Спасая свое отражение

      Очнулся Итэр с невероятной головной болью на мягкой постели. Сколько прошло времени он не знал, где находился — тоже. Когда он открыл глаза, яркий солнечный свет из окна больно резанул по ним, и с глухим стоном юноша вновь закрыл их, накрывая прохладной ладонью, чтобы немного успокоить жжение. Лишь спустя долгие минуты он вновь смог разлепить веки, и это уже не приносило такого дискомфорта, как первая попытка. А вот голова все так же гудела от каждого движения все сильнее. Нехорошо.       Комната оказалась маленькой, но светлой, чистой и довольно уютной, несмотря на минимальное количество мебели, подобранной вполне гармонично. Свет из большого окна напротив освещал стену, к которой и была вплотную придвинута кровать. Картинка в глазах становилась все чётче, и вскоре парень смог рассмотреть кувшин с водой и небольшой букет сесилий в вазе, стоящий на прикроватной тумбе, а чуть дальше аккуратную стопку одежды. Его одежды. Чистой и высушенной. Только сейчас блондин заметил, что на нем нежного бежевого цвета мягкие свободные штаны и кофта. Тело так же оказалось вымытым от крови, а раны заботливо обработаны. Пшеничного цвета длинные пряди укрывали плечи, и из-за того, что путешественник сгорбился, сев для лучшего обзора, кончики волос касались тонкого одеяла. Солнце падало прямо на его голову, освещая мягкие волосы, и оттого казалось будто чистое золото разливалось по рукам и касалось постели. Выглядело это невероятно.       Итэр нахмурился, пытаясь вспомнить, что с ним было, но слишком ушел в свои мысли, и потому звук открываемой двери напугал его, парень вздрогнул, широко раскрыв глаза, и уставился на нарушителя своего покоя. В комнатку вошла Барбара, ее платье мягко шуршало при движении, небольшие каблучки глухо стучали о деревянный пол, а застёжки на ремешках, крепящихся к книге, тихонько позвякивали. Ее всегда приветливое улыбающееся лицо не поменялось ничуть, и это удивило путешественника. Вряд ли она не знала о том, что происходит со спасителем Мондштадта, ведь слухи распространялись быстро, да и в каком он был состоянии когда терял сознание, и как выглядел сейчас… Барбара точно приложила к этому свою руку. Неужели ей было не страшно?       — Доброго дня, Итэр, — приятным певучим голосом произнесла она, подходя ближе к постели. — Как чувствуешь себя? Лучше? — она присела на самый краешек матраса, ее хвостики смешно подпрыгнули, и блондин улыбнулся этому. Было приятно, что хоть кто-то разговаривает с ним так же тепло, как и раньше. Катерина не считалась, она было лишь искусно созданной машиной, поэтому несмотря на всеобщую настороженность жителей города к Итэру, она оставалась такой же приветливой и вежливой.       — Голова болит, — хмыкнул парень, отвернувшись к окну. Минутная радость вдруг сменилась безразличием. Но пастора это ничуть не расстроило. Девушка все так же улыбалась, тоже взглянув на вид за окном. — Как я тут оказался и сколько я так провалялся?       — Тебя нашла Паймон. Когда она прилетела к нам вся перепуганная и заплаканная, мы не могли и слова разобрать. Но все же немедленно отправились в том направлении, куда она нас вела. Сестра… то есть… действующий магистр поддержала меня в решении перенести тебя в лазарет, — юноша удивленно приподнял брови, но уже в следующую секунду его взгляд вновь был пустым, без намёка на какую либо эмоцию. — Расскажешь, что приключилось? Ты был весь в крови, хоть и не особо ранен.       Девушка говорила это все так спокойно, будто каждый день видела подобную картину. В ее голосе чувствовалось лишь сочувствие и искреннее беспокойство. За это Барбару любили все. Она всегда была добра абсолютно к каждому и постоянно вызывалась помогать, но почти никогда не принимала помощь сама. Итэр усмехнулся, мысленно сравнивая ее с Ноэлль. Казалось, что если закрыть их вдвоем в комнате, они передерутся между собой за право помочь друг другу, а потом будут бесконечно извиняться и лечить чужие раны.       — Не хочу, — наконец ответил путешественник после продолжительного молчания, а пастор не стала настаивать. Она поднялась и подошла к двери, намереваясь уже уходить, но рука так и лежала на дверной ручке. Девушка колебалась, и лишь спустя еще пару долгих минут вновь повернулась к раненому, все так же мягко улыбаясь.       — Оставайся здесь, сколько захочешь. Ужин скоро принесут. Если все же надумаешь поговорить, где меня искать ты знаешь.       Блондин даже не проводил ее взглядом. Звук закрывающейся двери был довольно раздражающим, но мерное постукивание удаляющихся каблуков, медленно стихающее, а затем и вовсе растворившееся в тишине, немного успокоило парнишку.       