***
Нью-Йорк, апрель 1939 года.
Разбивший коленку ребёнок вопил над головой, как иерихонская труба. Эффи старалась сильно не раздражаться, с почти научным интересом разглядывая нежную детскую кожу, содранную в гармошку, и яркую кровь, тянувшуюся вниз, к белым носкам и крохотным ботинкам. На вид мальчику было около пяти. Плакал он так искренне, что девушка, ещё недавно разделявшая его порыв, к своему стыду, почувствовала облегчение. Детские слёзы невероятным образом гасили душераздирающее желание разрыдаться самой — это даже утешало в какой-то мере. Не придётся испытывать стыд перед воображаемым разочарованием отца. — … Ты один? Игнорируя взгляды прохожих, до этого обходивших упавшего ребёнка, словно заразного, Эффи села на колени рядом и достала из кармана чистый носовой платок, принимаясь вытирать мешавшие обзору грязь и кровь вокруг ранки. Некоторое время работавший в педиатрии Томас наставлял, — хотя его об этом, конечно, никто не просил — что детей легко отвлечь разговорами, вопросами или какими-то интересными вещами… Никогда бы Эффи не подумала, что ей пригодится это знание на практике. — Мама была в магазине, — малыш насупился. Поджал дрожавшие от плача губы, будто сморщенное лицо помогало ему остановить непрерывный поток слёз, катившийся по пухлым щекам и подбородку. — Она попросила тебя подождать снаружи? — Я смотрел за Рори… а он, непослушный, побежал! А я за ним!.. Эмоционально пересказав своё храброе приключении в погоне за сбежавшей собакой, мальчик совсем перестал плакать и теперь только хлюпал носом, пока Эффи складывала платок так, чтобы чистую сторону можно было приложить к ранке. — Ничего себе! — Притворно восхищалась она вслух и улыбалась. — Мне вот мама не разрешала самой за собакой приглядывать. — Я уже большой, — важно заявил мальчик, кивнув. — Как тебя зовут? — Мартин. — Ты помнишь, как выглядит вывеска магазина, куда зашла твоя мама, Мартин? Я тебя отведу. Протягивая ему руки, чтобы помочь подняться, Эффи не ожидала, что вместо этого ребёнок обнимет её за шею и уткнётся в неё носом. Воротник рубашки тут же намок от слёз и соплей. Заприметив полицейскую будку и сглотнув неприятный ком в горле, образовавшийся при виде сотрудников в форме, девушка обняла мальчика и поднялась вместе с ним. Со скрипом и хрустом моливших о пощаде суставов. В аптеке они купили всё необходимое и обработали ранку. Вывеску магазина Мартин, ожидаемо, не помнил, поэтому поиски мамы и прыткого пса Рори охватили весь район. Когда над городом сгустились сумерки, у Эффи, до мокрых ладоней и мурашек боявшейся любых взаимодействий с полицией, просто не осталось иного варианта, кроме как обратиться в службу. Так они оказались на скамье в ближайшем отделении. — Вы можете пойти домой, мисс Кроули, — сказал офицер по фамилии Купер, которому поручили разбирательство с их делом. Услышав это, Мартин обхватил маленькими ручками талию девушки и вжался в её бок. Одежда снова начала мокнуть от слёз там, куда уткнулось розовощёкое лицо. — Я бы хотела дождаться его родителей, — сказала Эффи, аккуратно погладив малыша по голове, тем самым дав понять, что не оставит его. — … Мы сделаем всё возможное, чтобы найти их, — сухо произнёс мужчина, выдав им один плед на двоих. — Но вы должны понимать, что загруженность отделения в данный момент большая. В случае, если его родители не найдутся в ближайшее время, нам придётся отправить мальчика… О таком Эффи даже слышать не хотела, поэтому сразу выпалила: — Я смогу забрать его? Критично осмотрев её с ног до головы и взглянув на листок с заполненными сведениями у себя в руках, офицер безрадостно заключил: — Непременно. А пока следуйте за мной — можете подождать в офисе. Там не так шумно. Дальнейшие несколько часов Эффи и Мартин были предоставлены сами себе. Ребёнок, наплакавшись, заснул у девушки