За Крылья Любви или Крылья Свободы

      Мари видела, как Найл упал на Эрвина. Даже ей было ясно, что у них недостаточно скорости, чтобы закончить его запах над головой Эрвина, и она съёжилась, увидев, как верёвка оборвалась, и они вдвоём врезались в стену её здания. Она высунула голову в окно, чтобы увидеть, как они, стонущие, подвешены на единственном оставшемся якоре, вскоре пожилая женщина, вероятно, инструктор, вцепилась в стену и заговорила с ними.       Прибыл второй человек, проконсультировался с первым, и они вдвоём работали вместе, чтобы распутать кадетов. Эрвин выглядел ошеломлённым, едва реагируя на команды, а лицо Найла было искажено. Освободив их, двое старших членов удалились, один нёс Эрвина, а другой Найла.       Мари не могла покинуть здание, пока упражнение не закончится. Это было правило для тех, кто находится в зоне практики, для их собственной безопасности. Но это было мучительное ожидание, гадая, насколько сильно они пострадали, и когда инструкторы Кадетского корпуса наконец дали понять, что всё чисто, она выбежала на улицу и спросила, где лечат раненых.       На городской площади была небольшая площадка, предназначенная для экстренных служб, и она побежала туда.       Она могла видеть несколько кадетов, слоняющихся по периферии. Все они стояли, и в основном в хорошем настроении. Основная часть их травм, казалось, состояла из синяков и нескольких порезов. Это было обнадёживающе. Люди, вероятно, тогда не слишком сильно пострадали.       Кто-то разложил одеяла, на которых могли сидеть раненые, и дальше она обнаружила, что некоторые из них использовались теми, кто всё ещё проходил лечение. Мари огляделась, заметила одного человека, свернувшегося калачиком в позе эмбриона, но вздохнула с облегчением, когда при ближайшем рассмотрении увидела, что он не был ни одним из них. Она пробиралась между разбросанными кадетами, стараясь случайно не наступить ни на кого или что-нибудь, пока, наконец, не заметила их сзади. Эрвин сидел на одеяле, опустив голову, а Найл стоял и разговаривал с ним, держа правую руку на перевязи. Похоже, его запястье было в шине. — Эрвин! Найл! — она подбежала к ним. — С вами, ребята, всё будет в порядке? — Ничего не сломано, — сказал Найл. Он поднял раненую руку на несколько сантиметров от груди, стараясь держать предплечье на одном уровне. — У меня растяжение связок, и я думаю, что я довольно сильно пострадал, но могло быть и хуже. — У меня в основном царапины и синяки, — сказал Эрвин.       Он потёр висок и повернул голову ровно настолько, чтобы встретиться взглядом с Мари, прежде чем снова посмотреть вниз. Его левая рука была забинтована, и она не могла припомнить, чтобы раньше видела его таким усталым. — Это не первый раз, когда мы так сильно облажались, — сказал Найл, — Но это было давно. Не думаю, что выходил из строя подобным образом с первого курса. Медсестра говорит, что я не смогу напрягать руку в течение недели, — он посмотрел вниз на Эрвина. — Что всё-таки случилось? Ты был безупречен, когда мы в последний раз пытались это сделать, и это было всего пару дней назад.       Эрвин едва шевельнулся. — Я не знаю. Я не могу этого объяснить.       