Лесаро: жить вопреки

Служебное время всегда летело быстро, ещё быстрее оно пролетало на посту старпома, который третий раз за ночную смену переписывал один и тот же приказ из-за одной и той же ошибки в дате - вместо апреля уже нужно было писать май. Парень ругался сквозь зубы и в последний раз все-таки исправил эту дурную ошибку. Он чувствовал себя уставшим и понимал нелепость своей ситуации - он, старпом, сидел под зажженной лампой на носу корабля жопой на палубных досках, с маленьким письменным столиком на коленях, ругая себя на чем свет стоит за колупание с единственной бумажкой в течении половины часа. Мозг и руки уже отказывались работать, хотелось лишь лечь и забыться тех прекрасных снах, где он обнимает желанную сеньориту. Армандо вновь тяжело вздохнул и закрыл бутылёк с чернилами, удерживая в развернутом виде желающий скрутиться документ. Дочь лейтенанта Лесаро не давала ему покоя уже больше полугода, заставляя страстно желать себя. И присутствовало не просто желание обладания, а желание ухаживать за девушкой было сильным, но ухаживать хотелось словно за невиданным цветком в горшке, словно за экзотической птицей. Хотелось отдавать всю свою страсть и любовь этой красавице, но духа на то, чтобы просить Лесаро ухаживать за его дочерью, просто не хватало. И этот факт злил Армандо - почему он, человек, который беспощадно убил собственными руками большое количество пиратов, пронзая рапирой их сердца и кишки, не может просто открыть рот и спросить офицера об этом, тем более, что они с Карлосом стали довольно близки. Размышления были прерваны рындой, которую мутузил дежурный матрос на вороньем гнезде, оравший о приближении корабля пиратов. Проснувшаяся команда выскочила всем составом на палубу, таская дополнительные ядра и занимая боевые позиции. На мостик выскочил капитан, Аль-Ровере начал выкрикивать команды, морской бой разгорался, пороховой дым, шум воды, треск кораблей и оглушающие звуки выстрелов слились в единое нечто. К огромному сожалению для команды "беглой Севильи" большую часть их сослуживцев ранило во время битвы, и не только при ближнем бое с хитрожопыми пиратами, имевшими железную мелочь в рукавах, которой они бросали в испанских бойцов в ближнем бою. Капитана и двух офицеров убило деревянными осколками от попавших в мостик нескольких ядер, бегающего по всей длине палубы старпома также задело крупными щепками, но молодой офицер, в этот момент потушивший загоревшиеся бочки, бросился на помощь абордажникам, ощущая как попавшее ядро откидывает от борта деревяшки, которые проходят по его левой руке и царапают лицо. Больнее для мужчины было то, что при окончании битвы и затоплении пиратского судна его нога провалилась в прогнившие палубные доски, ощущая как торчащие в них гвозди раздирают сапог и его лодыжку, и от боли он потерял сознание. Карлос, завидев упавшего на палубу старпома, бросился к нему на помощь, почти в панике дергая того за застрявшую конечность, пытаясь вытащить из дыры. Звук воды в трюме подгонял испанских военных моряков, которые прыгали за борт, цепляясь за тросы "беглой Севильи" и поднимаемые сослуживцами наверх. Подбежавший здоровяк-боцман оттолкнул Лесаро, одним рывком вытаскивая окровавленного парня из западни и вместе со старшим лейтенантом повторил трюк остальных моряков. Бородатый мужчина, держа молодого лейтенанта хватом за талию, захватил брошенный одним из моряков канатом и с помощью младших по званию поднялся на палубу. Первый помощник занял место рулевого, принимая командование на себя и направляя пострадавший борт на Кадис. В этот раз хорошо подготовленные пираты подошли к городу достаточно близко, по этому спустя два часа покоцаная "Севилья" пришвартовалась в порту и следующие двадцать минут непрекращающейся суматохи прошли уже на суше, по пути в госпиталь. Лесаро, передавая пост выжившему третьему помощнику капитана, взял Армандо, молясь всем святым, чтобы тот не умер на его руках от потери крови. Бег на такие длинные дистанции с грузом перестал быть для Карлоса привычным после окончания физподготовки в артиллеристском корпусе двадцать лет назад, но этот километр он пробежал без остановки. *** Утренняя смена не оставляла служащим медикам свободной минуты, но в палатах все было спокойно. Доротея выполняла нудную часть работы, заполняя журналы в пустующем помещении. Артиллеристов, в том числе и Сантоса, охранявшего её владения, экстренно собрали во дворе, а её и других фельдшеров просили приготовиться к интенсивной работе из-за некого прибывшего корабля, пострадавшего от рук пиратов. У сержанта все необходимые запасы были давно подготовлены и ожидали своего часа, а девушка, стараясь сохранить спокойствие при нарастающей нервозности, выводила карандашом числа и буквы. Дверь с грохотом ударилась о стену, один из приставленных к медикам солдат вбежал в палату, придерживая дверь перед входящим моряком. Единственный из пятерых вошедших, кого Доротея без проблем опознала был отец. Одноглазый офицер нёс на руках смутно знакомого мужчину лицо которого закрывали длинные каштановые волосы, прилипшие к крови, залившей лицо. Карлос положил раненого на указанную ему кровать, вытягивая перетянутую тряпками раненую ногу. Доротея переставила и прикатила подготовленные инструменты ближе к пострадавшему. Капитан медкорпуса вымыл руки с мылом в умывальнике в углу и начал операцию, хватаясь за инструменты. -Я начну с ноги, частично зашью и перейду к другим, ты займись пока им. Доротея кивнула, также вымывая руки и приступая к помощи хирургу, зашивающему почти вывернутую наружу конечность - разорванные связки голеностопа, кровеносные сосуды, мышцы и кожа сшились быстро, и врач убежал к другим раненым, оставив фельдшера заканчивать обработку молодого офицера. Омывая ранение на ноге, накладывая мазь и повязку девушка заметила движение головой. Мужчина двигал глазами, осматривая обстановку и замечая её, когда он посмотрел на свои ноги. Девушка оставила раненую конечность в покое, передвигая столик на колесиках чуть более удобно для себя и садясь на край деревянной кровати, выжимая плававшую в теплой воде тряпку и проводя чуть смоченной тканью по лицу, смывая кровь и пороховую пыль. Знакомое лицо, избавившееся от темноты волос и красной засохшей жидкости, уставилось на неё своими светло-карими глазами, вызывая сочувственный вздох. Раненая левая щека угрожала разойтись до сквозной дыры, как и рана на брови и лбу, края которой отгибались из-за движений глазами и бровями в попытке человека понять свое место нахождения. Эти раны Доротейе пришлось зашивать самостоятельно, как и проводить дальнейший осмотр Салазара. Мужчину пришлось раздеть до нижней рубашки, но осмотр не выдал результатов кроме уже известных ранений и мелочей в виде синяков и ссадин. Напоив лейтенанта сонным отваром и не дожидаясь времени, когда он заснет, девушка приступила к оказанию помощи другим пострадавшим. Рабочая нагрузка не позволила чувствовать усталость, занимаясь обычными рабочими делами девушка не заметила прихода ночной смены. Её сменщица, медсестра Паула, и капитан были не против ночевки девушки на одной из свободных кроватей. Лесаро не хотелось уходить, и она простым языком объяснила начальству причину, а мужчина ухмыляясь кивнул, одобряя рвение фельдшера остаться у постели возлюбленного. Ночью девушка не могла спать - переживания и жесткая шконка не давали расслабиться и погрузиться в сон, по этому сержант лежала на правом боку, наблюдая за Салазаром и иногда подрываясь на помощь менее опытной девушке. Заснула она лишь с рассветом, а проспавший пятнадцать часов офицер очнулся примерно в десять часов утра. *** Его тело чувствовалось ужасно, разодранная о гнилое дерево с гвоздями нога болела и ныла, как и раны на лице. Потянутые спина и бедро ныли чуть меньше, но общее состояние парня это не спасало, как и замыленное зрение. Он понимал, что находится в светлом каменном помещении, где было тепло и сухо, понимал, что светящееся квадратное пятно это окно и солнце, и то, что он с трудом может повернуть голову или подвигать руками. Несколько сильных зажмуриваний помогли прояснить взор и подтвердить выводы - он действительно находился в светлом помещении, в окна которого било солнце, отражаясь от беленых стен. Армандо повернул голову, укладывая раненую часть лица на подушку и застывая от открывающегося вида. На соседней больничной кровати лежала та, которая владела его мыслями последнее время, подрагивая ресницами и дыша через приоткрытый рот. Доротея выглядела уставшей, а госпитальное платье говорило о том, что девушка находилась либо на работе, либо осталась после смены. Увидевшая его "возвращение в мир живых" сестра опустилась рядом с ним на кровать, протирая его лицо мокрой тряпкой. Влага быстро высохла, медсестра отложила миску и тряпку и вышла из палаты, оставляя их одних. По общему коридору пронесся звук удаляющихся женских шагов и стук