Граттаж

Коинфлип - термин, обозначающий равные шансы на победу двух игроков. Рей, одетая в обманчиво простое черное платье, очень выбивалась из дешевого антуража забегаловки, где работала Асока, хоть и ела крылышки руками, абсолютно не стесняясь и не кривясь. Увидев её, такую элегантную, Шпилька впервые в жизни не захотела подходить к подруге. Ей отчего-то стало стыдно за саму себя – слишком яркую, в дурацком красно-желтом наряде, с подносом. Но Рей, заметив Асоку, тут же улыбнулась. - Тысячу лет не ела фаст-фуд, - с энтузиазмом заявила она, обнимая подругу. – Уделишь мне минут пятнадцать? Я знаю, у тебя тоже есть перерывы. Глядя на неё, отчего-то легко верилось, что Рей могла прожить тысячу лет. От неё веяло удивительным спокойствием и мудростью, присущим эльфам или драконам. Странно. До встречи с Кайло подруга всегда источала атмосферу беспокойства, и хаос тянулся за ней роскошным шлейфом. Она пыталась держать свою жизнь под контролем так сильно, что распадалась на части, и poker face был лишь результатом колоссальной выдержки, сейчас же… да, она была умиротворена. И дело было совсем не в охране, которая занимала два столика – один впереди, а второй – сзади. Тут было что-то иное. Новое. То чудовище подарило ей нечто иное, помимо короны. Да уж, она теперь вовек от него не откажется. - Я думала, ты питаешься только тартарами, - улыбнулась Асока, присаживаясь рядом. Рей, вытерев пальцы салфеткой, задумчиво посмотрела на подругу. Впервые в жизни та её избегала, и это было дурным знаком. Ей не хотелось, обретя Кайло, потерять свою Асоку. - Два года я работала в KFC, и их хрустящая курица по секретному рецепту была моей единственной едой. Мне кажется, я не поправилась только потому, что ела её раз в три дня – на большее, увы, не хватало, - девушка рассматривала Асоку. Та похудела ещё сильнее. Она отлично знала, каково это – едва сводить концы с концами. Знала, и сердце сжималось, что Асока упрямо шла по её же пути. Отказываясь от любой поддержки, кроме пары слов да обещания устроить её в ФБР. - Кажется, в той курице был ещё и секретный рецепт успеха, - ухмыльнулась Асока. – Признайся, какая специя помогла тебе стать такой, какая ты есть? Анис? Кориандр? – она нарочно назвала то, что больше всего любил Энакин, вырывая себе этим сердце. – Дикая смородина? Рей вскинула бровь. Кайло постоял рядом с Асокой всего секунд тридцать, за которые они успели обменяться холодными улыбками, а подруга учуяла то, что стало главным ингредиентом её безумия. Интересно, что ещё она за тридцать секунд уловила? Какой профайл был в этой проницательной голове? Определенно, отрицательный, раз Асока избегала встреч. - Упрямство, - пожала плечами Рей и покосилась на ведерко с крылышками. – Здесь его тоже не занимать. Упрямства больше, чем соли и перца, но… это ведь не обязательно. Асока, я хочу помочь тебе. Ты – мой единственный близкий человек, и мне больно видеть, как ты убиваешься. Ты знаешь, что у меня есть сбережения. Личные. Не деньги Кайло. Я могу купить тебе жилье в Вашингтоне. Обещаю, оно не будет дорогим. Асока склонила голову и накрутила выбившуюся прядь на палец. Та была голубая. Как она упустила время для покраски? Хотя дел было столько - немудрено, что образ слегка потускнел. - Ты пытаешься помочь или заплатить за молчание? – непривычно зло спросила она, впервые делая это. Составляя профайл на действия Рей. – Думаешь, если купишь мне квартиру, я милосердно не скажу тебе того, что думаю, а? - Я и так в курсе, что Кайло тебе не понравился. – вздохнула Рей. - Тебе он тоже не нравился, - напомнила Асока, - что изменилось? Где твоя осторожность? Ты можешь сколько угодно говорить, что ведешь игру, но я же видела ваш танец. Ты – его. Целиком и полностью. Душой, телом, статусом… безделушками. Она скользнула взглядом по новым часикам Рей, инкрустированным черными бриллиантами. Очередная работа на заказ. Очередное черное. Кайло не скупился на то, чтобы подчеркнуть: ультрачерное тоже может ослепительно сиять. Особенно хорошо в бриллиантах отражалось зарево пожара. Что-то назревало. Асока ощущала это. - Я не продалась ему. - Знаю. Ты лишь влюбилась. И от этого ещё грустнее. Я просто волнуюсь за тебя, Рей, ты поставила не на того парня. Сейчас он играет за тебя, но Кайло Рен – не самая стабильная карта. Он переменчивый, нервный, жестокий и… очень любит тебя. Да. Но что ты сделаешь, когда он обернет это всё против тебя? Ты не удержишь его, Рей, ты с ним не справишься. Он сам с собой справиться не может. Поскольку подруге было не до еды, Асока пододвинула к себе её крылышки и полила их кисло-сладким соусом. Она была уставшей, голодной и опустошенной. Весы утром показали, что за последний месяц она потеряла четыре килограмма, которые обернулись тремя голодными обмороками. Ей нужно было выживать. Особенно сейчас. Когда она осталась одна. Потому, нахохлившись, Асока ела осточертевшую курицу, вспоминая тот свой единственный ужин с Энакином. Тогда было хорошо. Вкусно. Спокойно. Тепло. А теперь они неделю не разговаривали, и он больше не брал её на дежурства. - Всё под контролем. - Ничего у тебя не под контролем, - огрызнулась Асока. - Ничего! Всё хорошо, потому что твой ублюдок доволен, но ему всегда будет мало. - Не называй его так. - Как мне его величать? Рей, пожалуйста, опомнись. Ты же в опасности! Тот его человек. Подручный. Тот тебя с радостью сожрет с потрохами, и нет никаких гарантий, что завтра ты не надоешь своему… мужчине, и он тебя не скормит ручному монстру. Я на твоей стороне и не желаю тебе зла. Знаю, как тебя убаюкивает эта безопасность, как тебе хорошо и спокойно, но не теряй бдительности. Ты в курсе, что три лапочки, что забеременели от капо за последние десять лет, бесследно исчезли, например? Рей кивнула. Да, она была в курсе, что любовницы пропадали. Кайло Рен не любил отдавать что-то настолько личное и не желал ребенка на стороне. Тем больше она насторожилась тогда, когда они занимались сексом без защиты. Она ведь как раз очень боялась от него случайно «залететь», зная, как капо это не понравится. - Я – не лапочка, - ощетинилась Рей. Асока молча ела, решаясь. Кисло-сладкий соус горчил. Слова, что уже рождались на языке, имели подгоревший привкус. - Да. Ты - его Сеньора. Не первая. Была и другая. Более…. официальная. – она внимательно посмотрела на подругу. Та вздрогнула и недоверчиво посмотрела на нее. Недоверчиво и… с надеждой, что та лжет. Асока, стиснув душу в кулак, продолжила. Порой им всем приходилось быть жестокими. Во имя спасения, потому что равнодушие и малодушие честных людей порой убивало больше, чем серийные убийцы. – Кайло был женат. Много лет назад. Эта история похоронена так глубоко, что о ней мало кто в курсе. - Похоронена только история? – не дрогнувшим голосом спросила Рей. Проклятие. Она думала, что узнала о нем все, а выходило… боже, что же выходило? - Жена тоже. Не знаю, на какую именно глубину он приказал её закопать, - девушка пожала плечами. А потом набрала побольше воздуха и выпалила: – Ты понимаешь, Рей? Он приказал убить жену. Свою собственную жену! Потому я просто прошу тебя не отдаваться полностью. Будь осторожна. Я не хочу тебя потерять. Асока продолжала что-то говорить, а в ушах Рей стоял какой-то странный свист. То, что Кайло был женат – было удивительно. Он ведь был так жаден до любой ласки, будто в жизни не знал к себе хорошего отношения. Жаден и насторожен, как дикое животное, которого травили, а потом неожиданно пытались приручить. Он наслаждался тем, что она давала ему, но всегда очень осторожно принимал каждое слово или поглаживание. Смотрел так, будто ожидал ранения, и потом максимально закрывался, словно переваривал в себе её нежность. Как он мог быть женат? Что это за жена у него была, раз он был…таким? Её не смущал этот факт, скорее потрясал. С другой стороны, с