на руках. Находясь в безделье, оставаться бодрой было совершенно невыносимо, и от скуки Эффи тоже задремала, опираясь спиной на стену и уронив голову на грудь. Почему-то за судьбу мальчика она совершенно не переживала — только за то, сколько ворчаний услышит от Флоренс, если приведёт в дом найдёныша. Второго после самой себя. Сон вышел поверхностным и совсем не прибавил сил. Часы едва успели переползти за полночь, когда в отделение примчался папа Мартина. Он как раз объяснял полиции ситуацию — в магазине супруге стало плохо и её срочно доставили в больницу. Мальчик пулей вылетел из офиса, не дожидаясь едва переставлявшую ноги Эффи. — Даже не знаю, как вас благодарить, мисс! — Отец ребёнка так интенсивно тряс её руку, что девушку шатало из стороны в сторону. — Я едва не спятил — жена в госпитале, ребёнок пропал, домой только пёс с поводком в зубах вернулся… — Рори не потерялся? — Оживился взъерошенный Мартин, от переизбытка чувств прилипший к ноге мужчины. — В отличие от тебя, юноша, — освободившись от крепкой хватки, Эффи немного наклонилась, пригладила малышу топорщившийся хохолок на голове и улыбнулась. — Мы отвезём вас домой, мисс. Мне всё ещё необходимо разобраться с формальностями, так что не могли бы вы подождать буквально десять минут? — Буду очень признательна. Тогда, если офицер не возражает, я позвоню и предупрежу, что всё в порядке? Явно ни капли не тронутый счастливым воссоединением семьи, Купер скупо кивнул и проводил Эффи к стойке со служебным телефоном. Девушка набирала номер Флоренс с надеждой, что та ещё не успела лечь спать. Гудки дозвона прекратились почти сразу, будто миссис Смит всё это время сидела у телефона и караулила чей-то звонок: — Дом Смитов, слушаю вас. — Флоренс, это Эффи, я… — Где ты? Адрес. — Спокойно потребовала женщина, перебив девушку. Эффи удивилась такой необыкновенной интонации, но была слишком уставшей и с удовольствием списала все подозрения на качество связи, оставлявшее желать лучшего. Она озадаченно назвала номер участка и район, куда их с Мартином занесло в процессе поисков, после чего вдруг попыталась защититься от придуманных воображением обвинений. — … Понимаете, так получилось, что… — Я выслушаю твои оправдания дома, дорогуша. Сиди на месте, тебя заберут. Трубку бросили быстрее, чем Эффи успела осознать что-то, кроме одного — кто-то когда-то приедет в отделение, чтобы отвезти её домой. Отец Мартина немного огорчился, однако никак не прокомментировал внезапный отказ. — Вот моя визитка, — он протянул девушке картонку с печатной надписью. — Если вам понадобится помощь, просто позвоните. А ещё Мартин будет рад увидеть вас в любое время. И супруга, наверняка, тоже захочет выразить благодарность, как только ей станет лучше. — Я покажу тебе Рори! И мама такой вкусный вишнёвый пирог делает! — Ну, пирог, это, конечно, аргумент. Тогда ещё увидимся, Мартин. Только постарайся не теряться, ладно?***
Кто-то из полицейских — более доброжелательный, нежели офицер Купер — принёс девушке горячий кофе. Без сахара и молока, но для того, чтобы немного согреться, они были не нужны. Эффи вновь сидела в приёмной отделения, закинув ногу на ногу и покачивая ею в такт певшей в голове Лоре Брэниган*. Не успела выпить и половины кружки, когда снаружи пронзительно взвизгнули автомобильные тормоза и двери участка раскрылись в очередной раз. Прошло чуть больше четверти часа со звонка Флоренс, и Эффи не ждала, что за ней приедут в ближайшее время. Без особого интереса взглянув на того, кому понадобилось срочно обратиться в полицию, девушка почувствовала, что внутренности скрутило. Песня в голове резко превратилась в вопль. В приёмную отделения вошёл ужас. Прилетевший на крыльях ночи — не иначе. В противном случае Эффи совершенно не понимала, как он умудрился добраться из одного конца города