железа. Госпитальная жизнь отличалась от корабельной своей тишиной и неспешностью, что было не привычно для привыкшего к постоянной беготне старпома. Спустя несколько минут вышедшая медсестра зашла в палату, за ней вошел мужчина в синем кафтане, надетым поверх рубахи, пробуждая спящую громко хлопнувшей дверью. Лесаро потерла лицо двумя руками и открыла глаза, мужчина подошел к пострадавшему в момент, когда девушка уже поднялась с постели. - Доброе утро. - мужчина вытащил из кармана маленький бутылек и капнул содержимое себе на руки, отправляя бутылку назад. В воздухе появился резкий запах спирта. - Как вы себя чувствуете? Врач сел на табуретку и откинул простынь, снимая повязки и осматривая раненую ногу. -Неплохо. Врач кивнул ему, обращаясь к девушкам: -Паула, подготовьте смену повязок. Доротея, вы свободны, ваш отец посылал за вами. Они кивнули в знак понимания, врач и медсестра ушли, а Лесаро отошла за постовой стол и вернулась к офицеру, принеся вату и маленький бутылёк. -Завтра я буду здесь в ночь, если захотите, то мы сможем поговорить. - из открытой стеклотары вырвался едкий алкогольный запах и прозрачная жидкость пропитала желтоватый кусок хлопка. - Мне передать что-то отцу? -Нет, ничего. - и без того басистый голос хрипел, будто гонимая лошадь, царапая горло. -Вам придется две недели лежать, будет сложно, но я уверена, что вы справитесь.- Её полу-шепот и нежные прикосновения к его лицу в попытке повернуть его и обработать закрытые присохшей хлопковой тканью швы, успокоили бушующий разум парня. - Скоро будет подан завтрак, если вы хотите, то я могу остаться, отец поймёт меня. -Все в порядке, наслаждайтесь свободным временем. Девушка, закончив работу и попрощавшись с ним ушла, а Армандо устыдился, ведь он бессовестно лгал. В течении дня боль пошла по возрастающей и к вечеру появился жар, не дающий уснуть. Салазару казалось что ещё чуть-чуть и он начнет бредить, холодная вода, которой ему делали примочки, мало помогала его самочувствию. Один из студентов-медиков, пришедший в ночную смену, поил его отваром ромашки, словно заботливая нянька. К полуночи состояние стало невыносимым и позванный парнем врач вновь залил в его наполненный желудок еще что-то. Отвар был еще более противным и горьким, чем ромашка, отдавал ужасно горьким вкусом с послевкусием травы и листьев. Его разум выдержал еще полчаса агонии и отключился, отправляясь в сон, который больше ощущался как обморок. *** В этот же день в доме Лесаро дочь старалась успокоить отца, все еще находящегося в том дурном расположении духа, какое возникает после битвы. Обычно мирный и спокойный Карлос не мог сидеть на месте, эмоции били через край и затухали волнами весь день, отвлекая от корабельных проблем. Эта буря успокоилась после третьего чайника чая с настойкой, к четырем часам он все же смог заняться документацией, а к шести его сморило и лейтенант с размаху опустился на стол, проспав так до утра и при умывании обнаружив темный синяк на скуле под повязкой. Что-ж, битву с пиратами они выиграли, а вот битву с собственной головой он проиграл, пусть и остался при уме не без помощи дочери. На самостоятельно нанесенной травме его "веселье" не закончилось, ведь капитан погиб, старпом в непонятном состоянии находится в госпитале, а он остался за старшего и был обязан отправиться в ремонтные доки, куда отогнали "беглую Севилью". День вновь прошел в суматохе и суете, нисколько не помогая восстановить расшатанные нервы. Дела Доротейи в госпитале также не отличались своей размеренностью - в эту ночную смену у одного из пострадавших, раны которого лечили привычными для медицины восемнадцатого века методами, началась лихорадка, матрос метался по постели и стонал. Хирург, капитан, приехавший институтский врач, двое медсестер и фельдшер старались облегчить состояние бедолаги. -В крови плавает инфекция, нужно выпустить её и ему станет легче. - мужчина в мантии уже тридцать раз сказал эту фразу, стараясь убедить хирурга в нужности кровопускания. -Я вас уверяю, что можно обойтись и без этого. Под этот приглушенный спор фельдшер и медсестры совместными усилиями залили в матроса ещё одну тёплую настойку. -Вы и ваши подчинённые подрываете авторитет современной медицины своими устаревшими рецептами! Капитан глубоко вдохнул, сдерживая себя от разгула чешущихся кулаков. Отваром липы, подорожника и сушеных цветов его лечили всю его жизнь, а эта книжная козявка в мантии с начала разговора доказывает ему, что травы эффекта не дадут. Мужчина на кровати трясся и громко стонал. Врачи договорились подождать час, температура тела больного спала, но незначительно, по этому хирург отдал бразды управления институтскому врачу. Тот, приказывая медсестрам удерживать матроса, сделал небольшой надрез на руке, выпуская темно-бордовую жидкость. Закончив процедуру побледневшие женщины вышли в коридор, где капитан в бешенстве мерил шагами его длину и зло бурчал ругательства под нос. Испанец коротко взглянул на подчиненных, остановившихся около него. -Возвращайтесь на посты, девушки. Я доведу дело до конца. Три головы покорно склонились и стук каблуков пронесся по длинному помещению. Вернувшаяся в палату Лесаро раздраженно стукнула кулаком по постовому столу, пробуждая Салазара от полу-дрёмы, в которой он постоянно находился. Это состояние помогало ему коротать время и не чувствовать боль от заживающего ранения, при этом приносило головную боль от постоянного лежания. Сегодня он уже мог ползком двигаться по кровати, чтобы сесть, и это его радовало. Армандо приподнялся, упираясь руками в постель, и подтянулся, на что нога дала ответ в виде боли и отвратительного потягивания. Севший молодой человек привлёк внимание фельдшера к себе и она подошла к нему. -Простите, что разбудила. -Я не спал. Доротея села на кровать рядом с ним, убирая с его лица длинные волосы и поглядывая на расческу, принесенную сослуживцами с остальными личными вещами из каюты. Его темная шевелюра спуталась из-за долгого лежания и требовала ухода. -Я могу проводить вас в уборную, после ванной вам станет легче. В ответ старпом кивнул, откидывая простынь и медленно перенося ноги на пол, опираясь на подставившую плечо девушку. Он старался держаться на своих двоих, но налегать всем весом на хрупкую по виду девицу при ходьбе все же пришлось, ведь поврежденная конечность не давала даже легко касаться ступнёй пола, начиная болезненно гудеть. После трех неуверенных и тяжело давшихся шагов она обернулась, обращаясь к стоящему у дверей солдату: -Антонио, будь добр, сбегай к постовому, пусть даст тебе воды для ванной. Парень кивнул, бросил винтовку за спину и убежал, а в это время они дошли до постового стола и зашли за дверь уборной. Доротея посадила старпома на скамейку за ширмой и принося простыню, под которой он лежал, а запыхавшийся солдатик бегал туда-сюда с двумя большими вёдрами парящей воды наполняя большое деревянное корыто. Армандо почти без проблем разделся и частично завернулся в простыню, стараясь не смущать своим срамом Лесаро и служивого. Парень помог ему залезть в корыто и Салазар погрузился в горячую воду, вытягивая ногу за бортики, дабы не намочить швы, а фельдшер принесла несколько отрезов ткани, кусок мыла и ковш. -Я помогу вам. Пока ещё чистая вода наполнила ковш и вылилась на его голову, смачивая волосы, через минуту мыльная пена шапкой охватила его голову, больно сползая в глаза и возвращаясь вместе с вторым ушатом воды в корыто. Удостоверившись, что старпом сможет самостоятельно справиться с остальной помывкой, Доротея вышла за дверь, и оставив Антонио присматривать за оставленными в палате ранеными, занялась другими делами вне палаты. Чуть позже солдат помог Армандо выбраться из остывшей воды и доковылять до ширмы, за которой уже лежала чистая сменная одежда. Одевшись он вновь оперся на парня и дошел с его помощью до кровати, бельё на которой уже заменили. Левая нога гудела от напряжения, но ощущение чистоты перекрывало неприятные чувства. После ванной Салазар не стал ложиться, по этому просто сидел на кровати, опустив ноги на холодный каменный пол и наблюдая за работой девушки, которая заполняла журналы и иногда поглядывала на него. Лесаро отложила карандаш и подошла к нему, взяв в руки расческу с тумбочки: -Позволите? Мужчина кивнул, готовясь к работе женских рук. Девушка забрала волосы с затылка и переложила их на плечи, начиная расчесывать их с концов и постепенно поднимаясь к корням. Все время этого действия Армандо любовался её глазами - серебристый цвет у зрачка переходил лучами в синюю радужку и темную каёмку - чем знатно смущал, ровно как и своей близостью. Сердце гулко и сильно отбивало свой ритм, угрожая разорвать форменное платье и выпрыгнуть вон, казалось, что его звук отражался от стен, оповещая пострадавших о его существовании в женском теле. Хотелось прикасаться к Салазару более нежно и чувственно, но синеглазая себя сдержала. Время