каких это пор политические браки были новостью? Семьи часто пытались объединить своих наследников как можно раньше. Только сейчас Рей понимала, что было бы более странным, если бы он ни разу не был бы женат. Пугало другое. Видя некую одержимость Кайло идеей своей женщины, она решила, что этот статус – самое безопасное место в мире, и чем сильнее мужчина боготворил её, тем больше Рей в этом убеждалась. А выходило, что нет. Его рука, обнимающая её, могла спокойно воткнуть нож в спину. Проклятие. - Рей, мне жаль. - Нет, тебе не жаль, – холодно сказала Рей. Лицо девушки ожесточилось и стало замкнутым. Кайло встал на её сторону, обещая уничтожить мир, потому она тоже будет на его стороне. По крайней мере, на людях. – Ты живешь в идеальном черно-белом мире, Асока, хоть и разбавляешь его наивно-синим. В мире, где преступники сидят за решетками, и где люди поступают по совести. Странно, что, проходя стажировку в полиции, ты не лишилась этой иллюзии и не поняла, что реальность – она серая, и в ней далеко не все так просто. Если Кайло убил свою жену – значит, так было нужно, и он поступил правильно. Она помнила ночь неделю назад. Помнила и знала, что не забудет ее до конца жизни. Помнила отчаяние и принятие. Как душа её упала и съежилась, а он поднял её, обнял и оградил от всех. Ночь, пропахшую пряностями и изюмом, вымоченным в двенадцатилетнем виски. Ночь, когда она дала обещание, вдруг петлей повисшее на ее тонкой шее. Потому что в душе что-то раскололось. На две неровные половинки. Если бы у неё был голый расчет, подобная информация бы была лишь сигналом, предупреждающим - здесь опасно, минное поле, но для влюбленной женщины подобное было почти крахом всех иллюзий. То, что Кайло не позволил убить её неделю назад, совершенно не означало, что завтра она не ошибется, и он не передумает. Безопасное место под рукой оказалось теперь самым опасным. Да чтоб его! Что б их всех. Асоку. Кайло. Целый мир. Мир, в котором - до этой минуты - их было только двое. - Ещё скажи, что с тобой такого не случится. Все жертвы так говорят. - Тебе ли не знать. - Именно! Мне ли не знать! Между ними повисло молчание, разбавляемое дурацкой песенкой и тем прошлым, где Асока, раненая и напуганная, рыдала, захлебываясь от ужаса. Девушкам стало не по себе, поскольку сейчас их связь будто распадалась. - Откуда информация? – менее эмоционально поинтересовалась Рей. Она, будучи агентом ФБР, ничего подобного не сумела раскопать, откуда Асоке было знать? - Прости, - девушка поджала губы, и Рей ощутила, как пропасть между ними стала в миллион раз шире. Асока никогда ничего от неё не скрывала, но сейчас… боже, кого она защищала? Защищала от неё! Как они до этого докатились? - Твоему детективу Скайуокеру не о чем беспокоиться, я его не сдам, – после минутного молчания протянула Рей. – Брось, очевидно же, что это у него слишком длинный язык, ведь больше контактов у тебя нет. Она побарабанила пальцами по столу. Детектива ей представил – сквозь зубы, конечно – Кардо. Рей тогда едва удержалась от изумления, когда поняла, что этот весьма красивый мужчина – тот самый прославленный Энакин, которого Оби-Ван рекомендовал ей в наставники для Асоки. Тогда она с горечью подумала, что в мире, пожалуй, не осталось ни одного не продажного копа. А сегодня поняла, что её подруга влюблена. Поняла и промолчала о том, что детектив женат – она изучила его личное дело на второй день после вечеринки. Но не смогла быть так же жестока с Асокой, как та – с ней. Хотя с Энакином поговорить ей всё-таки придется. Не о том, что тот много болтает. Об Асоке. И ещё кое о ком, чье имя мелькнуло в бумагах. У них с детективом было нечто общее. - Ты ему не нравишься, - вдруг добавила Асока, косясь на часы. – Энакину. Не нравишься. Он за что-то таит на тебя зло, но не волнуйся, я обезопасила тебя. Он будет тебе верен. «А вот тебе, увы, нет», - горько добавила Рей, благодарно кивая. Да, если она все правильно поняла, то детектив должен питать к ней нечто большее, нежели неприязнь. Например, ненависть. И все же, Асока была убеждена, что ей он будет предан. Рей с восхищением посмотрела на Шпильку. Наивная, прекрасная, раненая, сильная и… сумевшая каким-то чудом заставить Энакина служить ей. Если когда-нибудь Асока утратит свою чистоту, любая преступная группировка или Семья будет счастлива обрести её в качестве своего главного оружия. - А от меня помощи ты принимать не хочешь. - Можешь оставить чаевые, - стеснительно улыбнулась Шпилька. – Хотя ты и так угостила меня обедом, лучше не нужно. Спасибо. А то я тебя знаю – оставишь сейчас такую сумму, за которую можно купить кафе. Она поднялась первая, убирая мусор. Рей смотрела на запястья, на которых болтались браслеты, помогающие Асоке скрывать свою хрупкость. Подумала, что это невыносимо – не иметь возможности помочь своей лучшей подруге, которую она так сильно любила. - Я люблю тебя, Асока. - Я знаю, Рей, - кивнула девушка. – Береги себя, пожалуйста. - Обещаю. И ты себя. Они переглянулись так, словно надолго прощались. Асока, подхватив поднос, ушла. Рей, оставив десять долларов – сумму, которая бы не унизила подругу – покинула забегаловку. На душе у неё было тяжело. Приехав обрести подругу назад, она за один обед лишилась двоих самых важных людей. Ведь как строить свою жизнь дальше с Кайло, она пока тоже не подозревала. *** Кайло сидел в своем кабинете. В том самом, где он в роли Бена Соло подписывал многомиллионные меценатские контракты и где той же рукой давал ход обналичиванию мафиозных денег. Создав идеальную машину по работе на Семью, он был на своей вершине мира. И, вертя в руках Parker, сейчас мужчина улыбался отнюдь не светской улыбкой. В его глазах застыл лед, а на губах замерла угроза. Но он молчал. Молчал и выжидал. Такой нетерпеливый с Рей, сейчас, в знакомой стихии, Кайло Рен просто позволял времени протекать сквозь него. Так он управлял ситуацией. Часы тикали, а терпение Кайло замерло. Он просто вертел ручку. Не нервно. Задумчиво вертел. Продумывая каждую возможную фразу, что скажет Императору, когда тот войдет. Когда дверь распахнулась, мужчина поднялся и протянул вошедшему человеку руку через стол. Почти легенде мира мафии. Тому, кого почти никто и никогда не видел, а ему вот досталась просто-таки великая честь. Сейчас Империей уже давно управляли дети Императора. Те трусливые ничтожества, которым не хватало духа уничтожить старое чудовище. Что ж, он убил своего отца, потому спокойно может оказать миру еще раз подобную услугу, поскольку из всех отпрысков духу хватило бы только у Рей, несмотря на полное отсутствие у неё возможностей. Забавно, что, будучи диким плодом, она единственная унаследовала характер деда. Интуитивно, инстинктивно, иррационально. Унаследовала и умело им распоряжалась. Но Кайло догадывался, что вся тьма проснулась в Рей не случайно, ведь она не была ребенком, что выкручивал крылья стрекозам. Такая жестокость, заложенная в каждой клеточке, могла мобилизоваться только в худший из моментов, и мужчина, вспоминая три шрама на прекрасном теле, мог только представлять. Представлять и не спрашивать, чтобы из тех шрамов, как из стигматов, не потекла боль. Рей, конечно, не была католической святой, но её раны были слишком хрупкими, чтобы затянуться навсегда. Один неверный шаг, и это поглотит её с головой. Кайло это понял в тот вечер, когда она сдалась ему. У его женщины больше не было сил на борьбу. Рей себя исчерпала. - Ваше Превосходительство, - лицо Кайло было так же серьезно. Он презирал эти правила, но играл по ним. Это было похоже на покер. Сесть за стол и сделать первую раздачу они должны были согласно регламенту, но дальше каждый распоряжался картами, как хотел. - Наконец-то! Мальчик мой, как долго я ждал. Кайло пожал руку и, глядя на Императора, вдруг ощутил себя большим человеком, чем когда-либо. - Да, мы