Граттаж

Аут - оставшиеся карты в колоде, которые при появлении позволят Вам собрать или улучшить комбинацию. Следующий день. 25 февраля. Настроение эпизода: Ciara - Paint It, Black Кайло не спал с того самого момента, как они с Рей проснулись в Сан-Диего, потому границы времени у него были размыты. Ему казалось, что, вот, он целует теплое разнеженное тело, пробуждая Этну, а, вот, он в больнице, не чувствуя боли, равнодушно ждет, когда из него выковыряют пулю и зашьют плечо. Между полнейшим счастьем и потерей всего грани не существовало. Мужчина просто упивался любовью, и это же его убило. Лишь любовь могла ослепить настолько умного и предусмотрительного человека, лишь любовь могла… не простить, но понять, а потому отпустить ту, которая была важнее всего… лишь любовь победила в какой-то мере кровожадную омерту и помогла уберечь Рей от новой пули. Её тело было слишком прекрасным, чтобы принимать металл в плечо. Он уже видел те шрамы у нее на бедрах и не хотел повредить этот шедевр ещё больше. И мечтал, что именно ее тело станет сосудом, который, переполненный любовью, подарит новую жизнь. Такую желанную. Так давно желанную. Ребенок. Кайло очень хотел ребенка. Мальчика. Девочку. Неважно. - Капо, кофе, - Митака влетел в палату, где Кайло нетерпеливо поджидал Ашара, чтобы уехать… cazzo, без его женщины дом - не дом. Как ему прийти туда, где её нет? Лечь в постель, где они прижимались друг к другу? Сесть за стол, на котором она танцевала? Смотреть на картину, что она однажды своровала? - Vaffanculo! - рявкнул он, и бедный реджиме вылил весь кофе на себя, чем вызвал ещё больший гнев капо. Митака поспешил ретироваться, промямлив, что проверит, где там Ашар. Он не знал, что случилось прошлой ночью, но ему показалось, что Кайло Рен - тот, которого он раньше боялся больше всего на свете, - снова вернулся. Не то чтобы капо сильно изменился с появлением Синьоры, но все же он на него не орал уже очень давно. - Поживее! - А Синьора… - МИТАКА! Реджиме пулей вылетел из палаты. Кайло вдруг ощутил боль. Странно, когда он стрелял - ничего не было. Когда зашивали - ничего не было. А сейчас… больно, видимо, потому, что не зашили сердце. “А Синьора…”. Синьоры больше не было. Её, как оказалось, никогда не было. Кайло посмотрел на свою руку, задумчиво изучая кольцо. Пытался ощутить гнев, но натыкался лишь на глухую пустоту, что возникала в случае потери. Он не мог злиться на Рей. Она так много подарила ему. Даже пообещала ребенка. Ну и что, что солгала? Зато он был до неприличия счастлив эти две недели, впервые, на самом деле, ощутив себя на вершине мира. Оказывается, власть была ничем, по сравнению с моментом, когда желание сбывалось. Ребенок. Это обещание так крепко связало их, делая каждое прикосновение одухотворенным и превращая занятия любовью в акты творения. Теперь мужчина был уверен, что она дурачила его и, наверняка, принимала таблетки, а слова о ребенке были лишь игрой на старой ране, но, как ни странно, Кайло все равно был благодарен. Услышать от любимой женщины такие слова дорогого стоило. Да и любить Рей было прекрасно. Он сожалел лишь об одном. Что правда стала явью. Жили же они как-то в бесконечной лжи. Кайло бы все променял на забвение. Но, увы. Даже ему было не по силам обернуть время вспять, и теперь холодное предательство расползлось между ними, а этого он простить не сможет. Кайло знал, что не сможет, и ощутил, насколько это малодушно. Рей ведь щедро простила мужчину за два худших поступка в его жизни. За равнодушие в момент, когда умоляла спасти, и за изнасилование, когда молчала. Потому что знала - почти всю свою жизнь, - что “пожалуйста” не будет услышано. Но вот искренне ли или по приказу Императора говорила эти важные для него слова? И из-за этого сомнения он тоже не мог простить. Хотел и не мог. Понимал, что не сможет забыть и пойти дальше. Хотел, чтобы она уехала куда-нибудь на такой край Земли, где он бы ее не достал. Не навязал свою любовь и снова не пленил. Ему лучше быть одному. Он привык к этому. Править Семьей. Теперь без Кардо. А Рей будет свободна. Свободна и восхитительна. Настало время отпустить дикую кошку. Неприрученную и прекрасную. Нехотя Кайло снял кольцо с пальца и крикнул Митаке - он был уверен, что реджиме стоит под дверью, - чтобы тот вызвал его адвоката домой. Дело было деликатным, не для чужих ушей. Невесело рассмеялся, подумав, что завтра, в свой день рождения, подаст на развод. Какая, cazzo, ирония! Ещё вчера он был уверен, что у него, наконец, вышло преодолеть проклятие своего праздника, ан нет. Торт с привкусом крови. Ничего не менялось. Интересно, отец ощутил то же самое, когда получил наследника и потерял свою любимую женщину? Те же чувства терзали его тридцать восемь лет назад? Если папа ощущал вот это же - острую, жгучую, едкую боль в сердце, - то неудивительно, что он был таким нелюбимым сыном. Особенно, если боль эта не утихала, а лишь разрасталась. - Знаешь, папа, я понимаю. Теперь я так хорошо понимаю, почему ты был безумно зол. Я готов сжечь весь мир сейчас. Стискивая кольцо, Кайло думал о своем поражении. Вместо любви остались лишь одиночество и простреленное плечо. Зашитое и затянутое в бандаж. Парализующее сознание. И все равно… o, Dio, мужчина отдавал себе отчет в том, что не истязал бы своего ребенка так, как поступали с ним. Был бы благодарен. - Капо, машина готова. - Прекрасно, - сухо бросил Кайло, поднимаясь. Вздохнул, подошел к урне, разжал пальцы и посмотрел, как символ его гордости утонул в окровавленных бинтах, пахнущих антисептиком. Вот и весь брак. Весь, cavolo, брак, кажущийся идеальным! Выходя из больницы, Кайло рассеянно смотрел по сторонам. Все казалось окрашенным в серо-черные тона. Реальность, закованная в мороз, утратила краски, хотя в преддверии весны должна была расцветать. Сев на заднее сидение, капо бесстрастно глядел в окно и неосознанно перебирал бусины из черного оникса. Выбросив кольцо, он, тем не менее, не смог снять то, что было истинным символом его преданности. Потому что преданность, как и любовь, никуда не делись. Они были здесь. На его запястье. В его сердце. В его крови. Преданность женщине, которая так сильно восхищала. И которая… ох, зачем же она предала? Ну зачем? Он никак не мог понять, почему Рей зашла аж так