смены шло к своему концу, небо посветлело и солнце показалось своими лучами в окнах, пятнисто освещая палату. До возвращения домой оставалось пара часов, когда двери палаты распахнулись, впуская в помещение четверых мужчин, один из которых был очень богатым, о чем говорил его внешний вид - широкополая шляпа с длинными перьями, ухоженные волнистые волосы, черный мундир с золотыми элементами, пышные кружевные манжеты рубахи, выглядывавшие из-под темной ткани, начищенные черные сапоги и шпага с серебристой рукоятью на поясе. Доротея не знала почему, но его лицо было ей знакомым, хотя она понимала, что ранее не встречалась с этим человеком. За этим сеньором шли еще трое - второй незнакомец в черной форме, отец и незнакомец в зеленой форме артиллеристов. Девушка, до их прихода сидевшая у кровати старпома и поящая того настойкой, встала с места, реверансом приветствуя вошедших и отходя к постовому столу. Богато одетый сеньор кивнул, в мгновение осматривая её с ног до головы оценивающим взглядом. Салазар, до этого вновь улёгшийся на кровать, как мог поднялся к изголовью в попытке встать. -Лежите, лейтенант. - Армандо кивнул. Сеньор протянул руку к помощнику, забирая у него бумажный лист и читая - Армандо Диего Салазар, в благодарность за вашу службу данным указом короля вам присуждается звание капитана и под ваше командование вверяется борт "Беглая Севилья" . -Благодарю, адмирал. Стоявший мужчина передал бумагу новоиспеченному капитану и подошел к девушке, обращаясь: -Сеньорита Лесаро, нам понадобится ваши знания и опыт на "верной Розе". -молодой адмирал подозвал помощника, который выудил из кожаной папки второй листок и передал офицеру - Надеюсь, что увижу вас завтра в полдень в своём кабинете с нужными документами. Доротея кивнула, взяв переданную ей бумагу, читая текст, закрепленный снизу адмиральской печатью с лентой и подписью - Оскар Грегорио Перез. Сеньор, пожелав ей и артиллеристам хорошего дня, а Салазару скорейшего выздоровления, откланялся. Лейтенант Лесаро подошел к дочери, взволнованно глядя на неё. -Что ты об этом думаешь? -Я бы хотела обсудить это с тобой. - синеглазая вздохнула, передавая мужчине бумагу - Если ты согласен, то я пойду с адмиралом. Лейтенант быстро прочитал написанное и грустно глядя на неё согласно кивнул. -Я помогу тебе с документами. - его голос просел до полу-шепота - Сейчас я отправлюсь назад в доки, моя работа еще не закончена. Дочь кивнула и коротко поцеловала его в щеку, Карлос, расстроенный скорым её отбытием, удалился вместе с получившим повышение вторым помощником, направляясь к месту работы. Салазар, переварив информацию, грустно уставился на собственные руки. -Вы уйдёте, не так ли? Девушка, занявшая своё место на посту, лишь кивнула, принося этим молчаливым ответом душевную боль. -Если будет возможность, то прошу вас, напишите мне. Я буду рад получить от вас весточку. -Хорошо. Её смена закончилась с приходом Паулы примерно в десять утра. Вернувшись домой, приняв ванну и отоспавшись она пришла в кабинет отца ближе к ночи. Уставший Карлос, глотая остывший в чашке чай, перелистывал старую потрепанную библию. -Папа? Офицер встрепенулся и посмотрел на дочь, застывшую в дверном проёме. -Заходи милая. - мужчина встал, подойдя к ней и заключая в объятия - Я переживаю, но знаю, что не могу переубедить тебя. Его объятья на мгновение вернули Доротею в детство, в те моменты, когда он, возвращаясь со службы обнимал жену и детей. Тепло отцовских рук осталось на её плечах даже после того, как объятия прекратились. -Я обещал тебе помочь с документами, давай займёмся этим под чашечку чая. Работа была начата с написания завещания, как с самой тяжелой части, а закончена разбором привезенного посыльным договора с рассветом и опустевшим третьим чайником чая. Они вернулись в свои постели и проспали до десяти утра. Девушка поднялась с вполне хорошим расположением духа и приготовилась к встрече с адмиралом и последующей ночной смене. Привычное госпитальное платье отправилось в вещь-мешок, а ежедневное синее покрыло тело хозяйки. Девушка, пожелав отцу и старику-дворецкому хорошего дня, вышла за калитку, направляясь к зданию ратуши, на втором этаже которого располагались кабинеты важных людей, в том числе и адмирала. У дверей огромного строения её уже ждал знакомый человек в чёрной форме, помощник вызвавшего её офицера. -Добрый день, сеньорита. Сеньор Перез уже ожидает, я провожу вас. -Благодарю. Они поднялись на второй этаж и прошли длинными коридорами до нужного кабинета. Мужчина открыл перед ней двери, впуская внутрь. Молодой адмирал отвлекся от чтения каких-то бумаг, поворачивая голову на стук ставней, он поднялся с места, подходя к девушке. -Приветствую, сеньорита. - мужчина галантно предложил руку и поцеловал женскую кисть, возложенную сверху чуть позже - Я рад вас видеть. -Взаимно, господин адмирал. Его губы растянулись в улыбке и он усадил девушку на стул у края стола, садясь в предмет мебели напротив и не отпуская её руки. -Вы обдумали моё предложение? -Да, также я обсудила его с отцом и решила, что опыт работы на вашем галеоне будет весьма полезен. Мужчина сильнее расплылся в улыбке, хитро заглядывая в глаза. -Меня весьма радует ваш выбор, сеньорита. - его ладони чуть сильнее сжали её кисти - Начальник медицинского корпуса очень настойчиво рекомендовал вас как прекрасного бортового врача. -Я лишь фельдшер, господин адмирал. -Зовите меня по имени, прошу вас. - Оскар отпустил руки девушки, завороженно смотря в её глаза - Вы приготовили нужные документы? -Конечно. Отдав папку с договором и завещанием мужчине, и получив от него бумаги для начальства Доротея откланялась и направилась в госпиталь. Передав документы начальству и получив корабельный набор формы она сменила ежедневное платье на госпитальное, принимая смену и проходя в палату, где остался лежать один Салазар. Отпущенные моряки разбрелись по домам, залечивать оставшиеся мелкие болячки самостоятельно, оставив старпома в обществе фельдшера и нескольких артиллеристов, сменявших друг друга каждый день. -Добрый день, Фредерико. Как ваша смена? Сантос, вновь увидев добрую знакомую, улыбнулся ей. -Добрый, сеньорита. Все спокойно, слава богу. -Прекрасно. Сегодня за чаем придётся идти самостоятельно, Вендиго не будет на смене. -Ничего страшного. Она кивнула, проходя к постовому столу и останавливаясь у кровати спящего Салазара. Мужчина спал на спине, склонив вправо голову, он выглядел измотанным и уставшим, хотя и не делал никакой работы. Постоянное лежание не придавало ему сил, лишь выматывало и причиняло головную боль, от которой ничего не спасало. Девушка присела на шконку, убирая с его лба тонкую прядь, тем самым пробуждая офицера. Армандо разлепил глаза и кивком приветствуя медика. -Как вы себя чувствуете? -Как и каждый день. Честно скажу, мне хочется оставить данную постель. Она кивнула. -Я и Фредерико поможем вам немного пройтись, но сначала я обязана сменить повязку и позже вам нужно будет поужинать. Мужчина глубоко вздохнул, кивая и садясь, опираясь на изголовье. Вскоре работа с ногой была завершена и девушка принесла с кухни три порции легкого ужина - рыбный суп с картофелем, сыр, маленькие круглые булочки пресного и сладкого хлеба с чашкой травяного чая приятно наполнили желудок. После поглощения пищи Сантос помог капитану подняться с постели и пройтись несколько кругов по палате, пока фельдшер занималась рабочими обязанностями. Примерно в таком темпе прошла большая часть времени, в полночь рядовой был отправлен спать на табурете у двери. Солдат мгновенно провалился в сон, оставив Лесаро и Салазара в молчаливом обществе друг друга на несколько часов. Девушка помогла ему доковылять и теперь мужчина сидел на табурете у постового стола, читая одну из медицинских книг, которые всегда находились там. Периодически он поглядывал на сержанта, пишущую что-то в одном из журналов. -Когда вы уходите? - спросил он отвлекаясь от чтения. -Сегодня вечером. Он глубоко вздохнул, потерев глаза. -Не много времени вам дали. -Мне выдали готовый комплект формы, я лишь заберу некоторые личные вещи из дома, попрощаюсь с отцом и отправлюсь на "верную Розу", много времени не требуется. Он кивнул, возвращаясь к чтению. Шел четвертый час утра и небо уже разлилось желто-розовыми красками, разбуженный Сантос был отправлен помогать капитану "Севильи" в ежедневных процедурах, а девушка занялась делами - подготовкой передачи смены, время которой подходило к концу. Солдаты у дверей сменились в восемь часов, дежурные по палатам тоже разошлись по домам, правда немного позже. Доротея сменила госпитальную форму на ежедневный наряд и вернулась в палату, присаживаясь на край кровати и трогая Армандо за плечо, чтобы тот очнулся от дрёмы. -Сеньор, это наша последняя встреча на территории госпиталя в ближайшее время. -она заправила его волосы за ухо. -Мы встретимся в море чуть позже. -Не сомневаюсь, капитан. - набравшись