не виделись со дня моей свадьбы, - любезно напомнил Кайло, присаживаясь обратно и сцепляя сложенные перед собой руки в замок. Да, последний раз Император оказывал честь его Семье тем, что посетил его свадьбу с Кайдел. Теперь Кайло в чести не нуждался. - Но Вы ошиблись, если решили, что я пригласил Вас на следующую. Он перевел взгляд на край стола, где среди папок лежала черная бархатная коробочка, зная, что Император проследит за его взглядом. Тот и проследил. - Зачем ты торопишься, мой мальчик? - он все ещё играл роль доброго Санта-Клауса, приехавшего пожурить неразумное дитя, хотя Кайло помнил, помнил, на что он был способен. - Первая женитьба не принесла тебе ничего хорошего. - Как? - деланно удивился Кайло, вскидывая брови. - Она дала мне власть. Я бы никогда не подумал поднять бунт на корабле, если бы не потерял все. Старое воспоминание кольнуло болью. То, что не сбылось, до сих пор вызывало либо тоску, либо неконтролируемый гнев. С потерей любви, с предательством Кайдел, с вероломством отца он смирился, и это не имело власти, но то последнее обстоятельство, ради которого он был готов простить и принять, сильно, так невозможно сильно ранило. Однако с Рей ведь у него были шансы. Если он постарается. А он очень постарается. Очень сильно. - Но сейчас тебе бунтовать ни к чему, - продолжил его di fronte (1). - Сейчас время мира, Бен, глупо нарушать его. Я пришел забрать свое. Я - не вор, ты знаешь. Потому буду щедр в своем предложении, но озвучу его лишь раз, - в тоне Императора, наконец, прорезалась угроза, но до Кайло она не достала. Откинувшись в кресле, он задумчиво смотрел на своего противника, пропуская мимо ушей золотые горы. Просто ощущая гнев за то, что смерть Рей стоила так дорого. Просто из-за задетого самолюбия. Она ведь даже не знала тайн Империи, а просто имела несчастье быть кровь от крови. Над ним отец издевался с двух лет. Но как бы Хан его ни мучал, он не желал ему смерти. По-своему он закалял ненавистного ему ребенка. И в результате Кайло получил власть, которую, благодаря урокам отца, сумел приумножить. Да, травмированное детство никуда не исчезло, но Кайло всегда знал, ради чего был нанесен каждый удар. Рей же не получила ничего за свои страдания. Только жизнь с вечно стучащим от ужаса и тревоги сердцем. Сердцем, которое все же было здоровым, но это не значит, что оно панически не пыталось вырваться из груди, сломав ей все ребра. Он слышал это. Теми бессонными ночами, когда не мог уснуть. Слышал, как кошмары поглощают Рей, и сердце предавало ее с самого начала. Что ж, если за смерть Рей Император готов был заплатить, ему стоило указать на то, что жизнь девушки стоила ещё дороже. Цена для него будет заоблачно высокой. Уж он-то приложит для этого максимум усилий. - Вы не поняли, Ваше Превосходительство. Я нашел для Вас время не для того, чтобы торговаться, - негромко - а оттого более угрожающе - протянул Кайло, все так же не сводя взгляда с коробочки, в которую ювелир положил кольцо, а он - все свои мечты. - Рей - моя женщина, и она не продается. - Что за чушь? - Вы верите в Бога? - внезапно спросил Кайло, потирая подбородок. Император кивнул. - Мадонне, наверное, молитесь? Читаете Аве Марию? - Да. - Я тоже. Только у меня своя Мадонна, - он помахал рукой, показывая черные четки. - Потому нет. Вы не получите мою Сеньору. Никогда. И у нас не переговоры. Я человек чести. Не привык бить в спину, потому хотел объявить войну, глядя Вам в глаза. Он немного склонил голову. Вдруг раздался взрыв, от которого окна в кабинете зазвенели, но удержались. Кайло криво усмехнулся. Просто беглая демонстрация власти - показать Императору, что его машину, окруженную верными людьми, можно с легкостью взорвать за тридцать секунд просто потому, что ему никто не был верен по-настоящему. - Я хочу, чтобы Вы знали. Капитуляция меня так же не интересует. Только пепел. Я не буду ставить условий, вроде - чтобы ноги вашей не было на континенте, потому что этого мало. Не будет ничего. Ни условий, ни подкупа. Мне все равно, где Вы - в Нью-Йорке, в Палермо или на своем удаленном острове. Я не успокоюсь, пока не отправлю Вас в ад. Вас и всю Вашу Семью. Всю, кроме нее. - Интересным способом, мой глупый мальчик, ты решил объединить старую и новую мафии, - Император прищурился, рассматривая человека, которого помнил вечно раненым ребенком. Раненым и все равно улыбающимся. Украдкой. Пока не видел Хан. Ловящим лучи солнца на лице. Но он всегда все видел и все замечал, когда вел переговоры с тем капо. Видел и советовал Хану быть строже с мальчиком. Мечтательности в мафии было ведь не место. И вот теперь он пожинал плоды. На могучем дереве Семьи наливались местью гроздья гнева, поливаемые собственной кровью. Что ж, это было иронично. - Я женюсь на Вашей Рей не ради наследия. Его я, на радость ей, развею по ветру. - Ты забываешься, - одернул мужчину Император. На Кайло, однако, слова не произвели ни малейшего впечатления. - Серьезно? Давайте подумаем. У Вас есть старая власть и запуганные люди. Я - лучший теневой юрист своего десятилетия, и я могу просто щелкнуть пальцами, чтобы на вполне законных основаниях ФБР арестовало половину Ваших счетов, - он задумался и щелкнул пальцами. Телефон зазвенел. Кайло проигнорировал. - Впрочем, это и так произошло. Не страшно, что я могу лишить Вас силы и денег. Семьи и без этого выживали. Но будете ли Вы защищены в своей крепости? На Вас работают лишь запуганные люди, я же, не играя в игры “только кровь мафии достойна мне служить”, собрал Семью, и эта Семья будет стоять за меня и мою Сеньору горой. Потому Ваше время истекло. Вам конец, Император, конец. А меня ждет прекрасное будущее с моей Сеньорой. “И ребенок, да. Она подарит его мне просто так, когда поймет, как ей спокойно рядом со мной”, - довольно добавил Кайло. И хотя ждать ещё было так долго, ведь впереди была тяжелая война, он знал, ради чего все это. Он создал Семью, чтобы та защитила семью. - Ваше время истекло, Ваше Превосходительство. Фраза Кайло была двусмысленна. Император задумчиво посмотрел на Бена, последние фразы которого звучали не голословным хвастовством зарвавшегося обиженного мальчика, желающего произвести впечатление на девушку - говорят, Рей была удивительно красива, и неудивительно, что она вскружила никогда никем не любимому бедолаге голову. Нет. Перед ним сидел опасный противник, уверенный в своей силе. - Война так война, Бен. У тебя же нет наследника, правда? - он скривился. О, да, Император был умен и всегда умел читать тайные мечты. - Что ж, можешь не торопиться с тем, чтобы сына своего цепного пса ставить после себя. Я все равно не оставлю в живых никого. А когда все закончится, тебе жизнь я сохраню. Ради того, чтобы долго и мучительно на твоих глазах убивать твою женщину. Он уже не называл Рей своей внучкой и страшно жалел, что позволил ядовитому плющу оплести его корни. Ничего. Он и не такой сорняк сжигал. - И мы оба получим неимоверное наслаждение. Всего доброго, юный Соло. Кайло только вежливо и сухо кивнул. Он мог многое еще сказать, но промолчать было лишь очередным доказательством силы. Лаять вслед было не в его стиле. Последний пожар все равно останется за ним, потому Император мог тешить свое самолюбие сколько угодно. Он же потешится, когда Рей будет улыбаться, наблюдая закат Империи. Кардо, наблюдающий за беседой, ощутил восхищение. То, как импульсивный в привычной жизни друг умел хладнокровно вести себя на переговорах или подобных встречах, было, действительно, мощно. Он понимал, что Император попробовал спровоцировать капо на глупость, но глупости Кайло творил только за закрытой дверью. Вот и сейчас. Ещё не выветрился ненавязчивый запах будущей войны, как Кайло зло швырнул пепельницу в стену, оставляя вмятину. - Faccia (2). Он должен сдохнуть особенно медленно. Я сам прирежу