Спасая свое отражение

      Рыцари ордо Фавониус теперь работали не покладая рук. Постоянные разведки территорий и проверка входящих в город не давали результатов. Джинн это тревожило. Она пока не стала говорить жителям Мондштадта о том, что произошло в Спрингвейле, здраво рассудив о последствиях. Ей сейчас ни к чему всеобщая паника, и без того было много проблем. Таинственный монстр будто исчез, больше не оставляя никаких следов. Девушка обернулась на открывающуюся дверь и с надеждой взглянула на вошедшего в ее кабинет капитана кавалерии, но тот лишь отрицательно покачал головой. Кэйа был обеспокоен не менее, но даже усердные старания каждого члена штаба не принесли пока ничего. Некоторые догадки крутились в его голове, но говорить о них действующему магистру каэнриец не хотел. Никто, кроме Дилюка не знал о том, кто он на самом деле, а излишние волнения были не нужны никому.       — Действующий магистр, позвольте отправиться в лагерь Альбедо. Возможно он может располагать нужной нам информацией, — спокойно произнес мужчина, наблюдая за тем, как задумчиво Джинн мерила шагами собственный кабинет. — Обещаю, что не задержусь надолго.       Девушка перевела на него взгляд и, немного погодя, кивнула. Это было хорошей идеей, ведь если все это устроил разумный человек, логичным было бы укрыться там, где никто искать не станет.       — Прошу, вернись с какими-нибудь новостями. Хоть какими-то.       Столько мольбы было в ее голосе, столько страха за чужие жизни. И Кэйа не смог ничего сделать, кроме как молча кивнуть и, развернувшись, выйти из кабинета. Смотреть на такую Джинн было невыносимо. Она и раньше загружала себя работой, когда в этом не было необходимости, а сейчас, когда народ начинает что-то подозревать, а за стенами города ходит кто-то, кто может хладнокровно вырезать их всех, ни на секунду не замешкавшись, девушка и вовсе не вспоминала об отдыхе. Этот неизвестный мог оказаться кем угодно, и подобные мысли лишь усиливали тревогу. Кэйа это понимал, и мысли о том, что его предположения могут оказаться верны, не сулили ничего хорошего. Хоть они и познакомились с Альбедо лишь в Мондштаде, он с самого начала знал, что однажды алхимик приступит к исполнению своего плана. Когда-то и сам Кэйа был кандидатом на роль оружия для уничтожения Тейвата, только вот это не то, чего он хотел. Даже Дилюк принял его, простил за обман, а большего Кэйе и не нужно было. И несмотря на долгие годы проживания среди друзей, алхимик так и не оставил мечту исполнить, как он думал, свое предназначение и стать погибелью всего континента.       Ноги сами привели капитана кавалерии к таверне с прекрасным названием «Доля ангелов», лишь скрип двери вывел мужчину из мрачных мыслей. Гул посетителей, звон бокалов и музыка бардов вмиг вернули его в обычное состояние, визитными карточками которого являлись чуть насмешливый взгляд, завуалированный флирт и самодовольная полуулыбка. Ни к чему менять свое поведение там, где его все знают, это лишь добавит новых проблем. Народ старался как-то отвлечься от витающего в воздухе напряжения, и ни к чему было рушить эту хрупкую иллюзию.       Красноволосый стоял за баром, протирая очередной стеклянный бокал. Бедная посуда аж скрипела от того напора, который вкладывал владелец Таверны. Заметив сводного брата он лишь наигранно недовольно фыркнул и закатил глаза, на что синеволосый усмехнулся.       — Вот так встреча, мастер Дилюк. Неужели на винокурне дел совсем не осталось, что ты средь бела дня решил встать вместо Чарльза? — усевшись прямо напротив, протяжно заговорил Кэйа.       — Чего тебе нужно? Опять напьешься, прикрываясь очередным заданием? — тихо прорычав, ответил ему обладатель пиро стихии. — Я не стану вновь тащить тебя пьяного домой, Кэйа, имей совесть.       Мужчина резко отдернул свою руку, по которой легко прошлись кончики чужих пальцев, а каэнриец лишь засмеялся. От него не укрылся слабый румянец Рангвиндра, что стало поводом самодовольной ухмылки. Такие представления они устраивали часто, и им обоим это нравилось. Как бы сильно Дилюк это не отрицал, Кэйа видел, что тот лукавит.       — Я ухожу на драконий хребет, вернусь сегодня домой поздно. Завтра наверстаем, — подмигнул мужчина или же просто моргнул так и останется загадкой, но по хитрющей улыбке полуночный герой догадывался, что верен все же первый вариант.       — Все настолько плохо? — но ответом ему послужило лишь неоднозначное пожимание плечами. — Тц. Как же ты бесишь.       — И я тоже люблю тебя, братец.       Последнее слово он выделил особо сильно, что вызвало у Дилюка глухое раздражение. Несмотря на перемирие в их отношениях, доводить до трясучки в один миг Кэйа не перестал. И все же что-то внутри неприятно скреблось, словно бы уговаривало отговорить от разведки. Но вместо этого красноволосый покачал головой и даже не попрощался с уходящим капитаном кавалерии.       Кэйа изначально знал, что будет трудно. Несмотря на стихию, которой он обладал, холод никогда не любил. К тому же путь до убежища мондштадтского алхимика был неизвестен капитану кавалерии. Потому дорога по заснеженным тропам заняла гораздо больше времени, чем он предполагал. И хоть красивые виды Драконьего хребта немного отвлекали от колющего мороза, кутаться в меховой воротник и ворчать на все вокруг каэнриец не переставал. И самым обидным стало то, что лаборатория пустовала, и ушли отсюда по видимому довольно давно. Снег застелил белым ковром пол убежища, а стены покрылись неравномерной корочкой льда, в некоторых местах даже образовались сосульки. На жилое помещение это было не похоже совершенно. И даже на недавно покинутое место это тоже не тянуло. Куда мог подеваться алхимик представлений не было никаких, найти след беглеца не представлялось возможным, потому что ушел он не менее двух недель назад, если не больше.       — Стоит вернуться, — вздохнул Кэйа, с недовольством оглядев ледяную пещеру. И на что он надеялся? Даже если бы он и застал Альбедо, тот не факт бы что помог хоть чем-то. Потерев пальцами переносицу, мужчина развернулся и направился по протоптанной дорожке обратно.       Только расслабиться не получилось, даже учитывая более легкий путь назад. Уже на подходе к городу ему посчастливилось (или нет, это смотря с какой стороны посмотреть) стать свидетелем кровожадной расправы. Небольшая группа искателей приключений лежала на земле, их тела были исполосованы многочисленными ранами так, что с трудом узнавались черты лица и фигуры. Некоторые кости были сломаны и неестественно выпирали, несколько из них были видны сквозь мясо. Лишь по уцелевшим остаткам одежды можно было догадаться, кто они. Кэйа не видел более жестокой и бездушной картины. Уже было за полночь, но он был уверен, что Джинн все еще в штабе, и потому поспешил доложить о том, что увидел. Солдаты на воротах уважительно поклонились ему, без каких-либо вопросов пропуская в город.       Сил на официоз не осталось, потому капитан кавалерии беспардонно открыл дверь в кабинет действующего магистра. Девушка и правда была еще на рабочем месте и, услышав громкий звук, вздрогнула. Но испуг в ее глазах быстро сменился на надежду.       — Джинн, Альбедо ушел. Давно, — мужчина устало уселся на мягкий диван, стоящий в стороне от входа, и прикрыл глаза. — Искать его смысла нет, но не спеши расстраиваться. На пути к городу я нашел еще свежие тела.       — Свежие? — магистр недоуменно переспросила, а после прикрыла рот рукой. — О, нет…       — Да, именно. Но они были убиты совсем недавно. Это новая зацепка, и завтра я отправлюсь на поиски неуловимого убийцы.       Синеволосый позволил себе весёлую усмешку, хотя все еще шокированное сознание хотело лишь одного. Выпить.       — Я пойду спать. Тебе советую сделать то же самое, а то в скором времени ты свалишься замертво от усталости, — уходя произнес Кэйа, а после направился на винокурню. С недавних пор он жил там.       Все обитатели Рассвета давно уже спали, потому каэнриец как можно тише пробрался в свою спальню, ожидаемо увидев на одной половине большой постели Дилюка. Мужчина улыбнулся, подходя ближе, и пальцем разгладил морщинку между бровей.       — Даже во сне хмурится, — нежно усмехнулся он, после чего быстро переоделся и лёг на свободную половину. — Доброй ночи, Дилюк, — тихо прошептал напоследок, прикрывая глаза. Он уснул быстро и потому не почувствовал, как сильные руки притянули его к себе, крепко обняв.       