Граттаж

Жизнь – это не всегда вопрос хороших карт. Иногда это хороший розыгрыш плохой руки. Джек Лондон - Мне не нравится эта рубашка! Ты можешь переодеться в чёрное? - Рей, стоящая у зеркала и надевающая тяжелые серьги из - естественно - черных бриллиантов, подаренных Кайло к этому вечеру, покосилась на мужчину и недовольно поморщилась. Тот подошел ближе и опустил тяжелые ладони на обнаженные плечи. Обжигая кожу и покой. Пока Кайло просто стоял, дикая смородина уже протянула свои колючие пальцы к её душе, раздирая ту на части и разжигая опасные желания. - А мне не нравится это платье, - наклонившись к её уху, почти пропел Кайло. - Ты можешь надеть белое? Рей, не успев защелкнуть замок на серьге, застыла, глядя на Кайло в отражении. Её алые, подведенные творением Армани губы были приоткрыты. Слишком близко к краю. Слишком. Она может сорваться вниз и ухватиться только за смородину, которая оцарапает её ещё сильнее. Лучше попробовать удержаться. Он не зря это сказал. Ох, не зря. Боже. Кайло и его темпы сшибали её с ног не только в постели. Вроде такой уравновешенный в вопросах их отношений, он иногда выдавал такое, отчего у Рей кровь в жилах стыла. То за завтраком заявлял, что ему нравится янтарный цвет её глаз, и очень жаль, что почти нет шансов на то, что у их дочери они будут такими же. То, вскрыв приглашение на чью-то там свадьбу, покачал головой, пробормотав, что они-то такую глупость не сделают - жениться летом, в самую жару, когда дышать нечем. То теперь вот это. Вроде Кайло не предпринимал никаких шагов - к счастью - к их более официальному сближению или пополнению, а вроде иногда взрывал подобными словами почву у неё под ногами. Как будто их брак был уже решенным вопросом. Наверное, ей следовало бы спросить - а когда не глупость жениться? - но Рей не хотела знать ответ на этот вопрос. Не сейчас. Они оба - особенно, Кайло - ещё не привыкли к своим отношениям, им не стоило спешить. Капо, каждый раз по вечерам заходя в комнату, смотрел на неё с таким изумлением, будто не понимал, как она здесь очутилась. А позавчера, вообще, разбудил, гаркнув на ухо что-то в стиле “cavolo, что ты пытаешься доказать!?”, заставив её недоуменно смотреть на него снизу-вверх. Спросонья Рей и не сообразила, в чем проблема. Вернувшись после тяжелых переговоров по поводу выставки Босха, над которой она работала, Рей, забравшись в постель, поцеловала Кайло и, отвернувшись, уснула. А потом поняла, что невинный жест заставил его задуматься о том, что она бросает какие-то вызовы. Его что, никто не целовал перед сном, что он видел в этом подвох? - Если ты чем-то недовольна - можно сказать прямо, а не демонстративно целовать и отворачиваться от меня, - буркнул мужчина. - Cazzo, нельзя ли быть немного открытее? - Ох, Кайло, - покачала головой Рей, не понимая, как ему объяснить, что люди целуют и без подвоха. Просто желая спокойной ночи. Проворачивая сложные схемы по легализации мафиозных денег, он проигрывал всякий раз, оказываясь в своей спальне тет-а-тет с любовью. И в то же время говорил о будущем со спокойствием человека, спланировавшего все. И забывшего спросить её мнение. Но при этом он частенько советовался с ней в вопросах о том, как лучше “решить вопрос” с кражей того или иного полотна. От Лувра до самой закрытой частной коллекции. Рей даже не представляла, насколько глубока его власть над миром искусства. И это при том, что, проморгав Вермеера, он все так же продолжал доверять ее мнению. И… не подпускать к уголовным схемам своей Семьи, потому что слишком буквально принимал свое обещание о безопасности, оградив Рей от участия в любых преступлениях. Может потому, что не хотел, дабы она снова где-нибудь попалась - нового публичного наказания не вынесли бы оба. А может потому, что «ты должна быть чиста, если меня когда-нибудь поймают, ведь кто-то же должен управлять Семьей». И эта фраза сразила Рей сильнее остальных. Он готов был отдать в ее руки своё детище. Руки, которые этого не хотели. С другой стороны, девушка насторожилась, ведь она понятия не имела о том, почему Кайло мог опасаться ареста. Знал ли он, и потому говорил? Проверял ее? Или просто разумно страховался? Пока Рей не научилась читать его, но в любом из случаев ей стоило осторожно ходить по кромке вулкана. Если кто и был Этной, то это темпераментный Кайло, никак не она. Её тотемным символом мог стать айсберг. Ледяной и скрывающий почти все в темных водах прошлого. - Не нравится тебе, значит, черное? - вскинула бровь девушка, наконец, справившись с замком. Взломав сердце капо, она порой не могла совладать с простейшей застежкой, cazzo! Серьги были красивыми. Контрастирующими с теми дорогущими вульгарными булыжниками, что он заставил надеть в первый вечер в казино. Теперь его подарки были другими. Изящными. Выполненными под заказ. Подчеркивающими её красоту и тот особый статус, что он дал ей. В мире, где всем правили имена и звания, Кайло наделил её небывалой властью. Она развернулась и стала расстегивать на нем рубашку, выдернув ту из брюк. Кайло закатил глаза - да он же только оделся, cavolo! Так, чтобы на белом не было складок. - Сними его, дорогой. Сними чертово платье, раз оно тебе не нравится, - стаскивая с него рубашку, прошептала она, целуя Кайло в царапину на шее, которую сама же оставила вчера ночью, отчего он пригрозил спилить все её artigli так, как она затупила его zanne (1). - Все равно я нравлюсь тебе без одежды куда больше. - Va bene, calmati (2), душа моя, - с трудом отцепляя Рей от себя, покачал головой мужчина, - у нас с минуты на минуту начнется прием. Давай мы кое-чем украсим твою шею и спустимся. Он сел на кровать, где оставил коробку с ожерельем, доставленным из Италии специально для неё. Его темная Мадонна должна была сиять и ослеплять сегодня вечером, когда он гордо представит миру ту, о которой все говорили, но ещё никто не видел. Ту, которую он ждал и искал долгие семнадцать лет. - Вечеринка-то в мою честь, значит и правила мои, - глаза Рей сверкнули не хуже бриллиантов в ушах. Так же ярко и...