его. Stronzo. Кардо промолчал. Ему бы понравилось то, как Император бы убивал ту суку, которая смотрела на него, как на ничтожество, но сука стала частью Семьи, а потому беречь Сеньору было святым долгом. Нравилась она ему или нет. Он всегда играл по правилам, всегда. И хоть сам был готов задушить ту мразь, при необходимости, конечно бы, отдал жизнь за женщину Кайло. - Кстати, я же запретил тебе копать под Рей, - сузив глаза, гаркнул вдруг капо. Кардо, не ожидавший нападения, изумленно уставился на лучшего друга. Что-что, а копать на Сеньору он не был психом. За такое и самому можно было попасть под грушу. Кайло слишком долго ждал свою женщину. - Perché cazzo (3) ты занимаешься биографией её подруги? Если ты хочешь добраться до Рей, причинив вред… - Ты заметил, какая она красивая? - задумчиво протянул Кардо. Капо замолчал и кивнул. Сложно было не заметить это синекрылое создание, одетое в серебро и смотрящее на него таким проницательным взглядом, что Кайло ни на секунду не засомневался в том, что та девочка видит его насквозь. Узнав от Рей, что лучшая подруга мечтает быть профайлером, он поморщился и подумал, что не очень-то ему и повезло. Но не мог же он сказать Рей, что та девочка не особо ему понравилась. - И умная, - холодно добавил Кайло, и они с другом обменялись понимающими взглядами. Каждый из них услышал вот то роковое обвинение “это он”. Дурак Скайуокер притащил в их дом не просто стажерку или воображалу. Он, в самом деле, привел специалиста по профилированию, закопать которого, увы, было нельзя. - Редкое сочетание, - Кардо был немногословен. Кайло недовольно вздохнул. Он мог закрыть глаза на странную дружбу, но, уловив мысли друга, тут же насторожился. - Она может быть и очень умная, но твоему сыну придется жениться только на кровь от крови какой-нибудь итальянской Семьи. Все мы это делали. - он скрестил руки и хмуро уставился на Кардо. Капо прекрасно понял, куда клонил подручный. Его сыну было девятнадцать, Асоке - чуть меньше. Он мог женить его на умной девочке, через которую бы сам Кардо имел влияние на его Сеньору или, как минимум, имел бы вольную или невольную шпионку в их с Рей спальне. Этого только не хватало. Да и не мог мальчишка жениться пусть даже на самой красивой девушке. Особенно, если ему придется стать наследником Семьи Рен, что сейчас, в преддверии того самого особого момента с Рей, больше злило, чем утешало. У него, возможно, ещё родится ребенок. Порой он почти верил в это. И его стеклянное, острое сердце аж сжималось от предвкушения, а затем - страха, что этого никогда не случится. Он был бы… нормальным. Он бы не дрессировал никого. Не избивал бы до полусмерти почти каждую ночь. Он бы читал - пусть бы даже это вдруг был мальчик - сказки тому перед сном, а уходя оставлял бы включенной лампу, если бы тот боялся темноты. Или бы не заставлял ребенка целую ночь сидеть с включенным светом, отчего со временем тот ощущал себя узником Гуантанамо, которого пытают. Он бы старался. Соблюдал бы баланс или по крайней мере пытался бы его соблюсти. - Это для меня, - невозмутимо заявил Кардо и, увидев, как Кайло разводит руками, кивнул. - Да-да, для меня. Я хочу её себе. Кайло нахмурился. У Кардо никогда не было любовниц. Двадцать два года счастливого брака, трое детей, идеальная гавань, и вдруг… синеволосая девочка вскружила ему голову аж настолько, что он хотел не открутить ей голову за удачный убийственный профиль, а просто хотел? - Малолетние любовницы - жуткая головная боль, - поморщился Кайло, закуривая. Когда-то давно, когда у него снесло крышу и было плевать, кого покупать, у него была парочка несовершеннолетних лапочек, но удовольствия от них не было никакого. Пылкие - да, но неопытные абсолютно. И не умеющие играть по правилам, обязательно желающие - кроме подарков - ещё и слов, свиданий и истерик. О, да, обязательно истерик. А ведь у него были проститутки. Представить себе отношения не со шлюхой было сложно - там, наверное, вообще фонтан эмоций и адреналина. Ох, хорошо, что у него была только его Рей, и больше никого. С ней было непросто, но это было не по её вине. Его женщина была умной, спокойной, мудрой и… дьявол, опыта ей точно хватало. То, что она творила с ним, было абсолютно за пределами всего. - Как ты сказал, она - умная. Я предложу ей хорошую сделку. - голос Кардо звучал привычно ровно. - Я не хочу, чтобы Рей отпилила мне голову потом, поэтому все должно быть обоюдно, ясно? Завоевываешь ты её или покупаешь - никакого насилия. Кардо хотел сказать, что не сходит с ума по тому, от чего обычно ловил наслаждение его друг, просто кивнул, принимая к сведению. Он не искал насилия. Равно как и не хотел великих чувств - ни от девочки, ни от себя. Она разбудила в нем дикое, невероятное желание, и этого было достаточно. Им обоим нужно иное. Ему - её невероятная красота, молодость и горящие глаза в его постели, ей… что ж, не нужно было быть профайлером, чтобы не понять, отчего она худенькая, бледная и пошатывающаяся. Усталость и голод всегда рисовали особый узор на лицах. Узнав, что девочка целыми днями носится с идиотом Скайуокером, а по ночам пашет в забегаловке, он уже составил примерный план сделки и уже потихоньку начал его реализовывать. Пока чужими руками пытался прикормить её, чтобы она набрала пару килограммов, не колола его острыми костями в постели и слегка выдохнула. А дальше. Дальше Энакин, который, кажется, был по уши влюблен, обязательно должен ошибиться, и тут в игру наконец-то вступит он. Он подождёт. В отличие от капо, пытающегося за месяц компенсировать семнадцать лет, он не спешил. У него ведь все уже было, а если потерпеть - будет ещё и красивая amante, с которой можно спокойно побеседовать после секса. Такая утолит и физический, и интеллектуальный голод. Да, сделка намечалась отличная. Весьма отвлекающая от изнуряющей войны, куда их втягивал капо, но Кардо был совсем не прочь, потому что, как бы громко Кайло не кричал, что развеет наследие по ветру, это было лукавством. Их Семья, даже получив пепелище, выиграет нереально много. - Ни тебе, ни Сеньоре волноваться не о чем, - заверил друга Кардо, а потом посмотрел на коробочку. Да, сегодня был важный день не только для Кайло, но и для всех них. Неужели в это бурное время их капо сделает шаги в сторону спокойствия и уравновесит их Семью? - Ты, наконец, счастлив? Кайло задумался. А потом вздохнул. - Я очень её люблю. И это было красноречивее тысячи слов. Он так и не научился быть еще счастливым. Но это пока. Впереди у него много дней, ночей и поцелуев, чтобы привыкнуть и раствориться. 1 - визави 2 - мразь 3 - какого хуя *** - Ну что за идиот, слов нет. - Шпилька! – Строго одернул девушку Энакин, - Мы не называем потерпевших идиотами. - А как мы их называем? – Язвительно поинтересовалась девушка, тщательно вытряхивающая лук фри из своего хот-дога. – Он пришел на фестиваль, бросил сумку с дорогущим фотоаппаратом на скамейке, отошел «всего на полчасика, чтобы развлечься», а теперь удивляется, что её украли. Нет, учитель, серьезно, если он – не идиот, то кто? - Творческая личность? Асока пару секунду смотрела на Энакина, а затем звонко, заразно и впервые за долгое время расхохоталась, как-то растворяя то напряжение, что зависло между ними с самой вечеринки у Кайло Рена. Всё было так натянуто, что они почти не разговаривали, обмениваясь короткими фразами, но вот наступающее вечернее дежурство привело их на Фестиваль Красок Холи и здесь в какой-то хиппи атмосфере что-то менялось прямо в эту секунду. - Вообще, конечно, в этом есть логика, - немного подумав, нехотя констатировала Асока. – Ведь краски пачкают объектив, но никто не мешал ему замотать его заранее пищевой пленкой. Почему он этого не сделал, м? Она была так прекрасна в эту секунду. Обсыпанная красками с ног до головы и неспешно жующая хот-дог. Для Энакина