Между тремя мирами

Джисон открывает глаза и тут же жмурит их. Все из-за слепящего белого света. Казалось бы, пробуждение мало отличающееся от его обычного утра, когда солнечные лучи пробиваются сквозь занавески. Но что-то не так. Свет идет сверху, а не из окна, расположенного по левую сторону от кровати. Хан пытается вспомнить, что вообще произошло, и понять, где он. Но в голове, как назло, каша. Словно это он пил в таверне. Точно, таверна. Он и Феликс передали письмо, но, что было дальше? Повозка. Боли в теле не чувствуется, а это значит, его успели вытащить. А Феликс? Джисон резко поднимается и распахивает глаза. Несмотря на режущий свет он, щурясь, осматривается. Он точно не в помещении. Невозможно рассмотреть потолок или стены, их тут и нет. Да и сидит он не на мягкой перине, а скорее на… Хан даже не уверен, как это назвать, но он мог бы сравнить поверхность с облаками, такими же мягкими и воздушными они выглядят, когда плывут по небу, клубятся и расходятся дымкой. Место невероятно странное. Хан даже прикинуть не может, где в близи города есть такое место. К счастью, рядом он обнаруживает Феликса, все мысли переключаются на друга. Ли только поднимается, опираясь на локти и растерянно осматриваясь. — Феликс? — зовет он Ли. — Ты как? — В норме, вроде, — хрипит Феликс. — Где мы? — Очнулись, осмотрелись, не понимают, где находятся, — раздается рядом резкий незнакомый голос. Обращается он не к ним. Джисон поднимает голову. Не так далеко от них стоят два незнакомых ему юноши. Хан хмурится. И как он сразу их не увидел? — В целом, реакция стандартная, — делает заключение говоривший. — Самое веселое обычно начинается, когда они осознают, — он все это время обращался ко второму парню, что-то старательно записывающему, периодически кивая. — Кто вы? — решается спросить Джисон, разглядывая незнакомцев. Они примерно одного роста. Джисону думается, что один из них, говоривший, старше его и Феликса. Глаза у него чуть прищуренные, смотрят пронзительно, губы кривятся в ехидной улыбке. Второй же, что записывал что-то все это время, выглядит младше, волосы темные, чуть растрепанные, на носу держатся очки в тонкой круглой оправе. Их одежда похожа, разве что расцветка разнится, и Джисону она чем-то напоминает наряд того незнакомца из таверны. — Ох, виноват, — вновь заговаривает рыжеволосый. — Ли Минхо. — Он указывает на себя. — А это Ян Чонин, ученик. Итак, полагаю, у вас есть вопросы касательно того, где вы сейчас находитесь и что произошло. — Это верно. А у тебя есть ответы? — Джисон пытается встать на ноги, но те предательски дрожат. Тело охватывает легкая слабость. — Да. И я рекомендовал бы сесть. Падать будет не так больно. — Хан недовольно смотрит на Минхо, но все же опускается обратно. — Не так давно вы оба выходили из таверны и направлялись на празднование. В этот момент по улице проехалась неуправляемая повозка, запряженная четырьмя конями. Ты, Хан Джисон, пытался оттолкнуть своего друга, Ли Феликса… — Откуда ты столько знаешь? И имена наши, и что мы делали? — перебивает его Джисон. Этот парень, Минхо, не вызывает у него доверия. Возможно, еще потому, что имя у него такое же, как у человека, повторением чьей судьбы всегда пугали Хана. — Джисон, помолчи, — шикает на него Феликс, несильно ударяя по руке. — Что дальше? — Вам обоим не удалось уйти от лошадиных копыт. Мне жаль, но вы оба умерли несколько минут назад, — заканчивает Минхо, складывая руки на груди и сцепляя их в замок. — Что…? — выдыхает Джисон, вскакивая на ноги. Феликс продолжает сидеть. Лицо его белее мела. — Это что за бред? Как мы могли умереть, если мы сейчас здесь вполне живые?! — На самом деле, здесь нет никого живого. Даже мы, — отвечает Минхо спокойно, указывая на себя и Чонина. После он снова обращается к Яну, чуть поворачивая голову. — Тут главное объяснять все спокойно, реакция бывает разная. Иногда начинают рыдать, иногда пытаются драться. — Нет, это не может быть правдой, — робко начинает Феликс подрагивающим голосом. Джисон обеспокоенно осматривает побледневшего друга. — Даже если мы умерли… Ведь после смерти все не так, — бормочет он. — Все должно быть по-другому. — Ах, точно, — произносит Минхо, словно вспомнив о чем-то важном. — В вашей вере жизнь после смерти по-другому описывается. Кстати, а почему тебя это не удивляет? Или все еще не веришь? — он обращается к Джисону. — Во-первых, да, не верю, — хмуро отвечает Хан. Слова Минхо звучат слишком бредово, чтобы быть правдой. — А, во-вторых, я не верю в богов. — Он не понимает, что такого сказал, что вызвало безудержный, громкий смех Минхо. — Как же иронично, — перестав смеяться, заговаривает Минхо. — Ваши взгляды столь сильно разнятся, но при этом вы оба не правы. — Что ты имеешь в виду? — не выдержав, восклицает Феликс. — Объясни все нормально! Или отпусти нас! — Вас, в общем-то, никто и не держит, — хмыкает Минхо. — Но домой вы уже не вернетесь. Как я говорил ранее, вы умерли под лошадиными копытами. И вот вы здесь. Это место — переход между миром физическим и ментальным, верхним и нижним. — Но все не так! Почему в книгах все описано по-другому? — тянет Феликс с безысходностью в голосе. За всю свою жизнь он часто слышал о мире, что ждет прилежных верующих людей после смерти, и куда отправятся грешники. И это место никаким образом не подходило ни под одно из описаний. — Ваша вера не соответствует действительности, — холодно отрезает Минхо, становясь серьезней. — Богов, в которых вы верите, не существует. — Ты не прав… Ты не можешь быть прав! — шипит Ли, перебивая его. — Это же значит, что мы все это время занимались идолопоклонством… — И да, и нет, — продолжает Минхо. — Ваши боги просто имеют другие имена и облики, в остальном они относительно схожи с существующими. — И что это значит? — спрашивает у него Джисон. Если вера в их стране не была верной, значит ли это, что грешниками считались они все, а не только он? — Нас всех ждут вечные муки? — сформулировав мысль, произносит Хан. Минхо смотрит на Джисона так, словно у него выросла вторая голова, после чего выхватывает из рук Чонина папку с листами, в которой тот вел записи, и быстро пролистывает ее. — Нет? — с долей неуверенности отвечает он. — С чего бы? Вы ничего особо плохого в этой жизни не делали… — Так мы действительно мертвы? То есть это никакой не розыгрыш? — опустошенно спрашивает Феликс. — Не розыгрыш, — кивает Минхо. — Для наглядности я бы мог показать ваши поломанные тела, что остались в физическом мире, но это займет много времени и сил, а я их тратить не хочу. — Ли пожимает плечами. Джисон молчит, поджимая губы. Кажется, у него просто нет сил, чтобы поверить в это. Столько проблем и вопросов, о которых он думал прошлым днем теперь кажутся неважными. Вспоминаются упущенные возможности, слова, так и не сказанные, дела, так и невыполненные. В голове скоп мыслей. А как же его семья? Как его родители узнали об этой новости? И получается, все, что он слышал о жизни после смерти, было ложью? Вопросов слишком много. Хан переводит беспомощный взгляд на Феликса, но друг выглядит не лучше. Сидит неподвижно, с лицом белее мела, а из глаз вот-вот слезы брызнут. Джисон осторожно касается плеча Феликса, от чего тот крупно вздрагивает и переводит на Хана пустой взгляд. — Нам все это время лгали, — шепчет Ли. Джисон сглатывает. Для него вера никогда не была важным аспектом жизни, в отличие от Феликса. И он представить не может, каково Ли сидеть здесь и узнавать, что всё, что ему говорили, чему учили, оказалось ложью. Это определенно выбивало почву из-под ног. — Итак, если вы готовы идти дальше, — нетерпеливо постукивая ногой, вновь заговаривает Минхо. — Я бы хотел продолжить наш путь и не задерживаться здесь еще… Он обрывается, не заканчивая мысль, и смотрит куда-то позади них. Джисон оборачивается, Феликс через секунду следует его примеру, но смотрит при этом не сильно заинтересованно. Не так далеко появляются очертания силуэта, довольно скоро ставшего мужчиной, которого они видели в таверне. Тот щурится от яркого света, прикрывая глаза рукой. — Тоже умер? — безэмоционально проговаривает Феликс не то спрашивая, не то утверждая. — Всегда знал, что алкоголь ни к чему хорошему не приводит, — с некоторым злорадством фыркает он и отворачивается, опуская взгляд на вьющуюся у ног дымку. — Снова развлекался в физическом мире? — чуть насмешливо спрашивает Минхо у незнакомца. — Развлекался…? — Феликс резко поворачивается обратно, смотря на мужчину расширившимися от удивления глазами. — Так он не умер…? — одновременно с Феликсом заговаривает Хан, переводя взгляд с мужчины на Минхо и обратно. — Позвольте представить, Чанбин, — начинает Минхо. — Бог войны, — заканчивает за него Чанбин, проходя вперед. Он останавливается на мгновение, смотря на Феликса, что сжимается испуганно под этим взглядом, после чего идет дальше и скрывается за спинами Минхо и Чонина. Силуэт его пропадает также неожиданно, как появился. — Итак, продолжим нашу экскурсию?