порочно. - Но раз ты хочешь, чтобы я спустилась… Она подошла к мужчине вплотную, поглаживая его по волосам и ухмыляясь, а затем, и правда, неспешно спустилась. Не с лестницы. С высоких каблуков. Со своего великолепия. С некого высокомерия, коим обладала. И опершись локтями о его колени, заглянула Кайло в глаза. - Ты слишком много работаешь и психуешь по пустякам, вроде вечеринки, - её пальцы задумчиво вычертили знак вопроса на груди у Кайло. Чуть-чуть царапая. - Тебе нужно расслабиться, дорогой, ты весь, словно натянутый нерв. Смотри, порвешься и ранишь кого-то. Выдохни, Кайло. Не смотри на часы и ответь - как думаешь, у нас есть время? - Вечность. И я хочу провести ее с тобой. Рей, не сводя с него взгляда и расстегивая ремень, подумала, что говорить у Кайло выходило все лучше и лучше. Глядишь, он перестанет возвращаться по ночам и рассеянно говорить «дело не в тебе», когда дело было в ней. Но девушка не могла понять, что ж так сильно нервировало капо, если их отношения складывались? По-настоящему. Она отдавала ему всю себя без остатка, посвящая Кайло то свободное время, которое имела. А он хмурил брови каждое утро, когда она садилась в свой новый спортивный автомобиль и уезжала, будто это было каким-то предательством. Его раздражало, что она слишком быстро ездит, или что она ездит в принципе? Он ничего не запрещал и при этом не особо одобрял ее свободолюбие. Смеялся, когда по утрам она присоединялась к нему в утренних заплывах, превращая их в безумный секс под утренней прохладой, где он, прижимая ее к бортику, имел столько, сколько хотел. И его не беспокоило ничего - ни дождь, ни время, ни ее «ну, Кайло». Хотя особо Рей не возмущалась. Заметила странную особенность, что в воде он в принципе был спокойнее. Неважно, где они были - в душе, в бассейне или на океане, куда улетали по воскресеньям. В воде Кайло забывал об агрессии. Она словно стачивала этот острый, как камни, характер. - Ты же отдашь ее мне, eh? Свою вечность? - Я отдам тебе все, - пообещала девушка, склоняя голову. Она могла сделать ему минет по-другому, но остро ощущала момент, когда Кайло хотел ее всю, вместе с покорностью, потому позволяла проклятым камешкам от платья впиваться в колени. Не тратя времени на то, чтобы дразнить, девушка сомкнула и губы, и пальцы. Поскольку до этого она Кайло не развлекала оральным сексом, то не была уверена, что будет лучше, чем во время секса втроём, или какую там мерзость он практиковал, но мужчина довольно выдохнул, позволяя Рей расслабиться и увлечься процессом. Который сейчас заводил ее. Да что ж такое! Почему она сама теряла любой контроль с ним? Хотела шутливости ради сыграть против Кайло, а играла за него. Делала все, чтобы он расслабился и получил удовольствие. Но когда Кайло попробовал запустить пальцы ей в волосы, чтобы подстроить Рей под себя, девушка ощетинилась. - На эту причёску мой парикмахер потратил полтора часа! Кайло изумленно посмотрел на собранные в пучок волосы. Ведь ничем же не отличалось от того, привычного, что Рей скручивала за пару секунд, сидя на постели. Девушка же, не желающая, чтобы между ней и удовольствием, что она собиралась подарить мужчине, становился сам Кайло и его взгляды на получение наслаждения, снова опустила голову, слегка смыкая зубы. Она уже прекрасно уловила - дай Кайло свободу действий, и он все испортит, превратив томность в вульгарность. Рей прекрасно понимала, что он бы просто обездвижил её голову и по факту отымел бы таким грубым образом, чем разрушил бы интимный, личный момент. Ощущая, как он недоволен лишением власти, девушка решила добавить ещё больше лиричности, разрушая то, во что он приучился с помощью продажного секса переводить страсть. Просто трахаться с ним она не хотела. И если уж снисходила до минета, то только по её правилам. - Я люблю тебя, - неожиданно сказала она, давая себе возможность выдохнуть. Подняла глаза и повторила. - Я тебя люблю, Кайло. Слышишь? Если я - твоя душа, то ты - сердце, которого у меня никогда не было. И видя, что в глазах Кайло что-то щелкнуло, переключая его, она, постанывая от удовольствия, своими губами и языком погрузила капо в ту нереальную атмосферу, где все происходило по любви и огромному желанию. Здесь, за плотно закрытой дверью, они прятали от мира то бесценное, что имели - взаимность. То, с чем Рей смирилась, а Кайло не мог принять. Но она уже была в них, отравляла и вдохновляла. Кайло, закрыв глаза, растворился, доверяясь моменту. Рей умела это - будоражить его. Самые романтичные моменты она могла исказить своей порочностью и в то же время из вульгарного минета делала чуть ли не молитву. Что за женщина, а? «Моя. Моя женщина» - тут же нашёл ответ Кайло, и это чувство - что Рей была душой и телом его - вызвало очередной довольный рык. Такие сильные чувства, такие сильные… Лишь бы она была настоящей, лишь бы не лгала, лишь бы не предала, лишь бы была рядом, лишь бы… - Иди ко мне, - он опустил руки и легонько потянул девушку на себя. Рей удивленно охнула, очутившись в секунду под ним. Порой она не успевала за его чрезмерно быстрыми реакциями. - Ты разве не хотел бы… Договорить Кайло не дал, жадно целуя. Быстро сминая ткань проклятого длинного платья, он раздраженно ругался. Разрез жалобно затрещал, но выдержал натиск. Рей только безумно рассмеялась, обхватывая его бедра коленями. В дверь постучался Митака, но они были слишком захвачены порывом. Почти животным и таким ярким. Рей продолжала трепетно возносить душу Кайло своими опасными словами, смешивая их с такими желанными «siiii» в ответ на его нетерпеливую жесткость и одновременно ласковые поглаживания. Второй стук в дверь был настойчивее. Тональность изменилась, значит за дверью был кто-то другой. - Кардо, - разочарованно простонала Рей, одновременно путаясь где-то в простынях и накатывающем оргазме. - Ты совсем спятила в этой постели говорить чужое имя? - расхохотался Кайло, думая, что нелепее момента, когда она кончала под ним с именем другого мужчины, и придумать нельзя. И тут же замедлил движения, заставляя Рей очередным стоном заглушить стук. - Кайло! - протестующе протянула