далеко. Хотя… Возможно, потому, что он, собственно, не дал ей никакого выбора. Свадьба-то, как и многие моменты близости до и после, была насильной. Сейчас он вспоминал, как она судорожно рыдала в том своем золотом платье, сидя в этой же машине. Ей не хотелось выходить за него. А он желал быть только с ней и ни с кем более. Только с ней. Хмурясь, Кайло вспоминал прошлую ночь, которую лучше было бы забыть. Рулетку. Выстрел. Пелену забвения, в которой ему казалось, что Рей была рядом и шептала что-то. Это было так милосердно. Придумать, что она немного была с ним. - Когда будет адвокат? - равнодушно спросил капо у Митаки, когда тот распахнул перед ним дверь машины. Втягивая морозный воздух и выдыхая лишь лед, Кайло даже не ежился. - Через час, капо. - Где Вейдер? Срочно притащи его ко мне, - буркнул он. - Вейдер умер. - Что значит “умер”? Porca troia, так воскреси его! Он не сдохнет, пока я не разберусь с ним. Никто не смеет умирать без моего разрешения. - мужчина досадливо поморщился. Он всего на ночь упустил управление Семьей, и вот - пожалуйста. Одна предала, второй зарвался, третий умер. Как он умудрился умереть так быстро? - Что произошло? - Его подрезали, повредив легкое, а когда зашивали под анестезией - сердце не выдержало. По крайней мере, так мне сказали три часа назад. - Митака зевнул. Он искал проклятого Вейдера всю ночь, поскольку капо, ещё когда вернулся домой из отпуска, приказал на следующее утро собрать свой совет. Как же досадно было узнать, что детектив умер в какой-то больнице на окраине города. Ему он даже немного нравился. В отличие от всех прирожденных мафиози, тот был адекватнее. - За три часа многое могло измениться. Обнови информацию, умер он или все-таки нет. Адрес больницы мне на стол, - Кайло вошел в дом и направился к кабинету, - того, кто это сделал - наказать. Вейдер все же четвертое лицо в Семье, никто не смеет его подрезать безнаказанно. А… и эта его девочка. Асока. За ней нужно приглядеть, пока не поймаете нападавшего. И за его детьми. На всякий случай. Все понятно? Войдя в кабинет, Кайло выдохнул. Вейдер от него не уйдет так просто. За предательство - а он явно помогал Рей - придется заплатить. Оглядев пространство вокруг себя, мужчина констатировал, что прислуга уже вымыла кровь, которую он терял на ковре. Тогда, когда думал, что Рей придерживала ему голову и шептала, как заклинание, их “tutto bene”. Когда все было далеко не bene. Вернувшись в кабинет, Кайло будто нажал на кнопку, и отключившиеся чувства нахлынули на него. Он резко ощутил, как болит каждый шов, наложенный без анестезии, как трещит разбитое сердце, как пустота звучит в голове. Нахлынуло так, что капо аж пошатнулся. - Митака! Упаковку обезболивающего, что прописал врач. Срочно! И кофе. Кувшин. Не стой столбом! Più presto (1)! - Но...вы же не хотели кофе… и его нельзя мешать… - Немедленно! - гаркнул мужчина. Боль в плече нарастала. А он стоял и думал, что не отказался бы ещё и от супа. Томатного. Того, которым однажды его кормила Рей, проявляя заботу. - Cazzo, cazzo, cazzo! Come cazzo hai potuto!? (2) Он уже хотел было эмоционально стряхнуть со стола все на свете, когда застыл. На самом краю лежала горка тех украшений, в которых была Рей. Серьги. Часы. Два тонких браслета, один из которых они купили в Сан-Диего. Кольцо. Помолвочное. То, что она никогда не снимала. Она была здесь? Была с ним? Не мираж, не видение, не галлюцинация? Была, погладила по голове и ушла, бросив ему в насмешку их брак здесь. На память. На долгую, мучительную, сука, память. Сбросив все безделушки на пол, Кайло взял только кольцо. Вспомнил, какой подъем испытал, когда заказывал его. Черные бриллианты и платина. Идеальное сочетание. Холодное и прекрасное, как его женщина. Понимая, что поступает неправильно, что кольцу место на помойке, он, тем не менее, подошел к сейфу и, набрав секретную комбинацию - всего лишь дату, когда узнал, что Кайдел беременна, - открыл дверцу. Но положить кольцо не решался. Оставить его там - означало навсегда признать потерю. Потерю, имеющую над ним силу и приносящую боль. Но этим она и была - его Рей. Потерей и болью. - Я очень сильно любил тебя, душа моя, - прошептал мужчина, бережно положив кольцо. Новогодняя игрушка разбилась, теперь ее место заняло вот это. Что ж, таков путь безупречного капо. Гордо сидеть на своей одинокой вершине и иметь за спиной сейф, полный воспоминаний о тех, кого он потерял. Захлопнув дверцу, Кайло развернулся как раз в момент, когда вошел адвокат. - Я хочу подать на развод. Немедленно. 1 - поживее 2 - как ты, блядь, могла… *** 26 февраля. День рождения капо. Асока могла бы спокойно открыть дверь в квартиру Кардо – ту самую, где они порой проводили ночи, – но обычно все же звонила. Ей казалось это вежливым. А сейчас – ещё и разумным. Девушка так и не знала, поговорил ли разозленный Энакин с Кардо или нет, но любовник ни позавчера, ни вчера не связывался с ней. Равно как и детектив. Надеясь – но не слишком, – что они не поубивали друг друга, Асока позвонила в дверь. Нервничала. Потому что впервые за многие месяцы завтракала без пары таблеток. У нее были очень важные планы на день, потому ей нужен был, как никогда, ясный разум. Ясный разум и кое-что, оставленное в этом доме. Девушка звонила, пока не заболела рука, а потом достала набор отмычек. Она вскрывала замки далеко не так идеально, как Энакин… подумав о нем, девушка ощутила дрожь, и железки упали к ногам. На секунду она сжалась. Энакин-Энакин. Он так разволновался за нее, что Асоке аж дурно стало. Ей было жаль, что теперь он знал. - Асока? – дверь распахнулась, и девушка едва не свалилась к ногам Кардо, поскольку прижималась лбом к резко распахнувшейся двери. Мужчина успел подхватить её. - Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила она, пытаясь обрести равновесие. Принюхалась. Подняла глаза. Мало того, что от подручного капо пахло, как от маленького спиртового завода – или очень большого алко-комбината, ладно, – так он был непривычно растрепанным. - Живу я здесь. – хмыкнул Кардо, опираясь о косяк. Странным образом вытесняя Асоку, заставляя её сделать шаг назад и переступить порог квартиры обратно. – А вот что ты здесь делаешь? Всегда ходишь в гости с отмычками? - Увы, шлюхам ключи не дают, а мне