Граттаж

Капо - последний рейз за раунд торговли Кофе горчил, еда была пресной, в столовой было слишком жарко. Ощущая, как боль сжимает голову, Кайло в порыве швырнул приборы на тарелку, и те жалобно звякнули. - Невкусно? - язвительно поинтересовалась Рей, войдя в столовую. - Надо же, кто снизошел до завтрака с чудовищем, - зло рявкнул Кайло, немного ослабляя галстук. - Ты опоздала. Рей пожала плечами, присаживаясь за стол. Мужчина присмотрелся к ней внимательнее. Бледнее обычного, но держала себя в руках куда лучше, чем рано утром. Он почти не помнил, что произошло в их спальне. Лишь смутные эмоциональные качели остались на краю сознания. Помнил, что злился, возносился и снова падал. Понимал, что был очень груб с Рей, за что и проснулся один в постели, что было удивительно непривычно, а она, скрутившись, беспокойно ворочалась от кошмаров. Когда Кайло осторожно попробовал её разбудить, то получил пощечину и взгляд, полный отвращения. “Не смей прикасаться ко мне, чудовище”, - прошипела девушка. Он сидел на полу и, потирая щеку, пытался извиниться. Рей, поджав колени, сказала роковое: “Никогда”. И это звучало ответом не только на его раскаяние. Это было приговором тому его желанию, которое привело их в этот кошмар. Не их. Её. Его женщину. Его прекрасную раненую женщину. - Ты - чудовище, Кайло, - повторила девушка четче, и её взгляд был полон ненависти. - Дикое и необузданное чудовище. Ты не заслужил ребенка. Ты знаешь это. А потом попросила его “проваливать”. Из его же комнаты. И, желательно, из жизни. В общем, куда угодно, лишь бы подальше. Он “провалился” до ванной, где все было усеяно осколками духов и покрыто тяжелым ароматом вчерашней катастрофы. Захлопнув дверь, остался один. Запертый в граттаже и этих словах. Он стоял и смотрел на свое немного жутковатое лицо. Казалось, шрам бросал тени на всего него. Раскалывал. Да-да, все так и было. Чудовище. Но именно таким его воспитывал отец. Он не знал ни любви, ни ласки, ни снисхождения. Не знал и не проявлял их в ответ. А когда проявлял, то делал только хуже. Обыкновенное чудовище. Ни больше. Ни меньше. Но Рей-то такое и нужно было, вот в чем ирония. Она не просила его измениться лишь потому, что другой бы не смог служить её интересам. “Никогда”, - повторил он, глядя на себя дальше. Она никогда не исполнит его желание, а он, пытаясь хоть что-нибудь исправить в этой ситуации, будет с тройным рвением исполнять то, чего хочет Рей. И ведь ничего не изменится. Эта девушка умела ненавидеть. И теперь она будет делать это с ним. Ненавидеть. Искренне, горячо, страстно... “Хоть что-то настоящее я таки получу”, - невесело добавил мужчина и подумал: - а может зря он все-таки отказался от той девочки-сироты? Не своя кровь, да, но воспитай он её - может все бы и сложилось. Но он ведь был лишь чудовищем, и потому, наверное, малютке повезло, ведь, скорее всего, даже в приюте лучше, чем с ним. Вчерашняя ночь лишь показала, что любить он так и не научился. Когда любили - не травмировали. Он так и остался на своей животной ступени развития. Той, где все можно было заслужить и получить лишь с помощью силы и боли. Хорошо. Если Рей хотела такие правила игры, к черту человечность. Раз он чудовище, и они оба это понимали, значит быть ему этим чудовищем до самого конца. - Я ничего не потеряла, ведь завтрак невкусный? - отбила его “опоздала” девушка. Мрачно уставилась в пустую тарелку. Странно, но есть она хотела просто зверски. Однако приборов не коснулась, иначе бы Кайло увидел, как сильно дрожат у нее руки. Она и так выдохлась после сцены в ванной. Не могла понять, как ей хватило смелости сказать те роковые слова, но понимала - либо она на него нападет, либо Кайло заставит её принять ситуацию. Пока счет был за ней. - Pessimo (1). - Pessimo, - задумчиво повторила Рей, будто только это и было важно. Не прикоснувшись к приборам, она поманила к себе горничную: - Мистер Соло недоволен. Передайте повару, что он уволен. Раз он не в состоянии приготовить даже завтрак, не смеем его больше задерживать. Кайло, потягивая кофе, изумленно вскинул бровь. Даже так? - Вот и все. Завтра все будет хорошо, а сегодня позавтракай в городе. Я решила твою проблему? Или мне самой сходить на кухню и приготовить завтрак, чтобы мой мужчина был удовлетворен? Рей холодно улыбнулась и налила себе сок. Кайло задумчиво посмотрел на девушку. Что она задумала? С каких это пор отвратное чудовище вдруг стало её мужчиной? Неужели вчерашняя ночь убедила Рей быть осторожнее в выражениях? Но напуганной и смиренной она не выглядела, а взгляд её горел таким презрением, что если бы девушка могла им испепелять - от него бы ничего уже не осталось. Весь вид Рей кричал о том, что её аж выворачивает быть сейчас здесь. Интересно, она знала, что ранила его вот этим “мой мужчина” сильнее, чем когда смеялась у врача? Ведь она никогда не называла его своим. Лишь она была его, а вот он - сам по себе. - Позавтракаю в городе. Подожди минутку, душа моя. У меня кое-что есть для тебя. Рей, так ни к чему и не прикоснувшись, уже собиралась выйти из-за стола, как резко замерла. Кайло взял с соседнего стула коробку и протянул девушке. Та понимающе скривила губы, поскольку в таких он дарил ей ювелирные украшения. Нечто подобное она, хоть и не с самого утра, но ожидала. Видимо, совесть замучила его, раз он отправил Кардо за какой-то фигней среди ночи. А, может, в его сейфе валялся целый запас дорогих безделушек на случай, если он от скуки насиловал своих лапочек. - Миленько, - насмешливо прокомментировала она, рассматривая массивный переливающийся браслет. С таким количеством бриллиантов Кайло ей еще ничего не дарил. Что ж, раньше он и не кончал в неё против ее желания. Все менялось. Протянув руку, Рей позволила ему защелкнуть застежку. Браслет был тяжелым от камней, но девушка услышала в щелчке нечто иное. Он словно наручники защелкнул. - Ты такой предусмотрительный, - ядовито бросила девушка, глядя ему в глаза. Кайло знал, о чем она. Он оставил ей синяк. Впервые. Там, на запястье. Уродливый след его рук. А теперь браслет скрывал это. Но это было неправдой. Это был его подарок к помолвке, который все равно нужно было отдать. - Носи в удовольствие. - Поверь, я не сниму его никогда, - пообещала Рей, и Кайло понял, что теперь этот браслет всегда будет с ними, как напоминание о его грехе перед ней. - Видимо, ты так сильно хочешь ребенка, что цена не имеет значения? Она вскинула бровь. Цена. Любому могло показаться, что Рей готова к торгам, но Кайло понимал, что девушка имела в виду иное. Под “ценой” она подразумевала то, что произошло. Мол, ты так хочешь ребенка, что готов даже сделать его против моей воли. Вот что она сказала на самом деле. Стиснув кулаки под столом, он, тем не менее, кивнул. В конце концов, он же всего-навсего чудовище. Чего она ждет? - Хорошо, - она злорадно усмехнулась и сложила руки на животе. Таком теперь для Кайло бесценном. Вот он и попался. Теперь ему конец. И плевать на все великие чувства. Ему конец. - Мы не будем за него торговаться. Я буду выдвигать условия, а ты, сердце мое, послушно их выполнять. Ты же готов платить, да? Кайло кивнул ещё раз. Слово “послушно” прошлось по его самолюбию, но то, что он сделал с её гордостью… это, porca troia, было заслуженно. - Я хочу уйти, - просто ответила Рей и, видя, как он рефлекторно собирается сказать “нет”, тут же положила ладонь на его стиснутый кулак. - Хорошо подумай, прежде чем отказать мне. Помни, что на кону. Кайло сделал вдох. Затем выдохнул. Такой глупый, неумелый, издевательский блеф. Она никуда не уйдет, пока идёт война. Ей некуда уйти, ведь животное её преданно защищает ценой своей - увы, только своей, не её - Семьи. Рей просто проверяла на прочность его терпение, попутно делая очень больно. - Ты можешь уйти куда угодно, - прозвучало негромко, но, едва глаза Рей триумфально полыхнули, он добавил: - В рамках стен этого дома, естественно. - Естественно, - любезно согласилась девушка. Для Кайло её желание сменить спальню не стало сюрпризом. Естественно, она запрется от него на все существующие двери и замки. Его кровать теперь снова будет пуста, и после того, как он узнал, каково это - с кем-то её делить - будет мучительно сложно слушать лишь свое дыхание. Но он так плохо себя контролировал, что это было хорошим решением. Ведь если они останутся за одной запертой дверью, но на разных кроватях, это будет катастрофой. Он не смог её защитить и дать безопасность, отчего Рей уходила. Он это заслужил. Пусть живет там, где ей комфортнее. Лишь бы был маленький шанс, что она хоть когда-нибудь вернется обратно. - Рей, сегодня вечером прием, я… - Не важно, - отмахнулась девушка, поднимаясь. Увидев, что Кайло, разозленный её пренебрежением, тянет руку, чтобы остановить её, она застыла. - Нет, больше не смей никогда ко мне прикасаться, понял? Улыбка, наконец, спала с её лица. - Если ты, ублюдок такой, хочешь ребенка, то будешь вести себя так, чтобы, в первую очередь, захотела я. Если не ребенка, то для начала тебя. Ясно? Поэтому советую начать учиться быть сдержаннее. Твоя женщина - это не награда, Кайло, это тяжкое и уродующее бремя. Твоя женщина - это то, к чему ты должен относиться с уважением. Если ты будешь насиловать меня - давай называть вещи своими именами - то я - просто лапочка, а ты вроде сердишься, когда это так, - она сузила глаза, царапая ему душу каждым справедливым словом. - Если ты ещё хоть раз поступишь так со