***
Поздним весенним утром ярко светило солнце, и Эрвин был рад дорожному плащу Развед-корпуса, потому что знал, что скоро ему понадобится капюшон на голове, просто чтобы уберечься от жары. Он сидел на своем коне в центре строя, а другие солдаты-ветераны стояли по периметру. Это было место для фургонов с припасами и новобранцев. — Я не могу в это поверить. Наша первая экспедиция! — Вернер стоял рядом с ним, его голос звучал легкомысленно. Последние два месяца они тренировались со своими новыми товарищами, готовясь к этому моменту. По другую сторону фургонов с припасами стояли Энди и Даррин. Бретт был дальше. А за ним — командор Разведывательного корпуса, а затем ворота Шиганшины. Через несколько мгновений Гарнизон поднимет решетку, и все они выедут во внешний мир. Кто знал, сколько из них вернется, но где-то там была правда, которую Эрвин искал, и он должен был ее найти. Небольшая часть его желала, чтобы Найл тоже был частью этого формирования. Не то чтобы им так уж сильно нужен был ещё один новобранец, хотя новые солдаты всегда были желанными гостями, но он скучал по нему. Он не осознавал, насколько сильно, пока не получил свое новое назначение в казарму, и Найл больше не спал на койке над ним. — Хе-е-е-е-е-ей! Эрвин! Вернер! Из небольшой толпы людей, пришедших их проводить, раздался громкий крик. Разведывательный корпус обычно уезжал в конце недели, так что семья и друзья могли сделать именно это. И там, махая ему рукой, был Найл. Его друг, должно быть, забрался на ящик или что-то в этом роде, потому что он был намного выше, чем должен был быть, и мог видеть намного выше голов толпы. Найл наклонился, что-то сказал кому-то невидимому, а затем притянул Мари к себе. Он указал ей на Эрвина, и она помахала рукой. — Убейте для нас несколько итанов! — крикнула она. Эрвин улыбнулся и помахал в ответ. Они написали ему, чтобы сообщить, что они приедут, и хотя у него не было времени повидаться с ними до того, как встать в строй, это не отговорило их от поездки в Шиганшину. Бар сегодня был закрыт, и Найл договорился поменяться сменой с другим новобранцем из Военной полиции. Сегодня он был не в форме, и было странно видеть его таким, как будто Найл полностью ушел из армии, хотя Эрвин знал, что это неправда. Его гражданская одежда делала его подходящей парой для Мари, и Эрвин заметил, что, когда они махали ему, Найл всё ещё держал Мари за руку. Она взглянула на Найла, что-то сказала ему и улыбнулась. Это был правильный выбор. О Мари хорошо позаботятся, и он не мог придумать ничего лучшего, чем чтобы двое его самых близких друзей нашли счастье друг в друге. Впереди них раздался крик, солдат доложил о прибытии. — Титанов заманили прочь! Тридцать секунд до открытия ворот! Эрвин сопротивлялся попытке сжать поводья в своих руках. Пришло время сосредоточиться. Если все пойдет хорошо, он снова увидит Найла и Мари, как только экспедиция закончится. На данный момент все должно было быть для миссии. — Открываю ворота! Со стоном массивные колеса повернулись, поднимая ворота, которые открывались только для того, чтобы позволить Развед-корпусу выйти и вернуться. Снаружи была только вражеская территория, но он выдержит её с помощью своих друзей, как тех, кто пришел с ним, так и тех, кто остался позади.Часть 19. Two Hearts
21 февраля 2022 г. в 10:00
Найл появился в баре поздно вечером следующего дня, как раз когда они закрывались. Он попросил поговорить с Мари, и её мать выгнала её на улицу, чтобы они вдвоём могли немного уединиться вдали от оставшихся клиентов. Её мать сказала, что с остальным она справится сама. Смутившись, Мари последовала за ним. Воздух был прохладным, весенние ночи ещё не закончились пленом зимы.
— Только ты сам сегодня вечером? — спросила она.
Единственный свет проникал через ставни бара, и Найл был одет в плащ военного, накинутый на плечи. Но что-то в этом было другое. Она только мельком увидела что — то вышитое поверх трех мечей, прежде чем он повернулся к ней лицом. Выражение его лица было серьезным, и он протянул ей букет цветов, который держал в руках.