девушка, распахивая глаза. Умело подкрашенные чёрными стрелками и утонувшие в расширенных от страсти зрачках, они казались бездонными. Поймав шальную улыбку мужчины, она поняла, что попала в ловушку маленькой эгоистичной мести. - Кайло… - Громче. - комкая ткань на подушке пальцами, что уже привыкли путаться в ее волосах, требовательно протянул мужчина. - Громче, Рей. - Кайло… - Плохая девочка. - Кайлооо… Кайло, Кайло, Кайло… Каждый раз его имя отдавало мощным толчком внутри, и Рей, меняя интонацию и скорость произношения, могла контролировать ритм. Пока не захлебнулась от нахлынувшего оргазма и не утихла. - Ну у тебя и манеры, дорогой, - наконец, констатировала она, поглаживая влажные, прилипшие ко лбу волосы капо. Он весь сиял снедаемым его любовным безумием и был беззаботно прекрасен. Поддаваясь - уже привычно - на эту ласку, он уложил голову ей на грудь, морщась от того, как переливающиеся камешки платья впиваются в кожу, и одновременно слушая, как сердце Рей продолжает выстукивать своё «Кайло-Кайло-Кайло». - Рей. - Ммм? - Хорошо. Я надену черную рубашку. Убедила. Она рассмеялась. Подумала, что да, через секс она потихоньку приучала Кайло принимать решения, которые ей нужны. Пока он учился любви, она - тому, как им управлять и направлять в нужное русло. Нехотя пошевелилась. Оглядела скомканные темные простыни и ткань платья. Все было липким. Испачканным. Порочным. Впервые Кайло не использовал презервативы, и Рей задумалась - это было сознательно, или он поддался порыву? Кайло же, довольно щурясь, смотрел, как она раздевается, чтобы сменить платье. Рей ему ни слова не сказала о том, что они занимались незащищенным сексом. Значило ли это, что их желания совпадали? Кайло надеялся, что да. Чем ближе была Рей, тем больше крепчало его желание иметь от нее ребенка. 1 - Когти… клыки 2 - Так, успокойся *** - Кардо, я думаю, что мы должны… - Дорогой, отвлекись на секунду, пожалуйста, - Рей, возникшая между Кайло и его подручным, улыбалась, а потом, вскинув бровь, посмотрела на Кардо, как бы спрашивая “ты ещё здесь?”. Теперь, когда она была официально представлена окружению и Семье, её положение было куда выше, и она имела право приказывать взглядом. Нравилось это Кардо или нет, а подчиняться приходилось. Внешние приличия были во всем. Семья должна была выглядеть бастионом, где каждый стоял горой друг за друга. - У меня, вообще-то, было важное дело, - заметил Кайло, вертя в руках стакан виски. Приемы - даже вот такие важные - были пустой тратой времени, потому он частенько предпочитал решать свои дела на них. Но тон у него был абсолютно спокойный. Он не был раздражен вмешательством. Скорее - это было непривычно. Никто не смел становиться между ним и работой, потому… это было чертовски человечно. Рей словно подчеркнула его нормальность. - У меня тоже. И оно не терпит отлагательств, - увидев, что Кайло обратил на нее внимание, она взяла его за руку. - Станцуй со мной. Там играет моя любимая песня, и… - Che? - переспросил мужчина удивленно. Убедившись, что Рей не шутит, покачал головой, обводя взглядом огромный зал, заполненный не танцующими людьми. Музыка звучала лишь затем, чтобы разбавить шум плетущихся заговоров и подпольных сделок. - Душа моя, это не по правилам. - Это твой дом, и здесь ты устанавливаешь правила! - Casa nostra (1), - поправил Кайло. - Тем более. Я хочу танцевать с тобой в нашем доме. Интересно выходит, что полуголая шлюха на коленях при всех этих людях - а почти все они были в казино в тот вечер - это по-мужски, а танцевать со своей женщиной - нет? Пойдем, пусть умрут от зависти, как тебя сильно любят. Ни одна из жен этих капо мне в подметки не годится, и знаешь почему? Потому что я люблю тебя за тебя самого, а не за деньги, побрякушки и положение. Кайло вдруг ухмыльнулся и, оставив стакан, кивнул. Положив руку на обнаженное плечо, осторожно подтолкнул Рей к центру комнаты и неспешно, немного нарушая ритм, затанцевал с ней, а девушка, обвив его за плечи, гармонично двигалась рядом. Периодически смеясь и целуя его куда дотягивалась. Такая прекрасная. Настоящая. Удивительная. Лучшее, что с ним могло произойти. Он видел, с какой ненавистью на нее, такую не вписывающуюся в рамки, смотрели другие жены, и с какой жадностью изучали другие мужчины. Никого не удивляла трансформация из лапочки в Сеньору - такие случаи уже бывали. Тем более, он не скрывал ту часть её биографии, где девушка была куратором музея Метрополитена, что делало её куда более интересной фигурой, чем фигуры других женщин в этом помещении, известные только тем, что закатывали истерики, изменяли и… черт побери, рожали детей. Он поцеловал Рей в щеку и подумал о том, что обожал её. Вспомнил о том, что как бы ни был тверд в спорах с Кардо, утверждая, что хочет чего-то настоящего и потому верит в “свою женщину”, на самом деле он уже лет десять как потерял это в себе. Надежду. Приняв себя таким, какой он есть, Кайло отказался от наивных мечтаний, что женщина в здравом уме его выберет. И не просто женщина, а, действительно, потрясающая женщина. Умная, красивая и ему под стать. Отказался и перевел эту категорию отношений в товар, где он просто брал, что хотел. Стараясь не задумываться. Напиваясь чуть сильнее, когда другие капо говорили о своих детях. Находя предлог не посещать ту или иную свадьбу. Приходя со шлюхами на чинные семейные ужины, чтобы выглядеть свободным счастливчиком. Но порой по ночам, глядя на пустую половину кровати и вспоминая другое время, он очень тосковал. Уж очень тоже хотел свою женщину. Такую, чтобы не за деньги, а за него самого была рядом. Чтобы можно было быть с ней. Пусть бы не любила, ладно. Но ценила и отыгрывала. Ну и такую, чтобы дала ему такого долгожданного наследника. Да. Это была отдельная мечта. Огромная, как воздушный шар. Потому Кайло задумчиво рассматривал Рей. Как же сделать так, чтобы она полюбила его аж настолько? Получив, наконец, свою женщину, Кайло понял, что растерян, поскольку не знал, реально не знал, за какой ресурс идти дальше. Захочет ли она просто так, от любви, подарить ему ребенка? Ведь