мной - я уйду. И неважно, что меня за это убьют по твоему приказу. Потому что лучше быть мертвой, чем…. мне продолжить? - Нет, спасибо, - сквозь стиснутые зубы процедил Кайло. Ему не понравилось то, как она вдруг нацепила на него поводок и стояла сейчас, пренебрежительно дергая его. Пытаясь понять границы его терпения. И давая слово, которое точно сдержит. Если он не прекратит, она уйдет. - Только не нужно перекручивать. Я был пьян, но очень четко запомнил, как ты стонала от удовольствия и просила ещё. Какое-то у нас изнасилование по обоюдному согласию выходит. Хватит играть со мной, Рей. Я слишком хорошо тебя знаю. Тебя и твой характер. Люблю тебя за него, хоть ты и беззастенчиво лгала мне почти каждый день и даже умудрилась меня обокрасть. Я смотрю на все это снисходительно, но ровно до тех пор, пока ты не пытаешься включать этот характер против меня. - Ах, ты решил включить юриста, мистер Соло, да? - опасно зашипела Рей. Подошла близко к нему. Очень близко. Обойдя упавшую на пол вилку, она села к нему на колени и прижалась всем телом. - Значит, то было не изнасилование, да? А ты не думал, что, когда ты ввалился в комнату с приказом “раздевайся”, у меня не было иного выбора, кроме как подчиниться, ммм, мой Цербер? Иначе ты бы просто меня растерзал, а я хотела отделаться лишь одним синяком. Цербер. Это слово - злое и гадкое - было таким продуманным, Dio! Вроде чудовище, а вроде...лишь пес, которого она приручила и на которого пыталась теперь надеть намордник. - Ты могла сказать “нет”, - просто ответил Кайло, а потом тихо рассмеялся. - Cazzo, Рей, ты хоть раз сказала “нет”, чтобы быть уверенной, что это не работает? Я не перекладываю на тебя ответственность, да, я чудовище и был жесток и груб, я не заслужил любви, ребенка и уважения, но ты не сказала “нет”, а значит - была согласна. Я был пьян, и мне так показалось. - он вздохнул. Она никогда не пользовалась своим правом вето, которое имела, ведь была с ним на равных. Рей было проще манипулировать им, а когда не выходило - смириться, чтобы затем получить ещё немножко власти. Она ни разу не попробовала вести себя с ним не как агент, а просто как его настоящая женщина. Тысяча и один способ дрессуры были куда проще, чем “да” или “нет”. - Я попробую сказать “нет”, когда ты придешь насиловать меня в следующий раз, - пообещала девушка, небрежно проведя ладонью по его щеке. Зло улыбнулась, когда один из бриллиантов слегка оцарапал Кайло. - Ведь придешь же, не удержишься. Она видела, как глаза Кайло темнеют. И видела в них раскаяние и боль. Но ей нужно было проверить рамки его терпения и понимать, насколько много ей можно, потому бить нужно было до конца. - Если ты будешь все время повторять, что тебя изнасиловали, душа моя, то я могу принять это за желание, а ты знаешь, что я выполняю все, что ты хочешь, - предупреждающе рыкнул Кайло, - превращать твои слова в реальность - истинная радость для меня. - Так и будет, сердце мое, - вдруг легко согласилась девушка, - ведь больше я тебя не хочу, потому каждый раз, когда ты будешь меня брать, помни - ты меня насилуешь. - Вы, мужчины, только так и умеете выражать неудовольствие, - неожиданно продолжила Рей, зло стискивая его идеально выглаженную рубашку, поскольку в этот раз Кайло промолчал. Смысла спорить и ранить больше не было. Все было проиграно. - О, ну что ты делаешь такие круглые глаза. Как будто ты ни разу не понял. Серьезно? Что ж, давай я расскажу тебе, дорогой. Она потянулась за соком и продолжила светским тоном: - Когда родителей убили, я понятия не имела о том, кто я. А вот семья Сноука как-то быстро сообразила и...забрала меня. Сначала я подумала, что это какие-то дальние родственники, а потом уже стало слишком поздно. Меня держали в каком-то подвале и ждали, что добрый Император пожалеет свою кровинушку и заплатит огромные деньги, но тот, желающий только смерти отравленного отребья, видимо, увидел в ситуации дар Господний - и руки пачкать не нужно, и сдохнет мучительно. Ты же знаешь, что делают с ненужным материалом, правда? С красивым ненужным материалом. Она отпила свой сок с непоколебимым спокойствием, будто рассказывала Кайло провенанс очередной картины, а не собственного характера. Мужчина сощурился. О, он хорошо знал, что с таким “материалом” могли сделать. Самому ему именно такие игрища не нравились, и именно это так сильно задело его. Он был жесток почти всегда, но никогда не принимал участия в изнасилованиях. Причинял боль, но никогда не против воли, а по сделке. И то, что Рей равняла его и… Кайло знал, отчего она раскрывает ему свою душу сейчас, в момент, когда они максимально чужие друг другу. Чтобы вызвать в нем вину еще больше, затянуть намордник и держать своего Цербера у ног. Для неё он был таким же тупым животным, как и для отца. Созданным для выполнения чужих приказов. Её правда была лишь крохой, которую бросали в процессе дрессуры, приучая выполнять команды. Правда, поцелуи, нежные слова. Она лишь дрессировала его. Не любила. Пока его сердце - пусть обугленное, да - пыталось быть распахнутым, Рей просто играла с ним. И сейчас продолжала. И, рассматривая её, Кайло задумался - говорила ли Рей правду? Она столько раз лгала, что сейчас, возможно, в момент её максимальной искренности, он засомневался в ней. Быть может, это было правдой, быть может - лишь манипуляцией. Как та дозированная ласка, что ему выдавалась перед каждым сексом. Она играла этими ужасными словами так же легко, как и теми, нежными, вроде “сердце мое”, “люблю”, “мы, мы, мы”. - Душа моя, раз с тобой это уже все происходило, тогда ты точно должна была ощутить разницу, - жестко ответил он. - Да, дорогой, конечно, - она почти миролюбиво промурчала. - Ты абсолютно прав. Ведь я уже не девственница. И ты пришел один. С этим справиться… проще. И, бросив в него эту убийственную фразу, Рей как ни в чем не бывало поднялась. Недрогнувшей рукой поставила стакан обратно на стол и вышла. Оставив Кайло один на один с самым жутким фактом из ее биографии. Он оцепенел настолько, что даже не мог пошевелиться. Он был один. А там, в Семье Сноука… Fanculo. Если перефразировать фразу Рей, то выходило, что она была невинна, что логично, ведь ей было пятнадцать, и… - Cazzo! - выругался он, готовый простить что угодно ей за один этот факт. - Fotutto! Porca putana! Митака. МИТАКА! - гаркнул он и, когда реджиме появился, тяжело вздохнул. - Вызови ко мне Кардо. Срочно. Он откинулся на стуле, думая о том, что сегодня - день их с Рей помолвки. Что ж, он сделает своей сеньоре достойный её подарок. Обязательно сделает. Жаль, что лучше ей не станет. Кайло задумчиво закурил. Когда он выполнит все, чего Рей ждет от него, когда растерзает всех обидчиков, к кому пойдет его женщина, чтобы отомстить ему? - Мне так тебя жаль, Рей, так жаль, что они это сделали с твоей душой. И что я это сделал. Бедная ты моя малютка. Он прикрыл глаза ладонью - солнце слишком больно ослепляло. День помолвки и полное фиаско. Он, конечно, имел немного - лишь порционную дрессуру, - но и это было ему дорого. Для него и это было сродни магии - чувство, когда тебя заставляют что-то делать не через боль, а через нежность. Пусть искренности он не узнал, но хорошее-то было, а он и это dovuto rovinare (2). - Ого, ты как-то не выглядишь счастливым, - Кардо, приехавший привычно рано, изумленно посмотрел на Кайло, который, кажется, распадался, а когда тот молча глянул на него, вдруг понял. Случилось непоправимое. Кайло сделал ошибку, и Сеньора получила власть. Да блядь! - Ты же знаешь, что женщин нужно время от времени наказывать, - просто сказал он, пытаясь спасти хоть что-нибудь. Переубедить Кайло, что что бы там ни произошло - это нормально, и неважно было ли это нормальным. - Да? И часто ты наказываешь свою жену? - вдруг язвительно прорычал Кайло. - Никогда. Мужчина покачал головой, а потом задумался. - Уничтожь Сноука. Воспользуйся планом, что мы придумали раньше. - Кайло! - Кардо возмутился теперь по-настоящему. Убрать Сноука и всю его Семью они планировали не раньше, чем под Рождество, но сейчас… это было безумием. Ненужным триумфом. - Уничтожить, - повторил капо. Кардо вздохнул. А он-то думал, что сегодня неплохо повеселится на вечеринке. Этот костюмированный бал он ждал две недели. И готовился тщательно. Кроме того, что его разные люди продолжали давать Асоке деньги, и девочка стала выглядеть - он пару раз наблюдал - куда живее, Кардо также позаботился об её образе. На вечеринку каждому гостю выпадала случайная роль, но, естественно, капо или сеньора корректировали те или иные образы некоторых из гостей, желая их вознести или поставить на место. Для Асоки Рей выбрала невинную роль фейри, но Кардо… у него были другие планы, потому, когда рассылались костюмы, приложенные к приглашениям, он прикрепил карточку с именем Асоки к совершенно иному наряду. Тому, что выбирал сам. Чтобы немного потешить взор. И проверить, наденет ли она его. Ведь это будет весьма показательно, а потому - очень важно. Но пока он мечтал о полуобнаженной синеволосой красавице, капо вернул его с небес на землю. Снова придется пачкать руки. Ох, как он от этого заебался. Но игра определенно стоила свеч. 1 - херовый 2 - проебал *** - Родная моя, здравствуй! Рей, стоящая в роскошном струящемся золотом платье среди зеркал, вздрогнула. И совсем не оттого, насколько непривычно она выглядела в другом цвете, а из-за голоса. - Ты с ума сошел приходить сюда?