нужна моя косметичка. – не смутилась девушка, наклоняясь за своими железками и пряча их в сумочку. Кардо не первый раз задумался о том, что же ещё она носит там, между наркотиками, отчетами о допросах разных придурков, вроде Дамера, да отмычек. Пистолет? Хотя нет, оружие он ей не покупал. - Эй-эй, малютка, полегче с выражениями. Amante. – он нежно – в самом деле, нежно - провел ладонью по щеке Асоки. Такая она красивая. Им, правда, было вместе очень хорошо. Она оживила его, наполнила. Великолепная… нет, не инвестиция. Девушка. Великолепная девушка. - Как выглядит косметичка? Я принесу. Где ты её бросила? - Почему мне нельзя войти? – Асока попробовала прочесть Кардо. Переговоры в квартире он никогда не вел, с другими шлюхами не спал даже до нее, потому поведение любовника было странным, даже неестественным. – Что происходит, Кардо? На часах восемь утра, а ты пьян. Отметили день рождения капо чуть раньше положенного? Мужчина скривился и чуть посторонился, позволяя Асоке войти. Девушка бросила быстрый взгляд на плотно закрытые двери в спальню. Усмехнулась. А может и спал. - Косметичка в ванной. Это займет минуту. Она справилась даже чуть быстрее. Секунд за сорок пять. Когда вернулась, Кардо, кажется, даже не моргнул. Хотя, нет, он успел отпить из той бутылки, что стояла на комоде. Что с ним происходило? - Асока, наша сделка расторгнута, - вдруг сказал мужчина, – я выплачу тебе компенсацию, но на этом все. Спасибо, и прощай. Было неплохо. Девушка застыла. Скрестила руки на груди и потрясенно уставилась на Кардо. С ним говорил Энакин? Он наигрался ею? Узнал, что она целовала своего детектива? - Я потерял все. Благодаря твоей суке-подруге. – он фыркнул. Это была самая эмоциональная фраза, которую Асока слышала от него. - Все, понимаешь? Я больше не подручный Кайло Рена. Мое положение где-то ниже плинтуса. Мне не до романов на стороне сейчас. - Неважно, потерял ты все или нет. Я останусь с тобой. Буду рядом. – Асока подошла поближе и обхватила пальцами запястья Кардо. Впервые его руки были теплыми. Подняла глаза. – Между нами сделка, да. Но мне неважно, будешь ты платить или нет. Мы договорились на год, значит будет год, Кардо. Мы не просто любовники. Мы ещё и друзья. - Ты хорошая малютка, Асока. Добрая. Добрее, чем я думал. Но нет. Я уезжаю и не потащу тебя с собой. К тому же… - он замолчал и нахмурился. Сказать или нет? – Вейдера позавчера подрезали на улице, и он едва концы не отдал. Не скажу, что я сильно переживаю по этому поводу. Но что скажешь ты? Готова бросить его и уехать, чтобы сдержать слово? Когда он сейчас совсем один. Ты, кстати, не знала. У него сердце больное. Очень сильно. Он умирает, Асока. Скорее всего, не протянет – теперь особенно – до лета. А ты хочешь провести это время со мной? Девушка сделала шаг назад. В её взгляде что-то сломалось. Губы задрожали. Но она упрямо держала Кардо за запястья. А душой уже была где-то там, у койки Энакина. Больное сердце. Проклятие! Больное. Из-за нее? - Я думаю, ему ты нужнее. Уходи, Асока. И… спасибо. Ты, правда, славная, – он наклонился и поцеловал её в нос, – береги себя… Шпилька. Асока, пытаясь оттолкнуть от себя все эмоции, анализировала. Кардо выгнали. Из-за Рей. Дверь в спальню была заперта, а её резко прогоняли. - Передай Рей… да пребудет с ней сила. Если увидитесь, конечно. Спасибо тебе, Кардо. Спасибо за все на свете. – и обняв его, Асока ушла. Мужчина же с минуту смотрел ей вслед, после чего отправился на кухню, где стояла доставленная откуда-то еда. Прихватив приборы, он взял бокс с японским омлетом и палочки, после чего вошел в спальню, где были опущены шторы. Подошел к постели и сел на пол. Рей все так же не шевелилась. Смотрела пустыми глазами в стену. Ничего нового. - Тебе нужно поесть. Ты больше суток так лежишь. Давай. Садись. Девушка его даже не услышала. Разбитая и потрясенная, она не делала ничего. Кардо чертыхнулся. Силы и сучий характер весьма не вовремя покинули её. Она не доставляла ему проблем. Всего-то нужно было время от времени проверять пульс, чтобы убедиться - стерва жива. - Давай, Рей, иначе я вызову сюда бригаду скорой помощи, и тебе поставят капельницу. Ну же. Тебе нравится этот ебанный омлет, я точно знаю. Кайло хвастался, что готовил его тебе по утрам в Сан-Диего. Внезапно Рей сделала резкое, едва уловимое движение. Выдернула бокс и швырнула его в стену, а потом дала Кардо пощечину. - Отцепись от меня, тупой ты ублюдок. Сначала ты все разрушил, вмешавшись в мои отношения с Кайло, а теперь беспокоишься, чтобы я поела?! Держишь меня здесь, когда я должна быть рядом с ним. В больнице. У него же… у него же день рождения, понимаешь ты или нет? - Я тебя разочарую, Рей. Мы уезжаем. – на Кардо её порыв не произвел никакого впечатления. Женских истерик за свою жизнь он насмотрелся. – Ты ждешь извинений? Их не будет. Ты предала Семью, и мы все заслужили то, что заслужили. Кстати, Кайло не в больнице. Он уже занимается делами Семьи, разгребая твои ошибки. Утром адвокат Семьи доставил вот это. Девушка с трудом села и уставилась на документы, что ей протянул бывший подручный капо. Бумаги на развод. Её мир разрушился. - Я их не подпишу, - глаза Рей загорелись. Что Кайло о себе возомнил? Она, что, была вещью? Женился, когда хотел. Развелся, когда хотел. Её мнение хоть что-то, блядь, значило?! - Подпишешь. Он все равно разведется с тобой. Эй. Я тебе не враг, – Кардо сел на кровать и протянул девушке ручку, – ты хочешь вернуть капо, я хочу обратно в Семью. Для того, чтобы победить – нам нужно отступить. Я знаю Кайло, как никто другой. Если он подал на развод, значит, в таком гневе, под который лучше не попадать. Дай ему переосмыслить все. Потом поговорите. Верь мне, Рей. Я помогу. - Откуда такое благородство? - Успокойся. У меня должок перед Кайло. За первую жену. Я должен позаботиться о тебе. - Ты мог просто не влезать. - огрызнулась Рей. Поежилась. Было чертовски, просто чертовски холодно. Её затрясло. Организм, переживающий стресс, добивал окончательно. То температура скакала, то выворачивало, хоть она не ела ничего. Язвительный Кардо, нашедший её среди ночи скрутившуюся в ванной на полу, прокомментировал, что, видимо, яд выходит. Но при этом даже смочил полотенце и помог подняться. Снова. - Ты могла прийти и рассказать