в другой так быстро. Остановился, посмотрел по сторонам, нашёл девушку, безуспешно пытавшуюся мимикрировать под цвет стены за спиной, и, будто в противовес настроению, которое принёс в участок, пружинисто зашагал в её сторону. Подумав, что для спасительницы потерявшихся детей, награду она получала какую-то явно неправильную, Эффи подняла повыше кружку с кофе, прислонившись щекой к горячему боку. — Может, не надо? — Я ещё ничего не сказал. — Значит очень громко подумал. Держа на сгибе локтя её плащ, всклокоченный Джеймс грозной тенью навис над сжавшейся на скамье девушкой, и явно ждал оправданий. Проблема в том, что Эффи не знала причины, по которой должна была сказать что-нибудь в свою защиту. Менее погибельной ситуацию сделал подоспевший на пир гнева офицер Купер, заприметивший появление Баки. — Вы приехали за мисс Кроули, мистер… — Барнс. Да. Я должен подписать протокол, чтобы забрать её домой? От его вопроса Эффи тут же подскочила и возмущённо нахохлилась. Неужели он подумал, будто она здесь сидела под арестом? Как ещё про залог или о необходимости адвоката не поинтересовался — с таким-то восхитительным мнением о её законопорядочности! — Я здесь вовсе не под стражей, Джеймс. Баки обернулся. — Тогда что мы здесь делаем… Юфимия? Девушку передёрнуло. — Эф-фи. — Баки. Тишина. Аплодисменты, занавес. Джеймс «Баки» Барнс, дамы и господа! Всем своим видом давая понять, что такое отношение её категорически не устраивало, Эффи всё же подождала, пока Баки закончит обмениваться любезностями с полицейским, попрощалась сама и гордо удалилась, не попросив своей верхней одежды. О чём быстро пожалела — от дневного тепла не осталось и следа. Холод воровато прокрался под рубашку и пиджак. — Я даже не знаю, плакать или смеяться, — сказал Баки, остановившись и раскрыв перед ней плащ. — Забирать девушку из участка мне ещё не приходилось. — Прими мои поздравления с первым опытом, — обиженно бросила Эффи, развернувшись спиной и оперативно просовывая ладони в рукава. — И почему это делаешь ты? — Предпочитаешь видеть на моём месте вашего столетнего соседа снизу? — Я не захватила веник, чтобы заметать песок. — Видишь? Я это учёл и приехал сам. — ... Порой я скучаю по принцу Чармингу, с которым познакомилась в январе. Баки подошёл к единственному припаркованному у обочины автомобилю, и открыл переднюю дверь, сделав приглашающий жест рукой. — Он всегда здесь. По необходимости. — Угнал? — С интересом изучая гладкий, чёрный бок металлического жука, спросила девушка. Приглашение она приняла с удовольствием — если бы Барнс предложил ей прогуляться до дома пешком, Эффи сказала бы, что он псих несусветный, и легла бы спать в отделении. Хоть на полу. — Одолжил, — оскорбившись, пояснил Джеймс. — И не пытайся перевести тему. Я всё ещё чертовски зол. Девушка только повела плечами, мол: «Злись сколько угодно». По приезде предстояло иметь дело ещё и с дурным настроением Флоренс, и уже только от этого пропадало всякое желание возвращаться в её дом. Честно признаться, вариант с ночёвкой в участке переставал выглядеть таким уж кошмарным. — Тебе Флоренс сказала? — В панике позвонила ко мне домой — трубку подняла сестра. В это время я обычно в зале, так что ей пришлось ждать моего возвращения. А потом я минут пять стоял на пороге и выслушивал историю про пожилую даму не в своём уме, заявлявшую о пропаже девочки и умолявшую передать мне об этом. Салон автомобиля погрузился в тишину. Подходящих слов, чтобы выразить весь стыд перед потревоженным спокойствием семьи Баки, не находилось. — Мне жаль. Джеймс снисходительно усмехнулся: — Нет, не жаль. Окружённая вновь воцарившимся молчанием, Эффи вдруг осознала, насколько этот день вымотал её. Высосал всю энергию до последней капли. Лениво сбросив с гудевших от усталости ног туфли, она вся забралась на