Пение птиц за окном разбудило капитана кавалерии слишком рано, потому он просто лежал, глядя на сильную спину владельца винокурни и осторожно водил по ней пальцем.       — Кэйа, прекрати, — недовольным тоном прохрипел красноволосый, после чего повёл плечом в надежде скинуть руку сводного брата со своей лопатки. Но услышал лишь тихий смех и почувствовал чуть холодные пальцы уже на своей талии.       — И вам доброе утро, мастер Дилюк, — в привычной, похожей на флирт, манере промурлыкал капитан кавалерии.       — Ну хватит липнуть, в самом деле, — вздохнул Рангвиндр, но сопротивляться не стал. Он почувствовал тёплые губы на своем плече и позволил себе легкую улыбку, но тут же скрыл ее за маской недовольства. — Поднимай свой костлявый зад и вали.       — М-м? Костлявый, значит? — улыбнулся Кэйа, приблизившись к уху Дилюка. — Ну значит трахать этот костлявый зад ты больше не будешь, раз он тебя не устраивает, — прошептал он, после прикусывая мочку, но тут же поднимаясь с постели.       — Что? Эй! — красноволосый тут же принял сидячее положение. Увидев его обиженную мордашку, каэнриец засмеялся, а в глазах Дилюка тут же разлилось раздражение. В синеволосого полетела подушка, на что он засмеялся еще громче. — Вот же гадёныш, — прорычал он, укладываясь обратно. — Бесишь.       — Но ты все равно меня любишь, — с довольной улыбкой он начал одеваться, а затем и вовсе вышел, послав Дилюку воздушный поцелуй.        Хорошее было утро, учитывая, что днем не будет места для веселья. Днем ему предстояло найти того, кто заварил всю эту эту кашу. Наскоро объяснив красноволосому свой план действий, капитан кавалерии попрощался с ним и направился к городу. Дилюк обещал помочь, если выдастся свободная минутка. Неприятное чувство лишь сильнее скреблось внутри.       Первым делом Кэйа решил, что нужно вернуться на место убийства и собрать улики. Детектив из него был неплохой, правда разбойники, плетущие запутанные сети своих преступлений, часто были немного туповаты, что и сказывалось на хорошей раскрываемости дел. Этот случай был куда сложнее, но оттого и более интересен. Только вот добравшись до места, мужчина очень удивился. Еще ночью здесь было кровавое месиво, а теперь в землю были воткнуты четыре больших плоских камня рядом с небольшими холмиками. И лишь багровая земля напоминала ту отвратительную картину, которая предстала перед глазами синеволосого вчера на пути. На могилах лежали свежие сесилии, и мужчина буквально завис. Он не мог даже представить, кто их похоронил. Если это сделали родственники, то в городе вероятно стоит паника. Если убийца, то… зачем он их убивал? Почему вообще вернулся? Мысли совсем отказывались подкидывать что-то дельное. Но этот жест выражал раскаяние и скорбь. Словно он хотел попросить у них прощения. Мужчина не придумал ничего лучше, чем оторвать магистра от дел и привести на это место.        Противоречивые догадки метались в голове, настолько много их было, что даже самые абсурдные он не выкидывал пока, оставив на потом. Погрузившись глубоко в себя, он и не заметил идущих к нему Джинн, Эмбер, Розарию и Фишль. Рядом со скаутом летала Паймон, о чем-то увлеченно рассказывая. Ее, казалось, совсем не волновала общая напряженная атмосфера.       — Действующий магистр? — удивился каэнриец, затем оглядел следующих за ней людей.       — Я посвятила в дела доверенных лиц, — на недоверчивый взгляд мужчины на феечку, она лишь улыбнулась. — Не переживай, у нас с ней договор.       — Могилы… — тут же выдал он. — Кто-то похоронил их. И если вы здесь, то это совершенно точно не родственники. Будь в городе хаос, никто из вас не вышел бы за стены, пока народ не угомонится.       Розария лишь хмыкнула. Она вовсе не понимала, почему выбор пал на нее, но отказывать магистру в такой ситуации было неправильно.       — Вернёмся к тому месту и разделимся. Земля выглядит совсем свежей, далеко уйти никто не мог.       