Он снова в городе, где его все боятся. Он и сам себя боялся, ведь память уже восстановилась, и всё произошедшее недавно с новой силой начало давить на и так больную голову. Полные животного ужаса остекленевшие глаза, отрубленные конечности, изуродованные тела… все это стояло перед глазами, вызывая неконтролируемую дрожь.       — Неужели… неужели это правда был я? Но почему…       Тихий вопрос, произнесенный шёпотом в пустоту, так и остался без ответа. Слезы вновь потекли по щекам, хоть лицо и оставалось совершенно спокойным. Парень смотрел прямо перед собой, и даже влага, делая картинку мутной, не мешала ему. Итэру было страшно. Почему он вдруг стал таким, что с ним происходит? Сможет ли он от этого избавиться? Или окончательно сойдёт с ума? И если так действительно случится, то наверняка либо он сам себя убьет, когда кончится очередной приступ, либо это сделают другие. Думать о подобном было еще страшнее.       Неизвестность пугала лишь сильнее, а приближающееся чувство абсолютного безразличия только хуже делало. Парень завернулся в одеяло в надежде спрятаться от всего мира, словно в кокон, будто бы это могло помочь. Слезы пропитывали подушку, отчего ткань темнела, но путешественнику было все равно. Так он и пролежал до самого вечера, наблюдая как солнце заходит за горизонт, окрашивая небо в красивые оранжево–розовые оттенки. Его терзали самые ужасные мысли, самые отвратительные варианты, но…       Стало все равно. Апатия накатила так внезапно, но отчего-то даже предсказуемо. Он будто знал, что именно так и будет. Знал, что так и будет. И от этого становилось только хуже.       Дверь в комнату вновь открылась тогда, когда на небе уже сошли яркие закатные краски, и розовизна на самом горизонте красивым градиентом переходила через нежный фиолетовый к синему. Высокая фигура плавно проплыла мимо окна практически не издавая звуков, только глухой стук каблуков и тихое позвякивание металлических украшений. Но это была не Барбара. Шаг был более строгий и резкий, силуэт более вытянутый, довольно открытая одежда.       — Эй, я поесть принесла. Не то что бы я хотела идти сюда… — тарелка осторожно приземлилась на тумбочку возле кровати, а затем силуэт отошел ближе к окну. Руки девушки обхватили собственные плечи, а перестук пальцев заставлял металлические «когти» немного звякать друг об друга. — Я знаю, каково это. Когда впервые убиваешь человека, — глубоко вздохнув, она наконец повернулась к путешественнику и ловким движением привычно взялась за кинжал, прокручивая его в пальцах. Как она поняла, что произошло, было загадкой. Но ей оно и останется, потому что юноша не хотел знать ответа. — Я много убивала, Итэр. Жестоко и мучительно. Я понимаю, что ты чувствуешь. Но на этом жизнь не заканчивается. Так что перестань убиваться и живи дальше. Со временем привыкнешь, главное не зацикливаться. Ешь давай, пока не остыло, Барбара волнуется.       И, не сказав больше ни слова, служительница собора направилась на выход. Ткань, прикрепленная к ее головному убору мягко покачивалась в такт ее шагам, и Итэр впервые заметил, что волосы у нее на самом деле короткие.       Он вновь остался один, наедине с собственными мыслями. И хотелось не шевелиться и дальше, размышляя о том, что происходит и как ему быть дальше, но желудок, раздразненный запахом горячей еды, требовал насыщения. Тяжело вздохнув, юноша нехотя приподнялся, вновь садясь на край и свесив ноги. Они совсем немного не доставали до пола.       Ночь выдалась довольно тяжёлой. Кошмары не давали нормально спать, а холодная действительность, встречающая его после резкого пробуждения, ни капли не успокаивала. После третьего такого подъема юноша решил, что больше заснуть даже пытаться не станет, это было бесполезно. Глаза были красными от слез, голова все так же неприятно гудела, его немного потряхивало, и лишь рассвет, который парень наблюдал, подойдя ближе к окну, отвлекал от всего вокруг. Даже то, что само солнце вставало с противоположной от окна стороны, Итэру не мешало это наслаждаться нежными красками. Звон соборного колокола эхом разносился на далёкие мили вокруг, но для блондина это стало лишь частью прекрасной предрассветной картины. Легкий тёплый ветерок ласкал его кожу, словно пытался приободрить, подарить надежду на лучшее, и юноша даже легко улыбнулся, впервые за последнее время не думая ни о чем.       До того момента, пока вновь не открылась дверь.       — Доброе утро, Итэр, — мелодично проговорила Барбара в своей обычной манере. — Рада видеть, что ты в порядке хотя бы физически. Не хочешь позавтракать вместе?       Юноша взглянул на знакомую и безразлично пожал плечами. Возможно, ночная гостья была права, и ему правда не стоило так сильно зацикливаться на том, что он натворил.       — Я бы не отказался.