- сверкнув глазами, фыркнула она, но затем улыбнулась и распахнула объятия. - Ну здравствуй, дедушка, наконец-то! - Не мог же я пропустить помолвку своей драгоценной внучки, - пожилой мужчина поцеловал девушку в щеку и отошел на два шага назад. - Вы только посмотрите, как она прекрасна! Но черное все же тебе больше к лицу. Он смотрел на Рей. Последние пять лет, которые были потрачены на подготовку плана, он не видел свою внучку, и слухи не лгали. Она, правда, была удивительно прекрасна, куда лучше, чем на снимках. Особенно сейчас, когда, рассмеявшись, сделала пару оборотов, и платье послушно повторило за ней, переливаясь всеми оттенками золота. Она словно подчеркивала этим свою ценность. Его золотая фишка. Джокер, умело маскирующийся под даму, приняв масть Семьи Рен. И пока глупый Бен Соло думал, что с ней соберет свой флеш-рояль, она разрушала партию изнутри. Вот уж правда. Для кого - Мадонна, а для кого - Пандора. - Я в фамильных цветах, между прочим, - напомнила девушка, присаживаясь в кресло. Покрутила головой в поисках сумочки и достала зажигалку. - Устало выглядишь. - А ты мрачновата для счастливой невесты. Все в порядке? Рей едва не скривилась, бросив быстрый взгляд на деда, расположившегося на соседнем диване. И хоть между ними не было стола, девушка не забывала напоминать себе, что он - лишь её параллельная партия. - Нет, не все в порядке, - закуривая, она поморщилась. - Ты забыл мне рассказать, что Кайло был женат, и у меня были с этим проблемы. - Это не самая важная информация. - Ой ли, - она сузила глаза. Конечно. Бросить её на такое важное дело, скрыв кучу фактов и любуясь тем, как она будет пытаться не утонуть, было так в стиле деда, всегда проверяющего своих домашних питомцев на выдержку. - Это важно. Или ты думаешь, я бы испугалась, если бы узнала? - Ты - единственная из моих детей и внуков, кто не боится ничего и никого, Рей. Этот комплимент для Рей не был похвалой. Её храбрость досталась ей дорогой ценой. Она не была бесстрашной в доме Сноука, когда из нее создали через насилие то, что создали. Порой девушке казалось, что отказаться платить за неё было частью великого плана Императора. Он не желал её смерти, лишь наблюдал - утонет или нет. Ведь если не утонула, то стала сильнее. Сильнее и опустошеннее. Ведь так проще было забыть обо всем. Наверное, потому ей было так легко заслужить доверие Императора, призвавшего вечно убегающую внучку на службу, где она потрясла даже его своей жестокостью, хладнокровием и решительностью. Там, где никто не мог дать результат, Рей справлялась идеально. Её интриги всегда были тонкими, красивыми и продуманными. Неудивительно, что Император гордился ею так сильно, что даже оказал честь и встретился. Если бы не его одержимая мечта забрать власть Семьи Рен, он, глядишь, даже признал бы блудную внучку частью Империи. Но война была важнее одного успешного политического брака, кои всегда дедушка организовывал для братьев её отца, потому она пряталась в тени. В тени Кайло. Где стала сильнее, чем кто-либо мог предположить, включая сидящего перед ней мужчину. - Ты ведь приехал не комплименты мне делать, - вдыхая дым, Рей выдыхала правду. Император одобрительно улыбнулся. - Проницательна, как всегда. Неудивительно, что в ФБР тебя ценили. - Ценили, да, - она вздохнула, рассматривая как в браслете переливаются бриллианты. Вопиюще, даже неприлично красиво. - Но я скомпрометирована сильнее, чем тебе кажется. - Моя жадная девочка. - Я выживала, как умела, - тут же оскалилась Рей. На Семью Кайло она начала работать ещё до того, как стала убегать от деда, и по сути это была её первая финансовая свобода. Странно, но за это она была благодарна Кайло. Из-за его дел в мире искусства она не умерла от голода в своей закусочной. - Но у них есть, чем меня закопать. - Твой капо не хочет тебе помочь? - Ты хочешь, чтобы он узнал сколько компромата я сдала на его Семью за последние три месяца? - Рей вскинула бровь, а потом рассмеялась. - Но они все равно не смогут подкопаться к Кайло, лишь к его приближенным. Он останется неприкосновенен. Её смех звучал жестко, злорадно, но что-то довольное было в этом мурчании, заставившее Императора прислушаться. Рей будто не просто констатировала, что с этой стороны победить не удастся, а была довольна тем, что Кайло неприкосновенен. Глядя в её красивое, холодное, бесстрастное лицо, мужчина в который раз задумался - за кого же она, на самом деле, играет? Вроде предавала Кайло мастерски, а вроде… как же грамотно его семья была слита в ФБР. Так, чтобы не пострадал главный паук. Случайность ли? - Потому, дедушка, мне нужно, чтобы ты помог мне уйти со службы не в тюрьму. Мне нужно полностью сосредоточиться на деле. Я не могу работать под тройным прикрытием. Серьезно. Она продолжила спокойно курить и звучать резонно, а Император продолжал думать, уж не лихая ли это манипуляция, чтобы он собственными руками вытащил её из того коррумпированного болота, в которое она, будучи голодной официанткой, себя закопала? Его забавлял тот факт, что внучка предпочла зарабатывать на заре своей карьеры мозгами, а не торгуя породистой мордашкой. Видимо, семейная гордость не позволяла, а, может, то, что с ней сделала Семья Сноука. Хотя вряд ли. Рей не была неженкой. Два-три изнасилования никого не ломали, пусть даже групповых, если верить Рей. Тем более, Семья Сноука лютостью не славилась. Ну, развлеклись несколько советников с несовершеннолетней девочкой - так ничего в этом не было. Рей это принесло больше пользы, чем вреда. Он был уверен, что Кайло делает с ней вещи и похуже. Не зря же она невольно касается запястья со слишком массивным браслетом, который был не столько простым украшением, сколько маскировкой, позволяющей скрыть какой-то изъян. - Я решу твою проблему. Считай это подарком на помолвку. - Ты очень щедр, - Рей улыбнулась, ощущая, что хоть где-то одерживает победу. Минус один стресс. Уже не худший из раскладов. - Слишком, если учесть, что ты недостаточно качественно выполняешь свою работу в последнее время. - Пожилой мужчина покачал головой, и вмиг их разговор перестал быть милой беседой дедушки и внучки. Лишь глава Империи и исполнитель его воли. - Я когда тебе приказал разобраться с Семьей Сноука? Ещё месяц назад. Он перехватил большой правительственный контракт, а война, Рей, стоит денег. Это важно, особенно, после той выходки Бена с ФБР, которую ты не предвидела. Рей задумчиво покачала ногой, рассматривая красные туфли. Все она предвидела, но ей не хотелось выглядеть так, будто ей известны все ходы Кайло. Это могло навредить её Семье. Пусть думает, что она не посвящена в тонкости планов капо. Так всем, кроме Императора, спалось спокойнее. - Если мои подсчеты верны… он убивает Сноука прямо сейчас. Кайло - послушный мальчик, который всегда правильно понимает команды. - она, будто не расслышав угрозу, поправила свою идеальную прическу. В душе, невзирая на цинизм, потеплело. Кайло был единственным, кто мстил за нее. Единственным. - Он всегда идеально поддавался дрессуре. - Его ведь дрессировали жестче, чем других? Никогда не видела такой необузданной ярости. “И боли. И одиночества”, - добавила про себя Рей. Столь нелюбимого, замкнутого и при этом… человека девушка никогда не встречала. Он был так спрятан в своей злости, но она тонко ощущала в нем желание тепла. Ей было самой больно от подобного. Это теперь его и погубит. То, что она заберет это у него. Ласку и нежность. И будет, желая ударить побольнее, в момент, когда он станет привыкать к её ненависти, дозированно возвращать ему пару улыбок или поглаживаний. Боже. Он с ума сойдет от боли. Главное, чтобы руку не отгрыз ей в процессе. - Почему это так тебя интересует? - тут же насторожился Император. Он знал, что Рей была его отражением, а значит, ни один её вопрос не задавался просто так. Ни один.- Ты влюблена в него, да? - Для своего же блага, - равнодушно пожала плечами девушками. - Ты серьезно, дедушка? Кайло чует любую фальшь, потому, если бы не мои искренние чувства, он бы не подпустил меня к своей постели в том статусе, что у меня есть. Естественно, я влюблена. Она всегда, всегда следовала принципу своего наставника, что лгать нужно, как можно меньше, тогда тебе верят. - Но не настолько, чтобы поставить это выше дел Империи. Это мой защитный инстинкт, не более, и я рада, что он сработал. Справиться с Кайло и его приступами ярости можно лишь, чувствуя к нему что-то, знаешь ли. С ним очень сложно. Она, уже заметив, что дедушка бросил пару любопытных взглядов на браслет, дернула рукой, обнажая синяк. Промолчала о причине, иначе, узнав о слабости Кайло, дедушка тут же кинулся бы науськивать её родить наследника и не только укрепить свою власть, но и право на законное наследование Семьи, а это не входило в круг интересов Рей. Пусть Император думает, что Кайло просто жесток с ней. Ему не нужно знать, что её капо обожает. Его любовь была губительна для нее. Поняв, что единственное слабое место Кайло Рена - она, добрый дедушка тут же прикажет от нее избавиться, чтобы обезоружить противника. Такую глупость Рей совершать не собиралась. Она не будет разменной монетой. Ни телом, которое Кайло хотел заставить родить. Ни душой, которую Император с легкостью бы продал и не поморщился. Пусть дедушка верит, что Кайло бросил вызов ему не столько из-за чувств, сколько из-за жажды власти. Эту мысль Рей очень долго и планомерно вкладывала в голову дедушки. Что была только страсть, а также