осталось загадкой, как Асока за полчаса умудрилась испачкаться, когда вот на нём не было ни пятнышка. Она же радовала взор всеми оттенками синего – кажется, к ней клеились исключительно такие цвета. Красный, желтый и розовый остались к Шпильке равнодушными, а вот голубой, кобальтовый и ультрамариновый тут же покрыли кожу и легкое белое платье. Даже те неизменные хромированные баскетбольные кроссовки и те были притрушены краской. Здесь, видимо, был бассейн с синей краской и Асока, пока он искал свидетелей, втихаря нырнула в него. Иного объяснения Энакин не находил. - Прекрати немедленно, - видя, как синие глаза Шпильки загораются знакомым чудовищным огоньком, зашипел на девушку детектив. – Прекрати это. У тебя уже синдром студента-медика, который каждому готов диагностировать ту редкую болезнь, о которой прочитал. - О чем Вы? – Нахмурилась Асока. Когда часть её бровей была покрашена в голубой, выглядело это даже мило. Она вся была милой. Её хотелось сгрести в охапку и прижать к себе. Он так скучал по ней все эти дни взаимного удерживания дистанции, так скучал. - Ты уже во всех видишь потенциальных маньяков. Он не замотал фотоаппарат пленкой, потому что… идиот. - Энакин усмехнулся, направляясь к машине. Вечер потихоньку накрывал парк и люди, перемазанные сухими красками, потихоньку смывали их, но смех... Смех по-прежнему звучал, путаясь с отрывками музыки и беззаботности. Было удивительно хорошо. – А ты уже видишь в нем насильника, который пришел кого-то утащить, а потом сфотографировать мертвое тело, как сувенир на память. - Чушь, - отфыркнулась Асока, вытирая пальцы влажной салфеткой и косо глядя на Энакина. Случайно ли он это сказал? Что он знал? - Не чушь. Я недавно читал в одной из этих мерзких книжонок Ресслера, коим ты так восхищаешься, что был и такой идиот. Он хранил фото обнажённых жертв, которые собственноручно сделал перед убийством. Асока споткнулась. Вспышка. Ладони, вытряхивающие её из футболки и касающиеся тела. Её тяжелое, возбужденное, восторженное дыхание. Язык, вычерчивающий «ты – прекрасна» на ключицах. Вспышка. Щелчок камеры. Первое проникновение. Болезненный толчок. Слезы, обжигающие щеки. Вспышка. Боль. Нож, рисующий руны смерти у горла. Она не читала последнюю книгу Ресслера, но это, наверное, даже была честь – что её случай туда попал. - Читаете о профайлинге, учитель? – Заставила улыбнуться себя Шпилька. Подобное тоже должно польстить ей. Что Энакин читал. Видимо, хотел произвести на неё впечатление, показать, что уважает или пытается понять её выбор. Это было бы красивым жестом, если бы он не пырнул её под самую кожу. - Да, и знаешь скажу, что книжные случаи какие-то нереальные. Я столько лет работаю, а старые-добрые маньяки предпочитают хранить нижнее белье или украшения своих жертв в качестве сувениров, - он пожал плечами, промолчав ещё и о мерзкой любви к хранению частей тела убитых. Чего стоит только тот псих, фетишизирующий женские ножки в высоких туфлях и потому прячущий в морозильнике ноги. Асока остановилась и посмотрела на Энакина. Человек, который поймал за свою карьеру трех серийный убийц. Это был высокий показатель для детектива, не работающего на Бюро. Но при этом, он не верил в то, что те могли измениться. - Трофеи, учитель. – Равнодушно поправила она Энакина, первой ныряя в машину. Пристегнулась. Будто так она обретала хоть какой-то контроль над опасностью. Или, наоборот, загоняла себя в ловушку? - Что? - Мы называем это трофеи. Сувениры хранят дезорганизованные убийцы. Они подпитывают их фантазии и разогревают желание творить такое снова и снова. Они часто… развлекаются с этими сувенирчиками и мастурбируют, когда не могут прийти и сделать это на месте преступления, например. Но с обнаженными девушками на фото. О, ну это больше, чем порно для удовлетворения похоти и больше, чем напоминание. Такие убийцы относятся же к организованным – тем, которые тщательно готовятся и ритуализируют то, что делают. Потому для них фото – это трофей. Как голова убитого животного для охотника, которую он вешает в столовой и любуется ею каждый день, упиваясь своей властью над чужой жизнью. Для него это награда, медаль за хорошо выполненное убийство. Вы путаете, потому что ловили только тех, кто поддавался влиянию луны, нестабильному эмоциональному порыву или наркотическому возбуждению. Вы не ловили организованных маньяков, потому не находили трофеи поизящнее. Энакину должно было броситься в глаза то, что Асока изучала его профессиональные достижения, раз знала, кого он арестовывал, но его больше зацепило «мы». Она уже причисляла себя к профайлерам. Это было частью её жизни и частью призвания. - Перестань, ладно? – Он опустил ладонь на пальцы Асоки, которые она держала на коленях. Погладил по запястью. Стараясь быть нежным, не снедаемым тем желанием, что горело в нем особо остро в минуты, когда они были заперты в одной машине и между ними, на волне WMMR, трещал рок. – Шпилька, не погружайся в это так глубоко. Здесь нет чудовищ, которых тебе нужно поймать. Расслабься, хорошо? Ты выглядишь напряженной и уставшей. Сейчас нет вызовов. Хочешь поспать? Или я могу отвезти тебя домой – дежурства – это не обязательно. Асока молча смотрела на его пальцы. К ней никто нежно не прикасался. Ни один мужчина. Она удивилась насколько это было приятно – просто прикосновение. Девушка вздохнула – у неё щемило сердце от подобного жеста. В такие минуты она не ощущала себя бесконечно уставшей или одинокой. Просто девчонкой, что влюбилась в наставника, а тот отвечал взаимной симпатией, но не переступал черту и держал все на грани приличного, безобидного флирта. Которую – Асоке ужасно хотелось – хотел переступить. И которую она одновременно боялась нарушить. - Все в порядке, - отмахнулась она. На самом деле, в ближайшие двое суток ночных смен у неё не предвиделось. А ещё, ближе к вечеру, ей самый обычный, тихий и вежливый – что редко – гость оставил сто долларов на чай. Сначала девушка страшно удивилась и подумала, что он напутал и хотела уже догнать исчезающий силуэт, когда обнаружила надпись на салфетке «спасибо за улыбку», которая отрицала случайность. Потому завтра её ждал даже приятный день, когда она, забыв о великих целях откладывать деньги, просто спустит все на милые сердцу безделушки, платья и косметику. Побудет просто девушкой, которая беззаботна и весела. Она ведь заслужила один такой день за целое лето. Ей хотелось повеселиться. Хоть немного. - Серьезно, в порядке. Но можно сделать лучше. Если Вы перепаркуетесь и смените радиоволну, - она подняла голову и указала кивком в сторону большой парковки, где сейчас, когда сумерки начали касаться раскаленного за день асфальта, позволяли начать киносеанс. – Раз вызовов нет, отчего бы нам немного не развлечься, а? Я куплю поп-корн. Она улыбнулась, отстегиваясь, чтобы выскользнуть из машины. Энакин подумал о том, что удивительная способность Асоки – это создавать моменты из воздуха. Вот они на дежурстве, а вот уже вместе смотрели фильм, хрустя сырным поп-корном, который немного заглушал звук. Но комментарии Асоки, слегка нагнувшейся, чтобы видеть черно-белую картину, были лучше любой озвучки. - Нет, ну это бесполезно, - недовольно бормотала девушка, - разве не очевидно, что он убийца, а? Почему этот тупой детектив не видит, проклятие. Она дернула рукой и рассыпала воздушную кукурузу из своего пакета на пол. Энакин закатил глаза. - Шпилька, прошло три минуты фильма, а ты уже разгадала концовку. С тобой невозможно смотреть кино. Ты в курсе? Переспорить, переслушать, а уже тем более, переговорить тебя – нереально, - расхохотался Энакин. - Рано вы сдались, детектив Скайуокер, - игриво заметила девушка. Она хотела втянуть Энакина в забаву по угадыванию и составлению профилей на киношных героев, но мужчина – такой издерганный их дистанцией и желанием