***
Поездка обратно в город была приглушённой, примерно половина из них всё ещё была сонной, больной или смесью того и другого. Найл управлял лошадьми, а Энди сидел на скамейке рядом с ним. Он предпочёл бы, чтобы это была Мари, но она осталась сзади со своими друзьями и Эрвином. Найл не мог винить её. Эрвин выглядел лучше, лучше сказанного. У него был такой вид, что даже если он собирался сделать что-то невероятно глупое, люди хотели дать ему шанс. Чёрт возьми, вот почему Найл согласился вступить в Развед-корпус. Умом он понимал, что шансы на выживание невелики, даже ничтожны, но с Эрвином всё могло быть не так уж плохо. Если бы кто-нибудь мог вернуть их живыми, то это был бы Эрвин. Но это не означало, что Найлу было совсем хорошо видеть Мари рядом с собой. Он был рад за неё, предполагая, что Эрвин нравится ей больше, чем друг, и он был уверен, что так оно и есть, но ему хотелось, чтобы счастье не заставляло его чувствовать себя таким несчастным из-за самого себя. Она начала клевать носом в середине своей последней кружки пива. Он поймал её прежде, чем она смогла упасть, и когда она откинулась на него, дремля, было приятно думать, что на короткое время она могла бы быть его девушкой. Вероятно, он позволил ей оставаться в таком состоянии слишком долго. Одна из её подруг, тихая девушка, в конце концов, подошла с одним из одеял, которые она принесла, чтобы люди могли сидеть, и предложила его, чтобы плечо Найла не засыпало из-за того, что Мари постоянно опиралась на него. Он был бы рад позволить Мари остаться столько, сколько она захочет, но, не зная, как она отреагирует, проснувшись, он принял предложение и позволил ей отоспаться после остатка алкоголя на земле, подоткнув под неё одеяло. Единственным человеком, разговаривавшим сейчас в повозке, был Вернер, который рассказывал девушке-одеяльнице историю о том, как он ходил на охоту с Мари, Эрвином и Найлом раньше. Это звучало так, как будто он хотел, чтобы она пошла с ним в следующий раз. На первый взгляд, это звучало не так уж плохо, но Найл не хотел застрять в качестве запасного колеса, как остальные в паре. Ему придётся отклонить это приглашение. И это было не так, как если бы он действительно мог с кем-нибудь поговорить об этом. За что что-нибудь ещё он бы выбросил из головы Эрвина, но прямо сейчас Эрвин был последним человеком, с которым он хотел разобраться в своих чувствах к Мари. Энди тоже был никуда не годен. Хотя Найлу, вероятно, могло бы без проблем поговорить с ним сейчас, учитывая состояние всех, кто сидел сзади, у Энди не было романтической склонности ни к одному из полов и не было планов когда-либо жениться. Он мог по-своему сочувствовать, но отсутствие интереса делало его менее склонным делать что-либо, кроме как слушать. Они высадили девушек у бара, и к тому времени все они уже проснулись, если не совсем пришли в себя. Он беспокоился о той, которую звали Дженис, которая стояла немного нетвёрдо на ногах, но Мари сказала, что через несколько часов ей станет лучше, и она останется с ней в баре, прежде чем её проводят домой. К тому времени она должна быть в порядке. — А как насчёт тебя, Мари? — спросил Найл. Она зевнула и сказала: — Ну, я уже дома, так что, если мне нужно, я посплю, а моя мама проводит Дженис домой, но я думаю, что я достаточно посплю. — Я надеюсь, вам понравилась сегодняшняя прогулка, — сказал Эрвин. Он посмотрел на неё глазами сонными веками, которые, по мнению Найла, выглядели ужасно неряшливо для него. — Это было хорошо. Спасибо, — она похлопала Эрвина по плечу и помахала на прощание остальным кадетам, взяв Дженис за руку. Все девушки исчезли в баре, вероятно, чтобы поздороваться с родителями Мари, прежде чем отправиться домой. Был конец недели, и сам бар был закрыт для посетителей. — Это было хорошо, — сказал Вернер, растягивая последнее слово, как будто не хотел, чтобы оно заканчивалось. — Она тебе понравилась? — спросил Бретт. — Рамона? Да. У меня никогда не было девушки, которая так уделяла мне время, как эта. — Ты уверен, что у неё был выбор? — голос Эрвина был дразнящим. Найл похлопал лошадей хлыстом кучера, чтобы они пошли, позволив колёсам заглушить звуки разговора позади него. В следующий раз, когда Мари посетила тренировочный лагерь, была осень, и она была не одна. Найл заметил и её, и тихую девочку Рамону со своего навеса высоко на деревьях, окаймлявших загон. Он не ожидал её как таковую, с тех пор как она начала брать за правило сначала видеться с Эрвином, он не всегда видел её допоздна, но решил, что она, скорее всего, придёт сегодня, просто по привычке. Однако Рамона была сюрпризом. Блу перестала бегать по загону под ним, уже поняв, что он придёт не так скоро, как ожидалось. У него было снаряжение для маневрирования для практики, и было бы достаточно просто спуститься, чтобы поприветствовать их, но прежде чем он смог, Вернер окликнул Мари и Рамону, и все трое встретились под его деревом. И в этот момент Найл решил, что спуститься вниз было бы самым неловким, что он мог сделать, поскольку он не собирался подслушивать, но появление сейчас создало бы впечатление, что разговор прерван. — Я так, так, так рад, что ты пришла! — сказал