***

Их мир, его устройство и контролирующие силы на самом деле во многом отличались от того, что из года в год диктуют служители храмов, сверяясь со священными книгами. Учения, пережившие столетия оказались не более чем сказками. И Джисону, на самом деле, даже интересно откуда они берут свое начало. Что-то же послужило основой этих легенд. После объяснения, которое дал Минхо, многое стало понятнее, но многое так и оставалось под вопросом. К счастью, на поиски ответов теперь есть, кажется, целая вечность. Первое, что удивляло Джисона, это факт, что со своей смертью и он, и Феликс смирились довольно легко. Было в этом что-то нелогичное, ведь умирать ранее никто не хотел. Да и в целом произошедшие события можно считать весьма шокирующими. Видимо свою роль сыграла атмосфера места. Оно, на самом деле, сильно напоминало их город, только более чистый и выбеленный. Их окружало достаточное количество людей, как стариков, так и детей, умерших, но не ушедших на полный покой. Только вот никто не говорил, что с тобой будет, если решишь пройти это самое полное упокоение души. Этот город был не единственным островком, принимающим души умерших. Таких, как рассказал Минхо, сотни, и перемещаться между ними не так уж и сложно. Как и выходить в физический мир, если у тебя, конечно, есть на то разрешение. Боги были отдельной темой разговора. Они оказались куда лояльнее, чем те, в которых заставляли верить родители. Им не столь нужны были молитвы и подношения. За непосещения храмов тебе не была уготовлена дорожка к вечным мукам. Но это не отменяло наличие темной части загробного мира, куда отправляли людей, совершивших слишком много зла на своем веку и прогневавших богов, и темных богов, как, например, бог войны или богиня смерти. Жить им вполне было где. Минхо привел их к небольшому двухэтажному домику, расположенному не в центре города, но и не на самой окраине. Домик был молочно-белым и не сильно отличался от остальной застройки. Джисон все еще задается вопросом, как им потом понимать где их дом, а где чужой. Минхо на это многозначительно хмыкнул и сказал лишь, что они привыкнут. Четвертый человек, — или не человек? — что сопровождал их, за все время и слова не проронил. Только что-то все писал и писал на своих листочках. — Чонин — ученик, — пояснил Минхо. — Он только готовится стать настоящим жнецом, проходит практику и обучение в одном лице сейчас. Другие боги, жнецы, иная система распределения в загробный мир… Информации было слишком много, чтобы за раз уложить ее в голову. Джисон прокручивал в голове их первое появление здесь сотни раз, но постоянно что-то упускал. Мысли выбивались из общего потока, путались и никак не хотели вставать в цельную историю. Хан лежит, сложив руки за голову и смотря в потолок. Делать было откровенно нечего. Где-то там на первом этаже должен быть Феликс, но с ним за последние дни разговоры не складываются. Если со смертью он смирился легко, то вот правда о вере потрясла его очень сильно. Феликс за эти дни закрылся не только в своей комнате, но и в себе, не желая ни с кем контактировать. Джисону и самому осознавать произошедшее сложно. Он не ожидал после смерти увидеть все это. Он вообще ничего не ожидал. Где-то в глубине сознания теплилось гаденькое желание вернуться в физический мир и рассмеяться в лицо всем тем, кто говорил, что его ждут лишь вечные муки. Но Хан это желание глубже заталкивает и надеется, что никто о нем не узнает. Мало ли что… Джисон поднимается с кровати и разминает одеревеневшие мышцы. Лежать без дела и консервироваться в собственных мыслях он больше не может. Необходимо чем-то себя занять. И ему кажется отличной идеей пойти исследовать город самостоятельно. Или с Феликсом. Спустившись со второго этажа, он осторожно стучится в дверь к Ли и спрашивает, не хочет ли тот составить ему компанию. Ответ получает лишь спустя минуту. Тихое, сухое: «Нет». Джисон замирает. Он знал, что Феликс ответит так. Состояние друга пугало, Джисон уже не был уверен в том, что его можно оставить одного. Но с другой стороны, он ведь не может умереть во второй раз, верно? На улице все еще слишком светло, глазам нужно время чтобы привыкнуть к яркости. Хан делает несколько неуверенных шагов вперед, решая, в какую сторону ему идти. У него есть совсем небольшая надежда, что в городе он найдет кого-то, кто поможет в ситуации Феликса. Если бы он только знал, где искать. Джисон медленно бредет по улицам, рассматривая все вокруг. Он замечает, что домики совсем не одинаковые, как показалось на первый взгляд. Души вокруг не обращают на него много внимания. Но несколько любопытных взглядов от заметивших незнакомца он на себе все-таки ловит. Дойдя до центра, Джисон так и не нашел, у кого можно просить помощи. Лишь понял, что город так сильно похож на тот, что остался в физическом мире. Даже небольшие торговые лавки есть. Что вызывало много вопросов. Неужели тут даже деньги имеются. Продажа съестного вообще была странной. За прошедшие дни ни его, ни Феликса не одолевало чувство голода. Как и сонливость. Все это делалось скорее по привычке. Вот взгляд цепляется за знакомое лицо. Хоть и контактировать с Минхо не сильно хотелось, Ли все еще казался ему слишком грубым и язвительным, но больше вариантов Джисон не видел. Он достаточно быстро пересекает площадь, оказываясь позади жнеца, но не спешит обращать на себя внимание и отрывать Минхо от диалога. Его собеседника Джисон еще не встречал ни среди живых, ни среди мертвых. Мужчина выглядит несколько старше его и самого Минхо. Осматривая его лицо, — на щеках появлялись ямочки, когда он улыбался, — светлые вьющиеся волосы и белые одежды, Джисон мог сказать, что именно такими представлял себе небесных существ. Не то чтобы он много думал над этим, просто иногда фантазировал. Мужчина первый замечает стоящего неподалёку Хана и указывает на нежданного гостя Минхо. — Мне кажется, это к тебе, — мягко произносит он. Минхо стремительно оборачивается и, заметив Джисона, сверлит его прищуренным взглядом. Пробирает до самых костей. Хан уже не уверен, что у Минхо вообще стоит просить какую-то помощь. Он сглатывает, делая неуверенный шаг вперед и здороваясь севшим голосом. — …Я вообще-то просто мимо проходил, осматривался, — издалека начинает Джисон, надеясь, что его очевидную ложь не распознают. — А тут знакомое лицо заметил. Вот подумал подойти, поздороваться… — Поздоровался? Можешь идти дальше, — отрезает Минхо с некоторым раздражением. — Минхо, не груби, — одергивает его мужчина. — Ты верно Хан Джисон? — Да, правильно, — растерянно соглашается Джисон, не понимая откуда незнакомец узнал его имя. — Я Бан Чан, приятно познакомиться. — Взаимно, — кивает Хан. Несмотря на странность с узнаванием имени, Чан выглядел весьма приветливо. Отчего-то Джисону хотелось вверить ему свою жизнь. Он вообще может так думать после смерти? — Мне кажется, ты не просто подошел поздороваться, — продолжает Чан. — Успел освоиться в новом мире? Может какие-то вопросы есть? — Да… Точнее, нет, освоиться еще не успел, только привыкаю… А вот Феликс… — Твой друг? — И опять-таки откуда Чан знает такие подробности. Может он тоже жнец? Или Минхо ему рассказал. Хотя какое дело Минхо до их проблем. — Да, он никак не может принять правду. Его всю жизнь учили другой вере, и сейчас он узнал, что данные ему знания — ложь. Я и подумал, возможно кто-то уже сталкивался с такой проблемой? Он даже меня к себе не пускает, я начинаю переживать. — Да, он действительно не первый, кто так реагирует на реальность, — задумчиво тянет Чан. — Давай я поговорю с твоим другом, уверен, меня он послушает. — У тебя своих дел нет? — саркастично спрашивает Минхо, изгибая бровь. — Ну же, Минхо, — с мягким укором отвечает ему Чан. — Нельзя же всегда быть таким злым. Более того, помогать душам — эта наша прямая обязанность. Веди, Джисон. Хан кивает и разворачиваясь на пятках бредет по обратному маршруту, периодически оглядываясь назад, чтобы проверить, следуют ли за ним. На удивление, Минхо тоже не отставал, несмотря на то, что именно он, казалось бы, был против происходящего. Первая часть пути проходит в тишине, пока Чан не заговаривает. Он расспрашивает Джисона о его жизни на земле, о том, что привело к его неверию. Хан понимает, что впервые перед кем-то критикует религиозное учение и не получает критику в ответ. Чан только кивает и продолжает заинтересовано слушать. А еще Джисон понимает, что, кажется, заблудился. Они петляют по этим улочкам слишком долго. Наконец на перекрёстке Джисон останавливается, готовый признать поражение и признать, что завел спутников куда-то не туда. — Я думаю, нам направо, — подсказывает Чан, не успевает Хан даже вопроса сформулировать. И действительно, следуя указанием Чана они довольно быстро подходят к нужному дому. Джисон выдыхает облегченно и впускает гостей внутрь. Он показывает Чану комнату, где заперся Феликс. Бан, немного поразмыслив, просит оставить их одних. Джисон кивает и уходит в некое подобие гостиной, где на одном из диванов уже развалился Минхо. Джисон скромно присаживается рядом. Ощущение, что с него немного сходит наваждение. — Уф, я встретил его только сегодня, а уже готов доверить свою судьбу и судьбу Феликса. Как это вообще так? — шепчет он, не рассчитывая на ответ. — Так Бан Чан — бог жизни, — усмехаясь, отвечает Минхо. — Неудивительно, что к нему сразу проникаешься доверием. Джисон выпрямляет спину и поворачивается к Минхо, смотря округлившимися от удивления глазами, после переводит взгляд в коридор, где Чан уже скрылся за дверью в комнату Феликса. Чан был божеством. Настоящим. Одним из многих если судить по рассказам Минхо. И совсем не таким как в религиозных книжках. — И я ему рассказывал, почему боги в нашей вере плохие, — тянет он, нервно хихикая и откидываясь обратно на спинку дивана. — Вероятно сейчас он поговорит с Феликсом, а после меня ждет высшая кара. — Конечно, — согласно кивает Минхо. — Отправишься ко всем самым страшным грешникам, будешь испытывать муки физические и духовные до скончания веков, — серьезно произносит он. В этот момент дверь комнаты Феликса открывается. Внутри Джисона все холодеет, когда он видит выглядывающего оттуда Чана. — Минхо, хватит его запугивать, — произносит Бан, хмурясь, и вновь скрывается в комнате. — Да шучу я, — признает Ли. — Никто ни за что тебя карать не будет, раз уж ты попал сюда. Ну, наверно. Я еще не встречал здесь души, которые отправляли в нижний мир. А я тут лет двадцать. Джисон возмущенно пыхтит. И тут же хочет наброситься на Минхо с кулаками за его ложь. В чем был смысл так пугать? А Минхо рассматривает его с невозмутимым спокойствием и начинает смеяться. — Видел бы ты свое лицо, — выдает Ли, успокаиваясь на секунду. — Такой испуганный, ты действительно ничегошеньки не смыслишь про этот мир. — Не то чтобы у меня было время понять его, — бурчит Хан, складывая руки на груди. — Если ты забыл, то нам рассказывали совсем другие сказочки. — Да помню я, помню, — отмахивается Минхо, откидывая голову обратно на спинку дивана и прикрывая глаза. — Мне рассказывали все то же самое, — произносит он. А для Джисона эти слова звучат словно сокровенное признание. Минхо не похож на человека, открыто рассказывающего о себе. И тот факт, что он вдруг решил поделиться чем-то из прошлого, кажется удивительным. — Что проведу дни в муках, что боги отвернутся от меня так же, как и я от них, что не доживу и до двадцати пяти. Много всего слышал. А знаешь, что забавно? Я действительно не дожил до двадцати пяти, умер в двадцать два. — И ты думаешь, это забавно? — хмурит брови Джисон. А потом он понимает. Осознает, кто сидит перед ним. — Так все же это ты! — восклицает Хан, подпрыгивая со своего места и почти наваливаясь на Минхо, опираясь на его плечи, не в силах сдержать рвущиеся наружу противоречивые эмоции. Тут и какой-то детский восторг, и удивление, и замешательство. — Ты тот самый Ли Минхо, которым меня запугивали! Постоянно говорили, что я повторю твою судьбу, раз отвернулся от веры! — Минхо, не ожидавший такого нападения, смотрит на Хана растерянно и немного смущенно. — Так, кхм, — Тот прочищает горло, не спеша отталкивать Джисона от себя. — Я стал чем-то вроде городской легенды для запугивания детишек? — А… — Джисон подвисает, понимая, как близко он придвинулся к Минхо. Кажется, между их лицами не более двадцати сантиметров. Смутившись, Хан отодвигается. — Ну, что-то вроде того. — Весело, — хмыкает Минхо. Комната вновь погружается в тишину. От неловкого молчания их спасает открывшаяся дверь. Феликс бледной тенью выходит из комнаты. Следом за ним — Чан. Джисон подрывается с места, за секунду оказываясь около друга и обнимая за плечи, успевая подметить заплаканные глаза. Феликс жмется крепче, обнимая в ответ, и чуть всхлипывает. — Ты как? — мягко шепчет Джисон. — Лучше, — отвечает Феликс, кивая. — Это все еще какое-то безумие, но мне точно лучше. — Это хорошо, значит разговор с Чаном действительно помог, — облегченно выдыхает Джисон. — А кто он? — сделав голос еще тише, шепчет Феликс в самое ухо, поглядывая на Бана, о чем-то переговаривающегося с Минхо, вставшим с дивана и удовлетворенно потягивающимся. — Рядом с ним так спокойно. — Бог жизни, как сказал Минхо, — пожимает плечами Джисон. Чан, очевидно, слышал, о чем они говорили. Он смотрит на них, вновь очаровательно улыбаясь. Феликс изумленно хлопает ресницами, не зная, что и говорить. — Но… Разве так можно… Говорить с богом… Да еще и столь неформально, — он прикрывает рот ладонью. Все же старые религиозные убеждения были в нем еще сильны. Ли не мог представить богов, как кого-то к ним приближенного и дружелюбного. — Все хорошо, Феликс, — успокаивающе произносит Чан. — Многое обстоит не так, как ты думал, но ты поймешь и привыкнешь к этому со временем. Вы всегда можете обратиться, если у вас есть вопросы. Уверен, Минхо тоже с радостью поможет, — говорит он, приобнимая Ли и смотря на него выжидающе. Минхо шипит на это действие недовольным котом, стараясь оттолкнуть Бана. — С радостью поможет, если перестанет быть таким грубияном, — добавляет он. — Но это вряд ли случится, — шепчет Джисон, потирая затылок и отводя взгляд. Он уверен — его все слышали. — Минуточку, Минхо же человек! — восклицает Хан. — Как он мог стать жнецом? Разве с этими способностями не рождаются? Или появляются… Как там у вас это происходит. — Я думаю, мы могли бы сесть и продолжить беседу, все равно никто никуда не торопится, — задумчиво тянет Чан. — Незачем разговоры стоя вести. Он устраивается на диване, на месте, где до этого сидел Минхо. Феликс робко подходит к нему, садясь ближе. Видно, что узнав правду, Ли относится к Чану с некоторой настороженностью, но все же к божеству невозможно было не проникнуться симпатией и доверием. Минхо, недовольно вздохнув, устраивается в стоящем противоположно кресле. Джисон, недолго думая, тоже располагается на диване, только ближе к краю. И так получается, что Минхо сидит прямо напротив него, блуждая взглядом по фигуре Хана, то ли от скуки, то ли из любопытства. — Жнецом может стать любая заинтересованная в этом душа, попавшая сюда, — заговаривает Бан. — Минхо вот решил от скуки этим заняться. А другие продолжают жить как раньше. Поэтому город функционирует так же, как и тот, что в физическом мире. — Жнецом стать так просто? — удивляется Хан. — Не просто, но и не сложно. Для этого надо заключить сделку с богиней смерти, ты как бы нанимаешься к ней на работу, проходишь обучение и начинаешь выполнять свои обязанности, — вклинивается Минхо. — В обмен получаешь возможность покидать это место и попадать в физический мир с вполне осязаемым телом. — А обязанности — это… — уточняет Феликс. — Согласно списку находить души умерших, переносить их сюда и объяснять, что они умерли. Или не сюда, в зависимости от человека и того, как он прожил жизнь. Надо понимать, что люди бывают разными, некоторые пытаются с тобой подраться, когда говоришь им, что они мертвы, — продолжает Минхо. — Я бы мог показать, но я сейчас на отдыхе. — Только ты, очевидно, не самый тактичный жнец, — ехидничает Феликс. Чан смеется в кулак, поглядывая на Минхо, что только глаза закатывает. — Это верно, — соглашается Бан. — Минхо та еще колючка, особенно если вы его плохо знаете. — И почему я с тобой общаюсь, — стонет Ли. Джисон пропускает последние слова мимо ушей, погрузившись в свои мысли. Он лишь отмечает, что раз Феликс начал ехидничать, значит определенно чувствует себя лучше. Вопрос крутится на языке, но он никак не решается его задать. Не сочтут ли его глупцом? — А можно как-то попробовать себя в роли жнеца, но не заключая сделку? Просто понять, вдруг это не то, чем стоит заниматься? — наконец спрашивает он, тихим голосом. — Джисон, неужели ты хочешь… — ахает Феликс. — Можно, — соглашается Чан. — Если кто-то согласится тебе показать, как это работает. Например, Минхо. — Он переводит взгляд на Ли. Джисон тоже смотрит в его сторону, выжидающе. Минхо раздумывает с минуту, после чего выдает каким-то обреченным голосом: — У меня нет права отказаться, да, Чан? — Ты всегда можешь, — не соглашается Бан. — Но уверен ли ты в этом? Минхо еще раз тяжело вздыхает, сверля взглядом Джисона, что чувствует себя сейчас невероятно маленьким и глупым, после чего кивает.