смелости синеглазая наклонилась, нежно целуя его раненую щеку - Выздоравливайте скорее. Этот короткий поцелуй разжег в его венах огонь, который приятной волной разлился по телу, вызывая огромное желание прижать девушку к себе, которое было подавлено. -Да хранит вас Бог. - мужчина поцеловал тыльную сторону её ладони, мысленно не желая отпускать на опасное дело и обещая себе просить о её благополучии при каждой молитве. *** Корзины с формой были еле дотащены до дома не без помощи ушедшего в увольнение Сантоса. Шатающийся от усталости парень был угощен чаем гостеприимным лейтенантом. Пока девушка собирала вещи мужчины успели минимально познакомиться и даже сыграть партию в шахматы. Доротея, разобравшись с формой и правильно одевшись, забрала три битком набитые холщовые сумки и вместе с ними спускаясь вниз. Отец помог ей закинуть их в коляску и, пригласив гостя на совместную короткую прогулку до порта, отправил возницу к морю. Дорога действительно была короткой и "верная Роза" очень скоро показала свои мачты среди домов, красуясь орлом на парусах. Вечерний Кадис провожал очередной патруль в путь через океан в воды Карибского моря. Коляска остановилась у пирса и двое мужчин выгрузили наполнение багажного сундука. Девушка, одетая в мужское платье, вышла из коляски, забирая одну из сумок и подходя к борту галеона. На самом пирсе стояли трое офицеров, контролировавших погрузку судна. Фельдшера поприветствовал мужчина в широкополой шляпе и богато украшенном камзоле, они обменялись несколькими словами и он поцеловал её руку в знак приветствия. Загрузив в каюту сумки и выйдя наружу Карлос коротко переговорил с молодым адмиралом, перед самым отправлением обнял дочь и еще долго провожал взглядом уходящую по волнам вдаль "Розу". *** Первая ночь была тяжела для непривычной к мелкой качке девушки, это движение сводило желудок своим постоянством и опьяняло разум, заволакивая его пеленой, из-за которой голова казалась ватной. Пролившиеся в подушку слёзы облегчили ситуацию и чуть прояснили ум, позволяя заснуть. Мир грёз принёс Доротейе приятные картины - родной берег, тепло объятий и знакомое лицо Салазара, непонятные слова, произносимые шепотом и приятная темнота перед пробуждением. -Сеньорита, адмирал приглашает вас на завтрак в его каюте! - кто-то долбился в дверь, заставляя её открыть глаза. -Хорошо, я скоро буду. - синеглазая со вздохом сожаления о разрушенном сне потерла глаза, осматривая каюту. Маленькая комнатка имела достаточно мебели при отсутствии пространства - прибитые к полу и стенам стол, узкий шкаф, комод и кровать. Часть окна на корме освещала пространство попадавшими солнечными лучами. Решив все же подняться с постели и начав готовиться к завтраку с высокопоставленным мужчиной она оделась в ещё непривычную серую форму медкорпуса, в очередной раз не завидуя мужчинам и жаркости их нарядов, заплелась и надела на волосы тонзон, дабы они не трепались о шерстяную ткань, превращаясь из ровной косы в драный веник. "Верная Роза" была произведением морского кораблестроения - три широкие и длинные палубы, три высоченные мачты, огромное количество парусины, тросов, и девяносто пушек. "Роза" считалась передовым судном для своего времени и была гордостью молодого испанского адмирала. Кают-компания имела шесть маленьких кают, где по-двое жили офицеры, одна из этих кают была полностью отдана девушке, и одной большой. Под кают-компанией располагался небольшой кубрик, камбуз, столовая и госпиталь на шесть коек, а трюм был заполнен своими постоянными обитателями - ядра, порох, питьевая вода и провизия. Покинув каюту девушка прошла несколько шагов, постучала в резную дверь обиталища адмирала и вошла, получив приглашение. Оскар стоял у окна, любуясь сидящим на перчатке тетеревятником, который с большим удовольствием принимал почесывания от хозяина. -Сеньорита, я ждал вас. - мужчина отправил птицу назад, в высокую коробку-вольер, встроенную в стену - Вы прекрасно выглядите. -Благодарю. Адмирал снял кожаную перчатку, приветственно целуя руку фельдшера, и приглашая её сесть на стул у пустого стола. -Вам понравилась вчерашняя экскурсия? -"Верная Роза" бесподобна, сеньор. В этот момент в каюту вошёл светловолосый мужчина с подносом. -Доброе утро, сеньор, сеньорита. - сильный акцент выдавал в нем иностранца. Кок быстро расставил посуду и разложил принесенную пищу, которая была не хитрой - вареные яйца, хлеб, несколько видов сыра, овощная нарезка и маленькая плошка с вареньем из клубники, в принесенном чайнике парил горячий черный чай. -Приятного аппетита. -Благодарствую Николай. Кок широко улыбнулся и вышел, а Оскар вернул все свое внимание девушке. -Наш Нико прекрасно готовит. -Нисколько не сомневаюсь в этом, господин адмирал. -Пока мы наедине зовите меня по имени, прошу вас. Я чувствую себя стариком, когда ко мне обращаются по званию. -Как пожелаете. Завтрак был неспешно съеден за разговорами о жизни, рассказы адмирала о его путешествиях в северные регионы и войне с пиратством открыли многие аспекты жизни на галеоне. Например то, что экипаж был интернациональным - трое матросов и кок ранее служили в рядах флота Российской империи, но при путешествиях попали в руки к пиратам и обрели свободу лишь с помощью испанцев. Также были двое голландцев и один индус, которые угодили на борт тем же путем. Узнав, что дома их уже похоронили, эти мужчины просто согласились принять условия службы в испанском флоте, где к ним относились с особым вниманием. Остальной день прошел в относительном спокойствии в стенах госпиталя по уши в мыле и с открытыми окнами кормы и дверью. Генеральная уборка закончилась лишь вечером, за ужином в кают-компании в окружении офицеров и чтением отчетных журналов по болезням и смертям. Ситуация с эпидемиями на "Розе" не совсем радовала наличием коротких вспышек цинги и тифа. Шестьдесят пять дней пути через Атлантический океан показали скуку долгих морских путешествий - госпиталь лишь несколько раз работал по назначению после трёх битв с пиратами и одной с опостылевшими англичанами, везде сующими свой нос. Книги и рисование осточертели в первые пятнадцать дней, по этому девушка приняла решение в порту Сан-Хуан посетить рукодельную лавку, дабы приобрести хоть какое-то развлечение помимо учебы по здоровенным талмудам с нарисованными органами и костями. Доротея была рада познакомиться с русскими моряками во время плавания и эти мужчины, узнав о корнях девушки, также были обрадованы этим знакомством. Они же дали ей прозвище "сестричка", которое быстро прижилось среди младшего состава экипажа, хотя она и не являлась медсестрой. Русская речь была не совсем привычной для уха, но при этом была понятной, пусть мать и не успела научить девочку языку в полной мере. Кок с удовольствием принял помощь девушки в его работе, но к сожалению такое "разнообразие" было редким, ведь Николай Ефимович был опытным работником камбуза и знал, как успеть сделать все дела во время. Также рутину разбавляли посиделки офицеров в столовой, ведение дневника и общество молодого адмирала. Оскар развлекал своими историями за чашкой чая, подгоном бумажной работы и уроками элементарного обращения с ловчими птицами. Инструментом для отработки этих навыков послужила Дина, которая в миг восприняла сержанта с ревностью к её хозяину. Самка ястреба старалась всячески показать своё недовольство и периодически тыкала испанку когтями и больно кусалась. В предпоследний вечер среди вод атлантики Перез завел разговор на больную тему для многих молодых людей - о браке. Его возмущало, что его в неполные тридцать три заставляют жениться родственники и дворяне-офицеры, несущие разнообразную службу при адмиралтействе. Лесаро прекрасно его понимала и проявляла сочувствие. Их запросы были схожи, а вот подходящего человека не нашлось, пусть для девушки это и было ложью. Молодой капитан не отпускал ее мыслей с самого отхода из Кадиса и поселился на нескольких страницах ее дневника в виде рисунков. Не мечтать об объятьях Армандо было тяжело и она много раз писала письма, обнажая в них то изматывающее страстное желание, что так и не доходило до адресата, сгорая на тарелке в огне свечи, замененные более сдержанными по своему содержанию. К моменту швартовки в бухте Сан-Хуана поникшую девушку одолели о ее состоянии члены экипажа и однообразные ответы далеко не сразу отвадили мужчин от постоянных вопросов. Порт встретил адмиральский галеон своей обычной суматохой. Швартовка не заняла много времени и часть экипажа, свободная от охраны судна, сошла на сушу. Свободный день радовал матросов теплой карибской погодой и тропическими видами Сан-Хуана. К четырем часам дня вахта сменилась и теперь она могла сойти на сушу. Обычное ощущение твёрдости земли под ногами было чем-то более радостным, чем обычно, отсутствие постоянной качки и камни под подошвой сапог так же радовали. Девушка не успела пройти и шага, как