Стой, стреляют!

      — Не пойму тебя, Кот, — разглагольствовал Женька, пока мы стояли в коридоре универа, поджидая его научного руководителя, — так по итогу вы дошли до первой базы?       Я простонал в голос. Опираясь локтями в подоконник, уставился в окно. Трофимов иногда любил использовать бейсбольные метафоры в отношениях и сексе.       — Да, — выдохнул я, — лучше б я тебе ничего не говорил.       За окном нависло полосатое небо, серое и розовое одновременно. Отчетливо были видны дорога, дома, люди, и все куда-то спешили. Хотелось быстрее дожить до весны.       — С языком? — не унимался Женька. — Или просто детский чмок? Ты поэтому такой расстроенный? Или, — его голос стал настороженным, — может, он отвратительно целуется? Ну… знаешь там, чересчур слюняво, или слишком много, или слишком мало работает языком? — Женька с тревогой уставился на меня. — В этом причина твоих тягостных мук на лице?       И вот какого черта я сразу не пошел домой, а согласился вместе с Женькой подождать Быкова? Что-то обсуждать не было ни малейшего желания. Хотелось вообще укрыться ото всех и громко крикнуть: «Я в домике, не беспокоить!»       Устало прикрыв глаза, заставил себя абстрагироваться от назойливых вопросов друга и вдруг непрошено погрузился в яркие свежие воспоминания…       Мозг будто вырубился, действительность исчезла, а вокруг не было никого, кроме Лекса. Ощущение эйфории. Адреналин наполнил мое тело будто наркотик. Оно гудело как струна. В какой-то момент, действуя лишь на инстинктах, я обхватил его за предплечье и, укладываясь на спину, потянул за собой. Лекс без колебаний улегся сверху, а я машинально раздвинул ноги. Запустив руки в его мягкие густые волосы, застонал, когда он сдвинулся и наши бёдра встретились. Он был таким же твёрдым, как и я… и определённо больше. От этого открытия мой живот моментально свело сладкой судорогой… Лекс рвано выдохнул и уставился на меня лучистыми глазами, в которых светилось желание. Наши губы сплелись в одно целое… В какой-то момент он сосредоточился на моей шее, покрывая кожу настойчивыми поцелуями, местами жадно прикусывая. Я не мог им надышаться, кайфуя от происходящего… крепче сжал пальцы, покачивая своими бёдрами навстречу. Когда Дерябин снова захватил мои губы, его поцелуй был жадным, всепоглощающим, ненасытным… Мне нравилось чувствовать себя заложником под его горячим натиском, и я предоставил ему свободу делать всё что захочется. Он заерзал по моим бёдрам. Через одежду я почувствовал исходящий от его члена жар, и сладострастная дрожь охватила всё моё тело.       — Ч-ё-ё-ёрт, Лекс!.. — застонал я протяжно и низко.       Дерябин поймал оба мои запястья в свою руку, занёс их над головой, а другой обхватил плечо, удерживая меня на месте.       Разошлись мы не на шутку. Я пытался замедлить свою кульминацию, но понял, что в таком ключе долго не продержусь, – пьянящее блядское наслаждение водоворотом утягивало за собой!..       Отпустив наконец запястья, Лекс прижался своим лбом к моему. Мы тяжело дышали, молча смотря друг на друга. Дерябин по-прежнему нависал надо мной. Я изучал взглядом его лицо: ровную линию носа, чёткие скулы, изогнутые в легкой улыбке губы, глаза, в которых потерялся… они были не просто серыми, а с лучиками золота, едва заметными в тусклом свете комнаты.       — Вот давай только без этого! — голос друга вырвал меня из сладостной картины. — Моя слабая психика этого не выдержит!       — Ты о чем? — демонстративно приподняв бровь, уставился я на Трофимова.       — О том, где ты сейчас витал, — усмехнулся он, так же демонстративно изогнув бровь, — так что не строй обиженку. Судя по всему, вы зря времени не теряли. Предположу, что, возможно, дошли до хоум-рана, – у тебя на роже всё написано.       Я отчего-то покраснел. Женька по-прежнему неотрывно смотрел на меня, видимо ожидая какой-то реакции на свои грандиозные умозаключения. Надо было ответить, и я силился придумать хоть сколько-нибудь вразумительное, так как обсуждать, что в действительности меня сейчас беспокоило, я был попросту не готов. Спас Быков, который твердой походкой вышагивал по коридору.       — Ждать не буду, не обессудь, — радостно сообщил я, кивая в сторону подходящего препода.       Трофимов тут же проследил за моим взглядом.       — Если думаешь, что отвертелся, — его зеленые глаза сузились, — то пиздец как ошибаешься! — скрестил он руки на груди.       — Естественно!       Я улыбнулся – теперь хоть время будет, чтобы подобрать более красочные эпитеты к моему рассказу.       — Здравствуйте, Артур Викторович, а я к вам, — переключился на Быкова друг, а я с легким сердцем наконец-то смог сбежать от него…       Дома можно было спокойно засесть за диплом – время позволяло и как раз ничего не мешало, но в этом и крылась проблема. Я наперед знал, что по-любому не смогу сосредоточиться на материале, так как голова была занята глупой забавой – самоедством.       