Вернер, сжимая одну из рук Рамоны обеими руками. «Он был похож на большого щенка» — кисло подумал Найл. Он надеялся, что никогда не будет выглядеть так глупо перед Мари. Бедная девушка вырвалась с нервным смешком и сказала: — Трудно было сказать «нет». — Эрвин в казарме? — спросила Мари. она подняла корзину в руке. — Я принесла ему немного сладкого хлеба из бара. Я подумала, что это будет приятным угощением. Вы, ребята, наверное, не получаете много десерта в столовой. — Да, так и должно быть. В последний раз я видел, как он тренировался, — сказал Вернер. Он ухмыльнулся. — Я не думаю, что ты принесла достаточно для всех нас, не так ли? Мари рассмеялась. — Если хочешь немного, ты знаешь, что всё, что тебе нужно сделать, это прийти в бар и заплатить за это. Это просто подарок. Вернер разочаровано застонал, как будто это было совершенно несправедливо, но почти сразу же улыбнулся и повернулся к Рамоне. — Может быть, ты могла бы как-нибудь? Рамона тут же ярко покраснела и поднесла руки ко рту. Найл задавался вопросом, сможет ли Вернер налажать ещё больше. — Возможно, я принесу тебе что-нибудь в следующий раз, — сказала Рамона. Мари наклонила голову, как бы проверяя, всё ли в порядке с Рамоной. — Тебе и не нужно, если ты действительно этого не хочешь. — Я прямо здесь, ты знаешь, — сказал Вернер, но он всё ещё улыбался. Девушки засмеялись, и Мари оставила их, чтобы направиться в казармы. Через мгновение Вернер и Рамона удалились. Найл прислонился спиной к стволу дерева, размышляя. Сладкий хлеб для Эрвина, ха. И только для Эрвина. Что ж, с таким же успехом он мог бы сдаться. Он уже знал, кому отдаёт предпочтение Мари, он не был слепым, он не мог себе представить, как Эрвин не полюбит её в ответ. Мари была весёлой, доброй, и в ней был задор. Они уже были друзьями, так насколько трудно было бы двигаться дальше от этого? Правда, у Эрвина могла быть сумасшедшая сторона со всеми этими разговорами о правительственных заговорах и сокрытии правды за стенами, но если бы он был прав, разве это не было бы чем-то особенным? Он свистнул, чтобы привлечь внимание Блу, а затем спрыгнул с дерева. «С таким же успехом можно тренироваться» — подумал он, если он достаточно сосредоточиться, то сможет блокировать Мари до конца дня или до тех пор, пока она не решит найти его. С её стороны было мило хотеть быть его другом, хотя было больно думать о ней с Эрвином. Не то, чтобы он был несчастлив из-за кого-то из них, но никто никогда не говорил, что чувства должны быть рациональными, и не ему приходилось делать выбор. Найлу просто придётся забыть о ней. Вот, что он сказал себе, и большую часть дня ему удалось не думать о ней. Блу не заботило ничего, кроме их работы и угощений, которыми он баловал её потом, а лошадь была идеальным слушателем, который не осуждал, что бы он не говорил. Солнце было низко к тому времени, когда он был готов вернуться в конюшню, и краснеющее небо заставило его задуматься, может быть, Мари вообще не приходила его искать. Но потом он увидел её с корзинкой в руке, бегущую трусцой и машущую рукой, чтобы привлечь его внимание. — Найл! Ты всё ещё здесь! — сказала она задыхающимся голосом, подбегая к нему. Мари наклонилась, тяжело дыша, и он спросил: — С тобой всё в порядке? Всё хорошо? — Да, — выдохнула она и выпрямилась с глубоким вздохом. — Я просто боялась, что буду скучать по тебе. Я думаю, что звонок к ужину вот-вот прозвенит. Он действительно звонил. У Найла будет всего несколько минут, чтобы убрать прихват Блу до того, как начнётся очередь за едой, и к этому времени, когда он доберётся туда, он наверняка будет где-то сзади. — Мне жаль, — сказала она. — Я не хочу тебя задерживать, и я разговаривала с Эрвином, но я хотела отдать тебе это. Он с удивлением наблюдал, как она открыла свою корзину и достала завёрнутый свёрток с тем, что явно было маленькой буханкой сладкого хлеба её семьи. — Вот, возьми, — сказала она и улыбнулась. — Тебе лучше поторопиться, иначе это будет единственное, что ты съешь на ужин, и ты всегда выглядишь так, будто тебе нужно ещё еды. Честно говоря, Найл был в порядке, если бы это было единственное, что он ел. Он никогда не был большим любителем поесть, даже когда его мать жаловалась, что он растёт слишком худым. Что удерживало его от того, чтобы поспешить и уйти, так это попытка осознать тот факт, что Мари давала ему это, когда она прямо сказала Вернеру, что привезла недостаточно для всех. — Почему? — спросил он. — Я имею в виду, ты выпила лишнего в баре или что-то в этом роде? Слова сорвались с его губ, не совсем то, что он хотел спросить, но он ничего не мог сказать об этом разговоре раньше. Она не знала, что он подслушивал. — В последнее время ты смотришь вниз, — сказала Мари. — Я не уверена, что знаю, что происходит, и я не хочу предполагать, но я забочусь о тебе и хочу, чтобы тебе стало лучше, хорошо? — Спасибо, — сказал он. — Я попробую стащить его тайком, когда другие парни не будут смотреть. Мари могла быть жестокой, сама того не желая, заставляя Найла задуматься, есть ли у него ещё надежда.Глава 10. Cruel
5 января 2022 г. в 19:14
— Если ты будешь со мной помягче, я отрекаюсь от наших отношений, — сказала Мари.