не захочет, скорее всего. Все имело цену. Оградить её от тревог было ой, как мало. Сначала ему нужно уничтожить всех на свете, а потом надеяться, что в благодарность Рей даст ему ребенка. - Ты отлично танцуешь. - Я же итальянец, душа моя, - хмыкнул мужчина, отталкивая свои мысли, и неожиданно поцеловал, абсолютно наплевав на правила. Ровно в том неспешном, томном ритме, что они двигались. Цепляясь языком за её язык и улавливая привкус Мимозы. Цитрусовые. Они тянулись за ней горьковато-оранжевым шлейфом. Горячим, как закат. Сицилия. Его Сицилия. В ней было все, что он любил. Porca troia, как это получилось? - Что, доволен чужой реакцией на твое имущество? - лукаво сверкнула глазами девушка. - Мой шедевр, Рей. - Между прочим, законно добытый. - Нет, пока незаконно, - Кайло ободряюще погладил Рей между лопаток. Снова. Он снова это делал. Переворачивал карты и показывал стратегию. Но Рей предпочла сделать вид, что не поняла. - Ты прав, ведь нам противозаконно хорошо, - но видя, что Кайло едва заметно хмурится, добавила: - Дорогой, не спеши. Она вроде говорила о темпе танца, который стал чуть быстрее, но… теперь Кайло пришлось играть непонимание, и он даже замедлился. Без комментариев о том, что он выбирает музыку, темп и время для всего. Просто дотанцевал, поблагодарил девушку за подаренное время и отошел, задумчиво глядя, как Рей беседует со своей невысокой подругой. Единственной, кого она пригласила. Синеволосая, в серебристом платье в пол, она выглядела необычно. Кто она, Кайло не знал, лишь видел, что не нравится девчонке. Зато нравился Рей. Это было важно. Нравился настолько, что она, запрокинув голову, смеялась. Забавно, во вторую ночь, лежа в кровати и уткнувшись ему в грудь, девушка нехотя призналась, что не желала отношений. Не с ним. А в принципе. Не хотела ничего реального и настоящего, её все устраивало, а потом вдруг резко случилась любовь. Как для человека, который не хотел, но смирился, Рей выглядела неприлично счастливой, и это тешило самолюбие Кайло. - Кайло, тебя хочет видеть Император, - вдруг появившийся Кардо звучал плохо. Почти испуганно. Старая властная мафия стучала в их двери. Образно, но требовательно. Капо про себя довольно зарычал. Сработало. Эта вечеринка и объявление Рей Сеньорой сработали! Его клич был услышан. - Он в городе? Прекрасно. Посмотри в моем расписании, когда я смогу уделить ему...скажем… минут двадцать. - Кайло, ты не понял. Он желает видеть тебя прямо сейчас. Капо вскинул бровь. Император прибыл в Нью-Йорк и отчего-то клич принял за белый флаг, а никак не за объявление войны с помощью методов, не прописанных умными дипломатами в Третьей Гаагской конвенции. - Кардо, это мой город, и это я принимаю решение о том, где, когда и во сколько встретиться, если у меня есть возможность, - мужчина бесстрастно посмотрел на подручного. Власть старой мафии, как и время, давно прошли и были для него пустым звуком. - Потому пусть Император наберется вежливости и терпения. И не говоря больше ни слова, он подошел к Рей и нежнее обычного провел костяшками пальцев по её спине. - Душа моя, хочешь ещё Мимозу? Та рассеянно кивнула в ответ. 1 - наш дом *** Рей отвлекли и Асока осталась совсем одна. Пару раз девушка видела Энакина, но тот даже бровью не повел. Сделав вид, что не знает её, он сел за покерный стол, повернувшись спиной. И теперь Шпилька была один на один с толпой чужих ей людей. Попивая лимонад из фейхоа, отдающий эвкалиптовым сиропом, она улыбнулась - не сомневалась, что хозяйка вечера, тщательно подбиравшая меню, приказала придумать что-то специально для неё. Ощущая свежесть, которую Асока обычно привыкла носить в виде аромата на коже, она незаметно для окружающих наблюдала за капо. Была уверена, что все видели лишь то, что он показывал. Опасного, коварного, дерзкого, вспыльчивого мужчину, который обладал невероятной властью. Казалось, ему под силу абсолютно все. Он не только железной рукой управлял Семьей, но и решал вопросы более запутанные - от поставок различных наркотиков в США, поскольку Семья Рен контролировала больше половины наркотрафика страны до того висеть “Церкви в Овере” в Орсе или в частной коллекции. Отличающийся от других мафиози не столько умом, сколько ещё и тонким вкусом к искусству, который создавал вокруг Кайло Рена даже некий… шарм. Но Асока была профайлером. Посвятившая - сначала насильно - последние два года изучению портретов убийц, маньяков и психов, она, сопоставив знания с тем, что успела накопать на Кайло Рена, видела чуть дальше дорогого костюма и нагловатой улыбки баловня судьбы. О, нет, она видела травмированного человека. Того, у которого тотальный контроль был лишь следствием пережитого насилия. Того, который пытался справиться, но непроработанность травм брала вверх и самые жестокие решения принимались под давлением старой боли. Девушка знала один из “рецептов” становления опасным зверем. Их было множество, но одним из худших сценариев был тот, где на ребенка значимые для него люди возлагали ожидания, свойственные скорее для взрослого возраста. Вместо защиты, заботы и любви жестоко избивали, если тот не мог в силу возраста соответствовать тому, кем его хотели видеть. В таких условиях ребенок оказывался не только беззащитен перед лицом психологических травм, но и не получал помощи в восстановлении после них, потому и получалось, что получалось. Синяки затягивались, кровь останавливалась, а что-то было сломано навсегда и кровоточило, причиняя теперь боль другим, ведь из таких детей вырастали жестокие люди. Отыгрывающие травмирующие эпизоды. Нет, конечно, всегда существовал позитивный сценарий, но по статистике негативное развитие личностных качеств было доминирующим. Асока знала, что большинство убийц, получившихся в результате подобной рецептуры - щепотка нелюбви и насилия могла быть разной - были склонны к жестокости и практиковали её везде: от бытовых моментов до - особенно - постели. Потому ей было очень-очень страшно за Рей. Асока, привыкшая анализировать любую мелочь, ловила Кайло на пустяках. За вечер она подсчитала, что