адмирал подошёл сзади. -Сеньорита, желаете прогуляться в моей компании? -Это честь для меня, господин адмирал. Перез зашелся своей обычной улыбкой и предложил ей руку. Так двое офицеров вышли за пределы порта, ведя разговор в пол-голоса: -Смотрю, ты не сильно рада суше. -Это обманчивое впечатление. -Что-то случилось? -Не волнуйся, это лишь тоска по родным и не более. -Только лишь по родным? - Перез хитро ухмыльнулся - Когда я был в госпитале мне так не казалось. Доротея остановилась, возмущенно смотря на мужчину, взглядом вопрошая, почему он так решил. -Ты так ласково заливала лекарства в Салазара, будто он твой горячо любимый супруг, не меньше. Она покраснела, чем вызвала у него еще более широкую улыбку: -Сеньор Салазар мне не супруг, и я не думаю, что о нашей совместной жизни может идти речь. -Почему ты так думаешь? Девушка ответила лишь тяжелым вздохом и они продолжили прогулку, погрузившись в молчание. Вечно неунывающий Оскар глубоко задумался и за недолгий путь до ратуши не произнес ни слова, иногда хмыкая собственным мыслям. На главной площади города они распрощались и отправились по своим делам. *** Иголка в очередной раз воткнулась в хлопок, таща за собой красную нить, которой были вышиты цветы тюльпанов. Дверь грохала о стену госпиталя в такт раскатам грома, за тонкой стеной пронзительно орала адмиральская птица, "верную Розу" качало во все стороны и единственное место, где было более-менее тихо была каюта бортового фельдшера. Русая девушка при свете свечи вышивала последние штрихи узора из тюльпанов и звезд, которые сходились в единый квадрат, и прислушивалась к погодной вакханалии наверху. Матросы, стуча каблуками обуви о дерево, носились по палубе, стараясь стабилизировать судно и следя за его целостностью, а корабль, словно живой, трещал досками, издавая звуки, похожие на мрачный зловещий смех, который перекликался с раскатами грома и шумом воды. Последний красный узелок с изнанки был завязан и небольшой отрезок хлопка вышел из деревянных объятий пялец, загибаясь рисунком внутрь в нужных местах. Вечерняя непогода продолжилась до четырех утра, когда измотанные моряки сдали смену более сухим сослуживцам и отправились в кубрик, а после смены мокрой одежды в столовую, где их ждал поздний ужин от русского кока и горячий травяной чай, в котором были перемешаны сухофрукты и некоторые травы. Несколько кружек этого напитка прекрасно спасали от дрожи, а древесина "Розы" грела обитателей кубрика не хуже печки. Покинувший их шторм принес за собой штиль, холод и ливень, которые продолжались несколько дней. Молодой адмирал, сдав младшим офицерам вахту, вернулся в каюту, где его ждал поднос с горячей едой. Сняв насквозь промокшую одежду он вытерся полотенцем и натянул сухую рубаху и штаны, после чего принялся за трапезу, хотя аппетита не было и съел он не много. Чай и теплая постель мгновенно отправили его в мир грез, откуда Перез вышел в три часа ночи с саднящим горлом. Первый пойманный в коридоре младший офицер был отправлен привести бортового врача. Девушка пришла довольно быстро, хоть и без соответствующего внешнего вида - простая ночная рубашка в пол и выглядывающий из-под застегнутого на несколько пуговиц мундира тонкий халат и распущенные волосы - возбуждая адмирала одним лишь наличием таких вещей, которые в обычной жизни мало что скрывали. Да, долгое отсутствие женской ласки сказывалось даже на нём и не покрывалось наличием нескольких любовниц в разных портах. -Что-то случилось, Оскар? Адмирал зажег фонарь, стоящий на столе и сел на стул рядом. -Горло болит. Я хотел бы узнать, были ли обращения с чем-то подобным. Девушка, заметив чашку у фонаря взяла оставленную на блюдце ложку и встала коленями на пол у его ног. -Открой рот. - она прижала его язык ложкой, стараясь произвести осмотр в слабом свете фонаря - Обращения есть, но они мелкие. Головные боли, боли горла, кашель, но на температуру или озноб жалоб пока нет. Перезу пришлось немного покрутить головой, когда фельдшер придвинула фонарь ближе и спустя несколько секунд он смог закрыть рот. -Я принесу чай, несколько чашек помогут тебе. Мужчина кивнул, Доротея забрала почти нетронутую еду и вышла из каюты. Простуженный экипаж вел "верную Розу" обратно в Европу, январская погода не обрадовала мореходов своим холодом, всех, включая адмирала и фельдшера. По настоянию последней они встанут на якорь недалеко от порта, чтобы не заражать жителей Кадиса этой болезнью, но иметь путь для пополнения запасов продовольствия и подхода необходимой помощи. Офицер взял со стола одну из многочисленных бумажек - список пополняемых продуктов, составленный коком при вчерашнем учёте. В списке фигурировали не совсем привычные морякам продукты в виде сушеных ягод шиповника, сухих долек яблок и лимона, чеснока и щавеля в огромных количествах, которые закупались так же по настоянию фельдшера. Сухофрукты в большом количестве закидывались в чай, а головки ядреного овоща выдавались всему экипажу раз в два дня во имя "профилактики болячек", которых действительно стало меньше. Ставшие редкими цинготные больные вставали на ноги за пару дней и это радовало, моряки благодарили Господа за такое благословение. Девушка вернулась с двумя чашками чая и небольшим количеством сушеных колечек яблок в маленькой плошке на маленьком подносе. Она поставила ношу на стол и села на стул напротив адмирала, почти соприкасаясь с ним коленями. Оскар отпил горячую жидкость, осматривая сидящую перед ним сеньориту - распущенные волосы лежали легкими волнами из-за мытья в морской воде и выглядели чуть более сухими, чем обычно, синяки под глазами и искусанные губы, манящая тонкая шея, частично скрытая воротом мундира и понимание не нормальной для обычного общества ситуации - молодая особа пришла к высокопоставленному офицеру средь ночи в весьма интимной одежде, пусть самые интересные части и были скрыты формой, но они не были женаты или обручены, чтобы такие "встречи" не вызывали возмущений. Он знал причину её устало-счастливого состояния, ведь сам получил огромное количество почты при отходе из Сан-Хуана, письма от родственников и любовниц поднимали настроение в течении прошедших восьми месяцев рейда, а последние, которые были получены перед уходом домой, просто заставляли светиться от счастья, ведь его кузен второй раз стал отцом и просил его быть духовным наставником для маленького Давида. Перез был уверен, что девушка получала письма не только от семьи, но и от почитателей, которые наверняка писали почти любовные баллады в её честь. Он ухмыльнулся собственным мыслям, почесав подбородок. Надоедливая растительность лезла все время и неприятно щекотала кожу и нервы. Мужчина вновь обратил внимание на девушку, которая была погружена в свои мысли. -Доротея. Она встрепенулась, услышав собственное имя, и посмотрела на него. -Через неделю мы встанем у Азорских островов и встретимся со "славной Севильей", которая будет сопровождать нас до Кадиса. Я надеюсь, что эти новости тебя обрадуют. Девушка кивнула, делая последний глоток чая: -Не сомневайся в этом. Небо начало светлеть, но оставалось затянутым облаками. Доротея вернулась в свою каюту и кровать, досыпать оставшиеся два часа перед подъёмом. Последовавший за рассветом рабочий день не удивлял своей скукой, которую разбавляли редко заходящие матросы, книга и шитьё. Хлопок с вышивкой сшивался в очередную наволочку, заканчивая собой комплект постельного белья, который останется ждать лучших времен на суше в одном из шкафов дома Лесаро, а вот маленькая подушка с полу-месяцем, увитым алыми розами, и звездами на темно-синем фоне, вышитая в качестве первой пробы отправится к отцу на "Севилью" при первой возможности. Она надеялась порадовать родителя и немного скрасить грусть, которую тот передавал вместе с письмами, которых писал по три-четыре в месяц. Письма от Салазара приходили редко и были сухими, словно черствый хлеб. Девушка понимала, что причин ждать от этого человека горячих романтических писем нет, но надежда на ответные чувства не умирала и желание получить подобную писанину тоже. Пару раз приходили конверты от Фредерико, который рассказывал о своих успехах в службе и описывал желание скорой встречи и возможности все же спеть одну из тех веселых песен, что пели на его пра-родине. Да, она так же скучала по этому веселому парню, с которым можно было не стесняться в выражениях и чувствах. Через трое суток "Роза" приблизилась к намеченной цели достаточно, чтобы быть атакованной вечно стоящими вокруг Португальских Азор пиратами. Два не по несколько сотен раз перелатанных судна, обозванные Оскаром "бочками с гуано", обстреливали адмиральский галеон. Их ядра пробивали доски, раня матросов и солдат, которые честно отбивались выстрелами из винтовок и пушек. Битва с одним противником была выиграна и дырявое корыто пошло на дно вместе с перестрелянным экипажем, а со вторым пришлось повозиться. Боезапас