сидение, понурила голову и накрыла её обеими руками. Привлечённый вознёй на соседнем кресле, Барнс на долю секунды отвлёкся. Потом отвёл взгляд от неё и сжал губы. Наверное, растерял весь свой запал для нравоучений. — Я с вами чокнусь. — Только не говори, что Стив… — Ведёт себя в точности так же. — А я-то думала, чего тебя так тянет быть моим защитником. Просто ты без ума от Стива, а я его напоминаю. — Откуда в твоей голове только берутся такие мысли? — Если расскажу — не поверишь... Нещадно клонило в сон. Тело казалось ужасно неподъёмным и медленным, словно по умолчанию вошло в режим энергосбережения. Жаль, что собственные мысли не могли также быстро устать и прекратить накручиваться, как нити на веретено. — Знаешь, Баки, здо́рово, что родители Мартина нашли его. Размышления в полусне частью плана вовсе не являлись. — Правда. Это хорошо — дети не должны быть сами по себе, — тем не менее, пока отягощённые отёчными синяками недосыпа глаза постепенно смыкались, слова продолжали литься. — Но, Господи, как же сильно я ему завидую… Пятилетке, которого нашли родители. Я тоже очень хочу найтись. Это настолько сложно? Просто… найтись… — Мы почти приехали, Эф, не спи. — … Не могу, — на последних остатках трезвости сознания, уже с закрытыми глазами, прошептала она. — В доме Флоренс трудно выспаться… Так трудно… Окончательно уснув, Эффи уткнулась носом в колени, продолжая держать руки над головой, будто защищаясь от чего-то. Спала тихо, глубоко и не подумала шевельнуться или хоть немного выплыть из своей дрёмы. Наверное, при следующей встрече говорить, что всё в порядке, не будет иметь совершенно никакого смысла.***
Обкусанные от нервов пальцы мало того что выглядели чудовищно-неопрятно, так помимо этого ещё и невероятно чесались. Будто миллионы микроскопических жучков копошились под кожей. С каждым эпизодом ощущение было всё труднее выносить. Именно на этот невротический зуд Эффи и списала своё резкое пробуждение ночью. Она вынырнула из дремоты, будто что-то заставило это сделать. Ровно в три часа ночи открыла глаза и обнаружила себя задыхающейся в холодном поту. Платье прилипло к мокрой спине и бёдрам, простыня тоже была немного сырой. Что ей снилось? Провал в памяти. Последние часы бодрствования терялись в полумраке автомобильного салона. Во рту было до противного сухо. От жажды горло неприятно стягивало, и сохли губы. Эффи с трудом подтянулась на вялых руках и вслепую потянулась к керамическому кувшину, стоявшему на прикроватной тумбе. Пила жадно, прямо из широкого горла, не обращая внимание на проливавшуюся мимо рта воду, затем отставила сосуд в сторону и на секунду застопорилась — лечь спать дальше или немного пошевелиться и снять платье. Заспанный взгляд постепенно прояснялся, комната приобретала различимые очертания предметов: придвинутое к стене трюмо с большим круглым зеркалом, стул с мягкой обивкой, заваленный одеждой пуфик, платяной шкаф… На последнем Эффи неосознанно задержала внимание, находя что-то неправильное в том, какой вид был у мебели. Девушка поморгала, разгоняя ощущение застрявшего под веками песка. Подалась вперёд. И поняла, что её насторожило. Дверь шкафа была немного приоткрыта, давая заглянуть из обычного ночного мрака спальни в настоящую бездну. — Я же… закрывала? — С трудом вырывая из затуманенной памяти детали этого утра, вслух прошептала Эффи. — Опять Герцог? Простыня зашуршала, сминаясь под скользящими движениями. Звук резал тишину, заложившую уши. Эффи вылезла из кровати, намереваясь закрыть дверцу, поёжилась от всколыхнувшего тюль и край тяжёлой гардины сквозняка. И на секунду замерла — в груди снова шевельнулось чувство чего-то неправильного. Флоренс была достаточно старой, чтобы жаловаться на холодные ночи и опасаться воров, поэтому по вечерам всегда запирала окна. Так ей спалось спокойнее. Вряд