все мне. Я подручный этой Семьи и умею хранить секреты. Я бы помог. - Ты и помог. Потому больше не подручный. - весьма жестоко напомнила Рей. Она не спешила подписывать документы, потому тянула время. - Куда мы уедем? - В Канаду. Надеюсь, ты не боишься лютых зим. Рей, по правде, было все равно, но она съязвила, что ей нужно купить теплую шапку и шерстяное белье. А потом полюбопытствовала, как же его семья. - Держи. Не хочешь есть, так хоть пополни водный баланс. Тебя все время тошнит. Организм обезвожен. Девушка взяла чашку с водой, понимая, что не только у нее отсутствовало желание поговорить. Наверное, семье Кардо, правда, было безопаснее без него. Он же промолчал, что вот эта её тошнота больше напоминала токсикоз, чем нервное. Они же с капо вроде как раз ради этого и улетели в Сан-Диего. Чтобы безумно потрахаться, то есть, конечно, чтобы сотворить долгожданного наследника. - Я слышала твою беседу с Асокой. Благородно. Кардо нетрезво хмыкнул. Лежать-то Рей лежала, но при этом слушала и видела все. Внимательная сука. Какое, блядь, счастье. - Ей тоже безопаснее здесь. - Не оправдывайся за то, что влюблен. А я-то думала, ты, как рептилия - ничего не ощущаешь. Ошиблась. - И что это капо в тебе нашел, - пожал плечами Кардо, забирая у Рей пустую чашку. - Какая ты милая. - Что с Вейдером? - Чудом выжил. Если капо его не убьет за предательство, то протянет ещё чуть-чуть. Да не дергайся ты так. Кайло нужен подручный, и Вейдер, хоть полудохлый, но сгодится. Так что открывай свой Туз Пик, Рей, твой план сработал. Ты сместила меня и поставила Вейдера куда следует. Мечты сбываются. - он каркающе рассмеялся. - Я ненавижу тебя за то, что с тобой в одной лодке, у которой пробито дно, но...впервые ощущаю такое облегчение. Быть подручным - собачья работа. Да-да, единственным настоящим Цербером в этой Семье всегда был я. Лаял и кусал по команде. Надеюсь, тупому Вейдеру поводок и намордник придутся...по вкусу. Рей потрясенно уставилась на Кардо. Ей казалось, что он упивается властью. Боже. Они, что, все играли роли, которые тяготили? Неужели этот мужчина… Девушка изумленно моргнула. Проклятие! Так он тоже был очень предан Кайло. Делал все не ради власти, а просто потому, что хороший друг? Ох. Что же её муж творил, выгоняя его из Семьи? - Асока всегда меня понимала. С ней так хорошо было молчать. Славная девочка. Девушка хотела добавить хоть что-нибудь, но ощутила что веки её тяжелеют. - Что ты мне подсыпал? - Спокойной ночи, Синьора. Тебе нужно выспаться. Завтра сложный день. *** Тревожный прерывистый сон Энакина, вызванный таблетками и слабостью, был прерван детским смехом. - Папочка, папочка, - запищал тоненький девичий голосок. С трудом разлепив глаза, он нажал на кнопку, и больничная кровать, приподнявшись, помогла кое-как принять ему полусидячее положение. Покашливая, он наблюдал за маленькой девочкой, которая кинулась к своему отцу - его соседу по палате. Та ластилась, как котенок. Ласковый ребенок. Как его принцесса. Тяжело вздохнув, что было непривычно в кислородной маске. Энакин отвел глаза. Беспомощно сжал кулак на здоровой руке. Разжал. Сжал снова. У него тоже были дети. Энакин очень хотел увидеть их. Вчера ночью он очнулся здесь. В общей палате на четверых. С зашитой грудной клеткой и вроде как новым шансом на жизнь с нуля. С огромным списком таблеток, лекарств, рекомендаций. С обмороженными пальцами и половиной лица. Покряхкивая, он сполз с постели и дошатался до общественного автомата, одолжив у сердобольной медсестры пару монет. Набрал Митаку, прижимаясь лбом к старому телефону. Приказал выследить тому своего коллегу. - Асока. Защитите Асоку. Он охотится на нее. Передай Кардо, чтобы берег Асоку. Услышав, что тот человек ещё с обеда находится в подвалах казино Кайло Рена, Энакин облегченно выдохнул и отключился прямо у телефона, потратив все силы. Очнулся только утром. С капельницей, торчащей из вены, и строгим выговором от врача, что ему нельзя - крайне, просто нежелательно - бегать по больнице спустя пару часов после чудесного спасения. Мужчина кивнул, но по правде, было абсолютно плевать разошлись бы там швы или нет. Шпилька была в безопасности, а ублюдок ждал часа расплаты. Можно было и отлежаться. Впервые за много месяцев у него был почти выходной. Сидя в кровати, он наблюдал за посетителями своих соседей. Красивая жена. Смеющийся сын. Любящий отец. Волнующийся друг. Наверное, эти чужие люди, приносящие цветы и смех, стали причиной почему он не перевелся в отдельную палату, которую был бы способен оплатить. Не свое счастье раздирало, лишь подчеркивая одиночество, но он так соскучился за обычными, настоящими отношениями между людьми, боже. Все было таким настоящим. И сколько бы Энакин не убеждал себя, прекрасно, что цыплята не видят его в таком жутком виде, он завидовал. Завидовал этим трем чужакам, которые были не одиноки. Ему безумно не хватало… да хоть чего-то. Он не ждал ни Леи, ни Люка, ни Шпильки. Но был бы рад Синьоре. Та бы не была потрясена его обмороженным лицом и грубо зашитой грудной клеткой. Оглядываясь на прошедшее, Энакин с удивлением констатировал, Рей - единственный друг, что у него был. Забавно, как женщина, посадившая его наставника и лучшего друга, стала близким человеком. Он бы не отказался от её компании. Энакин бы не отказался от любой компании. Но Синьора отчего-то не пришла, хоть детектив понял - в Семье о его беде известно, голос Митаки звучал ровно, а проплаченные проститутки обычно не навещали своих клиентов. Потом вспомнил, что сегодня день рождения Кайло Рена и сообразил почему Рей не заглянула. Завтра она точно придет. Обязательно. Тяжело дыша от боли, мужчина закрыл глаза. Слабость брала свое. Подумал, что жизнь с ним очень справедлива. Ведь он был на месте своих детей, которые испытывали вот такую заброшенность каждый вечер, когда ждали его. Он заслужил быть сам. Но...ох, как он скучал по Леи и Люку, как скучал. Хотел обнять своих цыплят. О том, чтобы увидеть Асоку он и не мечтал, потому как радовался факту того, что девочка в безопасности. Все остальные ее проблемы решаемы. Он чуть выдохнет и все сделает. Поможет Шпильке найти себя. Когда Энакин открыл глаза, в палате стояла гробовая тишина и...