подходил к концу и Перез послал нескольких матросов в трюм за бутылками с керосином. Тара с горючей жидкостью наполнилась разодранными ранее на полоски старыми рубахами, ткань загорелась от запальников и при сближении кораблей на вражеский борт полетели горящие "снаряды", поджигая смоленые доски и подрывая порох. Не без огромной помощи собственного экипажа "Роза" смогла остаться на плаву и продолжить путешествие, а вот "сестричке" пришлось не сладко. Сорок три мужчины были ранены - простые матросы, артиллеристы и два офицера были сражены огневой мощью пиратов. Госпиталь не имел достаточной вместимости, а в кубрике были не подходящие условия для раненых. Пока девушка бегала от одного пострадавшего к другому обрабатывая ожоги, вытаскивая щепки и сшивая раны, несколько матросов расстелили на мостике запасную парусину и укладывали на ткань обработанных и перевязанных. Бешеная работа фельдшера остановилась лишь к восходу следующего дня, когда уставшая испанка уснула, сев на палубе между пушек. Сдавший лейтенанту свою длинную вахту адмирал присел рядом, отрывая её от дула, на которое та опиралась. Его не волновали взгляды и последующие возможные слухи, он просто поднял Лесаро на руки и направился в свою каюту, где уложил ее на заправленную постель, а сам устроился на диване у стены. Долго ждать прихода сна не пришлось, измотанный боем организм отключился при принятии положения лёжа и вернулся в состояние бодрствования лишь от болезненного падения на копчик. Над адмиралом склонился его помощник, который выглядел обеспокоенным. -Простите, что пришлось вас разбудить таким образом. Вы не просыпались на протяжении получаса и я запаниковал. Оскар сел, удивляясь самому себе, ведь не в его правилах спать в мундире, сапогах, на этом диване да ещё и так крепко. -Все в порядке, Освальдо, что случилось? -Двое раненых солдат скончались, сеньор. Лесаро находится на мостике, осматривает остальных. Внезапно Перез резко повернулся в сторону кровати, на которой оставил девушку и которая отсутствовала. Вернув внимание помощнику он кивнул и протянул руку, чтобы тот помог ему встать. -Я приготовлю бумаги для семей умерших и скоро поднимусь на мостик. Ты можешь идти. Мужчина поклонился начальнику и вышел, а адмирал вновь повалился на диван. Глаза болели, в ушах пищало, голова отдавала мерзким гулом и болью. На палубе вновь творилось чёрти что, о чем говорили доносящиеся оттуда звуки, ещё больше раздражавшие его больную голову. Хотелось плакать и выть из-за ощутимой слабости, но нужно было идти на мостик выяснять причины гибели служивых. Оскар полежал еще десять минут и встал. Тетеревятник, прошедший огонь, воду и медные трубы вместе с ним, повседневно перенёс процесс надевания клобучка и посадки на перчатку. Хищник спокойно сидел на руке хозяина, когда тот шел по палубе и поднимался на верх. Фельдшер вновь скакала вокруг раненых, многие из которых сидели, оперевшись на борт и завернувшись в принесенные им вчера теплые одеяла. Девушка перевязывала одного из них, отчего мужчина сидел без рубахи и мелко дрожал, ведь зимнюю холодрыгу ни кто не отменял, как и глубокий порез на груди. -Сержант, как у вас дела? - адмирал встал около неё, успокаивая раздувшегося от холода хищника. -У пятерых состояние не стабильное, их нужно переносить в госпиталь, из тридцати шести раненых более-менее пришли в себя двадцать. - Доротея закончила перевязку матроса и уже помогала ему одеться - Всех можно отправлять в кубрик, но сначала нужно будет проветрить его, чтобы скорпионы впали в спячку. Перез кивнул. Да, команда не раз жаловалась на скорпионов в трюме, которые лезли вверх и иногда забирались в ярусные кровати, собирая гнёзда из постелей. Девушка встала, вытирая ветошью руки и достаточно близко подходя к нему. -Что ты можешь сказать о погибших? -Первый, тот, которому пришлось проводить ампутацию ноги, по моим догадкам, умер от потери крови, не смотря на все, что я сделала. Второй, по рассказам вахтенных, просто заснул и не проснулся, скорее всего остановилось сердце. Оскар кивнул, когтистые лапы самки ястреба сильнее сжали перчатку. Дина чувствовала негативные эмоций хозяина и таким образом напоминала о себе, стараясь успокоить его. Накрытые простынями тела лежали на палубе и ждали приказа отправиться на морское дно. К сожалению могилами этих парней станут холодные воды Атлантического океана, а не теплые недра земли. Собрав экипаж и прочитав молитву над почившими он отдал приказ и трупы отправились за борт. Раненых перенесли на их места в кубрике и госпитале, где фельдшер продолжила свою работу. Матросы открыли двери кубрика и окошки пушек, чтобы выпустить свежий воздух в помещение. До порта Кадиса оставалось чуть больше двух недель пути, провизии хватало ровно до короткой швартовки в Понта-Делгада и встречи с экипажем Салазара. Молодой адмирал возился с документацией с момента возвращения с палубы. Прошло уже много времени, на мир опустилась ночь, и даже начало рассветать, а Оскар так и не смог заставить себя лечь в постель. Напряжение не оставляло его вторые сутки и желание бросить всё, напиться и пойти лапать путан было сильным. Перез нервно черкнул подпись на последней бумажке и бросил перо на стол. Головная боль не отпускала его всё время с момента пробуждения, отчего мужчина ещё больше злился. Он вскочил, поддавшись всплеску эмоций и быстро вышел из кают-компании на палубу. Холодный воздух и шум воды слегка успокоили его, но горячее желание всё равно делало своё дело. Стук сапог по трапу и позвякивание цепей, заменяющих перила, разбавили тишину второй палубы. Мужчина быстро прошел по коридору и зашел в госпиталь, хлопнув дверью. Это помещение всегда было самым неприятным на кораблях - твердые шконки, деревянные стол и стул, запах различных снадобий вперемешку с постоянной затхлостью. Наверное, так пахла мучительная смерть. Этот запах напоминал ему времена службы в младших чинах, когда ему приходилось тащить товарищей-сослуживцев в подобное помещение. Именно тогда корабельные госпитали стали для него синонимом слова "смерть", ведь солдаты часто покидали их в льняных мешках. Сейчас же пятеро раненых матросов занимали выделенные им кровати, на посту сидел один из капралов, сменивший девушку и обязанный бежать к ней в случае чего. Младший офицер вскочил, увидев его, но был тут же посажен назад. -Есть новости? -Пока что без изменений, господин. Лесаро приходила час назад, осмотрела их и ушла. Адмирал кивнул, несильно хлопнул солдата по плечу и вышел. Его первоначальные надежды не оправдались, но он прекрасно знал, где искать предмет вожделения. Мужчина вернулся в кают-компанию, но схватился за ручку не своей двери. Внутри послышался голос: -Кто? -Доротея, открой дверь. Слабый скрип и звон донеслись до него, замок щелкнул поворотом ключа и дверь открылась, выпуская хозяйку помещения в тускло освещенный лампами коридор. Девушка осмотрелась по сторонам и больше закуталась в мундир, скрывая им ночнушку. -Оскар, что случилось? Полу-шепот дал пинка его слетевшему сознанию и мужчина толкнул её назад. Корабль мелко качало и это придало инерции силы и Лесаро полетела спиной на кровать. Сам Оскар вошел в каюту, и приземлился, забираясь на неё сверху, прижимая к постели всем своим весом. Холодная сталь коснулась горячей кожи его уха, пробуждая офицера от наваждения. -Это лишнее, я не собираюсь тебя насиловать. - в горле пересохло и голос охрип от собственных фантазий. -Не похоже. -Я слезу, а ты уберешь ланцет. Договорились? -Я уберу его тогда, когда объяснишь, зачем тебе то, что ты задумал. Молчание и его действия послужили ответом. Оскар слез с неё, укладываясь рядом. Горячая голова подостыла и на место желания овладеть девушкой пришел стыд за совершенные действия, холода добавлял маленький хирургический ножичек у горла, который фельдшер носила где-то в карманах ради самозащиты. -Я выполнил свою часть, теперь ты. -Сначала скажи, зачем ты это сделал. Оскар тяжело вздохнул и быстро провел пальцем по её щеке. -Не знаю. Мне стыдно. Доротея медленно убрала лезвие в его постоянное обиталище и вновь закуталась в кафтан, распахнувшийся во время падения. Спустя пару мгновений девушка успокоилась и решилась на мелкие действия, убирая волнистые волосы с его лица. Осознание состояния адмирала пришло довольно быстро - он был мужчиной, и как любой мужчина нуждался в ласке. Перез стал глубже и медленнее дышать, когда женская рука дотронулась до его лица, убирая волосы назад. Вопреки ожиданиям она не остановилась на этом, и длинные пальцы несколько раз ласково прошлись по его левой щеке. -Я знаю, что тобой движет, Оскар. Прости, но я не могу исполнить твои желания. - что-то сдохло в его груди и разочарование затопило сознание - Ты прекрасный человек, мечта любой придворный дамы... -Но твоё сердце занято. Я знаю. Она кивнула, не обратя внимание на то, что он перебил её. Перез хмыкнул: -Я идиот. Ради Христа, прости