Она засмеялась и начала пить.
Как и Эрвин, и Вернер, и Бретт, и Дженис, Сильвия хотела присоединиться к вызову, но на полпути передумала. Рамона даже не пыталась и продолжала спрашивать Вернера, согласен ли он с этим. Энди и Найл пили умеренно, а у Даррина заболел живот, из-за чего он застонал на скамейке фургона рядом с прицепом.
Мари могла быть упрямой, она знала это, и она знала, что хочет сосредоточиться на выпивке больше, чем на том, чтобы вести правильный счёт, поэтому она попросила более трезвого Найла посчитать за неё. Дженис очень быстро становилась громкой, и Рамоне пришлось одёрнуть её после того, как она перебрала, особенно когда она начала обвинять Энди в неправильном подсчёте, так как они назначил его официальным судьёй соревнования.
В конце концов, Вернер задремал, оставив Эрвина, Бретта и Мари в бегах, и Мари начала чувствовать себя плохо. Она думала, что дело было не столько в самом алкоголе, сколько в том, что за один раз было выпито слишком много жидкости. С другой стороны, Эрвин тоже выглядел не слишком горячим, так что он, вероятно, был готов сдаться. Ей просто нужно было пережить его.
— Ты можешь остановиться, когда захочешь, — сказал он, хотя его слова показались ей сбивчивыми, и потребовалось время, чтобы расшифровать их.
— Ещё нет, — пробормотала она.
— Мари, ты на восьмом номере, — сказал Найл.
— Продолжай! — сказал Бретт.
Он ухмыльнулся, и к этому моменту Мари была совершенно уверена, что из их группы он победит. Ублюдок даже не оглянулся.
— Мой желудок возненавидит это, — мари шмыгнула носом и сделала ещё один глоток.
— Ты заболеешь, — сказала Рамона. — Ты же не хочешь, чтобы вырвало, когда ты вернёшься домой.
Это было правдой, её родителям бы не понравилось, но…
— Я закончил, — сказал Эрвин, падая на спину. — Ты заканчиваешь это, мы завязываем.
— Я сказала, чтобы тыне был со мной лёгок, — прорычала она.
— Я не такой. Я действительно думаю, что с меня хватит, и я бы предпочёл не делать этого.
И он действительно выглядел так.
— Хорошо, — она медленно осушила свою кружку. — Как это?
Но он, казалось, заснул, судя по его глубоким вдохам и вздыманию и опусканию груди. Мари считала это довольно раздражающим с его стороны.
— Дай мне ещё полкружки, — сказала она, — Чтобы я могла хотя бы побить его.
— Сдаёшься? — спросил Бретт.
Мари поморщилась.
— Я знаю, когда мне плохо. Но я не пытаюсь победить тебя.
— Достаточно справедливо.
Она поднесла кружку к губам, или, по крайней мере, вспомнила, что поднесла. Она была почти уверена, что зашла так далеко. Но остальная часть её памяти была смутной. После этого она вспомнила, как нашла плечо, на которое можно было опереться, когда её тело откинулось в сторону и прислонилось к кому-то тёплому. Это должен был быть Эрвин, но это не мог быть он. Он уже лежал, и она была совершенно уверена, что какое-то время стояла прямо. И всё же, когда она проснулась позже в тот день, чтобы ехать домой, она обнаружила, что лежит на траве, рядом с ней никого нет, а её голова накрыта одеялом, которое принесла Рамона.