он больше двадцати раз одернул рукав рубашки, которая была явно сшита на заказ, а значит должна была быть впору, и раз он так часто повторял один и тот же жест, значит нервничал. Его бесстрастные глаза немного лихорадочного горели. Едва заметно, но были в них искорки чего-то опасного. Но хуже всего было то, что он ни на минуту не оставлял Рей. Прямо-таки испытывал необходимость касаться её - руками, взглядом, словами. Если девушка была на расстоянии, откровенно любовался ею, когда же рядом… казалось, он хотел иметь десять рук, чтобы обхватить её. И это должно было бы успокоить, ведь было очевидно - Кайло Рен погружен в любовь, однако это лишь сильнее пугало. Личностям, вроде него, также было присуще собственничество, невосприятие приказов подчиняться и вседозволенность. И это, помноженное на независимый характер Рей, грозило взрывом такой мощи, что не то, что от дома, но и от Семьи не останется камня на камне. Ощущая, как горчит лимонад, Асока вздохнула. Ощущала себя последней сукой, ведь она радовалась за Рей, а та, как и её чудовище, была абсолютно поглощена любовью. То, как она вела себя во время танца, то как мимолетно целовала, как смеялась, как гладила широкие плечи, как смотрела… боже, от этого сжималось сердце. Не от восторга. Не от ужаса. От жалости. Она была, наконец, не одинока и это, черт побери, её и погубит. Бедная, бедная её Рей. Не зная, как подойти к подруге и одновременно не желая портить той шикарный вечер, где она сияла каждым черным бриллиантом - Кайло, конечно, расстарался - Асока покрутила головой и неожиданно задрожала, пересекаясь взглядом с другим человеком. Ничем не примечательным с виду, но от которого её бросило словно в ледяную ванную. - Боже, это же он. - Прошептала она и сделала шаг назад. Испуганная, поскольку второй раз в жизни видела настоящего, реального убийцу, не скованного наручниками. Стоящего и не сводящего своего страшного взгляда с Рей. - Асока? - Энакин, ещё минуту назад увидевший, как девушка побледнела, тут же оказался рядом, забыв о картах. То, как она смотрела на Кардо было почти обвинением и… приговором. Что она делала. - Шпилька, приди в себя. - Учитель, это он, да? - Повторила она. Знак вопроса в конце был скорее приличием. Девушка всё поняла и от паники её затрясло. Настолько, что осторожность растворилась. - Он убил Паолу и… - Немедленно замолчи. Сейчас же. - Энакин схватил девушку за руку и грубо поволок за собой. Время было не до церемоний, Асоку нужно было утащить подальше. Пусть потом ненавидит, если он оставит ей синяк, лишь бы была в безопасности. Проклятие. Чем она думала? Сжимая Асоку за хрупкое запястье, будто боясь потерять, Энакин, наконец, покинул пределы особняка и они очутились на улице. Укрытые тенью грушевых деревьев, подальше от света, они вроде были в относительной безопасности и он разжал пальцы, давая ей, наконец, свободу. - Шпилька, думай, где что говоришь! - Надо же, кто это снизошел до того, чтобы со мной заговорить, - вдруг обиженно рассмеялась девушка, пряча свои руки за спину. - Целый вечер Вам было плевать, а сейчас… Странно, как страх быстро уступил место обиде. - Мне ни секунды не было плевать! - Рявкнул Энакин, пристально наблюдавший - и любующийся, что скрывать - за Асокой целый вечер и вовремя почуявший беду. - Я просто не давал повода, чтобы кто-то заметил мое отношение к тебе и превратил тебя в мишень. В душе мужчина ощутил тоску. Обида Асоки была объяснима, но он очень-очень устал. Это напоминало его паршивую семейную жизнь, где нужно за все оправдываться, даже за благо. Шпилька же профайлер, неужели не понимала, что если он держится в стороне - то все имеет смысл? - С ума сойти какая забота. - Огрызнулась девушка. Её глаза сегодня сияли по-другому. Вместо привычных стрелок Асока использовала какие-то серебристо-синие дуохромы и потому сейчас её гнев аж переливался всеми ледяными оттенками. - Да. Точно. С ума сойти. Это со мной происходит, ты разве не заметила, мисс “я-профайлер”? Я схожу по тебе с ума, - он обхватил её лицо ладонями и прижался лбом ко лбу девушки, сдерживая с трудом обещания больше не целовать. Но сходить с ума было можно. Хоть это было можно. Сходить с ума и защищать. Это всё, за что он держался по утрам. Осознание, что встретит её и что Асока ему улыбнется. В этой бесконечности, состоящей из ругани и смертей, его дети - такие замкнутые в последнее время и Шпилька были тем, что ему было дорого. Асока же оцепенела и вздрогнула. Чужие пальцы, распутывающие её волосы. Властные прикосновения. Падающая одежда. Вспышка фотоаппарата. И шепот, анестезирующий страх. “Я схожу по тебе с ума, моя сирена, схожу с ума который день”. А потом лишь вспышка боли, страха и бесконечного ужаса. Прикосновение лезвия к коже и снова это проклятое “схожу с ума”. Уже с другим контекстом. И нотками не сдерживаемой ярости. Звучало уже реальным диагнозом, который подтвердили потом врачи, но который никого не спас. - Пустите, пустите меня немедленно, - вырвалась она, оставляя в руках Энакина клочья своей души. - Мне пора. - Тут же добавила девушка, видя недоумение в глазах детектива. Её паника, наверное, выглядела неуместно преувеличенной. - Тебе всегда пора. Кто же тебя все время ждет, что ты все время убегаешь? - Он сказал это без злости или ревности. Скорее, с горечью. Каждый бы хотел, чтобы к нему, сломя голову, неслась такая девушка. Сейчас, в своем невероятном платье, Асока была похожа на персонажа, выпавшего из книги сказок. Персонажа, который мог потерять туфельку, убегая от него, но не он её назад наденет на маленькую ножку. У этой девушки, наверное, другой принц. Не женатый, не лживый, не связанный с мафией. Но кто ж виноват, что он тоже был влюблен и поддался. - Всех нас кто-то ждет, да, детектив Скайуокер? - Асока огрызнулась наотмашь и тут же застыла, увидев, что в глазах у Энакина мелькнуло что-то странное. Непонятное. Вина? Или ей просто показалось? Энакин ведь не выглядел человеком в отношениях, ни разу не выглядел. Ему никогда не звонила подружка в участок. Никто не паковал ему обед на работу, как