ли она бы оставила форточку открытой. Может, просто забыла? Или же… В груди похолодело: воспоминания о той проклятой мартовской ночи наполнили тело онемением, мигом остудившим кровь. Тогда Эффи настолько не хотела верить в это, что ей удалось убедить себя в иллюзии, с помощью которой сознание сигнализировало о критической потребности в нормальном отдыхе. — Это паранойя, — от нервов уголки губ подпрыгивали и шёпот переходил в беззвучное сипение. — Разговоры с собой есть первый симптом психопатии, так что ты больна… точно… В противоположном углу комнаты тоненько и пронзительно скрипнуло. Подняв холодную руку ко рту, Эффи прикусила фалангу указательного пальца и повернула голову. Круглыми от неконтролируемого приступа паники глазами уставилась в сторону шкафа. Дверь приоткрылась ещё шире. Тьма внутри немного рассеялась — показался край светлого платья. Дыхание оборвалось на полувдохе. В ожидании чего-то паранормального, тело напряглось. Из щели наружу протиснулась довольная морда Герцога. — Ах ты, старый сукин с... — прошипела девушка, захлебнувшись ругательствами в приступе гнева. — Я в этом доме с ума сойду, просто потому что ты здесь живёшь! Облегчение раскрепостило сжавшиеся от нехватки кислорода лёгкие. Положив ладонь себе на грудь, на дрожавших от испытанного напряжения ногах Эффи прошла к шкафу. Едва не хлопнула створкой, опомнившись в последний момент: будить Флоренс посреди ночи не было никакого желания. Где-то за спиной в спальню проник новый порыв ветра. Зашелестела тюль. Девушка обернулась, чтобы подойти и закрыть окно, которое, — теперь-то уж точно — миссис Смит просто забыла закрыть. Воздух застрял в глотке. Как будто кто-то невидимой нитью обернул петлю вокруг гортани и затянул узел. Оставшись невесомо парить в пространстве над полом, матовая органза занавесок словно налипла на чей-то силуэт. Обессиленно привалившись спиной к шкафу, Эффи сползла на пол. Не моргая, она уставилась на обрисованный тканью контур тощей женщины. Фигура вытянула руку. Ткань съехала, обнажая безжизненную сухую кисть. Сжатые в кулак костлявые пальцы стали щёлкать, один за другим распрямляясь и открывая ладонь. На коже рассыпчатым углём чернел неизвестный Эффи символ. — ... Спроси у холмов. Могильный шёпот коснулся уха, холодное дыхание зашевелило волосы на виске. Рот девушки раскрылся, мышцы на горле напряглись, готовые пропустить ужасающий вопль. Она, наконец, вдохнула. Проснулась. Пальцы нестерпимо зудели.***
— … Могу я закрыть окно? — Конечно. Сегодня и впрямь довольно прохладно. Дать вам плед? [звуковой сигнал стационарного телефона] Люси, сделай, пожалуйста, горячий чай. — Всё в порядке. Плед не нужен. — Но… — Это не от холода. Просто дождь [неразборчиво] раздражает — он такой [неразборчиво] не знаю, почему. — Прошу прощения? — Дождь. Он как будто… стал слишком громким для меня. Противно аж до мигрени.***
Боль была ужасно надоедливой и утомительной. Она взрывалась в висках и хаотично стреляла бисеринками импульсов по всей черепной коробке. В начале месяца зарядили дожди. От резкой смены погоды голова раскалывалась надвое. Оказалось, что за три месяца девушка порядком отвыкла от вечной сырости и промозглости родного края. Спрятав руки за спиной, она задумчиво изучала выставленный под стеклом плакат фильма «Собака Баскервилей», премьера которого состоялась пару дней назад*. У кассовой будки, несмотря на разгул стихии, выстроилась целая очередь из желавших посетить новинку весеннего кинопоказа. Взглянув на стройный ряд из молодых мужчин, наверняка желавших приобрести билет, чтобы устроить своим дамам романтическую встречу, Эффи слабо улыбнулась — должны же откуда-то расти ноги у этих традиционных вариантов для свиданий. На грани публичности и интимности. — … Знакомые из индустрии поговаривают, что на этот год