Джинн согласилась с предложением, а остальные просто следовали за ней. Но на полпути к захоронению Кэйа вдруг остановился и пошел совершенно в другую сторону. Словно что-то тянуло его туда. В паре-тройке десятков метров за холмом на берегу озера сидел человек. Он обнимал свои плечи, сжимая окровавленными пальцами, его светлые волосы золотом разлились по дрожащей спине. Синеволосый остановил следующих на ним людей жестом руки, а сам осторожно подошел чуть ближе. Он услышал надрывные всхлипы, пальцы все сильнее сжимались на коже, а голова опустилась. Неосторожно зашуршав упавшей с дерева листвой, он заставил Итэра вздрогнуть и вмиг принять оборонительную стойку. Его глаза были наполнены слезами и невыносимой болью. Словно его рвало изнутри.       — Итэр? — удивленно и немного печально заметила Паймон, оставшись рядом с Эмбер. Она впервые за долгое время увидела друга, и теперь ей было совестно, но страх все не отступал.       — Итэр, — мягко позвал Кэйа, делая шаг вперед, но был прерван громким испуганным «не подходи!». — Все хорошо Итэр, я не обижу. Иди сюда.       Блондин весь был словно пронизан иглами, его трясло то ли от страха, то ли от всепоглощающей боли. Меч, запятнанный свежей кровью, дрожал в его руках.       — Я не хотел этого! Я не хотел их убивать! — вновь выкрикнул он, зажмурившись. — Я не хочу быть ничьим оружием!       — О чем ты говоришь? — недоуменно нахмурился капитан кавалерии.       — Альбедо… Он… Я думал, что он меня любит, — к чему было теперь это скрывать? Да и держать все в себе становилось просто невыносимо, он окончательно сломался. Голос его затихал, но все так же прерывался всхлипами. — Думал… что хотя бы он не станет использовать меня в своих целях. Но я ошибся, — клинок медленно опускался, пока не уперся в землю. — Он… он заразил меня чем-то…       Картинка в голове Кэйи начала складываться, но от того, что его предположения касательно причастности Альбедо, хоть и наполовину, но оказались верны, легче не стало. Смотреть на то, как мучается парень было больно и неприятно. Да и вина неприятно давила. Этот человек сделал для них столько, а они лишь пользовались его добротой, отплатив за спасение лишь расклеенными листовками.       — Прости нас. Знаю, что это ничем не поможет, но… Пожалуйста прости. Я знаю, каково тебе, — не успел путешественник возмутиться, как Кэйа снял с глаза свою повязку. Золотой глаз переливался перламутровым светом изнутри, а зрачок был той же формы, что и звездочка на шее алхимика. Итэр шокировано уставился на него. Даже кипящая внутри злость на несколько мгновений перестала терзать измученное сознание. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Это очень больно, но мы справимся. Правда ведь?       Губ мужчины коснулась легкая улыбка. Он протянул напуганному мальчишке руку, безмолвно обещая помочь. В глазах каэнрийца не было страха, только сочувствие и надежда. Но внутренний демон, которого блондин так старательно сдерживал, стремительно захватывал сознание. Парень лишь в последнюю секунду отскочил, когда уже собирался занести для удара меч.       — Не подходите! Я опасен… Я не хочу больше убивать… а потому, пожалуйста, убейте меня.       Каэнриец все еще не доставал оружия. Он верил, что путешественник справится. Но резкий выпад показал обратное. Отчаянный крик и слезы показывали внутреннюю борьбу юноши, и как больно было видеть, что он проигрывал.       — Джинн, не лезь! — выпалил мужчина, отражая новую атаку.       — Но…       — Стой где стоишь, — вновь уворот. Взгляд Итэра выражал отчаяние и мольбу. Кэйа с ужасом осознавал, что мальчишка перестал рационально мыслить.       Им полностью овладела жажда убивать. И последние крохи его настоящего тлели на глазах. Умелые атаки, стремительные, словно острые стрелы, сыпались отовсюду. Синеволосый лишь на рефлексах смог избежать ран. Он все еще верил, что Итэр сможет побороть эту гадость. Звон мечей неприятно щекотал нервы стоящим неподалеку девушкам, и, несмотря на слова капитана кавалерии, действующий магистр ринулась в бой. Ни Эмбер, ни Фишль не смогли отговорить ее от этой затеи. Только вот элементальная сила анемо отбросила их всех. Джинн потеряла сознание, ударившись головой о выступающий корень, и лучницы, немного собравшись с мыслями, тут же бросились приводить ее в себя.       — Сказано, блять, не лезть. Неужели вы все такие тупые? Всех покромсаю, всех убью! — чуть рыча пророкотал разъяренный путешественник, переключая внимание на помешавших людей. Глаза горели недобрым огнем, а губы искривились в оскале. — Сами напросились, твари.       