другим. И рубашка. Да, рубашка. Всегда идеально отглаженная, но имеющая не совершенные стрелки на рукавах, говорящая о том, что Энакин гладил её сам. Девушка бы погладила по-другому. О нем никто не заботился, он был свободным мужчиной. Так почему его глаза так странно блеснули или все же просто свет играл злую шутку? А, может, она, черт побери, как всегда, попала? Случайно, но попала. Умение даже инстинктивно читать людей было и даром, и проклятием. Ведь не раз же видела, как Энакин, слегка задерживаясь из-за нее, косился на часы. Видела, но нарочно не анализировала, но вот мозг выбросил в память эту мелочь, которая сложилась в её фразу и его виноватый взгляд. Но вот Энакин нахмурился, взгляд пропал и стало казаться, что она - лишь ошиблась. - Асока, прекрати. - Энакин протянул девушке руку. - Давай ты успокоишься и мы уйдем отсюда. Но девушка, ощущая, что эмоции захлестывают её, покачала головой и выдернула себя из их беседы. Так бескомпромиссно, что Энакин не стал догонять Шпильку, давая ей право на эту приватность. Подумал о том, что Шпилька попав в точку, ужасно ошиблась. Его никто не ждал. Уже очень давно. Даже дети и те не верили, что папочка однажды придет вовремя, чтобы сводить их куда-то. Как бы он ни пытался, мафии в его жизни становилось всё больше, а времени… и, наплевав на приказ Кардо, он поехал домой. Купив по дороге чертово банановое мороженое. Было ещё не так поздно и можно будет провести полчаса с Леей и Люком, хоть за такие вольности подручный капо потом накажет. Хорошо, хоть он вовремя увел Шпильку и ту не накажут ни за что. С другой стороны, их, увы, увидели вместе. Хотелось верить, что у той суки Палпатин хватит власти, если что, защитить свою подругу. И его. Своя жизнь, в разрезе Люка и Леи, было тоже дорога. Наблюдая за тем, как дочь ложкой ковыряет мороженое, ощущая, как Падме сверлит его спину взглядом, он знал, что нет, та женщина и пальцем не пошевелит ради него. Ему придется тянуть это всё до конца жизни и верить, что та будет на пару лет длиннее, чем у отца, застреленного в тридцать четыре. Он был всего на год старше. Всего на год. Хоть бы успеть поставить их на ноги. До того, как мафия избавится от него. Семьи всегда избавлялись от копов. Сделка с ними - билет в один конец. Возможно, поэтому Падме не разводилась. Вдовой полицейского быть престижно даже. Ему не так и долго осталось. - Лея, ты простудишься. - Голос Падме был холоднее любого мороженого. Энакин растерянно посмотрел на жену. Обычно она не вмешивалась. Дочь заупрямилась, что-то бормоча о своем хорошем поведении. Боже. Почему и его дети вечно ощущали себя обязаными оправдываться за то немногое хорошее, что получали? За ебанное мороженое. - Да брось, на улице жара. Ничего не будет. В самом деле, Падме, - сдерживая гнев, примиряюще бросил Энакин. - О, так ты у нас отец года? Явился вовремя впервые за месяц и, конечно, правила к черту по такому поводу. Хоть бы тогда смыл с себя чужие блестки. Падме с яростью смотрела на рукав рубашки Энакина. Касаясь лица Асоки, он слегка зацепил и утащил с собой её звездной пыли. И внезапно мужчина улыбнулся, рассматривая синие блестки. Асока. Асока. Асока. - Какие красивые, - оживилась Лея, потянувшись к рукаву отца и рассматривая как тот переливаеться всеми цветами грешного чувства. - Папочка, купишь мне такие же? - Что же случилось, Эни, что твои шлюхи вдруг не ублажают тебя до утра? - Лея, милая, иди умывайся. А я приду и почитаю тебе перед сном, хорошо? - Улыбнулся дочери Энакин, ероша той волосы. Та, втянув голову в плечи, побрела в ванную. Скандалы. Они разрушали его маленькую принцессу. Разрушали. Зачем Падме это делала? - Ты в своем уме, а? - А ты? - Падме, послушай, я предупреждаю тебя в последний раз. - Он поднялся и наклонился к жене. Глаза его холодно сверкнули. - Ещё один скандал при детях - и я уйду. Ты забываешь, что я все же работаю с мафией и им не понравится, что ты можешь слишком много болтать. Они и так не любят прессу. Особенно ту, что разрушает их прикрытия. Потому говорить ты точно не посмеешь, потому что очень умна. Они оба знали, что Энакин немного преувеличивает. У него не было столько власти, чтобы в случае его разоблачения Падме попала под удар, но… кто знает, вдруг завтра он, уставший от оков и ссор, продаст себя мафии с потрохами и там, давно ждущие его в полное распоряжение, выполнят любую его просьбу, включая ту, которая касалась развода и опекунства. - Здорово же новая шлюха тебя зацепила, - буркнула женщина. Энакин, вздохнув, пошел читать Лее книжку. Неожиданно озвученное предупреждение упорно начало стучать в голову так, будто могло стать планом. Впасть во Тьму и получить все - детей, Асоку, власть, деньги. Почему и нет? Асока же, снимая дорогое, подаренное Рей платье, чтобы переодеться в неудобную синтетическую форму, провела рукой по переливающимся камням. Такая красота, как кусочки льда. Потрясающе. У неё даже на выпускной такого красивого платья не было. Потому что Рей тогда была на другом конце света, а больше никто о ней не заботился. Теперь и Рей не было. Асока понимала это. Она осталась совсем одна. Сама того не желая, подруга обрела семью. Не мафиозную, а ту, которую потеряла и вот тот псих, кажется, заменял ей утраченное. Ощущая в этот поздний час свое одиночество особо остро, Асока завязала дурацкий, красный фартучек - кто решил, что это красиво? - и вдруг поняла, что не хочет, просто не хочет идти в зал. Ей хотелось домой. Туда, в ту паршивую комнатку. Куда угодно. Ночью ведь нужно спать. И ей хотелось. Не пить цикорий, чтобы не спать, а просто уснуть. Подумала о том, что Рей, наверное, спит, прижавшись к своему чудовищу. То, обняв её, наверное, тоже было счастливо. Энакин же… спал ли с кем-то Энакин в эту ночь? Почудилась ли ей та вина или нет? Ощущая, как непрошенные слезы жалости к самой себе набегают на глаза, Асока яростно тряхнула головой. Она не плакала, нет, никогда не плакала. За красные глаза давали не много чаевых, а ей нужны деньги. Если всё сложится, как обещала сегодня Рей, в сентябре она получит место ассистента