***

Хоть Минхо и дал согласие, но он наотрез отказал пренебречь своим отдыхом. Джисону пришлось ждать еще около двух недель до момента, когда Ли будит его ранним утром. Услышав над ухом голос, явно не принадлежащий Феликсу, Хан почти вскакивает с кровати, испуганно натягивая на себя одеяло. Он нос к носу сталкивается с Минхо, что улыбается своей привычной ехидной улыбкой, явно довольный тем, что так напугал Джисона. — Ты как сюда попал? — спрашивает Хан, все еще кутаясь в одеяло. — Доброе утро, соня, — мурлычет Ли. — Твой милый друг меня впустил. Не ждать же мне твоего пробуждения у порога. Ты сам рвался узнать, как работают жнецы, так что поторопись. Наш рабочий день начинается рано, если это, конечно, не ночная смена. Да-да, Ханни, ночью тоже работаем, люди, если ты не знал, умирают круглосуточно. Я жду тебя внизу, собирайся шустрее. Он покидает комнату, оставляя Джисона так и сидеть в недоумении. Ханни? Так он его назвал? Джисон чувствует, как щеки предательски краснеют. Он вылезает из теплого одеяльного кокона и потягивается. Одна из немногих вещей, которым Хан радовался после смерти — он перестал страдать от недосыпа. Джисону требуется несколько минут, чтобы одеться и привести себя в порядок, после чего он спускается на первый этаж дома. Где обнаруживает мило болтающих Феликса и Минхо. И ладно Феликс, это в его натуре. Но Минхо… Он умеет быть милым? — Доброе утро, Феликс, — приветствует он друга. — Я готов. С чего начинаем? — он обращается к Ли, параллельно заталкивая в рот стянутый со стола блинчик. Все же Феликс просто превосходно готовит. — С этого. — Минхо передает Хану папочку с несколькими листами. Джисон с любопытством рассматривает содержимое. — Это наши сегодняшние умирающие. На листах имена, место, время и причина смерти, а так же история жизни, чтобы мы понимали, куда таких людей вести. Да, мы сами решаем, куда нужно направить человека. Жнец обязан не только доставить душу из физического мира, но и доставить в правильное место. В этом наша ответственность. — Ого, — тянет Джисон. Взгляд цепляет один из листов. Время смерти этого человека назначено на вечер. — Получается их судьбы уже предрешены? И ничего изменить нельзя? — Нам — нельзя, жнецы не должны вмешиваться в жизни людей, продлевать или укорачивать их, но сами они вполне могут. Может, человек решит сначала заняться делом, а потом идти развлекаться, тогда его не собьет неуправляемая повозка, — Минхо ухмыляется, а Джисон давится блинчиком. — Хочешь сказать, что если бы мы сделали так, а не как сделали, то были бы живы? — Кто знает, кто знает, — пожимает плечами Ли. — В любом случае, если судьба изменится, то дата смерти поменяется, и мы поймем, что к этой персоне ходить нет смысла. Идем, мы и так задержались. Хорошего дня, Феликс, возможно сегодня еще встретимся. — Он поднимается со стула, хватает Джисона за запястье и тянет к выходу. Минхо ведет их к границе города, который, судя по всему, окружен каким-то барьером. Ли поясняет, что души, вроде Хана, не могут пройти сквозь эту стену, но вместе с ним у Джисона получится. Поэтому он, не отпуская руку Джисона, уверенно идет вперед. Проход сквозь границу ощущается, словно они проходят сквозь толщу воды, только не намокают. Хан оглядывается, они оказываются в уже знакомом ему пустыре из облаков и бескрайнего неба. — Наш первый клиент, — говорит Минхо, показывая Джисону лист со всеми данными. Его смерть наступит всего через десять минут. По имеющимся данным это мужчина пятидесяти лет, судя по информации умрет он от болезни, давно поразившей тело. — Куда мы его направим? — интересуется Джисон, продолжая изучать историю жизни. — И как к нему попадем? — Главное подумать о том, куда тебе надо, — поясняет Минхо. — Первое время обычно получается через раз, поэтому надо заранее прибывать на место смерти. — Ли снова берет его за руку, только в этот раз переплетая пальцы, и ведет за собой. Джисон понимает, что окружавший их пейзаж стремительно сливается в сплошное белое пятно, в котором через секунду появляются черные и зеленые вкрапления. Пятна сливаются в приобретающие очертания фигуры, и вот они уже стоят на улице перед домом. — Понравилось перемещение? — Это… Ого… Вау! — бормочет Джисон, удивленно осматривая изменившееся окружение. Минхо эта реакция невероятно забавляет, он не сдерживает хихиканья. — Что думаешь по поводу жизни этого человека? Куда его надо? Есть идеи? — наконец спрашивает Минхо. У них осталась пара минут. — Я… Понятия не имею. Самый обычный человек. — Джисон еще раз смотрит на лист. — Может что-то цепляет? Покажи мне, — просит Ли и подходит к Хану вплотную, прижимаясь сбоку, вчитываясь в текст на листе. Хан от этого действия замирает и напрягается, ожидая какого-то подвоха. Не может же вечно недовольный и язвящий Минхо так просто успокоится и стать… Нормальным? Этого просто не могло произойти. — Самый обычный семьянин, — голос Минхо вырывает из раздумий. — Ничего примечательного, но и ничего плохого. Растил детей с женой, ходил в храм раз в неделю и по праздникам. Его забираем наверх. Время подходит, скорей, — торопит Ли, входя в дом. Джисон спешит следом, Минхо ведет точно в нужную комнату, словно что-то подсказывает ему дорогу. Мужчина, сидящий за столом, совсем не обращает на них внимания. — Он нас не видит и не слышит, — поясняет Минхо и переводит взгляд на висящие на стене часы. Минута. Джисон с замиранием сердца наблюдает за человеком, что вскоре должен умереть. Он явно не подозревает, что случится уже вот-вот. Тиканье часов словно становится громче. Секундная стрелка пересекает отметку в двенадцать минут и человек замирает, хватаясь за грудь в области сердца. Он падает на пол с глухим стуком. Хан вздрагивает, не отводя взгляда от уже бездыханного тела. Комната погружается в гробовую тишину. — Теперь наша часть работы, — глухо заговаривает Минхо. Он подходит к телу, приседает перед ним, касаясь рукой спины. Джисон сначала думает, что ему показалось, но рука Ли действительно прошла сквозь тело. Он словно что-то оттуда вытащил. Минхо оборачивается, демонстрируя Хану маленький комочек света на ладони. — Это душа, — поясняет Ли. — Теперь нам нужно перенести ее туда, откуда мы пришли. И объяснить произошедшее. Дальше все происходит более молчаливо. Минхо, все так же держа Джисона за руку, перемещает их к облакам. Хан наблюдает, как Ли отпускает светящийся шарик и вскоре он приобретает очертания человека. Минхо сам рассказывает ему о произошедшем, в его манере речи Джисон узнает того Минхо, который встречал их с Феликсом. Ли безэмоционально выслушивает все отрицания, — мужчина не может поверить в произошедшее, безостановочно повторяет, что он не мог умереть так скоро, — причитания о том, что ему надо вернуться, что у него там семья, после чего ведет в город, не внимая мольбам. — Вот и все, — говорит Минхо, когда они снова оказываются у границы. — Продолжим или это слишком для тебя? Можешь остаться дома, ты не обязан ходить со мной до конца дня. — Нет, я думаю… Продолжим. Просто в первый раз это было неожиданно и так… Непривычно? Не знаю, как описать, — запинаясь в словах, говорит Хан. — Ты видишь это каждый день? — уточняет он. — Почти, у меня еще есть выходные, — пытается отшутиться Минхо. — К этому привыкаешь. Тем более они продолжат жить, условно, только теперь здесь. Со смертью быстро смиряются. — Да, верно, выражение «жизнь после смерти» приобретает буквальное значение, — кивает Джисон, вспоминая, что сам довольно быстро принял факт собственной смерти. — Идем дальше? Кто там у нас следующий? Ох, до его смерти осталось совсем немного, верно? — Он рассматривает следующий лист в папке, но успевает подметить лишь, что это молодой парень, старше его самого, но не на много. Минхо перенимает папку из его рук и всматривается в историю жизни. — Это будет весело, — совсем тихо бормочет он. Минхо вновь берет Джисона за руку. Хан сосредотачивается на тепле от ладони, понимая, что ему эти прикосновения совсем не неприятны. Но в голову закрадывается мысль, что Минхо только притворяется милым. Джисона злит мысль, что это может быть правдой и что он вообще думает об этом. Возможно, он бы согласился постоять так еще немного, не отпуская, но вот они уже переместились к следующему дому. Ничего примечательного, домик совсем маленький, но стоит им зайти внутрь, как Джисон вздрагивает от окружившей обстановки. Внутри царит невероятный хаос, мебель перевернута, на полу осколки посуды и липкие пятна какой-то жидкости. Минхо, почувствовав его напряжение, не отходит далеко, держится рядом, почти вплотную. Они осторожно проходят в единственную в доме комнату. Искомый человек лежит там, на полу, в луже собственной крови. — Это убийство? Его убили? — подрагивающим голосом спрашивает Хан. Минхо вновь всматривается в историю жизни, поджимая губы. Лицо его мрачнеет. — Здесь была драка, вот его и пырнули ножичком, — наконец отвечает он. Ли смотрит за содроганиями тела без капли сочувствия на лице. — Тебе совсем не жаль? — решается спросить Джисон. — Нет, — отвечает Минхо. — К этому привыкаешь, начинаешь относиться к смерти совсем по-другому. К тому же, ты явно не вчитывался в его историю, тут нечего жалеть. Все, его время вышло. Минхо проделывает все те же действия, что и в прошлый раз, демонстрируя Джисону душу, так же свернутую в маленький клубочек. Хан хмурится, видя, что в искрящемся белом яркими кляксами виднеются черные вкрапления. Он решает спросить об этом позже. По прибытии в место перехода Минхо предлагает ему самому попробовать объяснить душе о смерти, но Хан отказывается. Пока он не сможет нормально сформулировать речь. Ли хмыкает, но уговаривать не начинает, соглашаясь с решением Джисона. Душа приобретает нужную форму. Парень довольно резко вскакивает на ноги, осматриваясь по сторонам. Выглядит он по меньшей мере злобно. Хан совсем не чувствует себя в безопасности рядом с ним и жмется ближе к Минхо. — Ты умер, — говорит Минхо. — Нет, нет, нет, верни обратно. Я там еще не закончил, мне не до розыгрышей, — тараторит он, при этом в голосе ни капли испуга. — Это не шутка, ты умер в той драке, — холодно отрезает Минхо. — Ты совсем страх потерял? Я сказал вернуть меня домой! — парень подходит к ним в плотную. — В физический мир больше нельзя вернуться, смерть наступила несколько минут назад… — закончить фразу Минхо не успевает. Джисон лишь видит, как парень замахивается, и понимает, что бить он будет по нему. Хан прикрывается руками и жмурит глаза, испуганно сжимаясь, но удара не следует. Он приоткрывает один глаз. Прямо перед ним Минхо крепко держит парня за предплечье, сильно сжимая руку, если судить по скорчившемуся от боли лицу. Сам Ли выглядит невероятно разозленным. Он разворачивает парня к себе спиной и толкает чуть вперед, тут же исчезая вместе с ним, растворяясь среди облаков. Джисон отмирает и осматривается. Он остался один. Куда Минхо повел эту душу? Ответы долго ждать не приходится. Ли возвращается очень быстро, но уже один. — Отправил его в нижний мир, — поясняет Минхо. — Видел черные пятна? — Джисон только сейчас вспоминает, что хотел спросить про них. Он неуверенно кивает. — Это еще один сигнал к тому, куда надо отправить душу. Он не заслужил быть в верхнем мире, как ты. Он же не успел тебя задеть? Ты в порядке? — с какой-то заботой и беспокойством в голосе спрашивает он. — Все хорошо, — выдыхает Джисон. — Просто испугался. Часто бывают такие агрессивные? — М-мм, — задумчиво тянет Ли. — Не особо. Видя душу ты уже понимаешь, куда отправить человека. Большинству из тех, кто лезет в драку, дорога в нижний мир, с ними можно особо не церемониться, их там встретят и разъяснят, что да как. Еще раз спрошу, готов продолжить? — Ты будешь спрашивать это каждый раз? — Да, — соглашается Минхо. — Я специально для тебя подобрал такие души, чтобы ты мог посмотреть на все возможное. Обычно дни проходят более спокойно. До следующей смерти еще есть время, можем сделать перерыв на обед. — Уже? Прошло же совсем немного времени, — удивляется Джисон. — Ха, время тут идет по-другому, прошло уже четыре часа, потом нас ждет еще два человека, небольшой перерыв и последняя на сегодня смерть. А пока я тебя отпускаю, только перейдем границу. — Минхо проводит их через барьер, но не оставляет Хана, а провожает до самого дома. Возможно просто решив, что один Джисон обязательно заблудится. — Зайду за тобой через час, — кидает он напоследок, собираясь уходить. — Стой! — успевает окликнуть его Джисон. — Может… Зайдешь сейчас? — А ты приглашаешь? — Минхо чуть склоняет голову на бок, всматриваясь в лицо Хана. — Да, думаю, Феликс будет не против. Минхо, немного поразмыслив, соглашается и проходит в дом. Обед проходит в довольно приятной обстановке. Несмотря