуть ее в бездействии и том, что она только зря коптит воздух в этом дворце, было нельзя.       «Вот бы у меня родился шехзаде, а у всех остальных — госпожи», — мечтательно подумала Дефне.