Вот уже четыре дня стоял полнейший штиль после нашей последней встречи с Лексом, и меня пиздец как это напрягало. Он не объявлялся даже по рабочим вопросам. Естественно, корень проблемы я искал исключительно в себе, соображая, где успел накосячить…       Внутренняя неловкость закралась уже после совместного крышесносного петтинга. Что может быть лучше, чем обоюдная разрядка с мужчиной, от которого долгое время нервно трясутся коленки, не надеясь, что это когда-нибудь в принципе может произойти? Однако я в упор проигнорировал маленькую победу и вместо того чтобы насладиться ей, предпочел загоняться мыслью о том, был ли Лекс удовлетворен мной и хотел ли он большего в тот вечер?       А что насчет меня? Отключившись, я внутренне постарался отследить сигналы, которые дали бы понять, что Лекс готов зайти дальше. Пока бродил в своих мысленных лабиринтах, успел опрокинуть со столика бокал с вином и оставшееся время настолько рассеянно слушал Дерябина, что иногда приходилось его переспрашивать для поддержания разговора. Вдобавок ко всему, присоединилась еще одна иррациональная мысль: не засиделся ли я? в какой момент лучше свалить домой? Ничего умнее не придумав, как сослаться на ранний подъем в универ, хотя это было откровенной ложью, я вызвал такси. Не зная, как себя вести, а если быть точнее, не зная ожиданий Лекса, я быстро оделся и словно ошпаренный вылетел в коридор.       Несмотря на странность в моем поведении, босс всё-таки спустился меня проводить. На улице мы пару минут неуклюже потоптались. Поскольку никто из нас так и не сделал первого шага, я быстро юркнул в салон прибывшей машины. Выезжая из двора и наблюдая, как фигура Дерябина отдаляется, мне казалось, что мое поведение можно было объяснить излишней нервозностью. Только на следующий день меня осенило, насколько же я облажался, прямо по всем параметрам: пытаясь казаться безупречным, теряясь в догадках, чего от меня ждут, слишком заботясь, что обо мне подумают, я совершенно забыл о себе настоящем. Чересчур пытался всё идеализировать…       Представив себя со стороны, я понял, что вел себя как полнейший идиот. На душе стало скверно. Как исправить ситуацию, я не знал. Откровенно говоря, понятия не имел, хочет ли вообще чего-то Лекс касаемо меня. Его молчание размазывало меня по стенке.       Когда своим самобичеванием сам себя загнал в тупик, позвонил Трофимову.       — Жень, я редкостный дебил, — покаялся другу после своего путаного монолога. — Неужели я всегда такой?       — Ты же знаешь, что нет. Ты остроумный ботан с иногда отсутствующим инстинктом самосохранения, но становишься отбитым на всю голову, когда тебе кто-то реально нравится, — усмехнулся Жека. — Кот, ну ты чё в самом деле? Слишком много думаешь…       — Я всё просрал!       — …и становишься, судя по всему, мнительным, — вздохнул друг. — Никак не пойму, на хрена ты кипиш раздуваешь? Своими бредовыми выводами достал уже! — Женька распалялся, слышать его таким было редкостью. — С каких пор ты экстрасенсом заделался, чтобы знать, что в головах у других людей творится, а?! Тебе, блядь, язык для чего дан?! Чтобы разговоры разговаривать!       — Ага…       — Вот возьми и задай ему все мучающие тебя вопросы! И после его фразы, что ты охуенный, всё встанет на свои места и твоя голова наконец-то сможет отдохнуть. С каких пор ты от кого-то первого шага ждешь? Давай еще в интернете загугли «5 причин, почему мужик не пишет».       — Ты не думал, что с факультетом ошибся? — смеясь, спросил я.       — Иногда мне кажется, что ты мазохист, — закончил Трофимов, а я улыбался от того, что у меня ахуенный друг.       Понятия не имел, в офисе ли Дерябин, и собирался сюрпризом появиться на его пороге без уведомления. Женька был прав: касаемо отношений я становился тревожным параноиком.       Чтобы хоть как-то снять свою повышенную тревожность, покопался в родительских запасах и впервые в жизни пожалел, что мой отчим непьющий. Пришлось побаловать себя какой-то ягодной маминой настойкой, по вкусу напоминающей переслащенную бруснику со спиртом, – гадость редкостная! Уже почти собравшись, решил пригубить еще немного, дабы закрепить процесс и чтобы по дороге не отпустило.       Около восьми вечера добрался до офиса, и почему-то меня развезло сильнее, чем я выходил из дома. Странно, время в общественном транспорте и небольшая прогулка на свежем воздухе не ослабили действие спиртного.       