ощущать её – услышал то, что хотел услышать и через секунду, демонстрируя чудеса скорости и ловкости, поцеловал её. Прерывая беседу. Сжигая воздух. Касаясь Асоки пальцами. Пачкая свои пальцы краской, а её душу – чужой изменой. Но сейчас, безумно и бездумно целуя девушку и получая не самый умелый, но пылкий ответ, Энакин понимал, что мосты рушатся и осыпаются. Обратно пути уже не будет. Слова, сказанные Падме в пылу холодного гнева, обретали над ним силу. Ради таких моментов стоило перевернуть всю свою жизнь. Стоило разбить то, что давно разрушено. - Шпилька, - хрипло протянул он, на секунду отстраняясь. Её лицо с закрытыми глазами аж светилось. Ей, такой умной и сложной, нравилась эта простота, которая, на деле, была запутанней. Эти поцелуи в машине, когда трещало старое, черное-белое кино, возможно, были цветными эпизодами, что с ней происходили и, цепляясь пальцами за запястья Энакина, она хотела, чтобы он не оборвал всё это. С ней редко – почти никогда – происходило что-то волшебное. В её жизни звезды не падали в раскрытые ладони, единороги не водили хороводы, а радуга не кружила вокруг. Она была знакома – в совершенстве – только со злом, побоями, насилием и тем страхом, который пыталась преодолеть. Потому каждый миг, когда судьба дарила ей нечто удивительное, Асока принимала с тройной благодарностью и готова была отдать всё на свете. Потому обычно в ней просыпалось бесстрашие. Как тогда, в тот единственный раз, когда она, под вспышки и убаюкивающие, незнакомые «схожу с ума» снимала с себя одежду. Как и сейчас, когда девушка отвечала на поцелуи, но не знала, что делать дальше. Она душой и телом знала, что хочет дальше и больше, но как показать, попросить или инициировать - понятия не имела. К счастью, знал Энакин, не ощущающий никакого сопротивления, скорее наоборот. Протянув руки, он потянул легкое, хрупкое тельце на себя, одновременно отодвигая сидение. Целуя девушку в шею и поглаживая между лопаток, он наслаждался её взволнованным дыханием. Шпилька знала не всё. Умный профайлер терялся, встретив кого-то кроме убийцы. Но то, что она хотела большего, было ясно, поскольку требовательно тыкалась носом ему в плечо, как котенок, настойчиво привлекающий внимание и жаждущий ласки. И хоть Энакин последние пять лет занимался сексом исключительно с проститутками и привык просто удовлетворять свои потребности, не тратя время на какие-то игры, сейчас был иной случай. Ему нужно было вспомнить, каково это – не просто трахаться. Позволяя ей прятать пылающее, смущенное лицо, он скользнул ладонями под юбку, продолжая стирать сухую синюю краску. Его близость оставляла на ней заметные следы, вычерчивая неровные дорожки. Асока же лишь бездумно прижималась к нему, пачкая рубашку. Перекрашивая и обращая его в свою веру. Целуя и беспомощно проводя пальцами по плечам. Ей бы не хватило храбрости расстёгивать пуговицы, особенно сейчас, когда она вся была сосредоточена на пальцах Энакина, которые ползли все выше, заставляя её нервничать. Приятно нервничать. Закусывая губу. Закрывая глаза. Рефлекторно запрокидывая голову. Когда он коснулся её, оставляя между ними лишь белье, Шпилька на секунду замерла, полностью отдавая себя вот этому ощущению. Ласкающим пальцам, которые рождали что-то большее, чем физическое удовольствие. Нет, они словно преодолевали внутренние барьеры и напоминали, как она ещё молода и что жизнь порой могла быть невероятно прекрасной. Если впускать в неё людей. Не всех, конечно, аж настолько близко, как сейчас, но все равно – впускать. Поцелуй на шее. Круговое движение. Легкий стон. Поцелуй в ключицу. Требовательное нажатие. Задержанное дыхание. Поцелуй в губы. Пальцы скользнули в нее. Стон погромче. Звезды перед глазами – те самые, которые никогда не падали ей в раскрытые ладони. Энакин, касаясь её, поддразнивая и шепча приятные глупости, словно искал идеальную формулу, чтобы усилить вибрацию в ней, а она, обхватив его острыми коленями, радовала его каждой реакцией. Такого чистого и честного восторга он не видел уже давно. И глаз настолько переливающихся – ярче, чем все её дуохромы и блестки. Асока судорожно скомкала воротник рубашки мужчины, продолжая находиться на острие момента и чувствуя, что они оба не прочь углубить ситуацию. Погрузиться в это безумие с головой. Чтобы забыть обо всем на свете. Она хотела его. Хотела Энакина. Хотела здесь, сейчас, когда чертовы звезды, наконец, упали на её улицу. Поэтому Шпилька уже опустила руки, когда радиоволна впустила в эфир холодный голос диспетчера, разрушающего то, что происходило. Не позволяя им свершить самую прекрасную из глупостей, которая бы все усложнила… к лучшему. - Блядь. - Шпилька. - Нет, серьезно, блядь, - повторила девушка, не спешащая слазить. Продолжая утыкаться лбом в плечо, она, так и не поймавшая свою радугу, ловила поглаживания между лопаток. Успокаивающие и многообещающие. – Второй раз. - Третий точно повезет, - тихо рассмеялся Энакин, целуя её ухо и Асока попробовала прижать то к плечу, поскольку стало щекотно. - Ну, мы продвинулись куда… глубже, - ежась, заметила она. Тяжесть, завязавшаяся внизу живота, вызывала неудовлетворенное нытье. Им пора было ехать, но они сидели, перемазанные голубой краской, и заглядывали друг другу в глаза. Энакин крепко обнял Асоку и ощутил под ладонями, как её ребра почти колют его сквозь ткань и кожу. Какая же худенькая и хрупкая. И всегда уставшая, шатающаяся, сонная. Часто голодная и грустная. Он давно сложил про себя все эти факты и сделал тоскливый вывод, что девочка борется за выживание. Уже понял почему Шпилька всегда сидит на ступенях в одиночестве и старался незаметно возникать рядом с каким-то обедом и шутливыми словами. Слишком гордая для помощи, она, тем не менее, всегда принимала то, что он давал – от бургеров до поцелуев. Видимо, доверяла больше, чем кому-то, но как перейти черту Энакин пока не знал. - Поехали, завезу тебя домой. - Я поеду с… - Домой, Шпилька, ты поедешь домой. Спать. И, нехотя отцепив её от себя, Энакин вздохнул. Он даже по тону диспетчера знал, когда вызывали на место изнасилования. И каким бы Асока ни была охотником на монстров, как бы ни храбрилась при виде смерти, сексуальное насилие над женщиной всегда было омерзительным, даже более омерзительным, чем убийство, зрелищем, потому он поедет один. Асока, к его удивлению, не спорила. Странно сверкнув глазами, она всю дорогу промолчала, но в этом молчании было что-то умиротворяющее. Поцеловав Энакина на прощание, словно дав ему свою защиту от мерзости, что его ждала, она ушла, к его облегчению, в безопасность. И проспит до самого утра. Возможно, завтра придет без синяков под глазами и они позавтракают на ступенях. Он придет туда, уставший после дежурства и обязательно принесет к её анчану ещё теплые круассаны. Снова будто случайно взял больше, чем нужно по дороге. И они будут болтать, вытянув ноги и забыв обо всем мире. - Сладких снов, Шпилька. Спи спокойно хоть одну ночь. Асока же, войдя в квартиру, скрестила руки на грудь. В её спаленке, на столе, между книгами о профилировании, стояла ваза с махровыми гвоздиками нежно-сиреневого цвета. Они были такими необычными, космическими. Подобной красоты она даже у Рей не видела. Та окружала себя только максимально холодными фрезиями. Интересно, какие цветы стояли в их с Кайло спальне? Кактусы? Что могло выжить там, между ними? Шпилька, насторожено проводя пальцами по бархатным лепесткам, вдруг улыбнулась и зарылась носом в эти инопланетные цветы. Она знала, что должна насторожиться. Кто-то абсолютно спокойно проник в её комнату и оставил цветы вместе с вазой - тоже очень дорогой и красивой. Но… положа руку на сердце, к хлипкому замку ключ подобрать было просто даже криворукому воришке и проникнуть в комнату, когда по соседству живет соседка, которая вечно под кайфом, не так