Найл вздохнул. — Ну, в любом случае, это сделано. По крайней мере, мы не провалили упражнение. — Они всё ещё считались после всего этого? — просила Мари. — Да, — Найл закатил глаза. — Для чего-то подобного нет никаких вариантов. Мы поразили несколько целей, прежде чем облажались, и Питер продолжал идти без нас. Это было не очень здорово, но это было прилично. — Это было ужасно, — сказал Эрвин, ударяя кулаком своей не перевязанной руки по покрытому одеялом булыжнику. — Мы в середине стаи, — сказал Найл. — Это не здорово но мы всё равно набрали больше очков, чем некоторые люди, которые действительно финишировали. — Не в этом дело, — Эрвин наконец встал, он выглядел свирепым. — Мы должны быть лучше этого. Я знаю. — Разве это не нормально? — спросила Мари. — Если твой рейтинг упадёт? Вам не нужно быть в топ-10, чтобы присоединиться к Развед-корпусу. Это только для Военной полиции, верно?       Эрвин нахмурился, расстроенный, и сказал: — На самом деле это не так. Я не хочу быть хорошим для своих оценок. Я должен быть хорошим, чтобы выжить там. Если бы это было реально, мы с Найлом висели бы там, как закуска титана. — Вот почему это практика, Эрвин, — голос Найла был ровным. — Мы ещё не закончили школу, и у нас ещё есть несколько месяцев до конца. — И никто из вас серьёзно не пострадал, — сказала Мари, поворачиваясь от одного к другому. Хотя они напугали её, это было явной правдой. — Вы оба можете уйти от этого. Я думаю, что это победа. — Это правда, но… — Эрвин выдохнул и покачал головой. — Вероятно, это было не то упражнение, которое ты хотела увидеть. Мы пригласили тебя после того, как поговорили о том, какими мы были замечательными, и вот что у нас получилось. — Тем не менее, вы оба произвели на меня впечатление, — Мари улыбнулась, надеясь, что Эрвин ответит ей тем же, и когда она посмотрела на Найла, он тоже улыбнулся. — Хоть ты и не закончил, я поняла, к чему ты клонишь. Эрвин, ты собирался поймать Найла, развернуть его, дать ему время сменить направление, а затем бросить его обратно на титана. Это невероятно, быть способным сделать что-то подобное так высоко над землёй, и всё же ты можешь это сделать. Может быть, в этот раз у тебя ничего не получилось, но ты сделаешь это в следующий раз. — Я всё ещё готов попробовать, — сказал Найл.       Эрвин опустил глаза, но уголки его губ приподнялись. — Конечно, я тоже, — он повернулся к Мари и протянул ей свою здоровую правую руку. — Спасибо.       Она задумалась, и вместо того, чтобы пожать её, она сжала его руку в левой руке и потянулась, чтобы взять свободную руку Найла в правую. мари чувствовала мозоли на их ладонях, где они крепко сжимали мечи. У Найла была ссадина, которую он не перевязал с внешней стороны руки, но она не кровоточила. Это были руки тех, кто должен был стать солдатами. В отличии от рук её отца, которые работали с едой и напитками. — Я не могу летать, как вы двое, — сказала она. — Но если бы я могла, я бы хотела сделать это снова. В следующий раз, хорошо? Я хочу увидеть, как вы, ребята, сделаете это в следующий раз, даже ели вам придётся поставить это для меня.       Она чувствовала себя глупо, жар прилил к её щёкам, но Эрвин слегка сжал её руку, успокаивая, и она почувствовала ответное давление Найла. — Это стоит сделать ещё раз, — сказал Найл.       Эрвин кивнул. — Да.