на отсутствие потребности в пище от старых привычек не так-то просто отказаться. А тем более не так-то просто устоять перед запахом еды, приготовленной Феликсом. Джисон тараторя рассказывает о впечатлениях от прошедшего дня. Минхо в основном молчит, иногда улыбаясь на особо бурную и восторженную реакцию со стороны Хана. Поведение Джисона его немного забавляет. И, как бы не хотелось признавать даже самому себе, этот юноша симпатичен Минхо. Даже очень. Иначе он бы ни за что не согласился показать ему свою работу, никакие уговоры Чана бы не помогли. Он смотрит на их взаимодействия с Феликсом и мысленно радуется за Джисона. У него такого друга раньше не было. Учитывая, что Ликс был весьма религиозным человеком, удивительно, что он продолжал общение с Ханом, несмотря на его неверие. — Нам пора, — напоминает о незаконченных делах Минхо. Факт, что им пора возвращаться к работе, не дает погрузиться в пучину воспоминаний. — О, конечно, я готов, — тут же восклицает Хан, отставляя от себя тарелку. Путь до границы кажется уже привычным. Джисон идет, периодически подпрыгивая, всем своим видом показывая, что несмотря на потрясения, он в прекрасном расположении духа. Хан засыпает Минхо вопросами о работе жнеца, просит рассказать еще о подобных ситуациях и не замечает, как они доходят до конца города. Джисон в этот раз сам хватает Минхо за руку, сцепляя ладони, и улыбается довольно. А Минхо замирает на секунду, удивленный этим действием со стороны Хана, после чего проводит их сквозь барьер. Перед перемещением к дому умирающего он предупреждает: — В этот раз… Может быть немного тяжелее. Именно на таких смертях стопорится большинство жнецов, некоторые из-за этого решают не браться за работу. Джисон кивает понимающе, а сам задумывается: что такого их ждет в этот раз. Он жалеет, что не посмотрел историю жизни этого человека, сейчас папка со всеми листами была в руках Минхо, и просить ее наверно было поздновато. Переместившись, они не заходят в дом, а проходят вокруг него, оказавшись во дворике позади. И тут Джисон понимает, о чем предупреждал Минхо. У него сердце разбивается на маленькие осколки. На поляне нет никого кроме детей. И кто-то из них скоро умрет. — И мы правда ничего не можем сделать? Никак предотвратить? — спрашивает он, умоляюще смотря на Минхо, хоть и знает, какой будет ответ. Ли смотрит на него печально и отрицательно качает головой. — Кто из них? — Минхо молча указывает на девочку, стоящую чуть поодаль от компании. Джисон опускает голову, стараясь сдержать накатывающие слезы. Ему сразу представляется, как семья этой девочки будет оплакивать ее, как им придется объяснять ей, что она больше никогда не вернется к родителям. Это действительно очень тяжело понимать. — Сколько еще осталось? — Пара минут, — отвечает Ли, открывая папку. — Она умрет от остановки сердца. Быстрая и безболезненная смерть. Это единственное, чем я могу тебя утешить. Джисон наблюдает за происходящим, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Девочка перебирает в руках маленькие полевые цветочки. Вот она срывается с места, бежит к остальной компании, спотыкается о камень и падает на землю, вскрикнув от испуга. Но больше не поднимается. Хан понимает, что момент настал. Дети подбегают к ней и пытаются растормошить, кто-то кричит родителей, уже заливаясь слезами. Минхо проходит вперед и, вытащив душу из тела, возвращается к Джисону. — Закончили, — почти шепотом проговаривает он. Хан переводит взгляд с маленького светлого комочка на тело девочки, к которому уже прибежали родители, и всхлипывает. — Эй, Ханни. — Ли берет его за руку, чуть поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем, словно успокаивая. — Мы ничего не можем сделать в этой ситуации. Но мы можем помочь им с переходом, понимаешь? — Джисон кивает несколько раз. Минхо переносит их без лишних слов и отпускает душу. Хан смотрит за тем, как девочка приходит в сознание. А у самого ком в горле. Ему бы упасть в чьи-нибудь объятия и разрыдаться. Кандидатура Минхо очень подходит на эту роль, но он не знает, как Ли отреагирует на подобные действия. Девочка тем временем испуганно оглядывается и растерянно спрашивает, где ее мама. Минхо подходит к ней и, опустившись на колени, рассказывает спокойным голосом, что произошло. Джисон понимает, что в этой ситуации он просто не может остаться в стороне. — Хей, привет, — мягко начинает он, садясь рядом. Он слышал, что раньше говорил Минхо, и решил не сильно отходить от его слов. — Я Джисон. И, представляешь, я тоже умер, — Хан не знает почему, но сейчас именно эти слова кажутся самыми подходящими. И действительно. Девочка перестает всхлипывать и смотрит на него удивленно. — Тоже умер? И ты тоже больше никогда не увидишь маму? — Да, тоже умер. Но я уверен, что с моей мамой мы обязательно увидимся, надо только немного подождать, понимаешь? Пойдем с нами в город. Там тебе будет с кем поиграть, и мы обязательно найдем людей, которые о тебе позаботятся. Ты и не заметишь, как придет время встретиться, договорились? Девочка обдумывает сказанное, а потом протягивает Джисону руку, соглашаясь идти с ним. Минхо наблюдает за этим взаимодействием не менее удивленно, но быстро берет себя в руки. В этот раз он ведет их к конкретному дому. Джисон сначала не понимает, как ребенок должен жить один, но дверь им открывает пара. Мужчина и женщина лет пятидесяти. Они сразу понимают, в чем дело, и без вопросов забирают девочку с собой. — Атмосфера места помогает им быстрее успокоиться. Но ты хорошо справился, — заговаривает Минхо, когда дверь перед ними закрывается. — Такие души, как эта пара, берут на попечение умерших детей, помогают им освоиться в этом мире. Она у них не первая. И я точно знаю, что она в хороших руках. — А что насчет младенцев? Неужели они, умерев, остаются навсегда маленькими и беспомощными? — Нет, это было бы слишком жестоко. Детей до десяти лет ждет перерождение. Они прожили слишком мало, чтобы оказаться тут, и им дают второй шанс. А ей было одиннадцать. Джисон поджимает губы и опускает взгляд. Они медленно бредут обратно. Это место действительно помогает принять произошедшее весьма спокойно. Но в физическом мире такого нет. В голову лезут мысли о его семье. Как они пережили его смерть? Долго ли горевали? Они наверняка считают, что Джисон сейчас мучается из-за своего неверия при жизни, и молятся о его душе. Или решили забыть о сыне, что, как бельмо на глазу, портил репутацию семьи. — Скажи, я могу как-нибудь проверить семью? — тихо, почти неслышно спрашивает он. Минхо сразу понимает о чем речь. Ему знакомо это чувство, хоть уже и порядком подзабылось. Самому когда-то тоже хотелось узнать, как живут родные после его смерти. Итог правда был неутешительным. — Не сегодня, — покачивает головой Минхо. — Нам надо закончить работу. Я проведу тебя, если хочешь, только немного позже, договорились? Не обязательно становиться жнецом ради этого. — Спасибо, — кивает Хан. Следующим человеком, к которому они направляются, оказывается девушка из города Джисона. На первый взгляд Хану смутно кажется, что раньше он о ней слышал. А потом он вспоминает. О ней как-то говорили родители. Рассказывали Джисону, что девушка — умница-красавица, из хорошей семьи, исправно посещает храм. Она могла бы стать ему хорошей женой, говорили они. Конечно, при условии, что Джисон возьмется за ум и выбросит из головы грешные мысли. Сейчас ему девушку даже стало жаль. Впрочем, как и предыдущих двоих умерших. Про того парня, что набросился с кулаками, он вспоминать не хотел. Джисон позволяет себе в этот раз изучить историю жизни несколько внимательнее. Утолить свое любопытство. Все же невероятно интересно, как жил человек, которого ему описывали практически святым. Он видит, что девушка умрет из-за падения с лестницы. И, судя по всему выше написанному, она действительно такая, как ее описывали родители. За исключением одного момента. Хан округляет глаза, перечитывая эти строки из раза в раз. Неужели из-за этого Минхо переправит ее в нижний мир? Он не успевает спросить, как Ли сообщает, что уже пора. На первом этаже дома слышна мелодия. Исходит она сверху, видимо там кто-то упражняется в игре на музыкальном инструменте. В просторной комнате сидят родители девушки и что-то бурно обсуждают. Прислушавшись, Джисон понимает, что они выбирают жениха для дочери. Такое поведение злит его, но, к сожалению, в их стране это была весьма распространенная практика. Минхо останавливается рядом с лестницей и выжидает. Вот мужчина громко зовет дочь, сразу говорит, что они будут обсуждать в дальнейшем. Слышится топот от торопливых шагов. Девушка выбегает на лестницу, попутно крича о том, что и слышать про замужество не хочет. Поскальзываясь на ступеньке, она вскрикивает и катится вниз. Приземление сопровождается стуком тела об пол и звоном украшений. Ее шея изогнута под неестественным углом. Джисон морщится, смотря на это. Минхо успевает забрать душу до того, как подбегают родители. Они проносятся прямо сквозь их тела. Джисон замирает изумленно, а Минхо хихикает. — Теперь ты знаешь, как чувствуется, когда через тебя кто-то проходит. Первым, на кого душа обращает внимание, оказавшись в месте перехода, почему-то оказывается Джисон. Минхо даже заговорить не успевает, как она восклицает: — Хан?! — М-мм? — тянет Минхо, оборачиваясь и смотря на Джисона. Тот удивлен не меньше. — Знаешь его? — спрашивает он у девушки. — У нас в городе все его знают. Все слышали о нем и о Ли Минхо. Два грешника, что отступились от веры, — отвечает она. Минхо задумчиво кивает, после чего расплывается в довольной ухмылке. — Ага, к слову, я Ли Минхо, — проговаривает он с упоением наблюдая за тем, как меняется выражение лица девушки. — А ты только что умерла. — Я догадалась, увидев его, — шепчет она, обнимая колени. — И понимаю почему оказалась тут, я знаю, в чем мой грех. — Дорогая моя, — фыркает Минхо. — Ты понятия не имеешь, где оказалась. И богов, в которых ты верила, которым замаливала свой «грех», не существует. Добро пожаловать в загробную реальность. Они тратят еще какое-то время на то, чтобы провести девушку по городу к нужному дому, параллельно объясняя, как на самом деле устроен мир. Джисон и Минхо оставляют ее в глубоких раздумьях, чтобы понять произошедшее потребуется время, после чего возвращаются в физический мир. До времени смерти следующего человека еще больше часа. Нужный им дом располагается на самой окраине горной деревушки. Джисон понимает, что никогда бы в ней не побывал, если бы не умер. Они остаются на поляне, за несколько десятков метров от дома. Хан осматривается, оборачиваясь вокруг своей оси. Окружающая природа необычайно красива. Края его легкой рубашки подхватывает свежий горный ветер. Джисон вдыхает полной грудью, чувствуя невероятное спокойствие и умиротворение. Холод совсем не чувствуется. Он оборачивается в поисках Минхо и обнаруживает старшего разлегшимся позади прямо на траве. Минхо лежит, закинув руки за голову, и рассматривает небо. Джисон садится близко-близко к нему, у самой головы. Тень падает на лицо Минхо, отчего тот переводит заинтересованный взгляд на Хана, без стеснения рассматривает его лицо. — Как ты будешь мрачным вестником смерти с такими беличьими щеками? — наконец заговаривает Ли. Джисон возмущенно дуется, вызывая тем самым легкий смех старшего. Рука Минхо тянется к его лицу и треплет за щеку. — Мягенько, — выдает вердикт Ли. — Мне кажется, мы с тобой сегодня впервые встретились. Потому что ты не тот Минхо, который встречал нас с Феликсом. Куда пропала вся твоя колючесть? — спрашивает Хан. — Оу, мне вернуться к прежнему поведению? — уточняет Минхо, непонимающе изгибая брови. — Нет, нет, нет, — тараторит Хан. — Мне так даже больше нравится. Просто ты резко изменился. — Ответа не следует. — Последняя душа, которую мы провожали… У меня есть вопрос касательно ее жизни. И касательно греха, о котором она говорила. Мне казалось, что ты отправишь ее в нижний мир, — он говорит неуверенно. Наверняка все дело в том, что он еще многого о мире не понимает, но вопрос действительно волнует разум. — Ты о том же грехе, что замаливает твой дражайший друг? Хах, по лицу вижу, ты и не знал. Что ж, неловко получилось. Напомни мне дать тебе пару книжек о мире и верном религиозном учении. За что мне стоило отправлять ее в нижний мир по-твоему? — Ну… — мнется Джисон. — Разве не считается тяжким грехом то, что она предпочла мужчине женщину? Как и если бы мужчина предпочел другого мужчину? — Забавный ты, Ханни. Неужели ты считаешь, что эта любовь была неправильной? Ее сердце ее обманывало? — Я… Я просто спрашиваю, никогда раньше не думал над этим. Но у нас это было грехом. А как на самом деле, я еще узнать не успел, — с