Спасая свое отражение

      — Прости, Итэр, но мы не можем больше путешествовать вместе, — голос феечки звучал так, будто она сейчас расплачется, а выглядела так напуганно, словно прямо сейчас ей вынесли смертный приговор. — Я… мне страшно. Ты слишком нестабилен в последнее время.       — Но ведь… Паймон, мы же лучшие друзья? — было невероятно обидно слышать такое от самого, как парень считал, близкого существа. Больно.       — Прости, но Паймон будет куда безопаснее оставаться на расстоянии.       Девчушка испытывала вину, это было видно, но, видимо, страх был сильнее привязанности.       — Я ведь… все еще твой лучший друг? — как-то обречённо выдохнул путешественник. Но ответом ему была лишь тишина, а и без того миниатюрный силуэт удалялся все больше, становясь в итоге совсем крошечным.       — Снова… этот сон, — устало фыркнул блондин, зевнув и потягиваясь.       Он вновь проснулся из-за неприятного сна, воспоминания о последней их встрече, когда Итэр пришел в себя и больше оставаться на попечении собора святого Барбатоса не собирался. Паймон… бросила его. Бросила тогда, когда он нуждался в ней больше всего.       Пока путешественник все еще был на лечении, к нему по вечерам заходила сестра Розария. Удивительно, но она оказалась не такой уж стервой, какой показалась в самом начале. Она была обычной девушкой со своим сложным прошлым и нелёгкой судьбой. Но Итэру было с ней интересно, и хоть обладательница крио стихии и говорила, что заходит сюда лишь по просьбе Барбары и от скуки смертной, парень видел, что и ей было приятно проводить вечера в его компании. Розария помогла ему принять произошедшее и даже научила, как при очередном приступе бороться с ним. Она была единственной, кому Итэр доверил историю, рассказал все. Тогда служительница ничего не ответила, лишь молча приобняла его, но этот жест был ценнее любых слов.       Сейчас же, когда Итэр вновь далеко от города ветров и свободы, ему как никогда одиноко. Нет, они не стали с Розарией друзьями навек, никому из них это было не нужно, но теперь Итэр хотя бы знал, что в худшем случае у него будет тот, кто не станет осуждать, но и помогать просто так не будет. Уже хоть что-то.       Все же поднявшись с постели, парень быстро натянул на себя одежду и уселся, а после вышел на небольшой балкончик. С Верр Голдет он поговорит позже, сейчас ему важнее было пропитаться приятной утренней прохладой. Переменчивое настроение все так же мучило юношу, изматывая, истощая и без того уставшего блондина. И только в такие редкие минуты предрассветные или закатные картины могли немного расслабить его, освободить голову от неприятных мыслей. Солнце поднималось все выше, небо становилось светлее, а шуршащие на ветру листья деревьев и шум воды наполняли небольшой уголок уютом. Подставив лицо ветру, Итэр облокотился о перила, чуть подавшись вперед корпусом, и закрыл глаза, напитываясь этим хрупким ощущением спокойствия, безопасности.       — Упадешь ведь, — хмыкнул кто-то совсем рядом, и путешественник, испугавшись, действительно начал падать вперед, но сильная рука успела перехватить поперёк талии, не давая случиться трагедии.       — Зачем так пугать?! — нервно воскликнул юноша, но затем вздохнул и отвел взгляд. — Не делай так больше.       Якша лишь фыркнул и в излюбленной манере сложил на груди руки, бесстрастно глядя вперед, туда, где за горизонт уходил очередной островок, на которых так любили отдыхать хиличурлы.       — Я лишь предупредил, только и всего, — голос Сяо был таким же безразличным, как обычно.       — Да, только этим чуть не ускорил то, от чего хотел защитить.       С Сяо Итэр не виделся с того самого момента, как они победили Осиала. Охотник на демонов не стал долго задерживаться, путешественник не успел даже поблагодарить его за спасение, и это больно давило на совесть. Но в данную секунду его волновало совершенно другое. Почему он пришел к нему сегодня? Неужели от скуки? Непонятно. Но нарушить тишину сейчас означало потерять момент свободы от обстоятельств. От всего, что происходило с ним.       — Почему ты здесь? — наконец задал парень вопрос брюнету, когда солнце поднялось уже довольно высоко, ярко освещая окружающие постоялый двор территории.       — Почему я нахожусь там, где живу? — усмехнулся вновь защитник Якша, взглянув на собеседника. — Неужели нельзя?       