Паймон закричала, закрывая лицо руками, Розария сосредоточенно встала на защиту, продумывая каждый возможный вариант. Но Кэйа был быстрее, он встал между обезумевшим путешественником и группой девушек. Его взгляд был серьезным, брови сведены вместе, но никакой жажды сражения.       — Прошу, Итэр, — вновь предпринял он попытку достучаться до сознания мальчишки. — Я помогу тебе, мы справимся. Вместе мы сможем.       — Мне никуда не уперлась ваша ёбаная помощь, — зарычал юноша, извернувшись и вновь замахнувшись на мужчину. Тот уклонился, клинок все же прошелся по предплечью, вспоров рукав рубашки. — Раньше нужно было помогать. А вам было плевать.       — Фишль, давай, — вскрикнул синеволосый, лучница вздрогнула, отвлекаясь от приведения Джинн в чувства, кивнула и обратилась электрическим вороном, улетая прочь.       — Куда ты отправил ее, за подмогой? Молодец, хоть развлекусь, — усмехнулся Итэр, отскочив в сторону от резкого выпада Кэйи. Кровь ярким пятном расползалась по краям белоснежного шарфа, а так же текла по правому боку из раны на ребрах. — Кха… Ах ты сука! Ну ничего… скоро никого из вас не будет. Никого!       Каэнриец вновь подался вперед, нанося еще одно ранение, чем вызвал новый дикий вскрик.       — Прости Итэр… Прости меня, — шептал он, пока вновь и вновь нападал на златовласого спасителя Мондштадта. Он хотел лишь ослабить его многочисленными несерьезными ранами, а после забрать с собой. Мужчина верил, что помочь ему еще можно. Но уйдя в мысли чуть глубже, пропустил пару ответных нападений. Повреждения оказались куда более глубокими, и Кэйа зашипел, схватившись за рассеченную кожу. В глазах Итэра на секунду мелькнул испуг, он отошел на пару шагов, но тут же атаковал снова.       Розария не могла больше стоять и смотреть на схватку. Она понимала, что если не вмешается, то кто-то из них обязательно умрет. И потому, скатившись с рыхлого выступа, она препятствовала новому ранению капитана кавалерии.       — Помнишь, что я говорила, Итэр. Борись, ты сильный, я верю, — прошипела девушка, ударом ноги откидывая путешественника назад. Тот упал, закашлявшись, ведь каблук служительницы собора угодил прямо между ребер. Кэйа поднялся, благодарно кивнув подруге, но тут же вновь схватился покрепче за рукоять меча.       — Вы… жалкие… кха… жалкие ублюдки, — прохрипел Итэр, поднимаясь на ноги. — Вдвоем на одного решили? Очень благородно.       — Мы хотим помочь, прошу, услышь нас.       — Я больше не нуждаюсь в вашей помощи! — каждое свое слово путешественник сопровождал резким взмахом меча. Острое лезвие, блокируемое другим клинком, неприятно звенело, копье замедляло новые атаки. Ожесточенный бой приобретал запах крови, девушка была серьёзно ранена, и потому каэнриец оттолкнул ее, буквально приказав не совать больше свой нос. Секундная заминка стоила ему прямого удара в грудь. Клинок прошел меж ребрами, задевая сердце. Глаза широко открылись, а в ушах зазвенело. Мужчина отдаленно услышал испуганный вскрик, оседая на колени, дышать становилось все сложнее. Мир вокруг замер, ничего больше не имело значения, кроме стремительно холодеющих рук. Он не видел, как вернулась Фишль, с ужасом уставившись на происходящую картину, не видел, что путешественник с невероятной виной и горем смотрел на очередную смерть от своей руки, не видел, каким было лицо Розарии, чьи глаза впервые за долгие годы застилали слезы. Он стремительно ослабевал, по губам и подбородку потекла кровь, а гул в ушах лишь нарастал. Он упал на спину, смотря в небо и делая короткие вдохи, которые с каждой секундой становились все болезненнее. И лишь ощущение горячих рук заставило его перевести взгляд на того, кто поспешил подбежать к нему.       — Мастер… Дилюк? — обессиленно прохрипел он, нежно улыбнувшись. Ледяные пальцы коснулись чужой щеки, но ослабевшая ладонь упала на кровоточащую рану на груди. Он видел, что красноволосый что-то говорил ему, но не слышал этого. Обжигающее прикосновение мозолистых пальцев ко лбу, убирающих челку, волной растеклось по телу, на щеки падали горячие капли. Дождь? Глаза медленно закрывались, темнота обволакивала. — Я люблю тебя, — последние слова были сказаны с трудом, словно их через силу вытолкнули из горла.       И лишь ветер разнес по округе надрывный крик.