в отделе поведенческого анализа, а значит нужно будет снимать жилье в Вашингтоне. Поэтому, вытерев ещё не пролитые слезы, Асока заставила себя улыбнуться. Но сердце все равно сжималось. “Пожалуйста, пусть я ошиблась. Пускай окажется, что у него никого нет”, - подумала она, беря в руки блокнотик и ручку. Поправив юбку, отправилась туда, за дверь, где была не самая приятная публика, но после посещения клубка змей, полного убийц и мошенников, наделенных безграничной властью, проститутки и дальнобойщики казались почти лучшей компанией на ночь. Не объятия Энакина, конечно, но что было. Может, так даже лучше. Так крепче стоялось на земле. Голову она уже теряла. Не понравилось. *** Кайло задержался после вечеринки. Дела с Кардо можно было отложить на танец, на бокал Мимозы, но не до утра, оттого в спальню он попал уже ближе к трем часам ночи. Тихо открыл дверь, поймав себя на мысли, что это становится частью волнительного момента - когда он войдет, а там, в тишине, будет спать Рей, запутавшись между ароматами бурбона и покоя. Которая непременно откроет глаза, когда Кайло заберется в постель, что-то невнятно прошепчет и прижмется к нему покрепче. Это было такое приятное чувство - разделять с кем-то свои ночи, завтраки и мысли. Пьянящее, манящее, фантастическое. К его огромному удивлению, Рей не спала. Лежа в кровати, она листала заметки по Босху, которые планировала использовать для программки. Глаза её слипались, но девушка боролась со сном. - Хотела поблагодарить тебя за прекрасный вечер, - хрипловато протянула девушка. Кайло сел на кровать и посмотрел на Рей. Она выглядела такой расслабленной и счастливой. Месяц в его доме пошел ей на пользу, Рей просто расцвела в тени грушевых деревьев. Он дал ей то, что нужно. Покой. И тем сложнее было отбирать его, однако появление Императора ставило точку в длительном молчании капо. Наступал момент, когда ему нужно было сказать Рей, что он знает, кто она. Она должна быть готова ко встрече со своим прошлым. Оказаться застигнутой врасплох - уже наполовину проигрыш, потому Кайло обрывал игру в неведение. С жалостью к Рей. - Я знаю, кто ты, Рей, - глядя ей в глаза, негромко сказал мужчина. Таким тоном, чтобы ему не пришлось объяснять, что именно он знает и что не блефует. И то, что она внучка Императора, и то, что её отец - не просто какой-то там седьмой сын. Нет, все было куда сложнее, чем Кайло думал изначально, уловив в Рей бурление дурной крови. Она была дочерью того самого мятежника, которого, подобно ему, очень жестоко дрессировали на роль капо. Только тот решил стать хозяином своей судьбы и сбежать, прихватив с собой ровно столько денег, сколько было необходимо добраться до США, где он заложил Интерполу отца и стал участником программы по защите свидетелей, что помогло ему в течение долгих лет скрываться, пока случайная - какая ирония - пуля не зацепила. Ты мог бежать от судьбы сколько угодно, но пуля догонит, а смерть снимет все маски. Смерть для одних стала началом охоты на девочку, которая не знала, кто она. Следы истории были похоронены столь глубоко, что ищейки Семьи ничего не могли раскопать, сводя Кайло с ума. Он чуял дурную кровь, но биография Рей, потерявшей родителей, никак не вязалась. Он грешным делом начал думать, что она приемная, или что это имперская легенда - такая несчастная сиротка, а все было куда хуже. Он думал, что срывает отравленное яблоко, но оно было диким. Предательское отребье. Вот в чем был ее грех. Но она сопротивлялась всем законам природы и мафии. И теперь Император пришёл за ней собственной персоной. Та, которую он искал, стала вдруг женщиной не менее лютого животного, и пока тот ублюдок хотел ещё решить все по-мирному. Был открыт к торгам. Кайло думал, что Рей испуганно слетит с кровати. Но она лишь напряглась и странно, обреченно вздохнула. А потом села. Посмотрела в окно, которое царапало дерево, и посмотрела на Кайло. В ее взгляде читался не страх. Лишь сожаление. Будто она не хотела прощаться, хоть и знала свой диагноз и приговор. Кайло с болью наблюдал, как просты и привычны ее движения. Она сбросила халат, накинула на худые плечи его тяжелый свитер, скрыв изящные ключицы, и обняла себя руками. Босая и спокойная. Готовая к своей судьбе. Обычно он вел себя так же, когда его будили среди ночи и говорили, что отец желает видеть своего сына. Он всегда сначала одевался, выскальзывая из уютной постели, и шел, зная, что сейчас его будут снова “обучать”. Cazzo, сколько раз ей грозили смертью за ее кровь, если она была так уверена, что он поступит, как все? Она даже не стала торговаться. Её карты вскрылись в самый неудачный момент, и девушка просто принимала свой проигрыш. Больше всего Кайло потрясло то, что сейчас, думая, что дошла до финала и уткнулась в грушевое дерево, Рей инстинктивно, не задумываясь, потянулась к его одежде. Словно прячась в его объятия. Кайло, конечно, слышал где-то о том, что порой девушки носили вещи своих мужчин, но шлюхи, естественно, так не поступали, и он считал, что подобное - какое-то глупое клише. А сейчас выглядело жутковато - как она рефлекторно пыталась защититься. Рей же поправила после себя подушку и оглянулась на спальню, что ненадолго стала ей крепостью. Место , где она спала спокойно. Без дурных снов. Задыхаясь от накатывающего облегчения. Но ничто не было вечным, Кайло бы все равно узнал. Жаль, что все закончилось слишком рано. Ведь было так уютно до этого момента, так хорошо, безопасно. Она ничего не успела. Ни отдохнуть, ни убедить Кайло в том, что он любим. - Как ты сделаешь это? - тихо спросила она, натягивая свитер на тонкие пальцы. Бежать смысла не было. Крепость была ведь и тюрьмой. Отсюда не убежишь. Осталось немного попробовать облегчить свою участь. - Пусть твои парни сделают все быстро, хорошо? Без удушья. Я бы не хотела, чтобы мне было больно. Она знала, что в некоторых семьях в случаях, схожих с ее, было позволено отравиться, но семья Рен не была милосердна. Оставалось надеяться, что Кайло согласится, чтобы все было чисто. Без насилия. Без следов на шее. Без шума. Одна пуля в