сам Кайло, который решил воспользоваться дурной кровью; помолвка же была лишь следствием желания быстрее обрести право на наследие Империи, когда он её сожжет. Это звучало куда проще. - Все равно, он выглядит слишком счастливым в последнее время, ты делаешь его сильнее. Исправь это. Исправь. Женщина может как вознести, так и уничтожить своего мужчину. Поняла? Рей, все ещё злящаяся на Кайло за прошлую ночь, подумала, что уничтожить его пока будет несложно. Боль, обида и злость будут её союзниками, но вот что ей делать, когда все пройдет, а любовь, прошившая её, останется? Как тогда она будет причинять ему боль? Девушка ответа на находила, но знала, что справится. Страдающий капо был лучше, чем мертвый капо. Если она не заставит его мучаться, Император попробует добраться к нему через кого-то другого. - С превеликим удовольствием, дедушка. У Кайло есть счета, по которым он должен заплатить, - и поднявшись, она поправила браслет, а затем расцеловала деда в обе щеки, бескомпромиссно приказав принести то, первое, черное платье. Забракованное вчера, сегодня оно подходило, как никогда, идеально. *** Энакин, всегда считавший, что девяностые с их грязью и разгулом преступности – худшее из времен, резко изменил свое мнение, когда попытался дотянуться до кубка с вином в своем проклятом перпэуне и доспехах. Но пока он чертыхался, мимо прошел некто, одетый в камизу и шоссы, и детектив изменил свое мнение. Ему хоть не нужно было щеголять в таких плотных чулках, роднивших мужчин с артистами балета и… Энакин хмыкнул. Оглядывая пестро одетых людей, он пытался прикинуть – какая роль выпала Шпильке? Хоть на пригласительном было сказано, что образ был лишь выбором Фортуны, детектив не особо верил. Рассматривая коробку со своим костюмом графа Алансона, он был уверен, что это – некий намек от сучки Палпатин. С одной стороны, она как бы насмехалась над ним, показывая, что и на одну ночь рабы могли стать королями, с другой – заманивала, очевидная перспектива. Давала примерить роль, которую он мог получить – роль человека, обладающего огромным состоянием и властью. Одеваясь на вечеринку, он понял – новая Сеньора в отчаянии и ищет союзников. На какое место - Энакин тоже понял. Ещё на той вечеринке в честь женщины Кайло Рена, он видел, какие взгляды на Рей бросает Кардо. Вряд ли её устраивал такой подручный рядом с капо, потому… да, Энакину импонировала сделка и потому, прибыв в отель, он первым делом запросил аудиенцию у Сеньоры, и в ожидании ответа расхаживал по залу. Поскольку появление главных гостей было запланировано ближе к полуночи, детектив был уверен – его позовут на переговоры, где он точно присягнет на верность. А взамен она даст ему свободу и он сможет развестись, поставить детей на ноги и… о боже, побыть немного с Асокой. Приняв то, что мафия – это неизбежность, Энакин решил нырнуть в эту тьму с головой и обрести покой. Он сможет видеть счастливую Лею, которая вчера так сияла, когда он принес ей белые пуанты. И что бы там Падме не шипела, момент не был испорчен. Он смотрел на несмелые, совсем детские па дочери под тему Темного Лебедя и радостно смеялся. Смеялся и знал – он может дать больше. Он даст больше. Он отдаст все, включая свою душу, лишь бы таких вечеров было больше. Когда Лея танцевала, Люк набивал новый футбольный мяч и все было хорошо. Несмотря даже на то, что сын разбил любимую вазу жены и все закончилось стеклом, слезами и очередным скандалом. Ставшим последней каплей. Собрав вещи – их было немного – Энакин ушел. Поцеловал своих цыплят, с тяжестью и радостью на сердце одновременно. Шагнул в ночь, чтобы сегодня провалиться во тьму. Ради детей. Асоки. Себя. Он в первую очередь выбрал себя, ведь если ему будет хорошо, он будет спокоен, то сможет сделать счастливыми и детей, и Шпильку, которой за последнее время от него все время доставалось. Он был так издерган, что просто убивал свою нежную девочку своей мрачностью и замкнутостью. Никогда не повысивший на нее голос – он знал, как юные сердца от этого ранились – он, тем не менее, ранил Асоку, которая так ждала большего. А он отделывался от нее утренними круассанами и ограждался делами. Видел, что она влюблялась в него, сам задыхался от взаимности и отталкивал Шпильку, потому что каждый день смотрел на календарь и видел, как тают в нем дни её стажировки. Пусть лучше все закончится так. Она просто уйдет, а он не испортит ей ничего. Поболит красивое, синее сердечко у нее немного, но пройдет. Она не увязнет в проблемах женатого мужчины. Или мужчины, втянутого в сложный бракоразводный процесс. Он и так был достаточно виноват перед Шпилькой, а её жизнь была таким битым стеклом. Энакин верил, что если продастся Семье Рен целиком и полностью, то у него будет возможность сделать что-то для Асоки. Отблагодарить её за неё саму. За красивое, мимолетное присутствие в его жизни. Незаметно отблагодарить, чтобы гордость девушки не пострадала. Он обязательно поможет ей устроиться в Вашингтоне, деньги Семьи помогут ему в этом. Он оплатит Шпильке немного покоя. «Я буду скучать по тебе, мой командор Тано», - отпивая вино, думал Энакин, продолжая искать Асоку глазами. У него не было грандиозных планов на эту ночь, несмотря на то, что она была по сути прощальной. Через десять дней стажировка Асоки закончится, как заканчивалось лето, и Шпилька покинет академию Скайуокера. С лучшей из возможных рекомендаций. С его сердцем, которое было приятно ей отдать. Да, Энакин понимал, что этот вечер полон соблазнов – алкоголь, маски на лицах и… забронированные номера для каждого гостя, но дал себе слово, что его максимумом будут танцы до утра. Тащить в постель Асоку он не будет, хоть вот те воспоминания об их безумии в машине, когда он пальцами ощущал всю её, не давали ему спать. Эта синеволосая Шпилька была самым прекрасным, что случилось в его жизни с момента рождения близнецов. Просто он мог стать далеко не самым прекрасным эпизодом, потому лучше остаться просто хорошим, летним мгновением. Поцелуем в кабинете. Стоном в машине. Смехом во время прощального танца, длиною в ночь. Она за это время стала для него воздухом. Он был влюблен с каким-то мальчишеским восторгом потому, что думая о Шпильке, ощущал не только вполне предсказуемые желание и похоть, но и мурашки по коже. Энакин не верил, что запутавшись в обоюдной неприязни, которая проебала хороший брак, невозможно чувствовать нечто подобное. А оказалось он не совсем и зачерствел. Всем сердцем мужчина рвался к Асоке, и лишь умение держать себя в руках уберегло девушку от того, что не случилось то, чего он хотел и почти физически чувствовал каждую ночь, забываясь беспокойным сном. Лишь дважды он сорвался и вышло, что вышло. Зато ему будет, что сохранить на память. Те её чудесные поцелуи. Падме его никогда так не целовала. Справедливости ради, он тоже никогда не вел себя так с нею. Ради Асоки он легко мог поменять не только планы на ночное дежурство, но и на всю свою жизнь, даже зная, что вместе они не будут. Энакин отпил пару глотков и тут, наконец, увидел её. Она вошла, и мужчина застыл. Точнее, какая-то часть его ожила, реагируя на образ Асоки, но сам Энакин аж дышать перестал. Жадно рассматривая девушку, мужчина вспоминал, что нужно сделать, чтобы воздух снова поступал в легкие – выдох, вдох, искусственное дыхание? Весь вид Шпильки указывал, что её наряд – это точно был наряд? – выбрала не Рей, а та самая Фортуна, о которой шла речь в приглашении, и которую Энакин готов был расцеловать. Асоку он готов был не только расцеловать, но он стиснул кулак, пытаясь не сломать ножку кубка. Как так вышло, что у неё был образ рабыни, а потому одежды практически не было. Маска на пол-лица казалась самым закрытым в этом образе, остальное же… какой-то легкий голубой топ, не скрывающий живот да юбка из прозрачных тканей, не позволяющая рассмотреть все лишь потому, что состояла из дюжины слоев. Но разрез, в котором при ходьбе мелькали стройные ножки, позволял. «Боже, Шпилька», - залпом осушив кубок, Энакин все равно ощущал жажду. Асока шла где-то далеко, а он слышал, как звенят все её тяжелые украшения – от браслетов на руках до того ошейника на шее. Ошейника. Блядь, ошейника на тонкой шее. Воплощение самых грязных фантазий почти любого из мужчин. Она вся была воплощением подобных фантазий, и это было прекрасно и ужасно. Нельзя было так похотливо смотреть на неё, ох нельзя. Но все эти цепочки, боже. Особенно та, что расходилась от ошейника и завязывалась где-то за спиной, очертив грудь. Или та, что опоясывала талию и парочкой звонких колокольчиков билась о бедра. Но самое удивительное, что сейчас, в этом образе рабыни, Асока шла, гордо вскинув голову и притягивая к себе взгляды. Роль ей могла достаться не самая приятная, но играла она её по-королевски. Когда девушка остановилась, чтобы взять бокал с игристым, Энакин сделал к ней шаг. Однако, не успел он её поприветствовать, как девушка, увидев его, вдруг наклонила голову и сделала такой глубины реверанс, что это уже было почти вызовом. - Добрый вечер, Ваша Светлость. – Её глаза, которые были видны в прорезях маски, лукаво сверкнули и темно-синие, переливающиеся сапфировой загадкой тени усилили это лукавство. Россыпь красивых синих, блестящих веснушек на лице добавляли образу Асоки какой-то невероятной игривой дерзости. Она была не рабыней, а соблазном в чистом виде и могла поставить на колени любого мужчину в этом зале. Он хотел быть первым, кто падет