каждым словом его голос становится все тише. — Я пока не в том положении, чтобы спокойно общаться с богами и спрашивать их, а как там все было на самом деле. — Да? А у тебя есть все шансы, — тянет Минхо. Джисон смотрит все так же непонимающе сначала на Ли, а потом на свою руку. В какой момент он начал поглаживать Минхо по волосам? Он не может отрицать, что это весьма приятно, зарываться пальцами в шелковистые пряди. Он чуть массирует кожу головы, наблюдая за тем, как Минхо чуть ли не мурлычет от удовольствия, прикрывая глаза. — Боги, они же совсем не с каждым общаются. Чан начал говорить со мной, когда узнал, что я при жизни в богов не верил. А потом вскрылось, кем он является. Я тогда был невероятно удивлен этому. А потом как-то… Влился в компанию. Может и у тебя шанс появится познакомиться с остальными. Я лишь понял, что богам проще общаться с теми, кто не смотрит на них как на нечто величественное. Например, с неверующими, как мы. Они, на самом деле, классные. Ну, те, с которыми я знаком. — А со многими ты знаком? — Вообще… — Минхо, кряхтя, приподнимается на локтях и в следующую секунду устраивается головой у Хана на коленях. — Двое из верхнего мира и один из нижнего. С Чаном ты и сам уже знаком, Чанбина, который бог войны, видел, прибыв в место перехода. Еще есть Хенджин, он покровитель искусства. — Ли замолкает ненадолго, после чего заговаривает вновь. — Почему ты перестал верить? — Я же рассказывал, — тушуется Хан. — Тогда, Чану. — Я… — Минхо закусывает губу, смутившись. — Тогда не особо слушал. — Возможно все слишком банально, но… Как бы правильно сказать… Они не исполняли своих обязанностей? Наша религия же говорит нам, что, если у тебя есть какая-то просьба, то надо обратиться с ней к богам. Молиться им, оставлять жертвы и подарки. Но почему-то несмотря на эти просьбы погода не улучшалась, засуха и мороз не покидали город, люди все равно умирали. Тогда я решил, что вероятно ничего этого нет. Семья… Они долго пытались наставить меня на путь истинный, но все без толку. В конце концов они просто отстали. Хорошо хоть не стали относиться ко мне по-другому. — В этом проблема учения, которое нам втолковывают. Боги не всемогущи, как кажется нашим жрецам и прочим служителям храмов. Они по большей части лишь контролируют силы в этом мире. Чтобы все шло так, как должно идти. Они могут лишь способствовать чему-то, но не влиять в полной мере. Я узнал это от Чана. Самый простой пример — смерть. Я говорил, что дата может измениться, потому что все зависит от самого человека во многом, не всегда конечно. И если бы боги полностью контролировали этот мир, то даты бы не менялись, они были бы известны с самого рождения человека. Джисон кивает, понимающе. Что ж, это многое объясняет на самом деле. Возможно, если бы учили их по-другому, правильно, Джисон не поменял бы свое мнение так сильно. Но тогда… Тогда он бы и не оказался там, где есть. Не сидел бы здесь с Минхо. Общаться с таким Ли было намного проще. Словно он вдруг решил раскрыть свой панцирь. Под которым оказался невероятно мягким. Может быть ему не стоит судить только по дню общения. Ведь кто знает, каким Минхо окажется завтра. Но сейчас Джисону хотелось узнать о нем все. — Почему ты перестал верить? — наконец спрашивает он. Джисон слышал обрывки слухов еще при жизни. Но то были слухи. Минхо на секунду напрягается. После чего расслабляется вновь, но голову при этом отворачивает, чтобы не смотреть на Хана. — А я все ждал, когда ты спросишь, — горько усмехается он. — Знаешь, тебе очень повезло, что твоя семья не оттолкнула тебя. Мои… Отвернулись, когда узнали. Для них это было настоящей трагедией, но все в прошлом. Думаю, ты знаешь, что они еще живы. А вот я для них умер еще в тот день, когда правда вскрылась. — Ответ его уклончивый. Минхо говорит совсем не по теме, словно надеясь, что Джисон забудет суть вопроса. — А причина… Знаешь, не нашел душевного равновесия. Между собственными чувствами и учениями. И не верить мне было проще, чем постоянно пытаться замолить то, кем я являюсь. Джисон хмурится. Если бы у него в голове не было мыслей на этот счет, то он наверное никогда бы не понял, о чем говорит Минхо. Но сейчас он может лишь думать о том, что слухи не лгали. По крайней мере частично были правы. Но правда почему-то не кажется шокирующей. Скорее дается с какой-то легкостью. Джисон не может понять, что за чувство разливается теплом в груди. Но поддается порыву, совсем не думая о последствиях. Он ладонями аккуратно обхватывает лицо Минхо и разворачивает к себе, чуть наклоняясь вперед и нависая над ним. — Дело ведь в том, — он отчего-то шепчет. Словно говорит о самой страшной тайне. — Что ты предпочитаешь мужчин? Минхо тяжело вздыхает, прикрывает глаза, чтобы не видеть лицо Хана, и медленно кивает. Он с замершим сердцем готовится почувствовать твердость земли под головой, уверенный, что Джисон, до последнего считавший это грехом, не станет и рядом с ним сидеть. Но этого не происходит. Пальцы Джисона все так же мягко оглаживают волосы, массируют кожу головы. Тень над ним, кажется, стала только больше. А потом он чувствует. Мягкое прикосновение к его губам. Джисон наклоняется ближе и с особой осторожностью целует Минхо. Касается его сухих, чуть потрескавшихся губ своими и замирает, ожидая, что его оттолкнут. Но этого не происходит. Поэтому Хан на пробу чуть сминает губы старшего, а чувство в груди только усиливается. Минхо с замершим дыханием ждет следующих действий, боясь пошевелиться. Прикосновения Джисона аккуратные, осторожные. Он словно боится спугнуть. А его губы такие мягкие. Касание такое легкое и трепетное. Поцелуй получается совсем невинным. Джисон медленно отстраняется, не прекращая смотреть на Минхо. Ли открывает затуманенные глаза и, встретившись с Ханом взглядом, резко поднимается, садясь спиной к Джисону. Он тяжело, загнанно дышит, встает на ноги и подрагивающим голосом говорит: — Нам пора, время подходит. — Минхо направляется к домику. Хан только и успевает заметить покрасневшие кончики ушей. А сам внутренне радуется. Не только совершенному действию, но и тому, что Минхо не стал спрашивать, зачем Джисон это сделал. У него и самого не нашлось бы ответа на этот вопрос. Последняя смерть проходит намного спокойнее. Они приходят к женщине, что лежит на постели, словно ожидая своего часа. Она стара, явно прожила немало лет. Когда приходит время, она встречает смерть с легкой улыбкой на лице. В месте перехода женщина чувствует себя явно лучше и бодрее, чем в последние минуты жизни. Она прерывает рассказ Минхо о том, что ждет ее в городе, и заговаривает сама. — Милый, я и так прожила достаточно, куда мне еще жить? — с улыбкой отвечает она. — Мне бы на покой. Минхо спокойно принимает ее желание и отводит куда-то оставив Джисона одного. Как и в прошлый раз, возвращается он уже один. — Она выбрала покой, мы должны уважать это желание. А наша работа на сегодня все. — Что будет, если выбрать этот путь, а не остаться в городе? — интересуется Джисон. — Не знаю, — пожимает плечами Минхо. — Не положено знать. Он снова доводит Хана до дома. Атмосфера между ними не стала более напряженной. Весь путь сопровождался каким-то бессмысленным диалогом. Но к тому поцелую никто не возвращался. Словно его и не было. — …Жаль, что тут нет кошек. У нас была одна бродячая, часто забредала в наш дом, мы ее подкармливали. Такая ласковая была. — Есть тут кошки, — говорит Минхо. — Просто не везде и не у всех. У меня дома три живет. — Глаза Джисона загораются. — Покажешь? — умоляюще просит он. — Не сегодня, Ханни, — отвечает Минхо. — Может, когда у меня будет выходной.

***

Джисон греет руки о чашку с горячим травяным чаем. Ворох мыслей в голове не дает покоя. Прошло уж три дня, а с Минхо они больше не виделись. Джисон хочет верить, что старший просто занят работой. Но все чаще ему начинает казаться, что Минхо может просто избегать встречи с ним. Хан отодвигает кружку, кладет голову на стол, чуть ударяясь лбом, и вымученно стонет. Зачем, черт возьми, он это сделал. Джисон не может решить, жалеет он об этом или нет. Жалеет, если из-за этого Минхо не захочет с ним больше видеться и общаться. Казалось, они только начали сближаться. Не жалеет, ведь ему понравилось. И это пугает. Раньше он никогда не задумывался о том, что ему могут нравиться парни. Да и о девушках не думал. Как-то не до этого было, других забот хватало. И с Феликсом на эту тему они раньше не особо говорили. Но после того разговора, после признания Минхо… Джисон не может понять, что чувствует. Они же, хоть и говорили много во время работы, но практически незнакомые люди друг другу. « — Ты о том же грехе, что замаливает твой дражайший друг?» Что он имел в виду, говоря это? Так много вопросов. Скорее всего Минхо что-то вычитал в истории жизни Феликса. И говорить об этом лучше с самим Ли, чем узнавать информацию через третьи руки. Стоило вспомнить, как Феликс проходит на кухню, шлепая босыми ногами по полу и подавляя зевоту. На нем длинная рубаха для сна, на голове настоящий беспорядок. Он желает Джисону доброго утра, даже не подозревая, что друг еще не ложился спать, и готовит себе легкий завтрак, после чего садится напротив. — Джисон? Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Ли, заметив в каком состоянии друг. — Феликс, — начинает Хан, словно готовится рассказать о страшном грехе. Впрочем, это не так уж и далеко от правды. Признание действительно пугает. — Я его поцеловал. — Феликс давится чаем. — Что ты сделал? — восклицает он, смотря невероятно удивленно. — Как? Почему? — Я и сам не знаю, зачем это сделал, — задумчиво тянет Джисон. — Мы разговаривали, выжидая время смерти следующего человека, я решил узнать, почему он перестал верить, а после признания… Мне почему-то так захотелось это сделать. То есть… Понимаешь… Ты же видел, каким он был при первой встрече? И когда приходил Чан? Но он совсем не такой, он словно в скорлупу закрывается от незнакомцев, а на самом деле другой, стоит только узнать немного лучше. — А как он отреагировал? — Вскочил, сказал, что нам пора идти. Потом мы это не обсуждали. — То есть, он даже тебя не ударил? Разве он не должен был отреагировать… Более агрессивно? — недоверчиво уточняет Ли. У него в голове уложиться не может, что кто-то мог отреагировать на подобное так спокойно. Он ежится, представив, как Минхо набрасывается на Джисона с кулаками после поцелуя, крича о грехах. — Это же… — Грех? — перебивает его Джисон, поднимая голову и наконец смотря Феликсу в глаза. Ли выглядит совсем растерянным. — Нет, это не так. Иначе его бы здесь не было, и меня, видимо, тоже. Мы и на эту тему поговорили. В общем-то, после этого я его и поцеловал. Он рассказывал, что семья отвернулась от него после того, как он отказался от веры. И горожане отнеслись плохо. И мне сразу захотелось обнять его, утешить что ли, хоть уже много лет прошло. У меня все было намного легче. А ему пришлось пройти через множество ужасных вещей. — Он тебе нравится? — предполагает Феликс. Голос его становится совсем тихим и даже каким-то грустным. Джисон замирает. Минхо ему нравится? Он и сам понять не может. Если бы он только мог дать точный ответ, хотя бы самому себе. О Минхо хочется заботиться, обнимать и, наверное, поцеловать еще раз. Воспоминая заполоняют голову, заставляя сердце биться чаще. Хотелось бы видеть лицо Минхо после. — Я не знаю, — только шепчет в ответ Хан. — Он сказал кое-что еще, — он переводит тему. За эту ночь ему уже хватило размышлений о чувствах, хватит с него на сегодня. — Что ты тоже замаливал грех при жизни. Ты же понимаешь, о чем я? Феликс вздрагивает. Он судорожно пытается понять, откуда Джисону знать об этом. Он ведь никогда не говорил никому, никому не признавался. Разве что однажды. После чего молился всем богам, лишь бы ни одна душа не узнала эту мерзкую тайну. Но правда как-то просочилась. Выходит, Минхо узнал это из его истории? И рассказал обо всем Джисону. — Когда Минхо сказал, что мы умерли, — начинает он после длительной паузы. — И при этом мы оба были в одном месте, я решил, что из-за этого попаду в нижний мир вместе с тобой. Но потом он сказал, что мы не делали ничего плохого. И я решил, что об этом никто уж точно не узнает. — Но ты действительно не сделал ничего плохого. — Джисон поднимается со стула и подходит к Феликсу, что чуть ли не плачет. Он поднимает Ликса на ноги и крепко обнимает. — Наше общество многие вещи толковало не верно. Но сейчас я знаю, что кого бы ты не любил, парней или девушек, в этом нет ничего неправильного. Ведь любовь не может быть неправильной. Твое сердце не обманывает тебя. Понимаешь? — Да. — Феликс кивает быстро-быстро и еще крепче прижимая Джисона к себе. От услышанного ему стало легче.