Это был букет белых калл.
— Это для тебя, — сказал он. — Я признаю, я немного нервничаю из-за того, что отдаю их снова, учитывая, что ты никогда ничего не говорил о прошлом разе, но я видел, что они всё ещё были у тебя в комнате, так что…
Она всё ещё любила. Даже узнав, что они были от Найла, а не от Эрвина, она не сняла их.
— Прости, что я так и не поблагодарила тебя, — сказала она.
Мари опустила глаза, сцепив руки за спиной. Ей хотелось отвернуться, ей было стыдно за то, что она так долго ждала, чтобы что-то сказать, но она не могла так поступить с ним. Он заслуживал искренности, поэтому она подняла голову и сказала:
— Я совершила ошибку, и я даже больше не знаю, как это произошло, но почему-то я думала, что цветы пришли от Эрвина. В конце концов я узнал, что они были от тебя, но к тому времени прошло так много времени, что я не знал, что сказать. Я хочу извиниться за это, и чтобы вы знали, как много они значили для меня. Никто никогда раньше не дарил мне цветов, и причина, по которой я настаивала на том, чтобы они остались, заключалась в том, что я не была уверена, что это когда-нибудь повторится.
— Я могу купить столько, сколько ты захочешь, — сказал Найл. — Продолжай. Ты можешь взять это
Она приняла новый букет, который, даже при слабом освещении, она могла сказать, был разложен и принесен с той же тщательностью, что и первый. Он помнил ее любимый цветок и не забыл за те месяцы, что она ничего не говорила.
— Завтра мы выбираем наши филиалы, — сказал он. — Я уже встречался с командиром бригады военной полиции. Она думает, что у меня там будет хорошее будущее, и она готова порекомендовать мне работу в округе Каранес. При её поддержке это почти гарантированно произойдет. Я могу остаться здесь, и я буду навещать тебя каждую неделю, чаще, если тебе нужно.
— Найл, — сказала Мари. — Ты не обязан этого делать.
— Я знаю, но я хочу, и я хочу прояснить одну вещь, — его голос, хотя и тихий, теперь стал сильнее. — Я не такой, как Эрвин. Моя мечта — не исследовать внешний мир. Да, я бы хотел поехать, но есть кое-что, чего я хочу ещё больше, и это жить с тобой.
Мари крепче прижала цветы к себе, чувствуя, как сжимается её грудь. Она не была уверена. Она не хотела, чтобы он так сильно отказывался от неё, когда она даже не знала наверняка, что чувствует.
Найл, казалось, понял это и посмотрел вниз.
— Мне жаль. Наверное, я слишком сильно действую. Я бы хотел, чтобы у нас был ещё один год, но до моего задания осталось совсем немного времени. Я просто хочу, чтобы ты поняла, как сильно я хочу остаться с тобой. Не имеет значения, счастливы вы или печальны. Я хочу быть рядом с тобой, что бы ни случилось в твоей жизни, чтобы у тебя всегда был кто-то, на кого ты можешь положиться.
— Найл…
Он был там—всегда. Так много раз. Она помнила, как он чинил ей платье, приходил на фестиваль, когда она пригласила его только для того, чтобы не оставаться наедине с Эрвином, охотился с ней каждую неделю даже в снегу, чтобы помочь прокормить ее семью, и был там, когда она была одна и думала, что её отец может умереть.
— Я знаю, — сказала она, — Ято всегда могла положиться на тебя, возможно, несправедливо, — Она чувствовала слабый запах калл в своих объятиях, но вместо утешения чувствовала только печаль. — Но я ещё не совсем забыла Эрвина и не готова двигаться дальше. Я тоже забочусь о тебе, но прямо сейчас я не могу обещать, что буду любить тебя так же сильно, как ты меня.
Они были ещё молоды. Ей было восемнадцать, а Найл всего на год моложе. Хотя другие выходили замуж в их возрасте, особой спешки не было, и она знала, что желание Найла, хотя он и не использовал эти слова, было желанием жениться. Поступив на службу в Военную полицию, он построил бы своё будущее на возможности того, что в конце концов они вдвоем станут чем-то большим, чем были сейчас.
