За Крылья Любви или Крылья Свободы

      Прошел месяц, а кадеты всё ещё появлялись в баре, включая Эрвина. Мари была вежлива со всеми, безупречно профессиональна, и, будучи барменшей, это означало улыбки и хорошее настроение, даже если она этого не чувствовала. Она всё ещё спрашивала, как прошло их обучение и чем они занимаются. Вернер даже попросил у неё немного времени, чтобы узнать, какой любимый цвет Рамоны. Он хотел подарить ей ожерелье, и если он спрашивал цвет, Мари решила, что это означает, что он намеревался купить ожерелье с красивым камнем.       Хотя её и Эрвина никто не дразнил. Должно быть, он рассказал об этом своим друзьям, потому что эта тема никогда не поднималась, и она заметила, что некоторое время Нил часто хмурился, если ему случалось смотреть в сторону Эрвина. Сам Эрвин был дружелюбен и не подавал никаких признаков того, что он вообще когда-либо встречался с ней, и поначалу она не была уверена, должно ли это быть благословением или бесить. Но потом она решила, что это благословение, и это облегчит ей снова стать друзьями.       Хотя он не ездил с ней на охоту в течение месяца с тех пор, как они расстались, и она не спрашивала, но ей было хорошо работать только с Найлом, который никогда не упоминал Эрвина в этих поездках, если только она не спрашивала. Вместо этого он спрашивал, как у неё дела, как справляются её родители, или рассказывал о реальных делах их охоты. Она оценила это. — Я вижу, новая барменша снова бегает вокруг, как цыпленок, — сказал Бретт.       Оливии было намного лучше, хотя мать Мари не совсем доверяла ей находиться на полу без присмотра. Она могла принимать заказы и доставлять их достаточно хорошо, но она не была готова иметь дело с непослушными клиентами. Бедная девочка еще даже не выросла, и некоторые посетители бара не воспринимали её всерьез из-за этого. — Мой отец уехал на несколько дней, — сказала Мари. — У моих тети и дяди был сильный пожар на их ферме за городом. Их дом в основном в порядке, но они полностью потеряли сарай. Он ушел, чтобы помочь им восстановиться, но в то же время нам нужна Оливия, чтобы не допустить нехватки рабочих рук.       Она помогала, когда это было необходимо, но они не могли позволить себе постоянно держать ее на работе. Теперь, когда отец Мари встал на ноги, потребность в ней уменьшилась, поэтому они приводили ее только тогда, когда дела были особенно заняты, или в такие времена, как это. Оливия не возражала, так как была ещё молода и хотела наслаждаться своим свободным временем, пока могла, и это была честная работа. Она могла бы сделать гораздо хуже. — Итак, есть ли для вас всех большое испытание в конце учебного года? — спросила Мари.       Даррин кивнул. — Ага. Это не большая часть нашей оценки, но это последний шанс показать свои вещи. Предположительно, несколько представителей от каждого из военных подразделений приходят посмотреть. Помогает им решать, где мы будем дислоцироваться, распределять отряды. Может быть, это выведет нас на ранний путь продвижения. — Пфф. Размещение не будет иметь для нас значения, — сказал Бретт. — Мы все едем в Шиганшину. Развед-корпусу не нужно размещать людей в каждом районе. — Но назначения в отряд!       Энди устало положил руку на голову и вздохнул. — Инструктор Баумер всё ещё хочет, чтобы мы остались в гарнизоне. Он продолжает жаловаться, что Военная полиция забирает всех хороших новобранцев и что мы пропадем впустую в Корпусе. — Он не может выбирать, — сказал Эрвин. — И он, вероятно, хочет послать туда людей, потому что он оттуда пришёл. — Как это работает? — спросила Мари. — Вы выбираете, как только определитесь с вашим рейтингом? — Там короткая церемония вручения дипломов, — сказал Найл. — После этого они дадут нам пару дней, чтобы обдумать наши варианты, а командиры гарнизонов и разведывательных корпусов выступят с речами о наборе. Первую десятку отводят в сторону, чтобы встретиться с командующим военной полицией. Большинство людей к тому времени уже приняли решение, но иногда люди в последнюю минуту передумывают. — Да, это будет последний шанс для любого из нас отказаться, — сказал Вернер со странно задумчивым выражением лица. — Никто из нас не боится, — сказал Бретт. — Конец истории. Мы вшестером разорвем этих Титанов на части.       Его слова были встречены одобрительными возгласами, и Даррин попросил Мари принести им ещё один раунд. Она почти не слышала его. Хотя Эрвин и улыбнулся, улыбка не совсем дошла до его глаз, и она подумала, не передумал ли он. Найл совсем не обрадовался. — Те же приказы? — спросила она.       Получив подтверждение, она направилась к стойке, за которой работала её мать. Она стояла спиной к двери, когда услышала, как она распахнулась, колокольчик каллы лили зазвенел, как сигнал тревоги. — Ирена здесь?       Новоприбывший раскраснелся, несмотря на холод снаружи, и громко задышал, чтобы отдышаться. — Это я, — сказала мать Мари. — Что это?       Он подбежал к бару и выдохнул: — Я выехал из деревни Янсел. Это касается вашего мужа.