ниц. И единственным. Энакин улыбнулся ей. Асока делала вид, что они не знакомы. Подстрекала его фантазию этой игрой и сияющими глазами. Что с ней происходило? Отчего столько смелости? Она тоже решила, что сегодня – прощальная ночь, а потому… ох, Асока-Асока. Пока Энакин планировал сдерживаться, кажется, Шпилька выпустила демонов наружу. - Вы пришли освободить меня? Её губы были нежно-розового цвета и – Энакин запомнил – бархатистые, что придавало возвышенности поцелуям, и тем неожиданней было слышать из них такое недвусмысленное предложение. Эти губы. Боже. Что она умела ещё? «Прекрати», - одернул себя Энакин. В самом деле, что он был как мальчишка, не контролирующий себя? Если не думала Асока, это лишь усиливало его ответственность перед ними обоими. Она была влюбленной девочкой, желающей отдаться чувству и ему, но он-то… эх, а как хотелось, пользуясь маской, стать кем-то другим. Не французским графом, нет. Просто мужчиной, свободным от всего на свете и имеющим право флиртовать с этой красотой. Подыгрывать ей. Взять её. - Ты и без того свободна, - улыбнулся Энакин, стараясь смотреть ей в глаза. Если он не удержится и скользнет чуть ниже, то просто не сможет остановиться и Асока увидит это. Его не возвышенную, мужскую жажду. – Это карнавал. Та единственная ночь в году, когда и рабы могут быть королями. Он повторил то, что думал о себе, показывая Асоке, что, не взирая на цепи, она может править бал. Какой бы образ судьба не вытащила для неё, этой ночью она – свободна. Не ради него. Ради себя. А он будет любоваться, как же она хороша в этой своей раскованности. - И рабы могут выбирать себе… графов, да, Ваша Светлость? – деланно задумчиво протянула девушка, продолжая демонстрировать ему, что все, что ей нужно – это он, а не свобода. Он и только он. Её сердце жаждало его. И тело, Боже, оно просто горело от порочных желаний, которые Асока не могла обуздать. Её глаза в прорезях маски снова блеснули. Лукавое создание. - Вас хочет видеть Сеньора, - рядом возник мужчина в образе барона Самди, но никакая магия вуду не могла спрятать Кардо, который был в разы хуже. Энакин, собирающийся пригласить Асоку на танец, досадливо поморщился, но у него не было выбора. Ему встреча с Рей была нужнее всего сейчас. От нее зависело станет ли он королем не только на эту ночь, а в принципе. – Не волнуйтесь, я присмотрю за этой… рабыней. Голос Кардо звучал привычно бездушно, но нарочная пауза как-то царапнула слух. Энакин обеспокоенно посмотрел на Асоку, которая в прошлый раз испугалась и наговорила глупостей. Сейчас Шпилька выглядела спокойно и даже расслабленно. Они встретились взглядами – Асока едва заметно кивнула. На сердце потеплело. От того, что они понимали друг друга не то, что без слов, а с полу жеста. - Станцуем? – Предложил Кардо, когда Энакин отошел. Прозвучало под стать музыке, и девушка кивнула. В конце концов, это было логичней, чем топтаться друг напротив друга, пытаясь подобрать слова. Одна рука Кардо обхватила её ладонь, вторая же оказалась ровно там на спине, где не было ткани. Горячая ладонь, которая едва ощутимо скользнула чуть ниже, слегка лаская пальцами кожу. Волосы на руках Асоки встали дыбом. Непроизвольная реакция тела. Возбуждение? Отвращение? Страх? - Такой красивой девушке негоже быть в таком образе, как бы прекрасно она ни выглядела, - заметил Кардо, наслаждаясь тем, что вблизи девушка ещё красивее. Но приятней было видеть, что её ребра как-то не так страшно выпирали и жутковатая худоба чуть-чуть стала пропадать. Хорошо. План работал. Одну проблему он решил. Осталось ещё сотня. - Вы сами его мне выбрали, - едва заметно усмехнулась Асока, и Кардо удовлетворённо хмыкнул. Умная девочка. И спокойная. Не играла в обиженную невинность, но и не пыталась его соблазнить. Просто констатировала. Прекрасная охотница на монстров. Такая прекрасная, что хотелось её здесь и сейчас. Но Кардо хотел обоюдной сделки, потому терпеливо вел танец и свою игру. - А ты, понимая это, пришла в нем, - констатировал Кардо. Это что-то да значило. – Пришла в том, в чем захотел я. А чего хочешь ты, Асока? - Предлагаете сделку? – Вскинула бровь девушка. Она не ожидала наступления аж настолько прямого, хотя платье говорило само за себя. Видимо, мужчина рассмотрел свой товар и остался доволен, раз шел в наступление. Кардо промолчал и окинул Асоку красноречивым взглядом. Останавливаясь взглядом на всем, что ему так понравилось. И это была отнюдь не грудь. Ямочки на щеках. Ключицы, сейчас припудренные голубыми блестками, придающие ей инопланетного вида. Тонкие кисти с голубыми венами. Губы. - Чего ты хочешь? – Повторил он, радуясь, что Шпилька не только умна, но и не выебывается, вроде девок Кайло. Впрочем, она и не была девкой. Когда у них все сложится, одним из условий точно будет уважение. Такую нельзя будет ставить на колени. Точнее, где-то она согласится опуститься на них, но в моральном плане она должна ощущать себя девушкой с гордо вскинутой головой. Лишь тогда они оба получат невозможное удовольствие. В других обстоятельствах сделка не имела смысла. И скользя взглядом по губам, что улыбались, Кардо ощутил холодок. Она вызывала в нем нечто, чего план сделки не предусматривал. А потом он увидел Энакина, который вернулся быстрее, чем ожидалось и хмуро уставился на танцующую пару. Тот-то сразу правильно трактовал ладонь на талии Шпильки. Детектив улики преступления всегда умело отыскивал. Асока молчала, позволяя Кардо вести. В беседе. В танце. В ситуации. Музыка затихла, а девушка подняла на него свои красиво накрашенные – а ведь за его же деньги – глаза, а он смотрел только на забавные синие веснушки. - Энакина, - моргнув, четко, буква за буквой, пропела Асока. И в эту секунду он ощутил, как пульс её забился чаще, зрачки расширились, а на щеках появился румянец. Она была возбуждена только от одного имени, которое сама же и произнесла. Он немного просчитался, девочка была влюблена сильнее, чем он решил. Вот к чему был образ. Она покорно взяла все, что он ей выбрал не потому, что хотела слегка поиграть с ним, а лишь затем, чтобы этим оружием покорить другого мужчину. Того, кто и без рассматривания обнаженного тела знал, что Асока ему подходит – так пристально детектив смотрел на нее и при этом не нарушал границы. Давая девушке возможность сделать выбор. Что ж, он тоже даст ей такой шанс. Почему нет? - Поможете с этим? Впрочем… мне кажется, я справлюсь сама. Спасибо за танец. И за цветы. И за чаевые. – Она вдруг стала на цыпочки и клюнула его в щеку. И Кардо вдруг понял, что нет, костюм рабыни Асока надела не для Скайуокера, а, правда, для него. Но не для того, чтобы соблазнить или продемонстрировать свои стройные ноги, а потом торговаться. Нет. Девочка сделала это в благодарность за то, что его люди давали ей деньги и она отказалась от некого количества ночных смен. Она, правда, была трогательно благодарна, что делало её ещё лучше. В их мире никто не умел испытывать именно это чувство. Чувство, которое девочку и погубит. Вежливо сделав реверанс, она пошла в сторону Энакина, появление которого, наверное, ощутила спиной. Глядя ей вслед, Кардо понял, что в ужасе. Не от того, что сказала девочка, совсем нет. Боже, переждать детскую влюбленность ему было по силам. Асока влияла на него. И если та сука Палпатин проделывала хоть десятую часть того, что умела делать эта девочка… если одно желание угодить ей лишало разума… их Семья была в полной заднице. - Ваша Светлость, я выбираю Вас, - подойдя к Энакину, который с неким недоумением наблюдал за Шпилькой, заявила Асока. Просто сбивая его с ног, хотя на деле, она просто закончила ту фразу, на которой их перебили. – Прекратите играть со мной. То Вы целуете, то ограждаетесь. В её голосе – всегда задорном – прозвучала обида. Она была задета его отношением. И… оказывается, был кто-то, кто, наверное, выражал свои желания более ясно, чем он. - Я берегу тебя, - просто ответил Энакин, протягивая ей руку и приглашая на другой танец. - Зачем? – Недоуменно полюбопытствовала девушка, позволяя утянуть себя в ритм, но не подстраиваясь. Она словно застыла среди музыки и игривость куда-то пропала. Девушка насторожилась и выжидающе смотрела. Энакин слышал, как взволнованно стучит её сердечко. - Потому что ты бесценна для меня, - вырвалось у мужчины, и глаза Асоки загорелись. Обняв его за шею, она плавно задвигалась в такт музыке. Прижалась так сильно, что взволнованное дыхание девушки зазвучало у его уха. Эти слова возбудили её так сильно, что сдерживаться стало ещё сложнее. Он чувствовал, что Шпилька горит у него в ладонях. Горит, а хочет сгореть. Сама же Асока от его слов утратила землю под ногами, потому что в этот раз её детектив Скайуокер подобрал самое удачное слово, которое очень контрастно играло на фоне того, что Кардо, как раз таки, хотел её купить и интересовался, за сколько она готова продать ему себя. И хоть брать чаевые эти пару недель, правда, было приятно и ей удалось отложить денег даже на первый взнос за съёмную квартиру в Вашингтоне и перестать так сильно голодать, как раньше, раздвигать ноги за деньги Асока не смогла бы. Это было против её природы. Ей нужны были чувства. С юношеским максимализмом девушка считала, что лучше умирать от недоедания, чем продать свою любовь – пусть не первую, но все же более настоящую, чем тогда. Более зрелую. К человеку, который её не обидит. - И это все, чем Вы довольствуетесь? – Промурлыкала девушка. Вокруг