капо. С бандажом на плече и правой руке, с пустыми глазами и странной яростью, что клубилась вокруг него. - Оставьте нас, - коротко сказал он. Энакин попытался напомнить, что палата общая, но никто здесь не был идиотом. Даже парень с капельницей, который минуту назад кряхтел от боли. “Что ж, ты хотел компанию - получай”, - подумал Энакин, предусмотрительно проглотив поздравление с днем рождения. Капо явно пришел не для того, чтобы разделить с ним праздничный торт. Шутку про шальную пулю он тоже пропустил. Нехотя опустил маску и закашлял. Грудная клетка взорвалась болью. Жалкое, унылое зрелище. Кайло досадливо поморщился. - А где Синьора? - Пытаясь сесть поудобней, спросил Энакин, поскольку капо сверлил его тяжелым взглядом. - У меня больше нет Синьоры. “Господи…” - Энакин едва не свалился с кровати. Сообразить было несложно. Кайло Рен узнал всю правду и пришел убивать предателей. - Она… жива? - Тут же встревоженно спросил он, чем вызвал удивленно вскинутую бровь капо. Надо же, подручный, правда, был привязан к его женщине. Когда Кайло Рен кивнул, Энакин усмехнулся. - Пришли наказать меня? Ну, особого труда это не составит. - О, нет, Вейдер, я знаю, что ты очень хочешь сдохнуть, а потому ты будешь жить и служить Семье… хотел бы я сказать вечно, но скорее всего тебя хватит на пару недель, - Кайло издевательски усмехнулся и сел на чужую койку. Смерил взглядом едва живого мужчину. Выглядел он катастрофически. - Потому отоспишься и завтра, чтобы был на службе. У тебя много дел. Энакин, не особо представляя как он до завтра научится преодолевать расстояния длиннее, чем в пару метров, кивнул. Подумал, что конечно же за то, что Асока была спасена и присмотрена, он бы жизнь отдал и всю свою верность. Столько, сколько там этой жизни у него ещё осталось. Не пожалел бы ни здоровья, ни сил, ни совести. Но кроме Асоки в этом мире был ещё кто-то, нуждающийся в нем. - Я бы хотел остаться верен своей Синьоре. Ей понадобится защита. - Я дал ей лучшую из всех возможных защит. Не такую дохлую и никчемную. Да. Лучшую. - Он тяжело вздохнул. Кардо. Друг. Он не хотел себе признаваться, но да, именно потому на самом деле, тот был изгнан. Чтобы берег Рей и увез подальше. Защищал её. Оберегал. Никому не дал в обиду. Это все, что Кайло мог сделать. - Зря Вы так. Она Вас очень любит. - Не лезь не в свое дело, - тут же зарычал Кайло. - Мне терять нечего. А она… она всего лишь девочка, которая очень хотела Вашей любви и одобрения, потому из кожи вон лезла. - Энакин смотрел на иглу в вене и вспоминал, как Рей старалась провернуть дело с Эль Греко. Она ему не говорила, но он чувствовал - для нее важно, чтобы капо ею гордился. Очень важно. И счастливо смеялась, сидя на заднем сидении его машины, когда все вышло. -Капо будет доволен, - аж дрожащим от радости голосом, констатировала Рей. Ей очень хотелось быть для своего мужчины незаменимой. Она радовалась, принося пользу Семье, которую сама же и подтачивала, - да, капо будет доволен, - уже тише и не так восторженно, протянула Рей. - Вейдер. Если ты не хочешь, чтобы тебе зашили рот, ты замолчишь. Но раз ты так верен своей Синьоре, повыдирай те плоды отравленного дерева, что засеяли в ФБР, понял? Почему ты не рад. Ты станешь вторым человеком в Семье. Разве это не прекрасно. - Я бы отметил просекко, но у меня есть только это, - он кивнул на капельницу. - Я все сделаю, капо. Все, что прикажете. Постараюсь минимизировать вред. Там все не так трагично. - Ты ещё скажи, купить Кардо новую машину. Хотя ему она не понадобится. Энакину со второго раза дошло, что Кардо больше не правая рука. Значило ли это, что его Асока свободна от годичного “контракта”? Синие губы дрогнули в жутковатом подобии улыбки, которая из-за того, что Вейдер почти не смеялся, вышла похожей на оскал. Кайло скрестил руки. Трагичный персонаж этот Вейдер. Трагичный и бестолковый, на самом деле. Может, Рей он и помогал, но ему от него пользы не будет. Он слаб и не видел смысла в жизни. У него стимула не было бороться, потому вряд ли Вейдер будет стараться. Хотя двое красивеньких деток могли помочь Кайло. Он так обожал своих...как он там их звал? Крольчата? Вроде. Пригрозить, что ли, что… хотя от любой угрозы у Вейдера сердце просто разорвется. Он хотел подняться, но сил и желания не было. Только тоска. Хоть бы и самому пожевать снотворное и, наконец, уснуть. Чтобы не думать. Не чувствовать. Не дышать даже. А ещё лучше - не вспоминать. Но пока Кайло не решил, как же ему вернуться в ту постель, где их было лишь двое. Спальня ведь была их персональным миром, где они - как Кайло верил - снимали маски. - Я не буду подыхать, пока все не исправлю, - видя сомнение пополам с отвращением, пообещал Энакин, снова опуская маску. Как сложно дышать-то было. - Вы приказали присмотреть за Шпилькой, когда узнали обо всем. Вы защитили её. Меня чуть подлатали, я протяну пару месяцев. Даю слово. Я в курсе всех схем Рей. Она же нарочно их строила так….- он задохнулся и кашлял так долго, что Кайло потерял надежду услышать продолжение. А слова, наверное, были важными. Как она строила? - … как архитекторы строят мосты. Зная слабые места и изначально закладывая бомбы. Энакин вытер кровь с губ. Капо поморщился. Они переглянулись. Это был тупик. Он был слишком слаб, чтобы выйти из больницы. - Мне… жаль. - Мне жаль, что я принял в Семью такое хилое ничтожество. Не пойму, что такого гениального видел в тебе Кардо, который настоял на твоей кандидатуре. И почему Рей верила тебе. Все, что ты принес - это вред и разрушение, а теперь сдыхаешь здесь, вместо того, чтобы все исправить, - Кайло злился. Потому что Вейдер был не Кардо. И потому что… сочувствовал этому человеку, который умирал здесь, заброшенный и отверженный всеми теми, ради которых он пожертвовал собой. Ведь Скайуокер был крутым копом. Лучшим из лучших. А теперь едва дышал, потому что не знал отдыха многие месяцы. Потирая щеку, что колола щетиной, Кайло подумал, что Энакину дерьмовей, чем ему вот. Возможно, стоит надавить на ту чертову журналистку, пусть бы привела к нему крольчат, тот бы хоть поплакал от счастья? Дети они ведь были…. ничем они для капо не были, лишь неузнанным счастьем, что каждый раз ускользало. Опустив глаза, посмотрел на руку. Вспомнил прекрасное, до мурашек, ощущение, когда маленькая ладошка приветствовала его. Интересно, ему