***

      Следующий час прошел как в тумане. Мари узнала подробности. Её отец снова потерял сознание, а тётя и дядя ухаживали за ним. Двое людей покинули деревню, один, чтобы вызвать врача, а другой, чтобы сообщить об этом своей семье. Они не хотели, чтобы кто-то беспокоился, но лучше всего было бы подготовиться к худшему.       Мать Мари попросила посетителей уйти пораньше, и завсегдатаи, уходя, возносили молитвы и добрые мысли. Завтра был конец недели, так что, по крайней мере, в баре будет короткая передышка, во время которой у них обычно будет минимум дел. — Но мы не можем полностью закрыться, — сказала её мать. — У нас уже есть заказы на завтра. Так что я, пока пойду проведаю твоего отца, хочу, чтобы ты управлял баром. Поскольку это конец недели, вам нужно будет обращаться только с выпечкой, которую люди ожидают забрать. Я вернусь, как только смогу. Нэнси поможет с выпечкой утром, и я знаю, что ты сможешь сделать всё остальное.       Мари, однако, заерзала, потому что знания было недостаточно. — Но я никогда… — начала она. — Яникогда не был здесь без тебя.       Это была не просто идея управлять баром в одиночку, но она никогда и дня не проводила без родителей. Они могли расстаться на несколько часов или даже на большую часть дня, но она всегда могла вернуться к ним домой. Быть совершенно одной, не к кому обратиться, и при таких обстоятельствах… Что, если что-то пойдет не так? Кого бы она спросила? — Вот к чему мы тебя готовили, — сказала её мать, — На всякий случай, с тех пор как заболел твой отец. Я постараюсь не задерживаться надолго. Если я не вернусь после конца недели, и ты почувствуешь себя в состоянии, ты можешь снова открыть бар на следующий день с помощью Нэнси и Оливии. — Но что, если папа…?       Мать обняла её. — Будем надеяться, что нет, дорогая. Если это случится, нам просто придется закрыться на некоторое время, и я пошлю весточку. Но пока есть надежда, мы должны продолжать идти. Ничего хорошего не будет, если с папой всё будет в порядке, но мы не поддерживали бар в рабочем состоянии. — Мы можем помочь, если тебе нужно, — голос Эрвина был тихим.       Она не была уверена, когда он присоединился к ним, но они с Найлом стояли неподалеку в пустом баре.       Её мать обернулась, удивленная, увидев их. Она взглянула на Эрвина, затем на Найла, и её плечи расслабились. — Я была бы очень признателен, если бы вы могли, хотя я понятия не имею, как мы можем отплатить вам. Ты уже так много сделал. Если ты можешь как-то помочь Мари… — Мы сделаем это, — сказал Найл. — Возможно, мы не знаем всех тонкостей управления баром, но если ей нужна пара рук, мы можем следовать инструкциям.       Тогда все могло бы быть не так плохо, подумала она, особенно когда Мари подумала, что они снова будут втроем, как это было прошлой весной, когда жизнь была менее сложной. Если она в чем-то не была уверена, она могла бы поговорить с ними, и наверняка у Эрвина было бы хорошее мнение. — Спасибо, — сказала Мари.