***

      Солнце садилось, когда Эрвин и Найл сидели в фургонах, возвращаясь в тренировочный лагерь. Вернер дремал рядом с ними, а Бретт отвернулся, чтобы поговорить с Энди и Даррином. Последние двое сегодня заняли первое место со своим отрядом, но Найл знал, что они не победили бы его, если бы Эрвин не потерял свой импульс. Этого было недостаточно, чтобы пассивно позволить гравитации притянуть их вниз в середине этого движения. Они должны были использовать свои тела для раскачивания, а если бы они этого не сделали, то в итоге получилось именно то, что произошло. Центробежной силы было недостаточно, чтобы удержать Найла в воздухе, и даже если бы они преодолели вершину до третьего спуска, у Найла не хватило бы скорости, чтобы броситься на затылок титана. — Привет, Эрвин, — сказал он.       Его друг поднял глаза, избавляясь от каких-то внутренних мыслей, в которые он себя загнал. — Что? — Поговори со мной. Что там произошло? Это не похоже на тебя.       Эрвин издал недовольный звук, что тоже было на него не похоже. — Прости. Я отвлёкся, и мне не нравится, что тебя могли убить.       В глубине души Найл знал. Если бы он упал чуть дальше по их восходящей дуге, он мог бы соскользнуть вниз по спине Эрвина, а не ударить его в плечо. Эрвин не смог бы схватить его, и, указывая головой вперёд, вниз, Найл, возможно, ударился бы головой о булыжник, прежде чем смог бы снова взять в руки своё маневровое устройство, не говоря уже о том, чтобы вовремя поймать себя, чтобы прервать падение. — Но этого не произошло, — сказал Найл. — Я мог бы сказать, что что-то было не так по дороге наверх. Когда я упал на тебя, это было нарочно, чтобы этого не случилось. Ты всё ещё был на якоре, — он пожал плечами. — Я, вероятно, мог бы быть более грациозным, но хвататься за тебя было чертовски намного лучше, чем падать. — Я так и думал, — сказал Эрвин, — Но это не меняет того, что это была моя ошибка.       Найл закатил глаза. — Так что учись на этом. Никто не проводит на практике больше времени, чем ты, и я точно знаю, что ты облажался за пределами наших тестов и групповых упражнений. Просто большинство людей этого не видят, потому что ты совершаешь эти ошибки рано, когда других людей нет рядом. По крайней мере, ты сделал это не нарочно, как тот придурок-инструктор, который перерезал мою линию захвата в наш первый год здесь. Иногда ты играешь в азартные игры, и иногда это означает, что ты проиграешь, но в конечном счёте, я думаю, ты знаешь, как сделать хороший выбор. Мы были близки к тому, чтобы осуществить это, и если бы мы это сделали, это сработало бы.       Эрвин не ответил.       Обрывки разговора Бретта с Даррином и Энди доносились с другого конца фургона. Бретт был впечатлён их работой, и Энди определённо был лучшим из всего их класса в использовании их маневрового оборудования. Но он не использовал его как часть дуэта Были некоторые вещи, которые солдат не мог сделать в одиночку. Вот где у Найла и Эрвина было преимущество.       Найл вздохнул, решив быть откровенным. — Тебе нравится Мари? — спросил он. — Что заставляет тебя так думать? — Эрвин выглядел удивлённым, но Найл не совсем поверил в это. — Ты признаёшь, что сейчас отвлёкся, но когда мы возвращались в город, ты не хотел говорить о том, что произошло в её присутствии. Ты боишься выглядеть плохо или что-то в этом роде?       Эрвин покачал головой. — Нет, дело не в этом. Мне просто нужно было немного времени, чтобы подумать о том, что пошло не так, почему всё пошло не так, — он сделал паузу. — А как насчёт тебя?       Найл моргнул. — А как насчёт меня? — Твои мысли о Мари. Поэтому ты спросил меня, нравится ли она мне? — Нет, мне просто было любопытно, — сказал Найл. Он поёрзал на сиденье и повернулся, чтобы посмотреть на дорогу перед ними. — Но есть кое-что, о чём я хотел её просить. Я просто не знаю как и даже будет ли это приветствоваться. — Почему это? Я знаю, что мы знакомы с ней всего месяц, но она всегда была дружелюбна с тобой, — Эрвин улыбнулся. — Даже после того, как ты сказал ей, что она не выглядит достаточно взрослой, чтобы работать в баре. Я не думаю, что есть причина, по которой она могла бы обидеться. — Я полагаю, что так, но… Прошло уже несколько недель, и нет хорошего способа сказать это.       Найл видел, как она смотрела на Эрвина, и достаточно хорошо знал, что это было не совсем так, как она смотрела на него, и нравилась ли она Эрвину в ответ...