Просто Мария-2

      Я никак не могла успокоиться после всего того, что произошло. Да, я понимала, что Анна и Зарифе виноваты, очень виноваты, слишком виноваты, но мне было жаль их детей, которые остались без матери.       «Может быть, Батур посердится и перестанет? — с надеждой подумала я. — Может быть, передумает, все-таки?»       На следующий день я поехала к Анне. Из своих двух домов бывшая султанша выбрала тот, который был недалеко от дворца и достаточно скромный по размеру.       — Валиде, — попыталась поклониться Анна.       — Садись или ложись, как там тебе удобнее, — ответила я. Оглядев более чем скромную обстановку дома, я спросила. — Какие планы на будущее?       — Подождать, пока гнев повелителя утихнет, а потом просить прощения и разрешения вернуться во дворец, — сказала Анна. — Я не смогу жить без своих дочерей. От любви к падишаху я смогла бы отказаться, может, осталась бы здесь, может, уехала бы домой, но остаться без Гюнеш и Кюмсаль я не могу.       Мне было жаль Анну, однако я ничего не сказала вслух. Подумав, я произнесла:       — Жди, Амаль. Надейся. Когда-то давно я предупреждала тебя, ты поступила так, как считала нужным. Падишах тоже поступил так, как посчитал нужным.       Анна ничего не ответила.       — К тебе сегодня же придет лекарша, я оплачу ее визит, — сказала я. — Она придет столько раз, сколько будет необходимо. А дальше ты будешь жить уже так, как посчитаешь необходимым.       — Благодарю вас, госпожа, — произнесла Анна.       Я вышла из дома Анны и подумала:       «Так-то тебе еще хуже, чем Зарифе: жрать надо готовить самой, полы тоже самой мыть, посуду мыть, продукты покупать… Или нанимать прислугу, если денег не жаль. А вдруг тебе на эти деньги еще всю жизнь жить?»       Информация из старого дворца пришла без задержек: Зарифе была поселена в свои новые покои, к ней приходила лекарша, калфа ее попыталась утешить и сказать, что нужно надеяться на лучшее и, может быть, ее еще вернут в Топкапы. Слабо веря в слова калфы, Зарифе презентовала ей маленький мешочек с золотом со словами «за слова утешения».       «Разбрасываешься деньгами, — подумала я. — Хотя… Тебя-то в любом случае всю оставшуюся жизнь будут кормить и поить, это Анне надо будет как-то самой о себе заботиться. В самом худшем случае ты будешь есть обычную еду и носить платья попроще, а вот Анна, если что, может и по миру пойти».       От этих мыслей мне стало слишком тоскливо и я решила как-то попытаться развеяться.       Прошло около месяца. Глядя на Дефне-султан, я замечала, что султанша слишком возгордилась и, я бы сказала, зазвездилась. «Мать двух шехзаде», став главной хасеки гарема, решила показать, кто здесь главный.       — Я — главная под этим куполом, — однажды произнесла Дефне. — Я, мать двух шехзаде султана Батура, его главная хасеки, скоро рожу и третьего шехзаде. Я мать пятерых султанш!       «Да, и вправду не зря придумали правило ‘’Одна наложница — один шехзаде‘’, — подумала я. — А то родит еще и вправду третьего и все, новая Хюррем появится».       — Хатун, главная под этими сводами — валиде-султан, — сказала одна из наложниц.       Наверное, в другой раз стоило ожидать от Дефне мордобоя. Однако сегодня султанша решила поступить нетипично для себя — Дефне отвесила наложнице пощечину и произнесла:       — Впрочем, что мне марать о тебя руки? Тебя накажет евнух за выказывание неуважения к султанше. Энгин-ага! Иди сюда, одна хатун совсем распоясалась.       В принципе, я была согласна с тем, что называть Дефне «хатун» было ошибкой, однако слова наложницы меня порадовали. Увидев Энгина-агу, я произнесла:       — Хатун оставить без ужина и объяснить, что пусть она и права в своих словах про валиде, называть султаншу надо так, как это соответствует ее положению.       Дефне прошла через гарем и вышла ко мне.       — Пойдем в мои покои, — произнесла я. Велев всем выйти, я продолжила. — И как ты объяснишь, хатун, свои слова?       — Конечно, валиде, я имела в виду гарем повелителя, — начала выкручиваться Дефне. — Ведь в гареме я и вправду главная хасеки.       — Следи за своим языком, Дефне, — ответила я.       Буквально на следующий день я узнала, что Дефне пригласила в свои покои лекаршу, которая ее осмотрела и сообщила о беременности.       «Ну что, посмотрим, повезет ли тебе на этот раз или опять девочку родишь», — подумала я.       Едва более-менее успокоилась ситуация с Дефне, как меня снова начало беспокоить поведение Мехмеда. Я видела, как мой законный супруг ведет себя во дворце, ходит по нему с таким видом, будто султан именно он.       — Будь осторожнее, Мехмед, — наконец, сказала я, встретив супруга в коридоре. — Я слышала, как ты разговаривал с иностранными послами. Так, будто ты султан, а не его раб.       — Женщина не должна влезать в политику, это добром не кончится, — к моему удивлению ответил Мехмед.       — За тайную связь с валиде, да что там говорить, за подозрение в этом наказание одно — смерть, — произнесла я. — Чтобы этого не произошло, я сделала тебя своим законным мужем. И чем ты отблагодарил меня, кем себя возомнил?       Мехмед, полный возмущения от того, что ему посмели сделать замечание, подошел ко мне и совершенно неожиданно ударил по щеке.       Я даже не успела сориентироваться, чтобы отвести или попытаться отвести его руку.       — Мне достаточно сейчас прийти к повелителю и рассказать ему о том, что случилось, — резко ответила я. — И ты понесешь заслуженную кару. Но я поступлю проще. Мне лень тратить на тебя свое время. Развожусь, Мехмед. Развожусь. Развожусь.       — Где свидетели? — усмехнулся Мехмед. — Где мужчины? Две рабыни — это не свидетели.       — Я не желаю тебя видеть, — сказала я. — И мы даже не живем в одном доме, чтобы ты попытался взять меня силой. А рискнешь — об этом сразу же узнает падишах. Ты умер для меня, Мехмед.       С этими словами я подошла к бывшему супругу, изо всех сил ударила его по лицу и пошла дальше.       «А так-то ударил бы он тебя, как ты тогда Гюльфем, упала бы ты и все, черепно-мозговая обеспечена», — пронеслось в моей голове.       Однако я усиленно попыталась выгнать ненужные мысли из своей головы и пошла дальше.