затылок, и она сможет снова уснуть. Навсегда. Забыв о своей боли. Все ещё могло закончиться более-менее мирно. Она могла уйти без страданий и насилия. - Душа моя, sei impazzita? (1) - скинув с себя оцепенение, Кайло встал с постели, подошёл, потянулся к ней руками и крепко прижал её к себе. - Я никогда никому не отдам тебя. Никогда. - повторил он ей свои слова из Метрополитена. - Я знаю, кто ты, и это имеет значение лишь в том плане, что я отомщу. Я сравняю его Семью с землей. Кайло, изначально планировавший отдать Императору его плод, теперь только скалился. Какую-то там лапоньку он бы скормил, не задумываясь - оказать услугу Императору было честью, но свою женщину он никому не отдаст. Он за неё заставит пасть даже империю. - La tua Famiglia (2). - глядя в глаза, добавил он. Это, наконец, прозвучало. Семья. Её Семья. Она была кровь от крови частью великой Империи, хоть и родилась за её пределами. - Кайло. - прошептала Рей, думая о том, что её семья - это он. И пусть слово было с маленькой буквы, но весило оно дороже многих. - То, что ты внучка Императора не имеет значения. Важно лишь то, что ты - моя женщина. И ему придется заплатить за бездумное желание убить тебя. За то, что тебе было страшно. Спи спокойно, душа моя, я сам сожгу мир. Ты знаешь - я не знаком с жалостью. - Я, правда, люблю тебя, - прижимаясь к нему, прошептала Рей. Такой безопасный, боже, такой безопасный. Чем злее становился тон Кайло, чем тяжелее взгляд и страшнее смысл слов, тем сильнее Рей ощущала свою защищенность. Он просто раздерет всех в клочья за нее. Никто не уцелеет. Только они. - Я знаю. Знаю. Не думай больше ни о ком. Тебя никто не тронет. - он наслаждался тем, как она судорожно выдыхает, расслабляясь. Не снимая свитера, пахнущего этой комнатой, Рей вернулась в постель. Свернувшись калачиком, она вдруг беспомощно зарыдала, и подушка впитывала в себя весь тот страх, что она испытывала многие годы. Страх. Боль. Унижения. Обиды, которые нельзя забыть. В этих слезах было все. Но, главное, - доверие к нему - своему мужчине. Потому что Рей никогда ни при ком не плакала, а сейчас открывала всю свою уязвимость, крепче прижимая к себе подушку. Позволяя себе смыть с себя всю грязь. - Я с тобой, душа моя. - накрывая ее одеялом и отогревая ту самую душу своей тёмной Мадонны, прошептал Кайло. Ее тело тряслось от рыданий, но чем нежнее он гладил, тем сильнее девушка расслаблялась. Сильная, а такая, на самом деле, раненная жизнью, которая сдала ей плохие карты, но она выкарабкалась. Прошла сквозь ад, чтобы попасть в его руки, которые защитят. Они заплатят, они все за неё заплатят. Ощущая, как она успокаивается, мужчина сам забрался в постель, где воздух был пропитан горькой влагой ее вымученных слез. Выпутывая девушку из свитера, в котором она собралась умирать, он поцеловал Рей в плечо и потерся носом о щеку. Согревая собой её все ещё съёжившуюся душу. - Дорогой, - сонно пробормотала обессиленная Рей, совсем по-детски шмыгнув носом. - Ммм? - Когда будешь сжигать его, позволь мне бросить последнюю спичку. - её голос у него над ухом прозвучал страшно. Темно. С привкусом крови, которую она проливала, когда её убивали и ломали. - Конечно, душа моя. Я буду рядом, когда все сгорит. И там, на пепелище чужой империи, ты построишь, что захочешь. Девушка уже привычно забралась Кайло под руку, и он крепко прижал ладонь к плечу. Наверное, чуть сильнее положенного, но Рей не морщилась. Это были безопасные объятия. Как бронежилет. Девушка уже засыпала, когда поняла, что тишина стала какой-то напряженной, натянутой. Кайло не спал. Уже которую ночь. Отчего ей с ним так хорошо, а ему - наоборот? Словно она стала его кошмаром и бессонницей? - Сердце мое, почему ты так напряженно стучишь? - она приподнялась на локтях и заглянула ему в лицо. Глаза Кайло были открыты. - Кайло, ты всего лишь человек, а не атлант. Не держи мир на своих плечах, даже если ты им владеешь. Она наклонилась и поцеловала его меж бровей. Странная закономерность. Смеяться он стал чаще, но и хмуриться - тоже. Нелегко ему давались их отношения, но она, как могла, помогала. Закрывая глаза и незаметно корректируя. - Рей… После того, как все закончится, и тебе никто не будет угрожать, ты останешься со мной? Здесь, в нашей постели? Ее волосы, ещё обожженные Италией, щекотали ему щеку, и Кайло заправил их Рей за ухо. Пока она была рядом, он пользовался каждой возможностью касаться. Ведь видел же, что в девушке ни один его намек не откликнулся энтузиазмом. Рей же поглядела на мужчину и молча положила голову ему на грудь. Прижимаясь к сердцу. Подставляясь под пальцы, что гладили. Думала, что Кайло выдавал свое опасение ее потерять каждое утро, когда подолгу не отпускал. Человек, имеющий такую власть и не имеющий ничего. Он так страшился её потерять. И ей было, чем ему ответить. - Кайло, - она закрыла глаза. - Когда все закончится, я выйду за тебя. Прямо там. На пепелище. Девушка подняла ставки на небывалую высоту. - Только, пожалуйста, усни ты спокойно. Все хорошо. Мы есть друг у друга. Все хорошо, Кайло. И две отчаянно одинокие души, никогда никому не доверяющие, порой такие неловкие в обычных человеческих вещах, сомкнулись в одну и, наконец, облегченно выдохнули, убаюканные взаимными обещаниями. 1 - ты рехнулась? 2 - твою Семью *** Доброе неожиданное пятничное. Автор болеет, а потому пишет. Или пишет, потому болеет. Не знаю))) Но я борюсь. С простудой, с выгоранием, с формальностями развода. В ближайшее время из-за этой борьбы, если я выстою, главы вряд ли будут выходить в определенный день. Я стараюсь, очень сильно стараюсь сохранить ритм, но стало куда важнее сохранить себя здесь, потому график временно отменяется и... да здравствует Хаос. Здорово, что мы пока все ещё здесь. Пальцы крестиком, чтобы так оно было и дальше. Эти две пары, знаете, все прекрасней от разу к разу. Пальцы крестиком и за них, а? За то, чтобы Рей и Кайло воевали против всех, а не против друг друга. За то, чтобы Эни ушел от Падме. За то, чтобы Асока спала по ночам. Да прибудет с нами Сила. Со всеми нами. Всегда