на нужной громкости звучала музыка, а Энакин слышал только её. Не обращая внимания на то, что на их пару - которая вдруг сбилась с ритма, но выглядела невероятно чувственной - начинали оглядываться люди. – Неужели видеть меня – единственное, чего Вы хотите? Скажите, Ваше Сиятельство, когда Вы закрываете глаза по ночам – не видите ли Вы во сне продолжение того, что было в машине? Потому что я вижу. Каждую ночь. Она тихонько рассмеялась, заставляя Энакина едва не стонать от желания. - Неужели Вы не хотите меня? – Продолжала ворковать девушка, не замечая, что разбрасывает камни, искры и провоцирует землетрясения, но чувствуя, что Энакин очень легко заводится от её слов, а значит он думал о ней. - Ты даже не представляешь насколько, - его ладонь мгновенно прошлась от затылка до поясницы, встревожив все нервные окончания в теле девушки. Она тут же зажмурилась и выдохнула какой-то полустон в то самое многострадальное ухо, через которое её желания и так били по растревоженному мозгу. Девочка была так заведена, что любое прикосновение заставляло Асоку получать наслаждение. Страшно – и сладко – представить, чтобы с ней случилось, если бы они… если бы он… - Насколько? – Провокативно продолжила свой мастерский допрос Шпилька, и Энакин закрыл глаза. Да чему он её обучил-то за эти три месяца? Её глаза поблескивали горячим любопытством, грудь девушки взволнованно вздымалась, и ему очень хотелось скользнуть ладонью между её выставленных почти напоказ ног, чтобы ощутить как сильно она его хочет. От одной мысли, что войти в неё было бы легко, в голове сгорал очередной предохранитель. - Настолько, что я любил бы тебя всю чертову ночь напролет и этого было бы мало, чтобы удовлетворить хоть часть тех мыслей, что не дают мне спать, - его ладонь очень хотела опуститься чуть ниже, на её ягодицу, но они тут соблюдали какие-то приличия, потому танец продолжился, хоть накал продолжался. – Все эти твои побрякушечки очень бы мне пригодились, раз тебе так захотелось поиграть в покорную девочку. - Даааа? – Деланно наивно протянула Асока, чувствуя, что ещё немного и та тяжесть, что тянула внизу живота просто утащит её под землю – таким сильным было желание. – Уверена, Вы оценили насколько хорошо я умею делать реверансы? - Слишком быстро. Когда хочешь кого-то… порадовать, не стоит так быстро подниматься. - Вечно Вы придираетесь… учитель, - прошептала девушка, увидевшая чего он хочет от нее ещё тогда, когда она сделала свой уважительный жест. Впервые она сделала легкую ошибку в игре, сняв с него образную маску и назвав учителем. Ей становилась сложнее придерживаться правил игры. – Вы всегда говорили мне, что теорию нужно закреплять на практике. Она чуть вскинула голову. Энакин слегка наклонился. - Ваше Сиятельство, освободите меня, - повторила она свою изначальную мысль, и это было последнее здравое, что между ними промелькнуло. Дальше их танец каким-то странным образом привел их не только к выходу из огромного бального зала, но и на какой-то этаж, где он целовал Асоку, прижав к стене, параллельно очень целенаправленно выискивая что-то в её прическе. Когда девушка потянулась к завязкам на маске, мужчина шикнул «не вздумай». Все было не ради какого-то игривого момента, а лишь затем, чтобы её лицо не мелькнуло на камерах. В масках они были не так узнаваемы, даже девушка с синими волосами, поскольку тени глушили краски. По этой самой причине, Энакин и не повел Асоку к своему номеру, который был расположен на пять этажей выше. Здесь, в самом гнезде, компрометировать себя нужно было грамотно, запутывая всех на свете. Пока девушка игриво терлась – черт бы её побрал, эту занозу – об него, Энакин выдернул шпильку из её волос и рассмеялся, как прозвище Асоки им сейчас пригодится. - Ммм, так Вы умеете вскрывать замки? - Детектив я или нет? – Рассмеялся Энакин, для которого подобный замок не составлял труда, и через пару секунду раздался легкий щелчок. Асока на секунду даже опешила, это было слишком быстро даже для очень хорошего детектива. - Научите меня? Она юркнула в номер, и Энакин рассмеялся. Боже, какая она жадная к новым знаниям. Даже сейчас, когда между ними искрило и полыхало, Асока, увидев что-то новое, нужное для профессии, тут же заинтересовалась. Тому мужчине, которому повезет прожить с ней всю жизнь, одновременно будет очень непросто, ведь на первом месте, главной любовью девушки будет её работа, и с этим нужно будет смириться. Шпилька ещё не знала, но в этом заключался некий трагизм всех её будущий отношений – ведь никто не разделит с тобой эту любовь, и ты всегда будешь за неё слегка виновата. Падме тоже когда-то говорила, что понимает и не поняла до конца, как он не разделил её преданность журналистке, а не семье. Вот если бы они остались вместе, он бы избавил Асоку от мук выбора – любимый человек или работа, потому что понимал бы её, как никто, однако у них со Шпилькой была лишь эта ночь и прекрасные десять дней стажировки, а затем она упорхнет, а он займется делами Семьи Рен и… своей семьи, да. Но сейчас, сегодня, пока маски не упали, им так много вдруг оказалось можно. Все благодаря ей. Этой мерцающей, космической девчонке, которая замерла посреди чужого номера и скрестила руки на груди. Её глаза сверкали огнем даже в темноте, блестки на щеках переливались, от желания Асоки мерцал и искрился воздух, но сама она не знала, что делать дальше и это могло остудить всю атмосферу. Ему не стоило ни на секунду забывать о том, что Шпилька, невзирая на все свои горячие словечки, была неопытна и он ничего не знал о ней в этом плане. Ни с кем она была, ни сколько, ни как это было. Обычно, в столь юном, хрупком возрасте секс был травмирующим для столь светлых созданий, которые ждали ласки, а получали в лучшем случае неумелость. В худшем, она могла попасть в руки кого-то постарше и… Энакин сделал шаг. Сейчас, когда из-за одной шпилечки вся её прическа рассыпалась по плечам, он усмехнулся. А он от одной Шпильки посыпался. К чертям. Втянул в легкие воздух и коснулся ладонью подбородка девушки, чтобы поймать её взгляд. Второй рукой он похлопал её по плечу. Приободряющее. Как треплют по щеке. Асока же отчего-то истолковала это не так и тут же сделала второй реверанс за вечер. Уже более глубокий. Она не стала подниматься, так и застыла на своих острых коленках, что указывало на то, что, сука, у неё был плохой опыт, раз она больше привыкла подчиняться тактильным сигналам и спешила быстрее, не настроившись ни на какую волну, подарить удовольствие. «Ой, блядь», - подумал Энакин, поймав девушку за тонкие запястья. Он, как все мужчины, любил оральный секс, но сейчас было немного не вовремя, чтобы Энакин там не шутил во время танца, повышая градус момента. Потому что девушкам – если они не работают в сфере обслуживания – было сложнее настроиться на нового партнера, а потому минет всегда выступал больше в роли необходимости, чем части удовольствия. У них ведь было все немного по-другому устроено и оральные ласки они дарили, чтобы показать степень доверия именно в плане близости. Доверия, которого между ним и Асокой ещё не могло быть, потому он мягко потянул её на себя. - Ты забыла правило карнавала, - покачал он головой, - сегодня та ночь, когда все наоборот. - И рабы становятся королями, - звенящим голосом повторила Асока, а потом она поняла и задрожала. От восторга и предвкушения. – Королями, да? - Да, - целуя её, настраивая, подтвердил свои намерения Энакин, но прежде, чем позволить карнавалу вступить в свои права, медленно стал развязывать тонкую ткань топа девушки. У него в голове был план, как отвлечь девушку, ведь в голосе прорезался ещё и страх. Ни на кого никогда мужчина ещё не был так настроен, раз ощущал малейшее колебание в тоне. Выпутывая девушку из объятий голубой органзы, он, однако, оставил многочисленные звенящие цепочки, и зрелище открылось поистине великолепное. Однако, он пытался удержать взгляд на уровне её губ, не ниже. – Боже, ну до чего же ты красивая. Сложно было не сказать это. А потом ткань неспешно, послушно скользнула в его руки и через секунду опутала запястья Асоки. Некрепко, но узлы были сложными. Девушка рассерженно фыркнула. - Ты же хотела научиться вскрывать замки. Первый этап этого нелегкого дела – планомерность и терпение. Сосредоточься. И пока девушка была поглощена тем, что, позабыв на секунду даже о нем, пыталась вывернуть запястье и постигнуть тайну его узлов, Энакин окинул, наконец, её взглядом, думая, что «красивое» - это явно преуменьшение. Ей бы любой эпитет не подошел. Наклонившись, мужчина поцеловал Шпильку в яремную ямку. Она задохнулась, а Энакин получил возможность уловить вибрацию движения воздуха, там, под кожей. Фантастическое ощущение. Поглаживая девушку руками, он обвел языком сосок, думая о том, что грудь, опутанная всеми этими золотыми цепочками выглядит слишком возбуждающе. - Сосредоточься, - повторил он, ощущая, как девушка дернулась в его руках. Погладил по спине успокаивающим жестом. Это была ювелирная работа – возбудить её и при этом оставить в равновесии и покое. Сложная техника. Особенно для того, кто привык трахаться с кем попало. Но ему отдавало себя такое создание, что это стоило оценить и оправдать столь потрясающий подарок. – Ты невнимательна. - Серьезно? – Прозвучало на выдохе. Она явно была занята не узлами, а только тем, что закрыв глаза, ощущала уже не столько ласкающие губы, сколько руки, которые отводили ткань юбки и легонько