уж и сложно. Потому ужаса Асока не ощутила. Лишь любопытство. Цветы вряд ли были от Энакина. Был ещё кто-то, кого она упустила, но кто не упустил её. И то, какие она взгляды бросала именно на эти гвоздики, проходя мимо дорогого цветочного магазина. Всегда останавливалась у витрины полюбоваться, поскольку никогда не видела ничего прекрасней. И вот теперь это “ничего прекрасней” украсило её комнатку. Без записки и давления. Просто жест, в котором однако улавливалась авторитарность. Тот, кто принес цветы, сразу указал ей, что принадлежал к категории людей, не принимающих отказа, потому цветы были оставлены, а не подарены. Без права их не взять. Значит, этот человек знал, что от него она… - О черт, - легко сложив дважды два, выругалась Асока, отскочив от букета. Она сообразила в поле чьего зрения оказалась. Через секунду девушка вернулась обратно к букету и снова понюхала цветы. Это было странно получить букет вместо топора, например. Странно и вот теперь жутко. Но девушка продолжала стоять и вдыхать свежий аромат. В конце концов, цветы не виноваты, что их купил не тот человек. А раз она не могла не принять, можно было насладиться. Не так и часто ей дарили цветы. Точнее - никогда. Особенно, убийцы. Да что ж у неё за карма такая. А говорят, в одну реку дважды не войдешь. В её случае пословица не работала. И она не просто вошла, а вляпалась по самый острый нос. *** - Кайло? - Рей удивленно посмотрела на мужчину, который появился среди музея. Улыбающийся, аж сияющий от энтузиазма, он подошел к ней и поцеловал. В щеку. Соблюдая приличия, хотя одно его появление вызывало любопытные взгляды. Глядя в его впервые такое неподдельно счастливое лицо, освещенное улыбкой, за которую сам Кайло себя не одёргивал, она ощутила лишь тоску. Надо же, капо явился именно сегодня, когда она, как никогда, не хотела домой, оттого и придумала повод задержаться. Поцелуй его был таким интимным, что у Рей защемило в сердце. Столько нежности в одном прикосновении губ к коже. Он словно передал какой-то импульс, что достал микротоком к самому сердцу. Дыхание у девушки перехватило. Кайло впервые поцеловал её так. Бережно. Выражая чувства. Коснулся так, что она, правда, ощутила себя женщиной, в преклонении перед которой он носил четки на запястье и верность на сердце. - Что ты здесь делаешь? – заставила себя улыбнуться Рей. Она была не готова к встрече, поскольку ничего не успела обдумать. Её тревожили новости, полученные от Асоки. То, что Кайло оставил за кадром, впустив её в свою жизнь. - Подумал пригласить тебя на ужин. – он улыбнулся, стараясь этим непривычным жестом отогнать воспоминание о том их единственном, не очень удачном ужине. Сегодня все будет по-другому, да. Сегодня все у них будет хорошо. Даже отлично. Кайло хоть и не научился быть счастливым, но сейчас он был абсолютно в моменте. Поймал настроение – преподнесенное, немного взволнованное, легкое – и вознесся на нем, как на волне. - Я же говорила, что у меня сегодня много работы, - Рей искренне расстроилась и погладила Кайло по щеке. – Сердце мое, прости. Босх забирает все мои силы. - Давай я подожду тебя, – мужчина отреагировал на удивление спокойно, но сдаваться не спешил. Покрутил головой и сел на скамейку. Кольцо в кармане было словно балансом, что позволяло маятнику внутри него не раскачиваться во все стороны и быть терпеливее. – Тем более, вот – моя любимая картина. Полюбуюсь ею. Рей застыла, глядя то на Кайло, то на Заводь Томаса Коула, украсившую стену в своем почти двухметровом пасторальном великолепии. Спокойствие послегрозовых красок абсолютно не вязалось с капо, который вытянул ноги и заскользил взглядом по прохладному серебру Гудзона. Так далеко от Вермеера. Так далеко от Кайло. Его проще было представить во мраке Мунка или безумии Гогена, но никак не в пейзажах Коула. - Он же романтик. - Che cosa? (1) – удивился мужчина, - этот художник меня… – он задумчиво пощелкал пальцами. Обычно от каждого его щелчка разрушались чужие судьбы, но сейчас мужчина просто искал слово, что ускользало. Такой простой глагол. - … умиротворяет. Да, умиротворяет. Он повторил дважды. Рей наклонила голову, пытаясь понять – он не мог найти перевод слова? Порой с Кайло бывало, что в какие-то моменты он на секунду напрочь забывал английский и мучительно долго подбирал перевод. Или просто описывать подобное в себе было непередаваемо трудно? Умиротворение. Насколько хорошо он понимал это значение? Бывал ли Кайло в состоянии покоя и безмятежности? - А вот ты нервничаешь, душа моя. Забавно, даже не глядя на неё, он улавливал тревожные мотивы. Будто он впитал в себя спокойствие реки, а Рей у Заводи забрала напряжение небес, готовых вот-вот разродиться бурей. Хоть и на картине небо было после дождя – все равно мотив был нервный. Будто стихия не решила: успокоилась она и уходит прочь или снова хочет вспенить спокойствие Гудзона и заставить реку выйти из берегов. Реку, которая только нащупывала свое течение и не поднимала со дна тяжелые камни. - Эта ситуация с Императором нервирует тебя, capisco (2), - он протянул руку, и девушка подошла поближе. Перед этим сделав свой щелчок пальцами, который погрузил их в одиночество от чужих взглядов. Присев рядом, она вложила свои пальцы в широкую ладонь Кайло. – Гроза пройдет, Рей. Гроза тебя не коснется. Ты её даже не услышишь. Для тебя это будет, как далекий раскат грома, который не достанет. Твои воды будут незамутненными. Рей молчала. Её река была из крови. Такую уже невозможно оставить чистой. - Ты ничего мне не рассказываешь. - Потому что это не твое дело, - невзирая на строгость фразы, грубо она для Рей не звучала. Девушка понимала, какой смысл в эти слова вложил Кайло. Он хотел её оградить от того, что убивало так долго. Сможет ли он оградить её от самого себя – вопрос оставался открытым. - Моё, потому что ты призвал Императора и вот он здесь, - Рей раздраженно поморщилась, пытаясь убрать руку, но пальцы Кайло тут же сомкнулись. Не сильно, однако сомкнулись. Он успокаивающе погладил большим пальцем тонкое запястье. - Я бежала от него последние пятнадцать лет, его ищейки вечно были у меня за спиной и вот теперь он здесь собственной персоной. Это не приводит меня в восторг. - Ты бежала слишком долго. Пора остановиться, пока ты не выбилась из сил. - Напряжение продолжало утяжелять воздух и Кайло терял особый момент с каждой секундой. Момент, но не веру в них. - Тебе больше не от кого убегать. Развернись и посмотри в глаза тому, кого боялась. Он - лишь призрак былой силы, жалкая тень, клон самого себя. Ты будешь в порядке. Я отдам за это жизнь, если не нужно. “Я все за тебя отдам”, - добавил Кайло мысленно. “Свою или мою жизнь, а, сердце мое?” - подумала Рей, рассматривая мужчину, который уже утратил свою редкую улыбку и смотрел на неё со всей серьезностью. Девушка подумала, что не делала его счастливым. Он может ею и обладал. Был любим. Но не счастлив. Кайло готов был проливать кровь просто потому, что не умел выражать эмоции по-иному. - Я бы не хотела, чтобы ты пострадал. - Искренне ответила девушка, проводя свободной рукой по волосам и отмечая, что он почти перестал дергаться от её нежности. Вроде обвыкся. Даже сам иногда целовал перед сном, произнося это свое buona notte (3).