***

— Доброе утро, соня, — почти ласковый шепот раздается над ухом. Джисон морщится, сильнее кутаясь в пуховое одеяло. Где-то он уже это слышал. Это же не Феликс его будит. Но голос звучит так мягко. Ему бы хотелось слушать еще этот приятный шепот. Джисон, не открывая глаза, чуть причмокивает губами и произносит сонно: — Доброе утро. А кому он вообще это говорит? Затуманенное сном сознание не может предложить какую-то конкретную персону, лишь что-то эфемерное, но при этом невероятно мягкое, словно пушистое облако. Джисон вытаскивает из-под одеяла руки и тянет их по направлению к голосу, желая понять, кто с ним говорил. Он обхватывает фигуру и тянет ее к себе, окончательно просыпаясь от громкого, удивленного вскрика. Джисон подскакивает, наконец разлепляя глаза, и смотрит на человека, которого только что затянул к себе в постель. Минхо смотрит на него в ответ не менее удивленно. — Я не знал, что мы уже в таких отношениях, — отшучивается Ли. — Извини, я не понял, что это ты, и вообще не понял, кто или что со мной говорит. Во сне почудилось… — начинает извиняться Джисон. — Подожди, а что ты тут делаешь? — Ханни, ты же сам хотел посмотреть на котов, неужели уже забыл? — чуть насмешливо произносит Минхо, щипая Джисона за щеку. — Как бы ты узнал, что у меня выходной и пришел, если ты не знаешь, где я живу? Мне пришлось прийти за тобой самому. Но я не думал, что ты такая соня. Уже почти обед. — Ли удивленно ойкает, не ожидая такой реакции от Хана. Джисон подается вперед и крепко обнимает Минхо, прижимаясь щекой к его груди. — Минхо-оо, — тянет он чуть ли не плаксиво. — Я думал, что ты тогда сказал так просто, чтобы я отвязался. И что ты больше не придешь, — Джисон произносит это и замирает. Хан прислушивается к чужому ровному сердцебиению и успокаивается. Странно конечно, что они вообще слышат стук сердца, хотя и умерли. Хочется просидеть так еще очень долго. Минхо здесь, а значит он совсем не избегает Джисона. Хан очень боялся, что из-за его необдуманного действия все пойдет под откос. Он готов растечься в лужицу прямо на месте, когда Минхо мягко треплет его по волосам. — Ну, все, Ханни, я бы еще посидел так с тобой, но тогда ты не увидишь котов. — Ты и сам как кот, — бормочет Джисон, краснея щеками. Минхо действительно напоминал ему этих четвероногих пушистиков. То своевольный и колючий, не позволяющий себя коснуться, то мягкий и ласковый, как самый настоящий кот. — Что-что? — спрашивает Минхо, в его голосе явно слышна улыбка. — Серьезно, Ханни, вставай, иначе я тоже тут усну. Джисон отрывается от него с недовольным стоном. В этот раз Минхо не уходит ждать его внизу, а остается в комнате, пока Джисон переодевается из спальной одежды в уличную. И Хан уверен, что Минхо на него пялился все то время, пока он переодевался. Хотя эта мысль не смущала и не пугала, скорее немного тешила самолюбие. Они выходят из дома довольно скоро. Феликс провожает обоих задумчивым взглядом. Джисон, заметив, думает, что обязательно спросит у Ликса об этом, если не забудет. Идти оказывается не так далеко. И, что особенно нравится, Минхо ведет его, держа за руку, как в тот раз, когда они шли к границе. Но сейчас это ощущается по-другому. Джисон с улыбкой смотрит на сцепленные ладони и старается не отставать. Дом Минхо оказывается меньше, чем их с Феликсом. Возможно потому, что предназначен для одного человека. Планировка внутри примерно такая же, как их первый этаж. И сразу с порога их встречает рыже-белый котик с толстенькими бочками. Джисон не может сдержать взволнованного восторга, когда животное подходит к нему, чтобы обнюхать и потереться о ноги. Раньше у него не было возможности завести кота, а сейчас, после смерти, прошло слишком много времени с того момента, когда он в последний раз гладил мягкую шерстку. Минхо наблюдает за этим с умилением. — Это Суни, он с белым носиком. Есть еще Дуни. Он тоже бело-рыжий, но с рыжим носиком, он наверняка сейчас где-нибудь спит. И Дори. Дори серый с коричневым. — Какая прелесть, — умилительно пищит Джисон. Он опускается, чтобы поднять кота на руки. Тот охотно поддается. Джисон выпрямляется, держа Суни на вытянутых руках, и замечает, что руки словно провалились в складки между шерстью. По крайней мере ему так кажется. Ровно до того момента, как эти «складки» не расправляются в небольшие крылья. Джисон замирает, смотря на животное округлившимися глазами. Где-то на фоне слышится смех Минхо. — Ох, Ханни, видел бы ты себя, — все еще смеясь, говорит Ли. — Это что такое вообще?! — восклицает Хан, оборачиваясь к Минхо и указывая головой на кота. — Это Суни. У него есть крылышки. Как и у Дуни и Дори. Неужели ты думал, что встретишь здесь самых обычных котов? — объясняет Минхо. Суни вторит ему громким мяуканьем. Джисон осторожно приближает кота к себе, кладя на грудь. Животное тут же выворачивается и забирается выше, на плечо, бодаясь головой куда-то в районе уха. Его крылья все так же расправлены и накрывают Хана. Он нерешительно проводит рукой по ним, выжидая реакцию кота. Но тот только начинает мурлыкать, совсем не лезет царапаться. Шерстка на крыльях такая же мягкая, ближе к концам переходит в нежные перышки. — Получается, они умеют летать? — уточняет Джисон, проходя вслед за Минхо в комнату. Гостевой зал оказывается точно таким же, как и в их доме. Небольшой камин, два кресла, диван и столик. Только всюду лежат кошачьи игрушки. У стены небольшой шкаф, загруженный книгами. — М? Нет, только прыгают лучше обычных кошек и немного парят в воздухе, если спрыгивают с высоты. В комнате их ждет еще один кот. Это коричневенький Дори. Джисон уверен, что запомнил правильно. Котик оказывается не менее любопытным. Он встает на задние лапки, забавно приоткрывая крылышки и опираясь передними Хану на ногу. Словно просится на руки. Поняв, что человек на эту просьбу не реагирует, Дори запрыгивает на подлокотник ближайшего кресла и сам запрыгивает на Джисона со спины, усаживаясь на плечо, вцепившись в кожу когтями. Хан пищит от неожиданности и замирает, боясь уронить кота. Минхо смотрит на это с улыбкой и подходит к ним, воркуя: — Дори, ну кто же ведет себя так с гостями? — Он снимает кота с плеча Джисона и опускает на диван. Спустя минуту Ли приносит еще одного кота из комнаты. Тот выглядит ужасно недовольным тем, что его потревожили, и совсем не хочет сидеть на руках. На Джисона Дуни никак не реагирует, только смотрит как-то презрительно, когда Хан пытается погладить его по спинке. Джисон отдергивает руку, боясь, что кот сейчас вцепится в нее острыми когтями, но тот лишь бьет себя хвостом по бокам и уходит обратно в комнату. Хан понимает, что Минхо своих котов очень любит. Это заметно не только по его поведению по отношению к питомцам и количеству всяких мячиков в комнате, но и по тому, как и сколько Минхо о них говорит. Оказывается, что питомцы здесь большая редкость. Их просто неоткуда взять обычной душе. Но ему всех трех котов подарил Чан, узнав, что родители Ли были против любых кошачьих и держали в доме собак, при жизни он питомца завести не успел. Через какое-то время они прерываются на обед. Оказалось, что Минхо готовил просто великолепно. Джисон удивляется, пробуя еду. А Минхо умиляется его восторженной реакции, стараясь скрыть лицо со смущенной улыбкой. Но покрасневшие уши ярко выдают его реакцию на комплименты Хана. Минхо, как и обещал, показывает Джисону книги с правильными вероучениями. Хан заинтересованно вникает в текст, периодически задавая вопросы. И весьма шумно реагируя на встречающиеся изображения знакомых ему богов. Точнее бога жизни и бога войны. Ведь при встрече они выглядели совсем не так. Минхо объясняет, что он видел их в обычной форме, что больше близка к человеческой, чем к божественной. В какой-то момент разговор переходит к теме жнецов. Минхо рассказывает несколько интересных случаев, произошедших с ним за последние дни. А Джисон признается, что все же хочет попробовать себя в этой работе. Особенно после того, как Минхо сказал, что прекратить заниматься переносом душ можно в любой момент. Если он поймет, что это все же не его занятие, то тут же прекратит. И всеми правдами и неправдами просит Ли стать его наставником. Совсем не хочется попасть на обучение к какому-то незнакомому жнецу. Кто знает, каким тот окажется. Ли сначала отнекивается, говоря, что это не так работает, и Джисон не может сам назначить себе наставника, но после сдается и соглашается, обещая сделать все, что в его силах. Ему и самому не хотелось бы отдавать Джисона в неизвестно чьи руки. Они и не замечают, как за окном стемнело. — Ничего, думаю, я как-нибудь дойду до дома, — говорит Джисон, больше пытаясь успокоить себя самого. В городе он все еще ориентировался из рук вон плохо. — Может лучше останешься? — нерешительно предлагает Минхо. Ему совсем не хочется отпускать Джисона одного. И если бы тот отказался, Ли просто пошел бы его провожать. Но Джисон неожиданно соглашается. И выглядит при этом невероятно воодушевлено. — Думаю, я уступлю тебе кровать, а сам обустроюсь с котами на диване, — задумчиво тянет он, прикидывая вариант того, как бы им лечь спать. — А что если, — начинает Джисон. Он прикусывает губу, не решаясь продолжить. — На одной кровати? Так тебе не придется спать на диване, а я не выгоню тебя с твоего же места? Ничего страшного же не произойдет? То есть, мы сегодня уже полежали в одной кровати и ничего. — В конце он неловко посмеивается, пряча взгляд, считая, что сказал сейчас невероятную глупость. — Да, наверное, можно, — соглашается Минхо. У Джисона в груди вновь разливается то теплое чувство, как и перед поцелуем. Он старается сдерживать рвущуюся наружу радость. Минхо уходит расправлять кровать, пока Джисон остается в комнате почесывать Дори за ушком. Кот мурлычет невероятно громко. Но его вскоре приходится оставить. Джисон заходит в спальню по зову Минхо и неловко мнется на пороге. Ли стоит к нему спиной и говорит о том, что даст Джисону одежду для сна и тот, переодевшись, может устраиваться. А сам он уходит оставить котам еще немного еды, на случай, если они проголодаются ночью. Хан остается в комнате один. Он быстро скидывает с себя одежду, складывая ее на указанное место, и переодевается в выданную рубаху. Джисон забирается в кровать, забившись к самой стене, зарывшись в кокон из одеяла, что было достаточно большим даже для двоих. Минхо застает его свернувшимся в белую гусеничку. Он гасит огонь в лампе и комната погружается в темноту. Джисон не видит, где находится Минхо. Только чувствует, как продавливается матрац, когда Ли забирается в кровать. Тишина. Молчание кажется невероятно неловким. Джисон выворачивается из кокона, желая отвернуться к стене в надежде, что так будет легче. Но, ворочаясь, оказывается лежать лицом к лицу с Минхо, соприкасаясь носами. Он ойкает, но отодвинуться не дают сильные руки, удерживающие его за предплечья. — Хватит ворочаться. Шепот Минхо оседает на губах. Джисон судорожно вздыхает. То теплое чувство в груди только усиливается. Понимать, что Минхо рядом с ним, такой открытый и умиротворенный, невероятно волнительно. Джисон замирает, рассматривая лицо Ли. Глаза уже привыкли к темноте. Острый, прямой нос, высокие скулы, чуть нахмуренный лоб и прищуренные глаза. И мягкие губы. Невероятно хочется освежить в памяти то, как они чувствуются, когда их целуешь. Джисон понимает, как сильно он рискует, когда подается вперед и оставляет на губах Минхо легкий, секундный поцелуй. Минхо удивленно замирает, ослабляя хватку. Теперь он смотрит на Джисона совершенно непонимающе и как-то грустно. — Зачем? — лишь тихо спрашивает он. — Зачем ты это делаешь? — В голосе слышно отчаяние. Словно действия Джисона причиняют ему невероятную боль. И Хан начинает бояться, что это действительно так. Он чувствует, как дрожит его тело. — Я не знаю, — заикаясь, отвечает он. — Я не знаю почему, но мне хочется сделать это снова. И повторить еще много раз. А еще обнять тебя крепко-крепко и никуда не отпускать. Я бы хотел уберечь тебя от всего мира, проводить все свободное время. Феликс считает, что я просто влюбился. И, возможно, так и есть. Я ни о ком раньше так не думал, как о тебе. Пожалуйста, только не отталкивай, просто позволь быть рядом. — Ох, Ханни, — как-то обреченно и растроганно шепчет Минхо. А потом целует. Не так осторожно и несмело, как Джисон. Прикосновения уверенные, обжигающие. Минхо сминает его губы, отстраняется, оставляет несколько легких поцелуев на них, на щеках и кончике носа, чтобы обратно припасть к губам. Чуть оттянуть нижнюю зубами, пройтись по ним языком, раскрывая. У Джисона голова кругом идет от ощущений. Поцелуи Минхо совсем другие. От них все чувства разгораются с новой силой. Хан вцепляется Минхо в плечо, не сдерживая сорвавшегося с губ легкого стона, когда старший толкается в его рот языком. Стоит Минхо отстраниться, как Джисон неосознанно тянется к нему. Кажется, он совсем не дышал эти секунды. Ему хочется еще больше и больше. Целоваться так с Минхо до самого рассвета, касаться его разгоряченной кожи руками и тонуть в тепле чужого тела. Минхо притягивает его ближе, крепко сжимая в кольце рук. Джисон утыкается носом ему куда-то в ключицу, обнимая в ответ и смыкая руки на спине, чуть сжимая в пальцах рубашку. — Почему ты такой тут вообще появился? Свалился на меня так неожиданно, а ведь последние двадцать лет были такими спокойными. Я так долго старался забыть, что могу чувствовать к кому-то что-то такое, но вот тут ты. Со своими поцелуями и беличьими щеками. Весь такой красивый и хрупкий. Тебя самого надо от всего защищать и беречь. Как я теперь могу перестать с тобой видеться, если это желание преследует меня? Видеть тебя, слышать и касаться, я словно стал зависим от этого. Засыпая, Джисон чувствует себя невероятно счастливым. Минхо не оттолкнул его, позволил быть рядом и, кажется, даже ответил на его зарождающиеся чувства.