поглаживали колени. Те самые, на которые она опустилась, чтобы порадовать его, а вышло все наоборот. И было весьма страшно от этого. Подобного опыта у неё не было. Её тело ведь никто не ласкал. Его предпочитали избивать, как отчим. Легонько шлепать, как пьяные дальнобойщики в кафе. Грубо использовать, как её первый парень. Никто не относился к нему с таким трепетом, как Энакин. Будто оно, это тело, было чем-то волшебным, а не несуразно худощавым, потому и не очень привлекательным. Мужчина же, носом проводящий линию от солнечного сплетения до самого низа живота, где пульсировало её желание, конечно, видел все её тоненькие, выпирающие косточки. И становился все нежнее. «Потерпи ещё немного, ещё буквально недельку и тебе не нужно будет нуждаться ни в чем. Я отдам тебе все, что они мне заплатят, Асока, отдам, чтобы ты была в тепле, уюте и покое. Скоро все закончится» Эта фраза больно резанула даже в такой момент. Потому что закончатся не только её паршивые условия, но и они. Она уедет, уедет от него в свою новую жизнь. Ну и пускай. Лишь бы ему удалось обеспечить большую часть её комфорта, а там пусть сложится, как Асоке хочется. Но это будет потом, через бесконечное количество минут, которые утекут слишком быстро, конечно. Потом. Потом. Потом. А сейчас все только начиналось. - Узлы, Асока, - коротко приказал Энакин тем самым, поучительным тоном, и она, наконец, сосредоточилась на них, но едва его ловкие – в самом же деле, ловкие – руки стали снимать с неё белье, а его губы коснулись её, узлы перестали существовать. Мир перестал существовать. Реальность взорвалась, рассыпалась, а потом собралась заново. И если бы не стянутые руки, она бы попробовала за что-то ухватиться, но не освободившись, не могла, а потому вся её стойкость зависела только от Энакина, который держал за талию очень крепко. - Я не дам тебе упасть, - читая мысли девушки, пообещал Энакин. - Лгунишка, - протянула Асока, ведь именно этим он и занимался. Давал ей упасть. Утонуть. Задохнуться от новизны ощущений, от которых прошибало под кожей микротоком. – Черт побери. Он был слишком стремительным, этот Скайуокер. Не дал ей настроиться и вытворял такое. Видимо, он очень сильно, прямо очень хотел её. Ох, как это льстило и сводило с ума. Настолько, что Асока не думала, как правильно стоять, а как – бесстыдно или развратно. Имело значение лишь одно – поймать это удовольствие. Потому она поставила одну ногу на кровать, таким образом раскрывая себя больше, а связанные руки опустила на голову Энакина. - Ты знаешь, что не кончишь, если не развяжешь узлы? – Тут же полюбопытствовал он, обрывая её удовольствие и девушка что-то рассерженно зашипела, снова пытаясь вывернуть запястье. Мужчина же, подняв губы чуть выше, чтобы соприкоснуться с низом живота и таки попробовать ощутить бешеный стук её желания, неспешно погрузил пальцы в Асоку. Вообще, устраивать прелюдию стоя было хорошим ходом. Потому что так распаленная девушка не кончила бы за секунду – в таком положении ей не удавалось полностью расслабиться, а значит, она держалась. Да и так она сама насаживалась на его пальцы, подсказывая в каком темпе ей больше понравится секс, а это было важно понять. Она предпочитала неспешно и томно. Что ж, они совпадали. Её он именно так и хотел. - Как успехи? – Почти светским тоном поинтересовался мужчина, поднимаясь и спешно сбрасывая с себя такой сложный костюм. Глядя, как его пальцы слегка путаются в крючках, Асока, уже опустившаяся на кровать, многозначительно хмыкнула, бормоча «это вам не замки вскрывать». Её руки каким-то странным образом были свободны, когда Энакин оказался рядом. Видимо, слишком худые запястья просто выскользнули из ловушки, не более. – Ты играешь не по правилам. - А они разве были? – Невинно хлопнула синими ресницами девушка. Сейчас, обнаженная, опутанная цепочками и в маске она была такой порочной, что крышу сносило. Энакин, ухмыльнувшись, снова поменял их местами и вот он спиной ощущал прохладу покрывала из какой-то дурацкой ткани, а девушка оказалась сверху. Все дело было в том, чтобы продолжать давать ей контроль над ритмом и процессом. Ну и немного - в прекрасном виде, который открывался ему. Заскользив ладонями по красивому телу, он довольно выдохнул, когда девушка поерзала. - Энакин, - вдруг в тишине прозвучало его имя. Впервые. Он и не помнил, чтобы оно когда-то так красиво звучало, как сейчас. Красиво и растерянно. Она боялась. Дойдя до желаемого, храбрая охотница на монстров растерялась. Энакин ободряюще погладил её по изгибам талии, показывая, что они, собственно, никуда не спешат, и что даже если сейчас Шпилька вдруг скажет «нет» ничего страшного не произойдет. Он просто зацелует её, оденет обратно и они вернуться в зал, где через полчаса Кайло Рен представит миру свою Сеньору в новом статусе. - Ты знаешь, что ничего не обязательно. - Но я хочу. Хочу тебя. – Прошептала девушка и снова хлестнула его нервы новизной, ведь перешла на «ты». – Так сильно хочу, просто… - Просто чувствуй, хорошо? Закрой глаза и чувствуй, - помогая ей, протянул мужчина. Когда Асока слегка приподнялась и чуть наклонилась, он направил свой член в неё и неспешно, несколькими очень медленными толчками, позволил им обоим познать взаимную близость. Поскольку девушка была возбуждена, её тело служило ему союзником и Шпильке не было больно. Девушка наклонилась максимально близко и её пересохшие губы даже слегка царапнули во время поцелуя. Не двигаясь, позволяя все делать ему, она потихоньку расслаблялась и постепенно её дыхание тяжелело, а глаза наполнялись легким безумием. И в какой-то момент его толчков девушке стало мало. Так, прижимаясь к нему, она не получала удовольствие под правильным углом, а потому, повинуясь желаниям и инстинктам, выпрямилась и тут же с её губ сорвался первый довольный стон. Абсолютно заполненная, она ощутила полнейшее удовлетворение, а потому не стала приподниматься снова, а вильнула бедрами вперед-назад. - Охренеть. - Ну, Асока. - Ох серьезно? Ты хочешь, чтобы я выражалась возвышенней? – Её ладони уперлись о его грудь и так, найдя свою устойчивость, она задвигалась чуть быстрее и ничего, кроме заветного «охренеть» с её губ не слетало. Ей не просто нравилось, ей очень нравилось. Когда же Энакин задвигался в своем темпе, она совсем потеряла голову и выгнулась навстречу. Мужчина, щурящийся от удовольствия, легонько потянул её за кольцо на ошейнике. Он не сомневался, что в ней будет такая чувствительность и отзывчивость. Так они и играли друг с другом. Когда Энакин едва ощутимо дергал её на себя, Асока наклонялась, меняя угол для обоих, а затем, играя с ним, возвращалась обратно и продолжала шептать грязные ругательства. Ей было хорошо. Ему было восхитительно. Разве нужно было что-то ещё? Улавливая момент, когда она начала уставать – все же, в этом девочка не была хорошо натренирована, он сделал одно стремительное движение и она оказалась на животе. - Расслабься, хорошо? – Прозвучал возле уха хриплый голос Энакина. – Просто расслабься. Я все сделаю сам. - Ммм, - неразборчиво согласилась девушка, послушно приподнимая только бедра, и некую тяжесть, поскольку Энакин на неё навалился. – Ммм, - протянула она уже в другой тональности, когда он снова был в ней. В этот раз быстрее и не так чувственно. Все его ритмичные движения были целенаправленны, и её уставшее тело словно проваливалось в теплые волны накатывающего удовольствия. Следуя совету, она выгнулась чуть ещё, таким образом, позволяя мужчине просунуть ладонь между ней и простынью. Ладонь, которая касаясь клитора, позволила бы и ей захлебнуться в этих волнах, а не просто на них покачиваться. И все же Энакин кончил раньше. Продержаться столь долго после нескольких месяцев без секса было вообще подвигом, особенно, продержаться, когда тебе столь страстно и по-настоящему отдавались. Но, не услышав нужного стона от девушки, он не спешил выходить из нее. Продолжая пульсировать там, внутри, он продолжал пальцами подталкивать её к финишу. - Охренеть, - неожиданно согласился он с Асокой, когда та, одарив его заветными, нужными реакциями и парочкой ругательств, расслабилась окончательно. Поцеловав её меж лопаток, он перекатился на спину и покосился в сторону девушки, которая не поднимала головы. Только тихо рассмеялась в ответ на его «охренеть». Она же говорила. Говорила, что это именно так и было. - Ты, наверное, хотел сказать божественно хорошо? – Поддела его девушка. - Нет, я хотел сказать охренеть, как круто. - Хороший профайл, - согласилась с ним Асока, нехотя приподнимаясь на локтях. Уложив острый подбородок на ладони, она, беззаботно помахивая в воздухе ногами, посмотрела на него, и взгляд у девушки был иной. Не такой, как до близости. Спокойней. Осмысленней. Взрослее. Она смотрела на него, как на равного. – А хорошо, да? Хорошо, что ты не трахнул меня в тот первый вечер, когда считал всего лишь проституткой. - Господи, ну зачем ты это говоришь? – Энакина как льдиной огрело по затылку. – Прости меня, пожалуйста, я знаю, что обидел тебя тогда. - У тебя будет ещё много возможностей извиниться сегодня ночью, - пообещала Асока, - Только, наверное, в твоем или моем номере, а пока, думаю, нам лучше поторопиться. Негоже будет опаздывать на помолвку капо и его женщины, правда? Она звучала мягко. Неспешно одеваясь, позволяла Энакину помочь ей с узлами, подшучивая, что у него лучше выходит. Целуясь и шепча всякие глупости, они, предвкушая дальнейшее