запланирован показ нескольких цветных фильмов, — негромко произнесла одна из немногих женщин в очереди, отходя от кассы. — Неужели? — Непритворно восхитилась другая, бережливо сунув купленные билеты в клатч, и последовав за спутницей. — Мы обязаны посетить хотя бы один. Надеюсь, Роб вернётся к началу проката. Я уже и не помню, когда мы в последний раз выбирались куда-то без детей… Взглядом проводив дам до самого поворота, за которым они скрылись, продолжая вести беседу, Эффи ещё раз посмотрела на плакат — вскоре его заменит «Унесённые ветром» — и направилась в сторону трамвайной станции, чтобы поехать домой. Погода в Большом яблоке менялась стремительно: ясное небо, обманувшее девушку этим утром и убедившее оставить зонт дома, к окончанию смены в ресторане заволокло сырой дождевой хмуростью. Лило завесой, как из ведра, но, по крайней мере, над головой не грохотало и не сверкало вспышками молний. Что не избавляло от шанса подхватить вирус. Едва шагнув за пределы навеса, Эффи всего за пару минут вымокла до нитки. Смиренно подумала, что в последнее время получала неприлично много замечаний от Флоренс о своём поведении, и запястьем убрала мокрые волосы с лица. На остановке людей почти не оказалось. Скамейка пустовала. Никто не хотел садиться на мокрое, но девушке было уже всё равно — от каблуков, которые приходилось носить постоянно за неимением иных вариантов, ступни просто отваливались. Девушка спокойно присела, вытянув ноги, и наклонилась, озябшими пальцами массируя икры. В луже под коленкой натолкнулась на собственное отражение. Порыв в испуге дёрнуться пришлось подавить, чтобы не ошарашить людей вокруг. Эффи стала избегать зеркал и старалась как можно реже оставаться одна. Поход в ванную превратился в череду опасений: проверить, надёжно ли заперто окно, поймать и посадить на крышку унитаза Герцога, и ни в коем случае не закрывать дверь ванной. Если вечерами Флоренс садилась в своё любимое кресло в гостиной и вышивала — привет из старых времён, когда благовоспитанные барышни обязаны были уметь лишь читать, рукодельничать и играть на музыкальном инструменте, — то Эффи непременно пристраивалась там же с библиотечной книгой в руках. Ночами она зажигала свечи в старом канделябре у изголовья кровати и гасила лишь к утру. Говоря в общем и целом: вела себя как чистой воды параноик. О нормальном сне в таком взвинченном состоянии можно было и не мечтать. — … Флоренс знает, что ей скоро придётся лечить тебя от простуды? Дождь над головой резко прекратился. Эффи выпрямилась и не торопясь запрокинула голову. — Ты меня преследуешь? — Просто решил воспользоваться трамваем. И «оберегаю» сюда больше подходит. Девушка засмеялась: — От чего? — Ну… ты фантастически умудряешься попадать в неприятности, если меня нет поблизости. Стоя за её спиной Баки держал огромный чёрный зонт, укрывавший от непогоды их обоих. Он не улыбался и вообще казался крайне встревоженным. Не злым и не огорчённым — просто обеспокоенным. Молчание затянулось. Взгляды друг на друга — тоже. Кто-то должен был это закончить. Эффи решила, что честь выпала ей: Барнс был каким-то непривычно уставшим и оглушённым. Догадкой… или веслом. Девушка поднялась со скамьи, морща нос от холодных капель, упавших на лоб и нос с заострённых краёв зонта. — Мне пора, — сказала она. — Время слушать нотации Флоренс. — Можешь переждать у меня, — спокойно предложил Джеймс. Смущённым собственными словами он не выглядел. Скорее серьёзным. — Тут рядом зал, куда я хожу. Припоминая старую концепцию двух зол, из которых выбирать стоило меньшее, Эффи прикинула варианты: с Флоренс придётся много слушать, с Баки — говорить. Выслушивать целую лекцию в таком разбитом состоянии было жутко накладно. — Хорошо. Но, несмотря на принятое решение, интуиция подсказывала, что ситуация вышла из-под контроля.