***

— Феликс, ты не можешь это пропустить, — пытается убедить друга Джисон. — А я не могу быть там один в незнакомой компании. — С тобой будет Минхо, — возражает ему Ли, никак не желая сдаваться под напором убеждений. — Но он всех знает, а я нет. Минхо обещал, что будет весело. И сказал приводить тебя. А еще там точно будет Чан. — Джисон, я не могу, — отчаянно стонет Феликс. — Если там будут боги, я не понимаю, как себя вести с ними. — Одолжим у Минхо книжечку по правильному вероучению. Веди себя как обычно, как со мной или с Чаном. Все будет хорошо, — не отступает Хан. — Хорошо, я подумаю. Причиной этого спора послужило приглашение Минхо заглянуть к нему в гости в конце недели. Ли предложил познакомить Джисона и, возможно, Феликса, если тот, конечно, придет, со своим окружением. С Чаном они уж были знакомы, Чонина и Чанбина встречали однажды. Еще двое были незнакомы. Но, обо всем по порядку. С того вечера прошла неделя. На утро не было неловкости. Проснувшись, Хан не сразу понял, кто обнимает его со спины, утыкаясь носом в шею. Но стоило вспомнить, как сердце затопило уже знакомое тепло. Джисон осторожно развернулся в кольце рук, стараясь не разбудить еще спящего Минхо. Но Ли, как оказалось, уже проснулся. Отчего-то Хан почувствовал себя невероятно смущенным, встретившись с теплым взглядом карих глаз. Казалось, что тот легкий утренний поцелуй был продолжением сна. В тот же день Джисон рассказал обо всем Феликсу. Поделился тем, что Минхо ответил на его чувства взаимностью, что теперь они вместе. Но отреагировал Феликс совсем не так, как ожидал Хан. Он смотрел на Джисона растерянно, поджимал губы, после чего выдал сухое: «Я рад за вас», и удалился в свою комнату. Джисон совсем не понимал, что могло так сильно расстроить друга. Неужели он на самом деле совсем не рад, лишь притворяется? Возможно, в Ли все еще сильны старые убеждения. Или есть в его жизни моменты, о которых Хану не известно. Джисон все чаще не появлялся в их с Феликсом доме. Проводил вечера с Минхо, когда тот заканчивал со своей работой. Периодически выбирался вместе с ним в физический мир, наблюдая за переносом душ, иногда даже участвовал в этом, объясняя очнувшимся, где они оказались и что произошло. Хан чувствовал, что другу оставаться одному более чем одиноко, но ничего не мог с собой поделать. Он окончательно и бесповоротно утонул в Минхо, даже не сопротивляясь. Казалось, что чувства росли с каждым днем. Невероятно нравилось проводить время вместе, узнавать все новые и новые факты из жизни, обмениваться поцелуями и прикосновениями, под которыми Джисон плавился. Сейчас Джисону казалось, что познакомить Феликса с кем-то — лучший вариант. Если Ли найдет еще друзей или начнет больше общаться с тем же Чаном, ему не будет так грустно оставаться одному. Но о том, что на встрече будет напугавший друга бог войны, Хан решил умолчать. А то он бы точно не согласился. В назначенный день они вдвоем идут к дому Минхо. Путь, который Джисон выучил наизусть, при том, что в остальном городе ориентироваться так и не научился, путаясь в, казалось бы, совсем не одинаковых улицах. На протяжении всего пути Хан чувствует нервозность Ли. Это видно невооруженным глазом в том, как он медлит, заламывает пальцы и закусывает губу, уходя в свои мысли, явно не веселые. Феликс даже не замечает, как они приходят к дому, и крупно вздрагивает, когда Джисон громко стучит в дверь. Когда та открывается, их встречает Чан. Он широко улыбается, увидев, кто на пороге. — Проходите, — впускает в дом обоих. — Минхо говорил, что у нас сегодня пополнение. Феликс, рад тебя видеть! Может хочешь еще что-нибудь обсудить? Обращайся, я всегда рад помочь. — Хорошо, обязательно, если нужна будет помощь, спасибо, — тихо отвечает Ли, кивая головой. — Вот и замечательно. — Чан треплет его по волосам. Кажется, рядом с ним Феликс понемногу начинает расслабляться. — Почти все уже собрались, кроме двоих. Что забавно, Минхо пока нет, но он скоро должен подойти. Срочно вызвали помочь кому-то из новичков. Ах, я даже не успел вмешаться, чтобы вызвали кого-то другого, но это не важно уж, уверен, он быстро справится. Чан подталкивает их в комнату, откуда слышна оживленная беседа. Но голоса стихают, стоит им войти. В комнате три человека, не считая их. В первом он узнает Чонина, все те же растрепанные темные волосы и круглые очки на носу. Жнец смотрит на них с некоторым удивлением. — Познакомьтесь, — представляет их Чан. — Джисон и Феликс, — он поочередно указывает на Хана и Ли, называя их имена и подталкивая к свободным местам на еще одном диване. Ранее его в комнате не было, Джисон точно помнит. — Это Чонин, его вы уже видели, Ким Сынмин и Хенджин. — Не знал, что Минхо общается с душами, которых переносил, — тянет Сынмин задумчиво. Хан гадает, является тот жнецом или обычной душой. Минхо точно не упоминал его, как одного из богов. — Не только общается, — одергивает его Чонин. — Слышал, ты тоже решил стать жнецом, — он обращается к Хану. — Да, Минхо показал мне в чем суть работы, и я решил, что мог бы попробовать, — отвечает Хан. — Еще одна светлая душа решила служить смерти, — почти всхлипывая, тянет Чан, откидываясь на мягкие подушки позади. — Если бы только люди могли не умирать… — Он грустнеет. Такое поведение несколько пугает как Джисона, так и Феликса. — Для него это обычное состояние, когда речь заходит о смерти, — поясняет Хенджин. — Бог жизни, все такое, должность обязывает, вы привыкнете. — Сейчас Джисон позволяет себе немного поразглядывать Хенджина. Минхо говорил, что он бог искусства. Джисон не берется с этим спорить. Тот вполне выглядит, как олицетворение этого слова, весь такой красивый и изящный. — А ты, Феликс? Освоился в жизни, после смерти? — спрашивает Ли Сынмин. Феликс вздрагивает от неожиданного вопроса. А после и от кота, запрыгнувшего к нему на колени. — Я — уточняет он, рассматривая Дори. — Не думаю, все еще не могу принять… Некоторые вещи, — отвечает уклончиво. Кот сворачивается калачиком под мягкими поглаживаниями и начинает мурлыкать, расправляя крылья. Джисон успевает шепнуть ему на ухо, что наличие крыльев для котов верхнего мира — норма, но менее удивленным Ликс не кажется. — Что-то мне подсказывает, что ты не можешь принять совсем не смерть, а что-то в себе, — говорит ему Чонин. Ли от этих слов бледнеет и сжимается. Он что-то шепчет про себя неразборчиво. Джисону думается, что Чонин знает о тайне Ликса все из той же истории жизни. — Так говоришь, Минхо все-таки показал тебе суть работы? — переводит тему Чан, чувствуя нарастающее напряжение. — Он не был слишком грубым? — Не представляю, чтобы кому-то что-то могло понравиться после общения с Минхо. Учитывая, что вы на тот момент были почти незнакомцами, — усмехаясь, проговаривает Хенджин. — Нет, он был очень милым, — задумчиво тянет Хан, вспоминая тот день. — И уточнял постоянно, готов ли я приступить к следующей душе, или это все слишком для меня и стоит закончить. — Минхо… Был милым? — недоверчиво тянет Чонин. Он помнит, каким Ли был, когда обучал его самого. На тот момент они уже были знакомы около года. И при всем этом Минхо точно не был милым. Говорил четко и по делу, позволял себе язвить, как и обычно. — Мы точно об одном и том же Минхо говорим? — уточняет Хенджин. — Ну, мало ли, имя распространенное… — Что сказал? — раздается позади суровый голос Ли. Кажется, или Хенджин испуганно вздрогнул? — Тебе показалось, — тут же отвечает он, пока Минхо проходит в комнату. Ли критически осматривает свободные места, среди которых есть место рядом с Хенджином на диване и одно свободное кресло, но он предпочитает втиснуться на диван между подлокотником и Джисоном. Хану очень хочется того приветственно поцеловать и сжать в объятиях, но он не уверен, стоит ли делать это при таком количестве свидетелей. Словно отвечая на его сомнения, Минхо забрасывает руку на спинку дивана, начиная мягко поглаживать Хана по волосам. Джисон охотно подается прикосновениям. — Опоздал, были дела, — раздается еще один голос. Чанбин входит в комнату грозным, черным пятном и падает на диван рядом с Хенджином и Сынмином. Он действительно сильно выделятся на их фоне, как минимум темной одеждой. Все так и кричит о том, что перед ними бог из нижнего мира. Джисон чуть оборачивается, наблюдая за реакцией Феликса. Тот выглядит по меньшей мере испуганным. Ли обнимает себя руками, вжимаясь в спинку дивана, стараясь максимально отдалиться от бога войны, но при этом не сводит с него испуганного взгляда больших глаз. Хан видит, как Чан опускает руку ему на колено, начиная чуть поглаживать, успокаивая. — Чанбин, это Феликс и Джисон, ты с ними уже встречался, верно? — заговаривает Чан. — Верно, — кивает Чанбин. Хоть он и выглядит угрожающе, Джисон бы сказал, что ему на них двоих абсолютно все равно. Не похоже, что Чанбин злится на Феликса за его слова и хочет покарать невинную душу. — А ты, Сынмин, тоже жнец или… — заговаривает Джисон, стараясь продолжить разговор и тем самым возможно отвлечь Ликса. — О нет, он птица не нашего полета, — перебивает его Минхо. — Я — адепт, — спокойно отвечает Сынмин. — Мой адепт, — мурлычет Хенджин, пальцами ухватив за подбородок Сынмина, разворачивает к себе и оставляет на губах того легкий поцелуй. — Это как же… — хрипит Феликс. Что ж, он действительно перестал фокусироваться на боге войны, удивленный таким действием со стороны Хенджина. — О, сейчас будет долгая история их знакомства, — усмехается Минхо. — Он сам спросил, — почти обиженно тянет Хенджин. — Сынмин был служителем в моем храме. — А Хенджину было нечем себя занять, и он решил спуститься в физический мир на один из праздников, — вставляет Сынмин. — Там и познакомились. О, как долго меня игнорировали! — Служители храмов не имеют права вступать в отношения, — словно оправдываясь, смущенно произносит Сынмин. — Он представился обычным человеком, но имя назвал правдивое. Почти ежедневно захаживал в храм на протяжение месяца. — Что поделать, раз я встретил такого прекрасного человека. В конце концов, Сынмин нарушил запрет на отношения, но я этому только рад. — Я не устоял, — соглашается Сынмин. — И долго не верил, когда Хенджин говорил, что он действительно тот бог, которому я служил долгие годы. Это было слишком абсурдно для правды. — Но я все же смог сделать его своим адептом, Минни теперь главный среди всех жрецов и всегда рядом со мной. — Хенджин притягивает его ближе в объятия, довольно жмуря глаза. Джисон не может не отметить, как гармонично эти двое смотрятся вместе. — Кхм, получил повышение через постель, кхм, — произносит Минхо, притворно кашляя в кулак. Тут же в него прилетает одна из подушек. — Еще слово, и я за себя не ручаюсь, — угрожает Хенджин, смотря на Минхо нахмурившись. А тот только растягивает ухмылку, слова бога его совсем не пугают. — Что поделать, никак не смог удержаться. На вас двоих смотришь, и сахар на зубах скрипеть начинает. — Минхо пожимает плечами. — Словно в зеркало смотришь, да, Минхо? — с хитрым прищуром спрашивает у него Хенджин. Эти слова явно застали Ли врасплох. Он замирает, смотря удивленно, но замешательство длится совсем не долго. Минхо скоро расслабляется и притягивает Джисона к себе еще ближе, практически усаживая к себе на колени и обхватывая руками поперек груди. Хан краснеет щеками и опускает голову, чтобы не видеть направленные на них взгляды. Он знает, что никто тут их не осудит, но то, как они смотрят… Смущает. В руках Минхо он чувствует себя невероятно комфортно. — Хм, может и да, — отвечает Ли на вопрос.