***

      Но потом все пошло не так, как она ожидала.       Это началось, когда ёе мать ушла рано утром, разбудив Мари задолго до того, как она обычно вставала. Она могла сказать это, потому что чувствовала себя невероятно усталой. Небо было темным, что было нормально для этого времени зимой, но вместо того, чтобы вернуться в постель после того, как обняла мать на прощание, Мари тихо оделась и села у окна, наблюдая, как снег падает на подоконник.       Она устала, но не хотела спать, что само по себе было утомительно. Несколько человек бродили снаружи, неся фонари, так как им нужно было бежать по делам даже в такую рань утром. Со временем небо прояснилось, хотя само солнце было скрыто облаками, и Мари неохотно отстранилась. Она слышала, как кто-то возится внизу, а это означало, что приехала Нэнси и пора приниматься за работу.       Мари нашла пожилую женщину внизу, уже пекущую, и Нэнси ободряюще обняла ее, сказав, что все получится. Она не могла знать будущего, но Мари оценила это чувство. Было бы неплохо, если бы Нэнсм могла остаться подольше, но у нее была своя семья, к которой нужно было вернуться, и это был единственный день в неделю, когда она могла проводить время с ними вместо того, чтобы трудиться на работе. Приехать сюда в конце этой недели, чтобы заняться выпечкой, было одолжением, выполнить работу, с которой в противном случае справились бы родители Мари.       Они вдвоем отправили первую порцию хлеба остывать, а затем Нэнси оставила пироги выпекаться, чтобы Мари достала их, когда будет готова. Она знала, как долго нужно оставлять их, не обжигая корочку, и внимательно следила за песочными часами, чтобы случайно не пропустить время.       К позднему утру Мари осталась одна, окруженная запахом выпечки, приготовленной её семьей. Она достала пироги, разложила их на полках, чтобы они остыли, и завернула предыдущие буханки хлеба в бумагу, прежде чем отнести их в переднюю часть бара, где поставила их на полку за стойкой.       В баре было так пусто, больше никого не было. Сегодня у неё будет по крайней мере несколько клиентов, но только для того, чтобы забрать их. Комната казалась почти покинутой, и всё же она всё ещё была здесь, как будто мир закончился и оставил ее позади.       Мари отперла входную дверь и сняла табличку с надписью «Закрыто», хотя и не повернула её, чтобы сказать, что она открыта. Завсегдатаи, которые делали заказы на выходные, знали, что нужно заходить внутрь без приглашения, а те, кому нечего было забрать, всё равно ничего не смогли бы купить.       Звонок прозвенел слишком рано для посетителя, когда Мари собиралась вернуться на кухню.       Это был Найл. Он был закутан в толстое зимнее пальто и зеленый шарф. В его волосах были хлопья свежего снега. — Доброе утро, — сказала она. — Спасибо, что пришли.       Усталость защипала в уголках её глаз, но каким-то образом она нашла в себе силы улыбнуться. — Эрвин снаружи? — Эрвин не придёт, — сказал Найл.       Он опустил глаза, словно боясь увидеть её реакцию. — Его задержали инструкторы. На самом деле это не его вина. — Но ведь сегодня конец недели, — сказала Мари.       У Эрвина был выходной. У него всегда был выходной. Даже если он не мог провести его с ней, это было свободное время, и он мог использовать его так, как хотел. И он должен был прийти сегодня. Он всегда приходил, когда она в нем нуждалась.       Хотя они больше не виделись. Она была просто другом. Может быть, так оно и было. Может быть, это было всё. — Это был не его выбор, — сказал Найл, на этот раз немного сильнее. — Он действительно хотел приехать. Я тоже едва выбрался. Мы кадеты, но мы всё ещё солдаты. Они хотели, чтобы мы внесли свой вклад в подготовку к выпускным экзаменам второго года обучения, и они не могут попросить нас об этом в течение оставшейся части недели, потому что мы слишком заняты нашим собственным обучением, — он вздохнул. — Эрвин убедил их, что мы оба им не нужны, и он лучший ученик, поэтому они оставили его. — Он ничего не сказал? — спросила Мари. — Разве они не могли подождать неделю?       Почему именно сегодня? Ей хотелось закричать. — Мы оба пытались, — сказал Найл. Его плечи поникли. — Я предложил остаться вместо него. Я уверен, что ты предпочла бы, чтобы Эрвин пришёл, но, как бы то ни было, я здесь, и я сделаю всё, что вам нужно от меня.       В его голосе слышалась грусть, и Мари надеялась, что причиной была не она. Она хотела увидеть Эрвина, но Найл всё ещё был её другом, и она не хотела, чтобы он думал, что его присутствие нежелательно. Он был здесь, она больше не была одна, и это было уже кое-что. — Ты не хочешь помочь мне завернуть пироги? — спросила она.