Часть 21. Поддельный документ
3 ноября 2021 г. в 14:27
Не успела более-менее успокоиться ситуация с Турхан, как гарем потряс новый скандал. Хюмашах, по-видимому, настолько зазналась, став наложницей Батура, что перестала считать, что ей необходимо соблюдать правила гарема.
Как я позже узнала, через ташлык шла Дефне-султан, султанша, не родившая ни одного мальчика. И Хюмашах не посчитала возможным встать, когда все остальные, как и было положено традициями, выстроились в две линии.
— И почему же, хатун, ты не встаешь? — сразу же спросила Дефне, взглянув на новенькую.
— Такие вкусные фрукты — невозможно оторваться, — ответила Хюмашах. — Лучше есть фрукты, чем вставать при появлении каждой султанши. Их слишком много, а скоро и я стану одной из них.
— Энгин-ага, — обратилась Дефне к своему «прикормленному» евнуху. — Какое же наказание ожидает наложницу, которая оскорбила хасеки?
— Если будет на то согласие валиде-султан, то смерть, — решил припугнуть Хюмашах евнух.
Что Дефне, что Энгин прекрасно знали, что о казни даже не может идти речь. Однако Дефне захотелось хоть на миг почувствовать себя госпожой, а Энгин решил припугнуть что Хюмашах, что других наложниц гарема.
— Я буду милосердна, Энгин-ага, будет достаточно, если эту хатун просто накажут на фалаке, — сказала Дефне.
По-видимому, Энгин-ага решил подстраховаться и уведомил меня о том, что произошло. Немало изумившись от того, что история повторяется — много лет назад хасеки Гюльфем-хатун, как я любила говорить, попала в подобную ситуацию, я велела позвать в свои покои Дефне.
— Выйдите, — сказала я служанкам. После чего я обратилась к Дефне. — Назови мне, Дефне, главную хасеки гарема.
— Амаль-султан, госпожа, — опустив голову, ответила Дефне.
— Теперь уточни, Дефне, сколько шехзаде ты родила, — продолжила я. — Именно родила.
Дефне ничего не ответила.
— А теперь, Дефне, вспомни, что под этим куполом есть Зарифе-султан, Турхан-султан, Дюльшух-султан, Муазе-султан, — сказала я. — А ты, Дефне, если так разобраться, обычная хатун, простая рабыня султана Батура. Которая возомнила о себе невесть что.
— Госпожа, эта хатун меня оскорбила! — воскликнула Дефне.
— Ты не вправе была ставить себя, будто главная хасеки, — ответила я. — Не вправе! Для воспитания наложниц есть калфы и евнухи. Можешь идти!
«А лучше перед этим помой мне полы», — вертелось у меня на языке, однако я решила пока что так не говорить.
Будучи разозленной из-за Дефне, вспомнив о Гюльфем, я решила немного погулять в саду. Каково же было мое удивление, когда, вернувшись обратно, я увидела в своих покоях Турхан.
— Валиде, вы хотели видеть шехзаде Мехмеда, мы пришли, — не дожидаясь вопроса, сама сказала Турхан.
Перед моими глазами пронеслась ситуация, когда Дефне с детьми пришла ко мне, потом выяснилось, что с моей печати был сделан оттиск, а потом стало известно, что виновата в этом была Садыка.
— Хатун, — резко сказала я. — Признайся и раскайся, а я даю слово, что ты не будешь наказана за свой грех.
— Вы о чем, валиде? — изобразила удивление Турхан.
— О том, что ты только что совершила, — я решила блефовать.
«Если что — потом как-нибудь спишем на помутнение рассудка», — подумала я.
— Госпожа, я не сотворила ничего дурного! — воскликнула Турхан.
— Я сейчас прикажу и тебя обыщут, — ответила я. — После чего ты понесешь кару за свое злодеяние.
Турхан ничего не сказала. Как мне казалось, султанша не верила, что такое возможно в принципе.
— Обыщите ее, — приказала я.
«Если сейчас ничего не найдут, главной сумасшедшей этого дворца буду считаться, — подумала я. — А что, зато, может, потом будут бояться».
Практически сразу в глубинах платья Турхан нашли какой-то свиток. Взяв его в руки, я увидела, что это документ, который был составлен от моего имени и позволял Турхан выходить в город в любое время, не получая на это никакого дополнительного согласия. В самом низу текста стояла моя печать.
«Так-то повод, казалось бы, ерундовый, но какова наглость! — подумала я. — Плюс возможность сделать в городе что-то непотребное, если понадобится. А намеки на непотребство я уже слышала от тебя».
— И ты говорила, что не совершила ничего дурного, — произнесла я. Снова свернув бумагу в трубочку, я подожгла ее от свечи, а потом добавила. — Ты хоть представляешь, что тебе будет за это предательство?
— Госпожа, я не хотела ничего дурного, а просто хотела выходить в город тогда, когда мне понадобится. Если понадобится, — ответила Турхан.
— Ты посмела сделать документ от моего имени, — сказала я. — В город тебя бы и так отпустили, не в этом дело. Ты позволила себе недопустимое. Ты оскорбила меня. И ты знаешь, какое за это наказание.
«В этом дворце нужно постараться, чтобы тебя казнили», — явно читалось в глазах Турхан, однако вслух ничего подобного не было произнесено.
— Прошу простить меня, валиде, — наконец, произнесла Турхан.
— Ты уже второй раз позволяешь себе недопустимое, ты не сделала выводы после первого раза, — ответила я. — Энгин-ага, эта хатун сейчас же будет наказана плетью, а потом поголодает в темнице. Вдруг на этот раз повезет и ума наберется?
Явно огорченная Турхан шла по коридору в сопровождении стражников. Мне же предстояло снова смотреть на то, что не хотелось видеть, и невольно вспоминать уже такое давнее казнокрадство.
Едва сдерживаясь, чтобы не остановить наказание в самом начале, я, наконец, произнесла:
— Достаточно. Уводите эту женщину в темницу.
Повернувшись к евнуху, я сказала:
— Хлеба и воды приносить не больше, чтобы не померла с голоду. Раз с первого раза не поняла, может, поймет все со второго.
«Кто знает, что в ее голове было, а вдруг что-то и вправду пыталась задумать?» — пронеслось в моей голове.
Вздохнув от того, что снова в стенах гарема нет никакого покоя, я вернулась в свои покои.
«Хоть бы все успокоилось», — подумала я.