суждено подержать своего ребенка на этих руках, таких окровавленных? - Я завтра все исправлю. Мне понадобится водитель, пара толковых реджиме и много денег. - Умчишься в Вашингтон даже не позвонив своей девчонке? Она же свободна. - Асока не должна об этом узнать, - Энакин покачал головой. Надел маску и жадно задышал, надеясь, что капо даст ему время отдохнуть. И тут же вздрогнул, услышав: - О чем Асока не должна узнать? Он поднял свои, болящие от света, глаза и потрясенно уставился на Шпильку, что стояла на пороге палаты. Её голосок звенел от гнева, но выглядела девушка отчего-то донельзя виноватой. - О том, что зимой в пальто положено ходить, - буркнул капо, буравя взглядом раскрасневшуюся девушку, платье которой было покрыто тающими снежинками. - И шапку. Асока пропустила сквозь замерзшие уши комментарий. Стояла, смущенная и напуганная, но стоило ей увидеть, что глаза Энакина вспыхнули неподдельной радостью, она, позабыв о своей неуместности, тут же бросилась к нему. В секунду очутилась на кровати, целуя мужчину куда могла дотянуться - в обмороженную щеку, в переносицу, в висок, но при этом не давая снять ему маску, понимая, как тяжело дышать без нее. - Эни… Ох, Эни… - Умерь свой пыл, Асока, а то доведешь его до инфаркта, - язвительно порекомендовал Кайло, у которого кроме миража, что Рей гладила его по запястью, ничего не было. Рей. Где она? Увез ли её куда-то Кардо? Счастлива ли, что свободна? Рей...Рей… Рей. Его мир осиротел без любимой Психеи. - Прости меня, Энакин, я так виновата перед тобой, - тем временем бормотала Шпилька, нежно расправляя растрепанные волосы. - Я ошиблась в составлении профиля. Если бы я сразу поняла, что убийца - не коп в отставке - ничего бы этого не было. Я ошиблась. Никакой я не профайлер. Если бы ты умер… - Да, Асока, такие промашки - убийственные - бывают, когда профайлер наркоман, - жестоко заметил капо, поскольку в ответ на её речь Энакин, кажется, собирался добродушно отмахнуться. - Ты играешь в игры с человеческими судьбами, и твой разум должен быть чист. Ты перечитала Конан Дойля? Вдохновляйся лучше Агатой Кристи - у нее персонажи вяжут, размышляя. Или заебывают всех по поводу идеально сваренных яиц вкрутую. И да, посмотри на своего Вейдера - ты все так же считаешь, что тот уебок - чертов гений? Правда? Что ж ты рыдаешь над его шедевром очередным? Или это слёзы восторга? Видя, что девушку начинает потихоньку трясти, Энакин таки снял маску и притянул Асоку к себе. Та прижалась щекой где-то там, где за швами стучало сердце, полное любви к этому прекрасному созданию. - Профайлер - не детектив. Он лишь предполагает. Ты ни в чем не виновата. Ты - талантлива. Да, не безупречна, но оттого ещё более прекрасна. Не плачь, Шпилька. Я в норме. - Он привычным жестом гладил волосы, думая, как она ранима. Свирепо посмотрел на капо. - Ты могла погибнуть, понимаешь? Не смей за такое извиняться. То, что ты жива - лучшее, что со мной могло случиться. Они застыли в этом моменте. Полном горьковатой радости обниматься. Как было хорошо вдвоем, как невозможно хорошо! - Знаете, у вас не так много близких, что вы так ими раскидываетесь, - вдруг прозвучал охрипший голос Асоки. Не поднимая головы, продолжая слушать стук сердца, она смотрела на Кайло своим особым взглядом. И видела ни монстра, ни чудище. Всего лишь одинокого человека, потерявшего все. Который так сильно был зол...на себя, что даже не позволял себе придержать руку и уменьшить боль в плече, хоть она видела: ему болело. Он морщился же, сам не осознавая. - Мы, собственно, единственная семья, что у Вас осталась, капо. Да-да, не нужно смеяться. Придется как-то быть...помягче. Она вздохнула, видя, что он не понимает. Божечки. Как Рей с этим справлялась. Нехотя отстранившись, девушка спрыгнула с койки и подошла к капо. Тот вскинул бровь. Асока наклонилась и поцеловала ерничающего мужчину в щеку. Потом во вторую. А затем обняла. - С днем рождения, Кайло, - прошептала она и ощутив, как тот дернулся, напрягла руки, - все хорошо. Твоя семья с тобой. Какая уж есть. Капо обменялся с Вейдером изумленными взглядами, а потом он медленно, осторожно положил здоровую руку между лопаток девушки, как бы отвечая - весьма неловко - на её объятия. Она хотела от него чего-то другого, человеческого, настоящего. Кайло, ещё раненный Рей, не готов был настолько быстро к новым семейным узам. И при этом прижал девушку покрепче. Не потому что нуждался в тепле. На хер. Своим звериным чутьем улавливал, что она так же не в порядке, как он или Вейдер. И дело не в том, что глаза её переливались от очередной дозы таблеток. Что-то с Асокой случилось, но что? Вчера, когда того ублюдка поймали, наблюдение за девочкой было снято. Что могло произойти за сутки? И почему она примчалась в больницу только сейчас, а не вчера? Ободряюще похлопав девочку по плечу, Кайло отстранился. Хватит с него семейных историй. Асока села на кровать, найдя руку Вейдера и сжав его. Тот умиротворенно улыбнулся, едва держа глаза открытыми. Видимо, так скучал по своей наркоманке, что боялся уснуть и пропустить хоть секунду с ней. Капо понимал. Он позавчера вот так же широко распахнутыми глазами смотрел на плывущий силуэт любимой женщины. Кажется, даже ощущал её слезы, падающие ему на щеки. Плачущая Мадонна была чудом, но для него - лишь миражом. Кайло рефлекторно стал перебирать бусины на розарии. Не молился больше. Просто произносил про себя - Лути, Этна, Психея. У неё было много имен, а лик - всего один. Такой утонченно-мрачный, каким не создал бы никто. Его шедевр, его мрачный шедевр. Упущенный. Утраченный. Украденный. Лучше бы у него снова увели Вермеера. Пусть бы все картины из его дома вынесли. Он бы всё отдал, лишь бы Рей оказалась настоящей, но они словно проживали Пигмалиона и Галатею наоборот. Прекрасная женщина оказалась лишь великолепно обработанным камнем. Не более. А он продолжал быть влюбленным в ту, которая была равнодушна. - Чего ты хочешь, Асока? - С болью вырывая себя из мыслей, холодно спросил Кайло. Понимал, что Шпилька пришла не столько к Вейдеру, сколько за ним. Все эти громкие фразы о семье были лишь приманкой. - За кого ты пришла у меня просить? За свою подружку, что без зазрения совести продала все, что можно продать Империи? В глубине души он