наслаждение, собирались. - А тебе никогда не хотелось жениться? – Вдруг спросила Асока и поймав его странный взгляд, рассмеялась. – Боже, как это пошло звучит после секса, прости. Просто вопрос, но да, он глупый, согласна. Вон капо встретил Рей только в тридцать семь. Никогда не знаешь, когда судьба придет за тобой – в сорок или в девятнадцать. Энакин, глядя на нее, ощутил горечь во рту. Потому что он ничего так не хотел, как развестись. Потому что осознал насколько слабым оказался, раз переспал с ней. Слабым, малодушным и эгоистичным. Потому что понял – Асока не намекает на брак, нет, такими словами, подчеркнув цифру девятнадцать, она с юношеской трогательностью и уверенностью, хотела просто признаться, что считает его своей судьбой. - Энакин, давай поспешим, ладно? Успеешь ещё насмотреться на меня. «Не успею», - со странной фатальностью подумал мужчина, и уже через десять минут они были снова среди шума, света и гостей, где все уже хлопали, приветствуя капо, который выглядел очень средневеково и грозно. Асока даже замерла, изучая его высокий силуэт в темных одеждах, думая, что мрачный образ никак не клеится с мероприятием. Внутри у неё что-то похолодело. Боже. А если Рей допустила ошибку? Энакин же, минуя гостей, подошел поближе к лестнице и тут капо одним взглядом приказал подойти. Глава нью-йоркской мафии улыбался, выглядел очень расслабленным, но глаза его были холодны. - Зачем тебя вызвала моя женщина? - Полюбопытствовал он, поднимаясь на пару ступеней выше толпы, где им не мешали бы разговаривать. Со стороны выглядело даже неплохо, ведь обычно Кайло ходил только в сопровождении Кардо. Энакин неопределенно улыбнулся, вспоминая все уроки покерного искусства, которые когда-либо получал, поскольку сейчас был самый важный момент в его партии и от того насколько грамотно он будет молчать, а насколько - ронять слова зависит все его будущее. Он мог обрести все, а мог и потерять голову. - Она заявила на меня? - Все так же спокойно спросил Кайло. - Она хочет экспертизу, - коротко ответил Энакин. Капо сузил глаза. Экспертизу. Заключение, которое будет иметь тузом в рукаве. Заключение, с помощью которого всегда сможет заявить на него, как на насильника, ведь он же в нее кончил и факт полового акта был на… лицо. Или внутри лица. Одно заключение и её заявление могли разрушить все. Кайло понимал, что Рей не глупа и ради мимолетной мести не станет разбивать репутацию капо, которая была равно репутации Семьи, ведь это погубит и её. Она просто искала на него максимум рычагов влияния, а значит, они были в состоянии войны. - Если ты ей поможешь и пойдешь против меня - сам знаешь, что будет. Ему не нужно было угрожать. Лишь слегка повернуть голову и найти взглядом прекрасное синеволосое создание, за спиной которой стоял Кардо. Это сейчас тот хотел её, но один приказ капо и верность перевесит любое желание и следующей, кого Энакин найдет со сломанной шеей будет его девочка. И его дети. У него отберут то, ради чего он сам бы умер, не колеблясь. Но он пришел не бояться. Он сделал свой выбор и смотрел в глаза тьме, зная, что сегодня официальной частью Семьи станет не только Сеньора, но и он. Энакин готов был принять и новое имя, и статус, и функции, лишь бы отдать своим близким лучшее. Так ведь поступали любящие люди. Жертвовали собой. - Вопрос в цене, капо. - Весьма дерзко заявил детектив, знающий, что у его жетона и пока ещё безупречной репутации есть сила. Да, конечно, дело против Кайло Рена ему не завести, но экспертизу он устроить мог играючись. Его голубые глаза были такими стеклянными, что невозможно было прочесть - а, может, он уже помог Рей. - И сколько стоит твоя преданность? - Я развожусь и хочу, чтобы дети остались со мной. - А она уже готова стать мачехой? - Капо едва заметно улыбнулся. Дети. Естественно, при разводе дети должны остаться с отцом. Это так логично, ведь только мужчина мог их защитить в этом мире. Правда, с такой женщиной, как Рей, подобное рассуждение было сомнительным. Ему казалось, что когда у них будут дети и если он сделает что-то не так, Синьора просто пристрелит его без малейших колебаний. Хотя, глупо об этом рассуждать. У них не будет детей, потому он не узнает, какой бы она была матерью. Зато меньше шансов ему ошибиться и здесь. Если ему не удалось обуздать себя с любимой женщиной, наверное, и отец бы из него не вышел. Все к лучшему. К лучшему. Проще это желание заглушить в себе. Принять реальность такой, какой она была. Сделать наследником сына Кардо и не летать в облаках, дать своей Семье заземлиться и обрести стабильность. Как минимум Рей не будет дергать, играть на его ложных надеждах и бить в единственное слабое место. Место, делающее его хоть немного человеком. Хотя после прошлой ночи - человеком ли? “Дикое, необузданное чудовище”, - повторил он про себя то, что сказала Рей и взгляд его стал темнее. Жестче. Злее. Чудовище на тропе войны. С миром. И со своей женщиной. Против своей женщины, cavolo! - О, нет, я хочу сделать её счастливой, потому со мной она не останется, - Энакин говорил, четко выверяя каждое слово, как они продумывали с Синьорой. - Однако ей нужна безопасность в Нью-Йорке, прекрасные, комфортные условие и хорошо оплачиваемая стажировка в ФБР. - В ФБР много не платят. - А ей будут, правда, капо? - Энакин смотрел только на Асоку. Не потому что был уж так влюблен, просто так было безопасней. Параллельно думал, что да, все получится и девочка получит все одним махом. - Ты поможешь своей Сеньоре в экспертизе, чтобы твоя преданность не вызывала вопросов, но результаты должны быть такими, дабы комар носа не подточил, понял? Тяни время, как угодно, но ничего моего обнаружить не должны. - В лабораториях часто теряются образцы, - понимающе кивнул Энакин, протягивая руку капо. Тот пожал её, таким образом, подтверждая, что сделка заключена. И хоть детектив понимал, что до момента, пока Кайло Рен не получит безопасные для себя результаты экспертизы - ничего не будет, внутри все ликовало. К тому же капо едва заметно кивнул и Кардо, стоящий, как тень судьбы над Асокой, сделал шаг назад, погружая Шпильку в безопасность. Она и не ведала на какую тонкую грань он её подвел. - О, а вот и Ваша Сеньора. Они одновременно вскинули вверх и капо застыл, рассматривая Рей. Чертыхнулся про себя. Она сделала это. Сделала. На глазах у всего мира, в день их помолвки, просто переступала черту, будто желая сказать - гори оно все огнем, у меня теперь свои правила. Dio! Рей что совсем не просчитывает риски, если столь демонстративно надела траур на себя? Асока, увидев образ Рей едва не выплюнула игристое. Господи, они с капо идеальная парочка - оба выглядели просто жутко, будто перепутали помолвку с Хеллоуином. Один черте в чем, словно желая подчеркнуть все свои худшие черты, вторая не только в черном платье, но ещё и спрятавшая лицо под вуаль. Что у них происходило? - Всегда знал, что она ведьма, - Кардо, с которого сняли команду уничтожить Асоку здесь и сейчас, нацепил улыбку и выглядел довольным. Все же убить девочку, которую он жаждал, было бы неразумно. Особенно, когда он был так близок к цели. - Вижу, ты получила желаемое, - равнодушно заметил он, чокаясь о её бокал своим тяжелым стаканом с ромом. Барон Самди был в нужном образе. Пил горький ром и хотел, видимо, утащить её за собой. – Аж светишься. Поговорим теперь о сделке? - Господи, мистер Кардо, ну какая сделка? Вы же женаты, зачем Вам это? - Тебя разве смущают женатые мужчины? – Деланно удивленно протянул Кардо, и Асока вдруг вздрогнула. Магия вуду начала обретать над ней силу и внушать страх. Повернув голову, она почти с мольбой уставилась на подручного Кайло Рена, стучащим сердцем ощущая приближение катастрофы. – Мне так не показалось. - Почему? – Помертвевшими губами спросила девушка уже зная ответ. Боже. Стучащее сердце начало раскалываться, причиняя невыносимую боль. - Потому что он женат. Энакин. Женат уже очень давно. И у него есть двое детей. Сердце, такое наивное и снова обманутое, разбилось, рассыпалось в пыль. Снова. Снова все повторялось. После близости ей причиняли боль и убивали. Прижав ладонь туда, где уже была пустота, Асока, цепенея от невыносимого чувства, посмотрела на улыбающегося Энакина. А потом перевела взгляд на Кардо. - Я, по крайней мере, не лжец, - спокойно добавил он, пожав плечами. – Потанцуем? *** Доброе (не очень) субботнее вам, дорогие читатели))) Ну что, рейзы закончились, началась война всех против всех, а выиграет, по сути, Палпатин. Какой или какая - вот вопрос. Итак, я вроде стабилизировала и заземлилась свой график и даже преодолела выгорание (спасибо вашей активной поддержке. Выдыхаем. Снова в деле). Отвечая на неотвеченные вопросы в лс (извините): да, Оксер будет и будет скоро. Среда/четверг. Граттаж пока попробуем, как историю по выходным, посмотрим, как вам читается в субботу и как мне пишется в это же время (подмигните, что вы думаете о выходных) Ну, все, покончили с организационными вопросами, теперь можно хейтить автора, потому что ему жаль Кайло и жаль Эни (Асоку тоже жаль. Блин, Рей вообще до слез и комка в горле) и пытаться угадать как Оксер и Граттаж связаны), а ещё ловить отсылки к Дуэли (держитесь, их скоро будет больше))) Прекрасные, несмелые люди, впервые в Инсайте написавшие отзыв, повторюсь, у вас хорошо вышло, не стесняйтесь и продолжайте делать это здесь. Долейте масло в этот костерчик. Любимые стабильные читатели, вам я просто подмигнула