Итэр почувствовал себя неловко. Ведь действительно, это здание было построено изначально для него. В благодарность ли, или же просто опасались селить бывшего демона в деревни сейчас уже не разобрать, но Ваншу по праву мог называться домом Сяо. Парень вздохнул и прикрыл глаза, опуская голову чуть вниз. Так было удобней не поддаться соблазну и не начать откровенно пялиться на брюнета. Еще в самую первую их встречу на этом же балконе Итэр чуть не прослушал его слова, потому что не мог оторваться от разглядывания красивого лица и сильного тела. Янтарные глаза, ярко выделяемые на фоне тёмных волос, завораживали, и оторваться от них было практически невозможно. А эти сильные руки… Итэр до сих пор помнил их тепло и мягкость, пусть в тот момент он и не мог в полной мере осознать этой мысли. И даже сейчас, несмотря на то, что его сердце занято другим человеком, ничего не мешало думать о том, какой же он все-таки привлекательный.       — Мне пора, — наконец решил длинноволосый, выпрямляясь. Работа сама себя не сделает, да и во время сражений он может закалять свой разум, отпуская раздражение и слепую ярость, борясь с ними.       — Мне нравится твой миндальным тофу. И я был бы рад вновь почувствовать его вкус, — даже не повернувшись к уходящему, бросил на прощание Сяо, а путешественник лишь кивнул, не заботясь о том, увидел ли Якша его ответ.       Сегодняшние задания были в удалении друг от друга, и уже это разозлило парня, но срываться на ни в чем не повинной Катерине было неправильно, да и пугать проходящих мимо жителей Ли Юэ тоже не хотелось. И потому юноша стремительно покидал площадь гавани. Ярость застилала темнотой глаза, и шагал он почти наугад, чуть не рыча от кипящего внутри гнева. Как бы ни старался Итэр подавить приступ, у него не выходило. Видимо, весь негатив, что он сдерживал с того момента, как Розария помогла ему в этом, скопился в огромный ком, сочащийся ядом. Лишь одна мысль была в его голове.       Убить.       Доставить страдания.       Упиваться страхом в глазах жертвы.       Тихий голос разума был заглушен раздражением и иррациональной ненавистью ко всему живому. Глаза его нездорово заблестели, а на губах появилась безумная улыбка.       Он снова сорвался.       Снова на его совесть легли трупы людей. Да, преступников и воров, но живых людей, со своими мечтами, стремлениями. У кого-то могли быть семьи, может даже дети. Но Итэра это не волновало. Он наслаждался их страданиями, криками о помощи и ужасом в глазах. Все они понимали, что живыми им не выбраться отсюда, хотя и надеялись, что обезумевший вдруг очнется и пощадит их. Но острый меч настигал свою жертву безошибочно точно, сколько бы противников ни было вокруг. Животный страх, почти осязаемый в воздухе, показался Итэру таким вкусным, что захотелось ещё. И ещё. Даже более сильные противники не смогли ничего противопоставить убийственному клинку путешественника. Жажда причинять боль ушла лишь тогда, когда второй лагерь Фатуи, не относящийся к ежедневным поручениям, оказался залит кровью, а трупы безобразными кучками валялись то тут, то там. Ничего, кроме отвращения, эта картина не вызывала у юноши, и потому, в последний раз презрительно взглянув на свою работу, он направился в Ваншу, чтобы отдохнуть. Все же это было утомительно.       Когда он пришел в себя, то был вновь в кровати. Чистый и вполне отдохнувший, ни следа крови, лишь пара новых царапин. И все бы хорошо, но память о произошедшем никуда не делась. Взгляд путешественника выражал тоску и обреченность, страх за будущее, свое и друзей… Что если однажды он поднимет оружие на тех, кто ему дорог? Представив ужас, застывший на их мёртвых лицах, вскрытые грудные клетки, отрубленные конечности, ему стало плохо. Фантомное ощущение крови на его руках никак не хотело пропадать. Слезы вновь обожгли кожу щёк, а крик ужаса отскочил от стен. Его трясло, перед глазами то и дело всплывали воспоминания сегодняшнего дня. Итэр был в отчаянии, он расцарапал себе все плечи, из маленьких ранок сочилась кровь и впитывалась в ткань одежды и постельного белья, но сейчас это не особо волновало. Теперь кровавые руки были не просто фигурой речи.       Только спустя долгие минуты парень смог немного успокоиться. Он все еще находился в шоковом состоянии, но уже мог мыслить. Первым делом он решил принять ванну. Несмотря на то, что по всей видимости он этим уже занимался, когда вернулся в комнату постоялого двора, сейчас это нужно было скорее для того, чтобы окончательно привести сознание в порядок. И это даже немного помогло, прохладная вода успокаивала напряжённые мышцы, а звуки птиц за окном отвлекали от гнетущих мыслей. Лишь спустя долгое время, когда он убедился в собственной стабильности, которая гарантировала безопасность окружающих, юноша смог выйти из комнаты. Награда за работу лежала на тумбочке возле постели, а значит в город возвращаться не придется.       