— Я не хочу, чтобы ты был разочарован, — сказала она. — Если ничего не получится, ты застрян в Военной полиции, вдали от своих друзей.
— Я не пожалею об этом, — сказал он. — Возможно, это не то, чего я ожидал, но если ты согласишься, я сделаю так, чтобы это сработало. В худшем случае я мог бы попросить присоединиться к Развед-корпусу позже. Я не попадусь в ловушку. Переводы не являются обычным делом, и меня, вероятно, высмеяли бы за то, что я ушел из Военной полиции, но это возможно, если бы мне пришлось. Чего нет, так это наверстывания любого времени, которое я бы потерял с тобой.
Мари опустила взгляд на лилии, которые держала в своих руках, и когда она снова подняла глаза, он всё ещё был серьёщен; ждал, надеялся. Найл. Мальчик с цветами.
Не его вина, что он не Эрвин.
— Я тоже хочу тебе кое-что показать, — сказал Найл. Он повернулся и развернул свой плащ веером, чтобы она могла увидеть рисунок. — Вот над чем пошутил Эрвин. Я хотел кое-что показать вам, что значит для меня вступление в Военную полицию.
Перед тремя мечами Кадетского корпуса был зеленый единорог Военной полиции, но это было всё его тело, а не только голова. Единорог был в воздухе, поднял копыта и летел на двух прекрасных крыльях с перьями.
— Я получаю больше, чем теряю, — сказал Найл. — Вступление в Военную полицию позволит мне остаться с тобой. Это те крылья, которые я хочу.
Мари улыбнулась.
— Я понимаю, почему ты был смущён, но тебе потребовалось много времени, чтобы сделать это, не так ли?
Он застенчиво повернулся к ней лицом и сказал:
— Это немного глупо, но я сказал «другие крылья» и, возможно, забежал вперед. Я не был уверен, как именно показать их тебе, но ты знаешь, что я хорошо управляюсь с иглой, и даже если это глупо, я всё равно имею в виду то, что сказал. Я люблю тебя, Мари.
Слова были сказаны и повисли в воздухе между ними.
— Мы можем попробовать, — сказала она наконец. — Тебе придется быть терпеливым со мной, но мы можем попытаться.
Она не сомневалась, что Эрвин всё ещё заботился о ней, но любовь Найла была не меньшей, и теперь она знала, что для того, чтобы любовь длилась долго, нужны два сердца, работающих вместе. Хотя она могла бы заботиться об Эрвине, Найл был единственным, кто хотел остаться, чтобы эта любовь сработала. Если бы он действительно мог получить назначение в округ Каранес, то у него было бы место здесь, в Стенах, где он мог бы быть с ней.
Мари услышала шаги за спиной и обернулась, чтобы увидеть свою мать.
— Вам двоим больше не нужно здесь разговаривать, — сказала она. — Последние клиенты ушли. Вы можете зайти внутрь, где теплее.
Найл посмотрел на Мари, ожидая её реплики. Если бы она сейчас пожелала ему спокойной ночи, она знала, что он уйдет, предоставив ей пространство, о котором она просила. Вместо этого она переложила букет в одну руку и взяла руку Найла в свою.
— Пойдём, — сказала она. — Давай зайдем внутрь.
— Если ты ещё не поел, мы собираемся поужинать, — сказала её мать.
— Всё в порядке, — сказал Найл. — У меня было кое-что перед тем, как прийти сюда.
— Ты всё ещё можешь присоединиться к нам.
Мари могла бы сказать, что уже поздно, что он должен вернуться в тренировочный лагерь, но больше не было тренировок, не было оправдания. Нил окончил школу, и это было то место, где он хотел быть.
— Тебе следует остаться, — сказала Мари. Она улыбнулась ему и нежно сжала его руку. Это казалось не совсем реальным, пока нет, но она хотела, чтобы он чувствовал себя желанным гостем, и она знала, что, по крайней мере, это желание было реальным. — Мои родители давно хотели разделить с тобой трапезу.