хотел, чтобы Асока попросила за свою подругу. - За Кардо. Он был верен тебе, капо. - Тихо, чтобы на разбудить своего уснувшего детектива, протянула Асока. Дернула рукой, но Энакин крепко держал её, даже во сне. Она успокаивающе погладила его по запястью, внимательно изучая вторую, обмороженную руку, которая вряд ли восстановится. Впервые замечая, что там кое-где криво срослись пальцы. Те самые, что из-за нее ему сломали. - Знаешь, ему их долго ломали, - проследив за её взглядом, заметил Кайло. Та история даже его слегка удивила. - Таких, как Вейдер, ненавидят. Не просто не мафиози кровь от крови. Коп. Прием в Семью для него был несладким. Забавно, ему было плевать. Все, чем он жил - это дети и ты. Насколько я знаю, он все свои деньги - а их он умудрился получить очень много - разделил между тобой и близнецами. Очень хотел обеспечить всем вам будущее. Что такое, ты не знала, что Вейдер продался Семье только из-за денег? Вы в чем-то похожи, девочка. Оба из-за одного и того же продались. И ради одного и того же человека. Ради тебя. - Капо не иронизировал, не злорадствовал. Недоумевал. - Как иронично. Дети, кстати, не захотели с ним жить. А ты сидишь и просишь за Кардо. Что с тобой не так, Асока? Девушка моргнула. Нет, она не знала. Не знала, что все ради нее. Боже. Как его сердце не стало раньше? Бедный, бедный её Энакин. Он так старался. Неудивительно, что его лицо изрезало столько морщин. - Если я верну Кардо, Вейдер не станет моим подручным. - Энакин чудесный полицейский. Возможно, там ему и место? А Кардо - на своем месте за твоей спиной. Это же очевидно. - Ты просишь за Кардо, чтобы по итогу я освободил Вейдера, - Кайло почти восхитился сидящей девушкой. - Как ты умудряешься трахаться с обоими и быть для них такой преданной. - Тебя удивляет, что шлюхи не так бесчувственны, как ты себе видел? - Спокойно спросила девушка, выдержав эти слова, сказанные ею же. - Шлюхи не всегда бездушны, нет. Он помнил, что когда ему было четыре, отец очень сильно избил его - в то время сильнее обычного - и тогдашняя пассия отца помогла ему умыться, потому что мокрые от крови ладони никак не могли открутить тяжелый кран. Она вроде была немного под кайфом, когда нашла его, дрожащего в ванной, где он просто сидел на полу уже не в силах подняться. Та девушка была очень добра к нему. Она пробыла в их доме всего пару недель, но за те дни Кайло, узнав немного о ласке и тепле, впервые понял, что ощущают дети, у которых есть мать. Он даже плакал, когда девушка исчезла навсегда, за что ему, конечно, досталось. - Почему профайлинг, Асока? Почему молодая девушка выбрала вот это все. - он перевёл свои воспоминания на вопрос, который Рей всегда оставляла без ответа. - Влюбилась, - криво усмехнулась девушка. - Тише-тише, спи. Она поцеловал в висок тревожно крутящегося Энакина и выдохнула. Показалась капо такой неожиданно взрослой. - Он был серийным убийцей. - Твой вкус стал немного лучше, поздравляю. Асока только хмыкнула. Она не только охотилась на монстров, а ещё и притягивала их. - Мы похожи, Кайло, знаешь? Дети, ненавидимые в семье. Всего-лишь товар. Тебя продали за будущее твоей Семьи, и вот ты до сих пор заложник омерты и прочей ерунды, а за меня отчим хотел купить будущее для себя. Торговался с мелкими мафиози. Дурак. - Она презрительно поджала губы. Кайло склонил голову к плечу. Болело. Таки болело. - Ты его сделала. - Продалась самому влиятельному. О да. - Не самому влиятельному. - Ой ли, - Асока вскинула бровь. - потому ты ему Рей доверил, будто неочевидно. Но да. Все время, что я была с Кардо, мне было смешно. Сбежала из дому, чтобы не стать товаром, а по факту… - Кардо любит тебя. По-своему. Асока задумчиво посмотрела на капо. Медленно кивнула. Кардо любил не ее. Даже не юное тело. Тишину. Он любил тишину, наполненную понимающим молчанием. Человек миллиарда секретов нуждался в той, которая никому бы не рассказала, что он клал голову ей на колени и не моргая смотрел в потолок. -Я знаю, что такое, когда дома тебя избивают, а ты не в силах это изменить. Дети - это не мило. Дети - невольные заложники амбиций и травм своих родителей. Но в отличие от тебя, мне не забили голову чепухой, что это во благо. Я знала, что меня бьют из-за извращённого удовольствия. Мелкий человечек, униженный жизнью нуждался властвовать хоть над чем-то. Потому когда появился обаятельный, смеющийся фотограф и протянул мне пачку салфеток, когда я среди ночи рыдала на остановке, он показался мне целым миром. Кайло понимающе кивнул, вспомнив шлюху, что помогала ему умыться, а он только сильнее плакал, потому что сердце не могло сообразить почему же так тепло в груди. Незнающие заботы и любви дети попадались на такое. - Он был хорошим. Говорил, что я его сирена. - Асока стала накручивать голубой локон на палец. Сирена, блядь. Уже тогда могла вспомнить, что Русалочка плохо закончила, когда попробовала обрести ноги. - Я пряталась у него после школы. Сидела подолгу в его доме и смотрела, как он снимает. Пила анчан и всегда отказывалась быть в кадре. Он говорил, что без ума от меня, но сама себе я не казалась достаточно красивой, чтобы быть… снятой. Кайло промолчал. Промолчал о том, что понимает. И о том, что Асока всегда казалась ему невероятно красивой. Положа руку на разбитое сердце, он не видел ещё никого красивее нее. Да, он обожал свою Мадонну, но отрицать то, что вот эта девочка была неземной - трудно. На нее, наверное, люди на улице оборачивались. Он бы обернулся. Кардо обернулся. Энакин. И серийный убийца. Уже второй. Потрясающая статистика. Жуткая и потрясающая. - А потом мы… знаешь, я все время думала… думала, что было так больно, потому что… ну ты понимаешь. Только потом сообразила, что дело в том, что он просто стремился сделать это - причинить боль, ведь этим упивался. Оказалось, плачущие сирены предпочтительней. Проснувшись, я захотела пить. Мне не спалось и я зашла в его мастерскую, где сохли фотографии. Совсем не те, которые были раньше. Она теперь не вздрагивала, вспоминая. Видела вещи и похуже. - Там была женщина. Раздетая и… словом, меня потрясло не грязное порно, а её лицо. Ведь ещё утром оно смотрело на меня со страниц всех газет. Она была последней жертвой серийника. Тогда-то стало ясно. Тогда-то я получила два шрама под ребрами. Асока посмотрела на Энакина и грустно улыбнулась. Знала, что у него тоже раны там же. Кошмарное совпадение. У нормальных людей там родинки обычно совпадали, не травмы. - Но худшее было впереди. Когда его арестовали...