меня. Он закрыл глаза руками, ему было ужасно стыдно. Доротея села, поднимая мужчину за руки и заставляя его тоже сеть. Тёплые объятия и кроткий поцелуй в лоб почти добили его самообладание, офицеру хотелось плакать из-за волны чувств. Фельдшер и адмирал просидели в успокаивающем молчании и объятьях друг друга до подъёма. В течении для они не общались, Перез пришел в себя лишь спустя сутки произошедшего взрыва его чувств, стыд поутих и желание увидеть медика возросло. Через Освальдо была передана записка с приглашением девушки на ужин, на который та явилась. Оскару не хватало слов, чтобы объясниться, но этого не пришлось делать - сержант прикрыла его рот ладонью и покачала головой. -Не говори ничего. Что было, то было. Я не обижаюсь и не злюсь. - рука покинула его, оставляя тёплый, быстро остывающий отпечаток. *** "Верная Роза" встала на якорь недалеко от порта Понта-Делгада ранним утром, почти перед самым рассветом. Якорь ударился о дно, задерживая корабль на одном месте, на воду спустилась шлюпка и несколько членов экипажа отправились на сушу. Отпущенные по служебному заданию испанцы были вооружены кошельком с некоторым количеством золота, одним маленьким конвертом и одним большим списком нужного провианта и вещей. На борту галеона моряки наводили порядок, готовя "Розу" к дальнейшему путешествию. По сравнению со временем проведенным в рейде эти последние дни казались короткими минутами. Веселья это добавляло, но его было мало, ибо рабочие обязанности, которые никогда не заканчивались, не отменяло даже скорое списание на сушу. Часть экипажа отправленная на ярмарку вернулась в полдень с необходимыми покупками, ещё через пару часов к кораблю приблизился другой. Испанские флаги и деревянная чайка на носу обозначили "беглую Севилью", которая была меньше по размерам и вооружению, нежели "Роза", но все равно была неплохой боевой единицей, даже с арсеналом в пятьдесят пушек. Рулевой "Севильи" с ювелирной точностью приблизил судно к борту адмиральского галеона, оставив небольшое пространство между ними, ровно такое, чтобы они не разбили борты друг друга из-за волн, но и была возможность положить трапы. Экипаж "Севильи" бросил якорь и широкие доски легли на фальш-борты, соединяя два судна. Частично знакомые друг с другом экипажи приветствовали сослуживцев с другого судна, к фальш-бортам "Севильи" приблизились офицеры. Мужчины поднялись на трап вслед за капитаном и перешли на палубу "Розы". Доротею не дергали с самого утра и она была благодарна за понимание со стороны мужчин. Женский организм никогда не отказывался от возможности раз в месяц проявить характер и доставить некоторое количество неудобств, это расстраивало её и злило. Желание быть одной и постоянно злящие своим существованием матросы проявлялись сдержанной раздраженностью и аппатией, к которым моряки привыкли довольно скоро и старались не тревожить девушку, когда та проявляла подобное настроение. Все же встречу с "Севильей" нельзя было отменить или перенести из-за недомоганий одного лишь члена экипажа, и медик вместе со всеми была отправлена на палубу. Стоя в числе офицеров за спиной Переза она не могла сдержать своих эмоций, ведь объект её долгих мечтаний шёл в направлении к ней. Армандо, одетый в черную капитанскую форму с серебряными эполетами и пуговицами, опирался на черную трость и хромал на левую ногу, он шел дабы провести доклад адмиралу. Она не видела лица Оскара, но понимала, что тот прямо сейчас готов выкинуть Салазара с "Розы" на основании своей необъяснимой злости, одолевавшей его каждый раз, как он слышал эту фамилию. Испанка перевела взгляд на трап, откуда спускался Карлос и легко улыбнулась ему, получив еле заметный кивок в ответ. Отец был визуально цел и здоров, это вызывало чувство облегчения. Армандо вытянулся по стойке "смирно", насколько это было возможно и громко произнёс: -Господин адмирал, борт "Славной Севильи" готов к сопровождению. Экипаж в полном составе приветствует вас и ожидает ваших указаний. Перез кивнул, перо на его шляпе заметно дернулось и Освальдо одним шагом преодолел расстояние до начальника, передавая ему свиток с печатью. В это время взгляд капитана встретился со взглядом фельдшера и смягчился. Он осмотрел девушку с ног до головы и в последний момент вернулся к лицу Переза. -Мы рады приветствовать вас и ваш экипаж, капитан. - он передал свиток Салазару - Мы отбываем завтра на рассвете. Будем молиться за то, чтобы наш совместный путь был более удачным. Мужчина кивнул адмиралу, принимая бумагу и забирая у лейтенанта папку с документами, которые требовали внимания Переза. -Вольно, господа! Адмирал и капитан удалились в каюту для обсуждения деталей маршрута, а экипажи частично перемешались на большем судне. Карлос подошёл к дочери и, крепко её обнимая, не сдержался. Несколько слез скатились по его щекам, впитываясь в волосы девушки, крепко прижавшей к себе отца. Они долго не виделись, пусть и это время было ничтожно по сравнению с шестнадцатью годами разлуки. Их объятья медленно расплелись, но родитель не отпустил её рук. -Все хорошо? Лицо начало щипать от слез, Карлос кивнул и хрипло ответил: -Лучше, чем можно было вообразить, милая. Девушка улыбнулась и потянула его в сторону кают-компании. Времени на общение у них было достаточно, пока старшие офицеры вели обсуждения экипажи были вольны в своих действиях, но все в пределах разумного, разумеется. Карлос сел на кровать, ожидая увидеть то, о чем говорила дочь, которая доставала что-то из рундука. Шкаф, каких не было на других кораблях, где он нёс службу, закрывался на простые крючки и вбитые в мебель гвозди, чтобы дверцы не открывались при качке и не вылетало содержимое. Этот самый крючок тихонько позвякивал, пока шкаф был открыт, ровно до момента, пока девушка не закрыла дверцу и не вернула его на место. Она вручила родителю небольшую подушку, присаживаясь рядом. -Я вышила её летом и хотела подарить тебе. Лейтенант внимательно осмотрел вещицу и схватился за руки дочери, благодарно целуя. -Спасибо, радость моя. Это прекрасно. Необъяснимый шквал эмоций затопил его сознание. Еще давно он слышал, как бывшие сослуживцы, получив от дочерей рисунки или маленькие игрушки, говорили о том, что из-за этого кривого маленького кролика, сшитого маленькими пальчиками из старого платья, были готовы прыгнуть на воронье гнездо с палубы без помощи тросов. Раньше он не понимал этого, а сейчас это понимание пришло и этот подарок в момент стал предметом гордости и огромного счастья, от которого действительно хотелось летать. Золотистый месяц, увитый розами улыбался своим светло-коричневым ртом, алые цветы и светло-желтые звезды сходились в красивую картинку, а мягкий наполнитель и обратная сторона из синего бархата отлично её дополняли. Обнимая дочь лейтенант дал себе клятву, что эта вещь будет рядом с ним всегда, пусть он и не понимал причины этой внезапной клятвы. Голоса из каюты адмирала доносились все время их нахождения в кают-компании и сквозь открытую дверь Карлос видел, как часовой прошел мимо. Выпустив своего ребенка из объятий мужчина потер глаза, смахивая вновь выступившие слезы, и немного успокоившись потянулся к брошенному рядом мундиру, доставая из его кармана небольшой бумажный сверток и вручая девушке. - В декабре я ездил в Мадрид вместе с Мануэлем, мы ходили по ярмарке и я увидел ее у купца из России. Я понадеялся на нашу скорую встречу и купил. Тонкие пальцы раскрыли коричневую бумагу, открывая свету узорчатую шерстяную шаль, на темной ткани которой невиданным узором вились сине-голубо-белые цветы. Доротея благодарно поцеловала отца в щёку. -Спасибо, папа. Соскучившиеся родственники были прерваны грохотом двери и хромающим топотом сапог. В открытое взору пространство зашел Армандо. Он глубоко вздохнул при виде воссоединения семьи, потер глаза правой рукой и обратился к ним: -Прошу прощения, что прерываю, но лейтенант, я вынужден вас попросить вернуться на наш борт и отогнать его вслед за "верной Розой". Направление берите на юго-восток, на остров Санта-Мария. Я останусь здесь по просьбе адмирала Переза, и вернусь вечером. Карлос встал, забрал подарок, мундир и шляпу и ответил молодому капитану : -Будет сделано, капитан. - он вновь обратил внимание на дочь - Увидимся вечером, милая. Девушка кивнула в ответ и тот удалился, оставив ее в компании Салазара. -Разрешите войти? Она вновь кивнула и капитан зашёл в каюту. -Присаживайтесь, капитан. Я вижу, что вам тяжело стоять. -Благодарю, но уверяю вас, что это мелочи. - он оперся боком на комод, удобнее перехватывая трость - Я рад вновь видеть вас, Доротея. Девушка усмехнулась : -Всё так, как вы и говорили - мы встретились в море. Молодой человек улыбнулся, притягивая к себе внимание. Сначала она не придала значение его внешнему виду, а сейчас могла рассмотреть его лучше. Он изменился за то время, что они не виделись - мимические морщины стали глубже, нижние