В подобном темпе прошли еще две недели. Приступы длились дольше, а расправы над жертвами становились все более жестокими. Порой, вспоминая перед сном произошедшее, блондин удивлялся собственной изобретательности. Он мучил своих жертв, загонял в угол и убивал медленно, чтобы насладиться всеми оттенками боли, страха и отчаяния. Он смеялся, пока глаза очередного убитого стекленели, и иногда даже добивал все еще тёплый труп, превращая в кашу органы и кости. Полностью опуститься в этот омут безумия ему не позволял Сяо. Охотник на демонов приходил к нему почти каждый вечер, и с его появлением состояние Итэра улучшалось. Становилось гораздо легче. Причина таких частых визитов нелюдимого обычно Якши его не волновала. Нестерпимое желание выбраться из кокона слепой ярости и неконтролируемой жестокости было гораздо сильнее, чем ненужные размышления о резкой смене поведения брюнета.       Сяо и сам не знал, почему его так тянуло к этому светлому человеку. Он чувствовал его страх, видел боль в золотых глазах и ощущал постоянную тревогу, исходящую от путешественника. И обычно к подобному защитник Якша относился холодно, но Итэра хотелось защитить, спасти из этого плена тьмы. Охотнику на демонов даже показалось, что он видел в юноше, сидящем напротив, самого себя. Того себя, которым был еще Алатус. Того себя, который также боялся всего, что происходит вокруг. Который только начинал осознавать жестокость в своей душе. Но ничем, кроме собственных предположений, он подтвердить свои догадки не мог, потому что Итэр был таким же улыбчивым и нежным, разве что чуть чаще в его глазах неприятным осадком виднелась грусть. Сяо не позволял себе большего, чем одобрительные ухмылки, когда Итэр рассказывал ему об интересных приключениях в Мондштадте и парочки из Ли Юэ, и нежные объятия, когда златовласый путешественник ложился спать, но был настолько измотан, что даже этого не чувствовал.       Но как бы сильно он не хотел узнать чуть больше, чем юноша показывал, это было не в его правилах.       Итэр совсем потерялся в себе. Днем — приступы, вечером — отдых за разговорами с Сяо, а ночью — кошмары. И он не знал, кто может ему помочь, сможет ли кто-то вообще? Было страшно. Настолько, что в один момент он просто исчез.       Отовсюду.       Просто однажды, проснувшись после очередного кошмара, его окутал невероятный страх. Тревога накрыла с головой, слезы текли бесконечным потоком, но сил кричать не было. Он молча утопал во тьме, и в голове его билась лишь одна мысль.       Я монстр.       Но цепочка тяжёлых мыслей привела его к тому, кто был с ним тогда, когда всего этого еще не было. Однажды Альбедо сказал, что боится навредить жителям города, потому и ушел глубоко в горы, чтобы если что-то и случится, никто вокруг не пострадал. Поэтому как только занялся рассвет, юноша собрал все свои вещи и ушел. У него было достаточно моры, чтобы прожить несколько недель, не отсвечивая на глазах мирных жителей, и намеренно шел туда, где ему могли помочь.       Путь занял приличное время, парень устал, замерз и проголодался, но затраченные усилия должны были окупиться. Как только блондин поднялся к лаборатории алхимика, он увидел светлое каре, спину, облаченную в белый плащ и высокие чёрные сапоги. Шум привлек голубоглазого, но достаточно поздно, потому что он не успел даже повернуться, как почувствовал крепкие объятия.       — Итэр, — удивленно начал он, положив руки на дрожащую спину путешественника. Пальцы одной руки нежно прошлись по холодным шелковистым волосам, которые он так любил трогать. — Что ты тут делаешь? Ох, милый, почему ты плачешь?       Алхимик осторожно отстранил парня от себя, посадил его на мягкий матрас, затем быстро заварил горячего чаю, протянул чашку нервно всхлипывающему Итэру и сам сел рядом. Его ладонь нежно поглаживала плечо возлюбленного, а в глазах была тревога.       — Я… схожу с ума… — спустя пару опустевших кружек и долгие минуты непроходящей дрожи и всхлипываний наконец произнес длинноволосый. Удивленный, но при этом заинтересованный взгляд алхимика не укрылся от него. — Я становлюсь монстром, Альбедо. Мне так страшно…       Рассказ юноши был долгим, прерывистым, тревога зарождалась в груди, разрасталась, оплетая болезненно сердце. Парень думал о многом, предполагал разные варианты реакции на свои слова, но…       Но никак не смех. Сначала тихий, почти неслышимый, но постепенно он становился громче, безумнее. Звенящий эхом звук был неприятным, и юноша даже никогда и не думал, что Альбедо мог смеяться так жутко. Это никак не вязалось с тем, каким его видел путешественник. Светлый образ мягкого и чувственного человека, который нежностью и терпением завоевал его сердце, разбивался об этот заливистый, почти истерический смех. Итэр был растерян, он не знал, что происходит, а холодный хищный взгляд вкупе с резко прекратившимся приступом смеха и вовсе выбил из головы все логичные варианты. Страх вновь овладел его телом, он с опаской смотрел на возлюбленного, ожидая его слов.       — Все так, как и должно быть.