При этом, правда, заглядывая ей в глаза, пытаясь угадать - угадал он с интонацией или нет. По правде, не угадывал ни разу. Всегда звучало какой-то угрозой, но Рей привыкла. Понимала, что это вот - максимум. Понимала до сегодняшней беседы с Асокой. Теперь же задумывалась как далеко проявление любви может зайти и где будет та грань, когда её убьют из-за великого чувства. Кайло же удивленно моргнул. Он только к чему-то приловчался, как Рей бросала в него очередную странную фразу. Его безопасность, конечно, всегда была приоритетом номер один в Семье, но из уст девушки звучало совершенно по-особенному. Будто важно, чтобы ему не сделали больно. - Все будет хорошо. Верь мне, душа моя, - он возвращал их в тот момент у него в кабинете, когда Кайло пообещал безопасность и попросил о доверии. – Ты пообещала мне так много, что я горы сверну. Серьезно. Кайло потянулся к пиджаку. All'inferno (4) ресторан, Дебюсси и звезды, которых можно коснуться. Они сделают это здесь. Начнут свой путь на Гудзоне среди девственного оазиса, чтобы пожениться на пепелище. Достав свою черную фишку, которой он собирался поставить на красное – может, даже ультракрасное, алое – Кайло протянул ставку своему личному крупье. Пальцы не скрещивал и кости не бросал. Просто протянул ей весь мир, спрятанный под бархат. - Это не обязательство, - сказал он, наблюдая за тем, как Рей осторожно берет коробочку. – Это залог того, что ты победишь в борьбе против Империи. Ради того, чтобы ты вышла за меня, я готов на все. Абсолютно на все. Вот тебе спичка, от которой сгорит Империя. Однако, он лукавил. Это было не спичка. Спичка бы сломалась при первом чирке. Это была бомба. Под ногами у Рей. Которая тут же начала тикать, а детонатор был спрятан внутри сердца Кайло. Девушка, собрав в руки всю себя, сжимала коробочку в пальцах. Никогда ещё бархат так не ранил. Она дала обещание осознанно, желая сотворить на руинах нечто большее, но кто бы мог подумать, что сам Кайло предпочтет оформить сделку аж настолько быстро. Он втягивал Семью в войну и хотел гарантий. Тоже логично. Но, черт, как же это давило. Кайло говорил, что принес не обязательство, но воздуха как-то сразу перестало хватать, будто кольцо стиснуло горло. Возможно потому, что Рей знала, что нельзя сказать «нет»? Кольцо было билетом лишь в один конец. Тот, которого она, безусловно, желала, однако теперь, узнав, что маршрут может снова пролечь под грушей, ощущала себя не на вершине, а в плену. Зачем он так? Зачем превратил её порыв в сделку, которую нужно безрадостно выполнить? - Кайло, а что случилось с твоей первой Сеньорой? - тихо проворковала девушка, открывая коробочку и рассматривая самое красивое кольцо, что видела в своей жизни. Такое продуманное. Видно было, что в него Кайло вложил все то, что чувствовал к ней. Платина. Черные бриллианты. Лед. Блеск. Страсть. Большая любовь - большие проблемы. Мужчина, переполненный умиротворением как никогда, вдруг помрачнел и изумленно посмотрел на Рей. Та, пообещав выйти за него, вдруг не спешила надевать кольцо. Смотрела отстраненно и чуждо. Прошлое догнало его, догнало и испортило момент, которого он ждал и к которому готовился с особой тщательностью. Cazzo, да он точно проклят! Гроза таки не ушла с их полотна. Она зависла над ними и поднимала не только камни со дна, но и волны на душе. - Почему ты отдал приказ убить её? – продолжила Рей, глядя в упор на него своими янтарными глазами. Её вопрос был подлым и нечестным. Как удар в спину, пока он ловил брызги Гудзона на щеках. Как стекло на пляже, что оставило шрамы на ступнях в тот далекий беззаботный день на Сицилии, когда он просто бегал по пляжу, воображая себя Паоло Мороси. - Я очень сильно любил её, ты думаешь, я бы отдал такой приказ? – с невеселой улыбкой на губах спросил он. Едва не поперхнулся. Любил. Этот глагол по отношению к Кайдел и спустя семнадцать лет казался отравленным. Как он был юн и как глуп. Не был ли он сейчас таким же, вытаскивая из груди своё сердце? - Ты и меня сильно любишь, но по факту дом мой ты сжег. Ты же...рефлекторно жесток. – напомнила девушка. Конечно, она исходила из личного опыта. Из-за него она однажды чуть не погибла. Он обещал ей в момент ярости, что отдаст своим охранникам, и те с радостью пустят её по кругу. Разрушил убежище Рей. Да, она имела право сомневаться. Один великодушный поступок, который они превратили в помолвочную сделку, не обелял его, и чаша весов глухо звякнула о берег под тяжестью аргументов не в его пользу. Stronzo! Немного веры в него совсем бы не помешало. В этот особый момент, когда он опустил всю свою защиту и был счастлив. Кайло продолжал молчать, мысленно переносясь в ту ночь семнадцать лет назад, когда все было кончено. Смерть Кайдел была быстрой. Милосердно быстрой. Три пули - и история любви истекла кровью, испачкав их общее будущее. - Если скрывать было нечего - почему ты промолчал? – очередной вопрос, требующий ответа, которого у Кайло не было. “Потому что мне очень больно. Очень сильно”, - подумал он. Стыдно признаться, а ведь до сих пор было fottutamente (5) больно. Те три пули убили Кайдел и застряли в нем, утягивая на дно. Кайло нехорошо усмехнулся. Конечно, Рей вряд ли поверила бы в такое объяснение. Ему же не могло быть больно. Всем, кроме него. Но даже животное, получив ранение в спину, выло, так почему он не мог этого же ощущать? Его же предали абсолютно все. И отобрали то немногое, что он имел. То немногое, чего он жаждал до сих пор и никак не мог получить. Вот и сейчас он снова постучался в запертые двери. Да что б его! Cazzo! - Так ты передумала? - контролируя свой гнев, сухо спросил Кайло. Момент-то все равно был испорчен. Радость испарилась, уступая место привычной пустоте внутри. Пустоте, в которой звенело от одиночества. - Надену его авансом. Она подняла голову и увидела, что Кайло помрачнел. Попытался выглядеть счастливым, но расстроился. Кивнул и помог надеть Рей кольцо. Подумал, что аванс выглядит на её пальце хорошо, правильно как-то. И все вроде было отлично. Просто хотелось уже, чтобы и его без авансов любили. Она ведь говорила, что он должен это принимать. И в момент, когда Кайло был готов, Рей отобрала ощущение, что за просто так все возможно. А он вроде не ошибался этот месяц, так почему она судила его по прошлому? - Оно невероятно красивое. - Рей, как могла, пыталась смягчить удар и одновременно она была зла, видя, что мужчина закрывается, не ответив на вопрос. Он ждал, что она пойдет с ним по жизни рядом, но при этом не развеял опасения, что строптивые жены умирают. А ей было бы неплохо знать. Возможно, вот здесь и сейчас она сделала роковой шаг, не дав нужной реакции. Внутри у неё все вспыхнуло. Такой жизни для них хотел Кайло? Чтобы она даже с ним просчитывает каждую ситуацию, боясь ошибиться? Что она сможет ему дать, если все время будет напряжена? - Я, пожалуй, не буду отвлекать тебя, - Кайло поднялся. Подумал, что в первый ужин стреляли в неё, теперь - в него. Возможно, лучше пригласить ее как-нибудь на обед? - В казино есть ещё кое-какие дела. Не засиживайся до ночи, хорошо? И едь осторожно. Sai, ero preoccupata (6). Носишься, как ведьма. - Я буду очень осторожна. Встретимся дома. Кайло погладил Рей по щеке и усмехнулся. Никто из них сегодня не спешил домой. Нет. Их уровень доверия друг к другу был так ничтожно низок, что они предпочли острые углы казино и музея, чтобы выдохнуть, а не мягкое одеяло. Все же Рей была чертовски гениальным игроком. Он ее дом взорвал, а она его дом продала, обесценивая то тепло, что царило в их постели. Но Кайло, так не желающий воевать ещё и за дверью, закрытый для всех, не собирался сдаваться. Она ещё передумает об авансе. Обязательно передумает. Они будут счастливы. Любой ценой. 1 - и что же? 2 - понимаю 3 - cпокойной ночи 4 - к черту 5-чертовски 6 - ты знаешь, что я беспокоюсь. *** Привет вам, дорогие читатели Ну что, у нас тут аж два коинфлипа наметилось, eh? Кайло против Императора и…ох, Кардо. Мне кажется Эничку могут и подвинуть с такой хладнокровной тактикой. Кайло все так же спешит, а Рей хочет чуть больше правды. Короче, вы порядки, правда, что ультракрасное не состоялось, а вот мегаультрачерное…. А ещё мне хотелось бы сказать огромное спасибо за все тёплые слова поддержки, что я получила на протяжении недели. Какое слово прошило меня насквозь. Спасибо. Это бесценно. Вы - моя реальная Сила, котороя прибудет со мной ❤️❤️❤️