веки стали более опухшими, его щека зажила, обзаведясь ямкой на месте ранения, шрама на брови не было видно а длинные волосы, обычно собранные в простой хвост на затылке, свились в пучок. Пусть Армандо и имел крепкое телосложение, но даже сквозь форму было видно худобу, что подчеркивала его усталый внешний вид. -Вы изменились, капитан. -Вы тоже. Стали ещё прекраснее, чем были. - в его глазах зажегся огонь при более внимательном осмотре собеседницы. -Морская вода и работа красоты не добавляют, Армандо. Она не часто звала его по имени, но каждый раз это сочетание звуков, доносящееся из ее груди через рот, заставляло его сердце трепетать. Данный миг не был исключением и молодой человек словно завис на секунду, пробуждаясь от внезапного толчка и ругани своего сознания, верещащего о том, что ему нельзя привязываться к ней ещё больше. Хотя, куда уж больше? Армандо прочистил горло, обращая внимание на бумагу, которую вытащил из камзола и уже держал в правой руке. -В честь возвращения адмирала король устроит большое празднество. - он передал бумагу девушке - Я надеюсь, что вы согласитесь быть там со мной и вашим отцом. -Конечно. В дверь проникла голова Освальдо. -Капитан Салазар, через двадцать минут наш кок накроет на стол, господин адмирал ждет вас в своей каюте. Армандо кивнул помощнику и тот обратился к девушке. -Сеньорита, вам записка. Девушка отложила лист с приглашением, поднимаясь с кровати и забирая маленькую бумажку. Освальдо, закончивший свое дело, тут же поспешил удалиться. Девушка непроизвольно смяла листочек, когда левая рука неожиданно была поднята вверх за запястье. -Я не теряю надежды, что на балу вы подарите мне танец. - Армандо медленно поцеловал тыльную сторону ладони. Его горячее дыхание и не менее горячие губы коснулись кожи и от этого ощущения мир для неё сузился до этих двух метров вокруг них, все остальное пространство будто впало во тьму и более не существовало. Желание броситься на Салазара с поцелуями и признаниями в любви было диким и грозилось вырваться наружу. К сожалению это восхитительное ощущение исчезло, а объект страсти прощально кивнул головой и ушёл. Немного отдышавшись и придя в себя Доротея вспомнила о записке. Смятая бумажка была пропитана чернилами насквозь, а этот красивый каллиграфический подчерк мог принадлежать только одному человеку на этом корабле: "Коробка в госпитале - для тебя. *** Госпитальные дела не заканчивались, не смотря на закат. Обход раненых, вливание в них лекарств, мытьё пола и обработка инструментов огнем, мылом, кипятком и спиртом были повседневной рутиной. В небольшом помещении осталось всего двое раненых матросов, которые шли на поправку, девушка, три букета полевых цветов и деревянный короб, внутри которого кто-то постоянно скребся. Доротея перебирала цветы от благодарных мужчин, вытаскивая из кипы растений полезные в её деле и складывая их в кучки. К счастью мягкий климат южной европы позволял неприхотливым цветочкам расти в феврале. Первая вахтенная смена выпала ей, как единственному офицеру, которому замены не нашлось, по этому она, капрал, пятеро артиллеристов, кок и трое матросов остались на "Розе" на двух часовую вахту, которая уже подходила к концу. Русая не понимала смысла в том, чтобы ее оставляли за старшую, потому что не имела права командовать доверенным народом, но приказы, как известно, не обсуждаются. Единственной радостью было то, что в отличие от адмирала Освальдо и другие старшие офицеры не могли командовать ей, иначе все было бы очень плохо. Капрал нёс вахту на палубе, всматриваясь в даль через трубу, и раз в пол-часа приходил докладывать, что всё хорошо. Николай Ефимович был занят приготовлением трапезы для всех сошедших на берег, ровно как и кок с "Севильи", а матросы занимались проверкой парусов на мачтах. Раненые, напившиеся лекарств, безмятежно спали пока девушка бегала на камбуз за кипятком, чтобы промыть выделенные из общей массы растения, которых было не очень много. Сошедшие на сушу общались, особо талантливые играли на музыкальных инструментах, приглушенный смех и разговоры были слышны даже в госпитале. Испанские экипажи, в большинстве своём, не желали оставлять свои корабли, по этому на подобные стоянки выходили, устраивая посиделки в шаговой доступности на всякий случай. Один из мужчин, оставшихся в госпитале, чихнул сквозь сон, от этого звука некто, живший в деревянной коробке с дырками, ударился в стенку и заорал по-птичьи. Доротея решила не мучать животинку и, разложив чистые растения на бумаге на столе, взялась за письмо, лежавшее на крышке коробки. Мой тебе подарок. Этот парень куплен у моего хорошего знакомого, который их разводит. Перчатку найдёшь в сумке внутри. Всю дорогу может жить в ящике, бумагу для подстилки я дам, чем кормить ты знаешь. Уверен, что вы подружитесь. Только не снимай нахвостник. Доротея покачала головой, не в первый раз удивляясь упертости Переза, ведь птичка была подарком ради отвала камня с адмиральских плеч за приставания, не смотря на её уверения в прощении мужчины. Внутри деревянного ящика сидел коричневый тетеревятник в клобучке. Самец забился в угол и долбил доски гнутым клювом, он абсолютно не понимал в чем дело и, скорее всего, был голоден. Прибитая гвоздями к стенкам сумка содержала в себе кожаную перчатку, веревку, опутенки, и еще одну записку. Неугомонный Оскар желал обучить её более грамотному обращению с хищником, что было действительно полезно и важно. Девушка, уже имевшая опыт работы с Диной, которая обожала иногда убегать от хозяина и биться в стекла адмиральской каюты, разбивая морду в кровь и мясо, взяла птицу за ножки, прижав их к сложенным крыльям, и сняла клобучок. Обалдевшая от такого обращения птица молчала открыв рот и осматривая нового для себя человека. -Ну привет, друг. Ястреб начал крутить головой, осматривая помещение. Самец закрыл рот и вновь его открыл, уже крича и явно возмущаясь. Решив успокоить птицу Доротея вновь натянула на него "головной убор" и отправила назад, в место временного обитания, закрыв крышку. В это время в помещение зашёл капрал, оповестивший девушку о том, что их смена закончилась и они могут сойти на берег. Огромное количество людей сидело вкруг распаленных костров и общалось меж собой. Кто-то приходил, кто-то уходил, но у огня всегда был народ. Лесаро ненавидела ходить по трапу, потому что он всегда трясся как лист на ветру, по этому спускалась на сушу под руку с капралом, который был готов переливаться всеми цветами радуги от того, как фельдшер сжимала его предплечье. Бедняга вздохнул с облегчением, когда они достигли земли, девушка отпустила его и он ощутил, как кровь вновь побежала по пережатым сосудам. Доротея подошла к кругу, в котором сидели отец, Армандо, Оскар и Освальдо в окружении других офицеров, и положила руку на плечо родителю, который выделялся из толпы небольшими лейтенантскими эполетами на форме. Тот усадил дочь рядом с собой, предлагая отпить слабого глинтвейна из его стакана. Все ещё теплый пряный напиток и жар костра делились своей температурой с находящимся рядом народом, а замерзшие испанцы охотно принимали предлагаемое. Мужчины вели не самый познавательный разговор о своих приключениях, смеялись и потягивали принесенный Ефимовичем чай или пряный винный напиток от Родригеса, кока "Севильи". Фельдшер уже проваливалась в сон слушая их, облокачиваясь на отца, лейтенант был не против прикосновений, по этому приобнял дочь, прикрывая её спину левой полой формы. Основная часть слегка хмельной компании не обращала на родственников никакого внимания, Салазар, сидящий напротив них, не придал особого значения подобным объятиям, но некое чувство ревности всё же взыграло в нем. Перез же обратил на них свое внимание, лишь когда собрался возвращаться в свою постель. Адмирал поднялся с места, обходя тот небольшой круг офицеров, которые досидели до столь позднего времени, которое подходило к полуночи. Он остановился около Лесаро и присел на корточки рядом с девушкой. -Лейтенант, вы позволите мне отнести вашу дочь в её комнату? Перез прекрасно знал, каким авторитетом обладает, и так же понимал, что Лесаро не станет сомневаться в исключительной благородности его намерений. И адмирал был прав. Старпом "Севильи" кивнул, соглашаясь передать ему дочь, перекладывая руки девушки на его плечи. Оскар поднял на руки фельдшера, краем глаза замечая реакцию Салазара, который был зол на себя за физическую невозможность самому сделать то же самое и готовился испепелить его своим ревностным взглядом. Аккуратно зайдя по трапу на палубу и добравшись до каюты синеглазой он нажал на ручку и толкнул деревянную дверь. Маленькое помещение он преодолел в два шага, после чего осторожно положил свою ношу на кровать, снимая с её ног сапоги. Тьма пространства не позволила ему увидеть спящую в последний раз перед погружением в сон, по этому он вышел, тихо закрыв дверь, и отправился восвояси.