Расстегнув куртку, я сразу посмотрел направо: курица на месте отсутствовала, и это было первым положительным знаком. Зато в кабинете Дерябин находился не один. Что-то обсуждая с Виталиком, они оба уставились в экран компа. Сосредоточенный, босс слегка щурился. Выразительное лицо с правильными чертами и серые глаза, загоравшиеся порой мимолетным огоньком от азарта или очередной идеи, – Лекс действительно был красив.       Вдруг он машинально вскинул голову в мою сторону, снова опустил, но тут же поднял обратно. Взгляд казался удивленным, и я не мог сообразить, хорошо это или плохо. После того, как Дерябин перебросился парой фраз в Виталием Ивановичем, тот вышел из кабинета, приветствуя меня.       — Здорово, Слава! — протянул руку. — Какими судьбами? Думал, тебя Алексей Викторович в отпуск отправил.       — Э-э, — я глупо таращился на мужчину, отвечая на рукопожатие.       — Ладно, — он обернулся к Дерябину, — позже тогда окончательно решим по датам. До завтра, Алексей!       — До завтра, — кивнул босс.       — Пока. — Виталий Иванович улыбнулся и скрылся за поворотом коридора.       Мы остались вдвоем, и, зайдя в кабинет, я притормозил на пороге. Было ужасно жарко то ли от нервов, то ли от того, что я находился в верхней одежде в теплом помещении. Отвлекаться на что-либо я себе категорически запретил, поэтому…       — Привет, — начал Лекс (его голос вибрацией отозвался в моем теле), — Слав…       На секунду я крепко зажмурился, потом резко распахнул глаза и порывисто выпалил, не давая Лексу продолжить:       — Не знаю, хочешь ли ты остановиться и чтобы ничего между нами больше не происходило, было ли это ошибкой с твоей стороны, или, может, ты пожалел о произошедшем. Если что, то я определенно не жалею! Наверное, со стороны я выглядел шизанутым, обычно я не такой, ну… в основном… ты же знаешь. Возможно, я не должен признаваться в подобном, но… — Я снял шапку и начал скручивать ее в жгут. — Черт, я отвратительно разбираюсь во всех этих одноразовых перепихонах, но… с тобой не было похоже на перепихон, для меня по крайней мере. Мне кажется, я влюбился. Думаю, мы должны просто дать всему идти свои чередом… посмотреть, что будет дальше, ничего не форсировать, но и не закрываться от возможностей. Ты хочешь этого? — В висках шумело. Я попытался сглотнуть, но горло напрочь пересохло. — Если нет, если все эти запутанные эмоции и чувства, которые разрывают меня, – мои и только мои, скажи мне об этом сразу сейчас, иначе я скоро свихнусь.       Ни один мускул не дрогнул на лице Дерябина, который продолжал смотреть с серьезным видом. Меня это убивало. В этот момент я осознал, что тишина действительно может быть громкой.       — Что ж… — усмехнулся я и потупил взгляд в пол, готовый признать поражение.       От шороха я поднял голову и увидел, как Лекс встал из-за стола и направился ко мне. Подойдя близко, он осторожно дотронулся до моей щеки, его пальцы слегка дрожали. Неужели он нервничал?       — Спасибо за твоё бесстрашие. То, что ты здесь, для меня значит больше, чем я могу выразить словами. — Я закрыл глаза, сосредоточившись на своем дыхании. — Я тоже очень хочу этого, Слав. Ты как тот луч света, который всех к себе притягивает.       Я уставился на Лекса в поисках подтверждения его слов, понимая всю значимость ситуации.       — Я серьезно, — с нажимом произнес Лекс, заглядывая в глаза. — Просто ты тогда убежал из моей квартиры чуть ли не сверкая пятками, ясно обозначая свой выбор. Представь, мне потребовалось мучительно долгое время, чтобы обратить на себя твое внимание и распознать шанс. А после твоего ночного побега… я не знал, что и думать. Хотя нет, думал, что какое-то время придется провести в компании с бутылкой крепкого виски, предаваясь жалости к себе, пока никто не видит. — Я поморщился от воспоминаний своего поведения в тот вечер. — Может быть, мы сами всё усложняем, чем оно есть на самом деле? Обычно это по моей части, но что-то мне подсказывает, что ты психуешь даже больше, чем я.       Дерябин просунул руку под мою куртку и положил ладонь мне на талию.       — Ты превращаешь мой мозг в кашу. Когда дело касается тебя, я не могу трезво мыслить… — прохрипел я.       Лекс, склонившись к моим губам, шепнул: — Думаю, на сегодня достаточно эмоциональных потрясений. Всё будет хорошо. — После чего поцеловал, скользнув языком внутрь.       Я машинально потянулся и, обхватив за шею, прикусил его нижнюю губу, отчего Дерябин простонал в ответ.       — Пропущу тот факт, что от тебя пахнет алкоголем, — мягко улыбнулся он, щекоча кончиком носа мой нос.       — Ты замечательно целуешься, — сообщил я, не вовремя вспомнив Женькины слова.       — Спасибо. Ты тоже, — искренне рассмеялся Лекс.       И тут мне подумалось, что следует раскрыть все карты.       — Так что скажешь, Джон Константин, я действительно в отпуске? — широко улыбнулся я.