он сказал, что поведает, где спрятаны трупы только в случае, если я буду приходить к нему. - Асока чуть сильнее стиснула запястье Энакина. Не любила эти воспоминания. - Он...тоже по-своему любил меня, Кайло. Всего нашли восемь тел из двадцати трех, а это значило, что мне предстоит пятнадцать...свиданий. Джону Дугласу такое и не снилось, но он к такому хоть был готов, а вот когда тебе восемнадцать - то ты совсем не наслаждаешься тем, что убийца сидит напротив и каждую встречу рассказывает что, как и почему. Сначала я пыталась не слушать, а потом знаешь…. меня взяла такая злость. Не хотела, чтобы подобное испытывали другие девушки, и я стала очень внимательно вслушиваться в каждое слово. В каждое, блядь… - она снова делала это. Превращалась на глазах в чудовище. У нее аж черты лица заострились. - Понимаешь, он был же не психом. Продуманным человеком со своими мотивами. Не просто рассказывал почему выбирал тех или иных девушек, как заставлял или уговаривал раздеваться, а будто...обучал. И слушая, как он с упоением описывает их страх, боль и унижение в момент съемки или изнасилованний, поняла суть. Всё ради власти. Мне стало интересно, и я стала задавать вопросы сама. Почему именно уязвимые девушки. Почему изнасилование - ведь он красивый парень. Почему всегда ставил девушек на колени. Почему заставлял их упрашивать сохранить им жизнь - к чему эта надежда? Корни преступления, оказалось, напитались ядом с детства.. Издевающаяся мать. Отчим - идиот. Жестокий старший брат. Меня это так сильно напугало. А что если это есть и во мне? Вдруг я тоже стану чудовищем? Мне становилось все хуже после таких встреч, но я не могла отказаться. Всем, включая Рей, лгала, что делаю это из-за давления общественности, ведь меня умоляли родители жертв, но на деле мне это было нужно самой. Я искала различия между нами. - Нашла? - Нет. - Коротко ответила Асока. - Может, потому что прошла не все встречи. Рей, видя, что мне очень плохо, не выдержала и решила вопрос по-своему. После восьмого свидания, он оказался убит сокамерниками. Моя лучшая подруга, сама того не зная, причинила мне больше вреда, чем пользы. Оставила меня с невыясненным вопросом на всю жизнь. Потому я погрузилась в профайлинг. Хотела не только ловить монстров, но и убедить себя, что не все дети, ставшие жертвами побоев и насилия, становятся психами. Она посмотрела на Кайло. Тот - на нее. Ответ для себя они оба знали. В их реальности - все. Абсолютно все. - Ой, я кое-что совсем забыла. Извини. - И резко обрывая свое признание, Асока вылетела из палаты, оставив задумчивого капо, который как раз уходить не спешил. В чем-то девчонка была права. Они, собственно, единственные близкие, что у него были, а разве не так люди проводили праздники - с близкими? Кто ж виноват, что из близких у него профайлер-наркоманка да полумертвый детектив? Семью вроде не выбирают, её обретают. Когда Асока вернулась, Энакин уже снова проснулся. Ему даже поставили новую капельницу. Двое мужчин уставились на девочку, которая вернулась с тортом и каким-то рисунком. - Поминальный торт? - Пошутил капо, ощущая нечто странное внутри себя. Он прекрасно понял, что торт именинный. Для него. Захер, который ему так нравился. - Это тебе просили передать. Держи, - она, не обратив внимания, поставила торт и протянула рисунок. Сама же стала рыться в карманах. Энакин увидел, как лицо Кайло посветлело, будто Асока вручила ему роскошный подарок, хоть там был простой листок с детскими каракулями, которые были нарисованы всеми оттенками синего. Детектив бы за такую открытку и убил бы сейчас - чтобы ему цыплята передали нечто подобное. - Крестник нарисовал, - хрипло пояснил Кайло, ощутив потребность в оправдании. Сидел и смотрел на маленький шедевр в своих руках. И хоть крестины Бенжи были назначены на лето, он привык уже считать его именно крестником. Захотелось сказать это слово. Сына-то у него не было. - Красиво. - Красиво, - без капли иронии подтвердил Энакин. - Вам идут синие волосы, может попробуете? - Не смогу, твоя Асока тогда полюбит меня и… что ты делаешь? - Мужчина покосился на девушку с подозрением. Она же продолжила спокойно втыкать свечки в торт. Кайло отодвинулся. Все это было слишком. У него никогда не было торта со свечками. Точнее, торт всегда был, но свечки не ставили. Это было по-детски и неуместно. Асока же, видя растерянность, подумала, что да, Рей угадала. Неделю назад она советовалась с подругой, стоит ли поставить на торт свечи, и будет ли капо тронут. Он был очень тронут. Жаль, Рей не видела. - У тебя же день рождения. Задувай свечки, - Асока усмехнулась, а потом покосилась на Энакина. – Можете вдвоем задуть. У тебя тоже в какой-то мере день рождения, правда? Что, никто не хочет? Тю, потому у вас ничего и не сбывается. Она задула свечки, взяла кусок торта и села к Энакину на постель. Колупнув в мертвой тишине абрикосовый конфитюр, подумала, что наступило время подарков. - Кстати, вы тут об Императоре шептались? Так вот, он мертв. Во имя Семьи Рен, господа мафиози. – И как ни в чем не бывало она облизнула палец. Совсем ребенок. Такое дитя. Повернулась к Кайло. – Синьора просила передать. С днем рождения, mio capo. И тут Кайло понял, почему Асока была не в порядке. Ему не показалось. Понял к чему длинная беседа о монстрах и убийцах. Она присоединилась к ним. К лиге чудовищ. Потому что убила человека. Не просто человека. Императора. - Господи, - Энакин, позабыв о боли, резко сел и спрятал Асоку в своих объятиях, будто пытаясь защитить от всего мира, но та резко одернулась. Поцеловав детектива в висок, покосилась на капо, которому только что принесла в зубах корону. - Итак. Император мертв, да здравствует…. Она нарочно не договорила, вскинув бровь, как бы спрашивая - что их ждет? Император? Императрица? Кто теперь сядет на трон? *** Ну, что, дорогие читатели, вы все проголосавали в субботу, что у меня будут рабочие выходные и вот вам результат: граттажный понедельник. Спасибо за ваше...безжалостное единодушие)))) Всем прекрасного дня, надеюсь доживем до четверга