***

К вечеру у Джисона возникает дилемма. Он бы очень хотел снова остаться с Минхо. Но было бы совсем не хорошо отправлять Феликса домой одного в такую темноту. Джисон совсем не знает, что ему делать, когда все начинают расходиться. Феликс словно понимает, между какими вариантами выбирает Хан, и смотрит на него грустно, осознавая, что он сейчас явно не в приоритете. Но Джисон чувствовал бы себя слишком виноватым, оставь Ликса одного. На помощь им обоим приходит Чан. — Феликс, — обращается он к Ли. — Точно не хочешь поговорить о чем-нибудь еще? Уверен, у тебя еще остались вопросы. У меня сейчас вполне есть свободное время, если хочешь? — спрашивает он. — Да, знаешь, — нерешительно начинает Феликс. — Наверное, можно было бы… Есть кое-что, что меня сейчас волнует. — Вот и замечательно, значит пойдем вместе, а ты, Джисон? — Я, пожалуй, останусь, раз уж Феликс не будет один, — он смущенно потирает затылок, делая шаг к Минхо. Чан понимающе кивает. Хенджин и Сынмин уходят первыми. Уже после них Чан, Феликс и Чанбин. Джисон видит, как Феликс продолжает жаться ближе к богу жизни, стараясь находиться от Чанбина максимально далеко. Некоторая тревога не покидает Джисона, стоит двери закрыться. Но он успокаивает себя тем, что рядом с Чаном Феликс точно в безопасности. Хоть и за весь вечер Чанбин ни разу не показал себя хоть как-то агрессивно, некоторые опасения оставались терзать сознание. — Ханни, — тихо зовет его Минхо, прижимаясь со спины и обхватывая руками талию. Джисон податливо льнет ближе к нему. — Не пора ли идти спать? — Да, думаю, можно, — согласно шепчет Хан. Сейчас даже вопросов не возникает о том, кто куда ляжет. Минхо привычно готовит свою кровать и выдает Джисону рубаху, которую тот уже может считать своей. Хан переодевается и снова первым забирается под одеяло, выжидая Минхо. Ли приходит минут через десять, выключает свет и устраивается рядом. Джисон тут же перебирается головой ему на грудь. Они так безмятежно лежат всего с минуту. Хан бы заснул под размеренное дыхание и сердцебиение Минхо, но сегодня они провели вместе несколько часов, а он получил слишком мало прикосновений и поцелуев. Желая наверстать упущенное, Джисон приподнимается и легко клюет Минхо в губы, тут же отстраняясь. Что явно не устраивает Ли. Он одним легким движением переворачивает их, возвращает Джисона обратно на кровать, а сам нависает сверху. Хан только испуганно пискнуть успевает, как его целуют. Жадно, напористо. Чуть покусывает мягкие губы, лижет языком рот. Джисону такие поцелуи нравятся до дрожи в коленках. Минхо скользит губами дальше, выцеловывая щеки, линию челюсти. Хан плаксиво хнычет, этих прикосновений сейчас невозможно мало. — Минхо, — тянет он. — Еще хочу, поцелуй еще. И кто такой Минхо, чтобы отказать ему? Он послушно вновь касается губ, в этот раз сминая их намного нежнее. Хан сам проявляет инициативу, на пробу лижет чужие губы. Он чувствует, как Минхо улыбается в поцелуй, поддаваясь ему, приоткрывая рот, чтобы впустить чужой язык. Джисон обнимает его руками за шею, поглаживая мягкую кожу пальцами. Минхо жалеет, что потушил свет. Так он видит Хана лишь очертаниями, но уверен, что тот невероятно покраснел до самых ушей. Он вновь начинает легкими поцелуями покрывать лицо, скулы, позволяя себе в этот раз зайти немного дальше. Джисон вздрагивает от неожиданности, когда Минхо касается губами его шеи, прикусывает тонкую кожу и тут же мажет языком по месту укуса. Хан одной рукой прикрывает рот, стараясь сдержать рвущиеся наружу постыдные звуки. Все действия Минхо вызывают настоящую бурю внутри, что скапливается внизу живота жарким комом. Что ж, он и подумать не мог, что шея может быть настолько чувствительной. Он запрокидывает голову, подставляясь под поцелуи и укусы, что наверняка к утру расцветут яркими красными пятнами, если у душ это возможно. — Могу я? — хрипло спрашивает Минхо. Хан не сразу понимает, о чем тот ведет речь. — Хочу касаться тебя дальше, везде, — шепчет в самое ухо, прикусывая мочку. Джисон скулит несдержанно, быстро-быстро кивая. Конечно, он согласен. Он слишком хорошо чувствует себя в руках Ли, чтобы вот так просто все прекратить. Хан помогает стянуть с себя рубаху. Он, напротив, рад окружающей темноте, что скрывает его смущение и легкий страх. Прикосновения Ли такие правильные и приятные, но при этом такие неожиданные. Хан не предполагает, где его коснутся дальше и что он будет ощущать. Он не видит, но чувствует, как Минхо прожигает взглядом его тело, подталкивая обратно лечь на кровать. Минхо любуется силуэтом, что очерчивается в слабом свете, исходящем от окна. Он касается холодными кончиками пальцев плеч, чувствуя, как Джисон вздрагивает от контраста. Хан прикрывает глаза, отдаваясь ощущениям, захлестывающим с головой. Ли ведет по плечам, затем обратно, возвращаясь к груди. Оглаживает бока, пробегается пальцами по ребрам. И, наконец, вновь касается его губами. Целует куда-то в ключицу, спускается ниже, покрывая легкими касаниями грудь. Джисон хватает его за плечи и стонет громко, пытаясь оттолкнуть, когда Минхо лижет широко по соску, зажимая второй между пальцами. Хан дрожит от удовольствия, пока Ли продолжает терзать его грудь губами. Он и подумать не мог, что окажется таким чувствительным. Но, что ему точно не нравится, так это чувствовать под пальцами ткань. Минхо все еще одет. Джисон тянет рубаху вверх, шепча: «Сними». Ли подчиняется, стягивая одежду, и тем самым дает Хану небольшую передышку. Джисон дышит загнанно, но поднимается на кровати, садясь напротив Минхо. Притягивает того за шею, утягивая в еще один поцелуй. Он бы и рад пролежать так остаток ночи, плавясь под прикосновениями и ласками Минхо. Но ему и самому интересно, как будет реагировать Минхо, если он сделает все тоже самое? Джисон ведет второй ладонью по торсу, на пробу зажимая сосок. Ли шумно выдыхает в поцелуй, чуть откидывая голову назад. Хан, довольный такой реакцией, опускается ниже, мокро целует в шею. — Х-ханни, — подрагивающе стонет Минхо, стоит Джисону прикусить сосок. Хан может с уверенностью заявлять, что ему, конечно, нравилось, что с его телом делал Минхо, но еще больше ему нравится проделывать все это самому и ловить реакцию Ли. Минхо, честно, такой инициативности от Джисона не ожидал, но не может сказать, что его это не устраивает. Пока Хан продолжает изучать его тело, Ли ведет руками с талии на спину и ниже, сжимая ягодицы. Джисон хнычет от этого, на секунду замирая, выжидая, что Минхо сделает дальше. — Скажи, если тебе что-то не понравится, договорились? — шепчет Минхо. — Да, — кивает Хан. И ойкает от неожиданности, когда Ли подцепляет пальцами его белье и стягивает вниз по стройным ногам. Он довольно сминает в руках горячую обнаженную кожу, а Джисон и вовсе прекращает двигаться. Хватается руками за плечи и утыкается головой в изгиб шеи, похныкивая. Минхо интересно, как он будет реагировать, когда они зайдут дальше этих невинных ласк. Минхо вновь одной рукой придерживает Хана за талию, второй обхватывая вставший член, потирая большим пальцем головку, размазывая выступившие на ней капли смазки. Джисон в спине прогибается от охватившего удовольствия. Стон вырывает из горла и переходит в жалобное хныканье, стоит Минхо двинуть рукой несколько раз. — Минхо, — плаксиво тянет он, сгорая в ощущениях. Хочется и отстраниться, потому что всего этого слишком много, но и прижаться ближе, чувствовать больше. Мечась в противоречивых ощущениях, он совсем пропускает момент, когда Ли вновь опускает его на кровать и отстраняется. Джисон тянет к нему руки, не желая отпускать, только не сейчас. Но Минхо лишь просит подождать немного, пока сам встает и уходит к другому концу комнаты. Хан не видит, что он берет, сейчас важно, что Ли вернулся к нему. Минхо целует его, словно извиняясь за то, что покинул на несколько секунд. — Ханни, может быть неприятно, — шепчет Минхо. — Уверен, что готов? — Да, просто сделай уж что-нибудь, — изнывая от возбуждения, просит Джисон. Он охотно подается возобновившимся ласкам, поцелуям, оставляемым по всему телу. Минхо в этот раз спускается ниже. Покусывает выпирающую тазовую косточку. Гладит подрагивающие бедра. Джисон с непривычки сжимается, когда Минхо касается внутренней стороны бедра пальцами. — Ханни, пожалуйста, не зажимайся, — просит Ли, подхватывая ноги под коленками и разводя их в стороны, устраиваясь между. Он целует внутреннюю сторону бедра, оставляет там яркие метки, о которых будут знать только они сами. Джисон неразборчиво просит перестать дразнить, зарываясь пальцами в волосы Ли. Дышит тяжело и скулит, когда Минхо касается особенно чувствительных мест. И замирает испуганно, стоит Минхо скользнуть в него одним пальцем всего на фалангу. Пальцы скользкие, словно в масле. Возможно, именно за этим Минхо уходил. Джисон старается отвлечь себя мыслями, сосредоточиться на ласках, но неприятные ощущения все равно выходят на первый план. — Потерпи немного, Ханни, — просит Минхо. — Или можем не заходить так далеко. — Продолжай, не хочу останавливаться. Минхо кивает. Он продолжает аккуратно водить пальцем, через какое-то время добавляя к нему второй. Он старается максимально отвлечь Джисона от всех неприятных ощущений, вновь обхватывая ладонью член. Чтобы в следующее мгновение лизнуть языком по головке и аккуратно обхватить губами, чуть двигая вверх-вниз головой. Одновременно с этим находя пальцами нужное местечко. Джисона словно током пробивает. Он почти вскрикивает, подаваясь бедрами вперед. Удовольствие жидким огнем проходит по телу до самых кончиков пальцев. — Еще немного, Ханни, немного осталось, — говорит Минхо, отстраняясь. — Потерпи, хорошо? Ты так хорошо справляешься, такой молодец. Он продолжает его растягивать уже четырьмя пальцами. Джисону все это кажется теперь сладостной пыткой. Он замирает и смотрит на Минхо непонимающе, стоит тому убрать пальцы. Чтобы в следующий момент войти в него мягким толчком. Оба стонут от ощущений. Минхо плавно двигает бедрами, наклоняется ближе к Хану, оставляя на губах поцелуй. Джисон стонет от пробивающего удовольствия, стоит Минхо начать задевать чувствительную точку внутри. Его член трется между телами. — Молодец, Ханни, так хорошо меня принимаешь, — шепчет ему Минхо, лишь распаляя. — Какой же ты красивый. Такой прекрасный, и весь мой. Люблю тебя, Ханни. — Тоже, — хнычет Джисон. — Люблю тебя. Слишком много всего. Тело горит от прикосновений. Сознание затапливает нежность от услышанного. Джисон хнычет, чувствуя, что надолго его не хватит. Он говорит об этом Минхо, но тот лишь успокаивающе поглаживает по щеке. — Давай, Ханни, — любовно произносит Ли, толкаясь особенно сильно, ускоряясь. — Кончай. Джисон захлебывается в громком стоне, чувствуя, словно душа покидает тело. Из глаз брызгают слезы. Он окончательно обмякает в руках Минхо, лишь отдаленно осознавая, что Ли выходит из его тела, самостоятельно доводя себя до разрядки. Минхо укладывается рядом, поглаживает Хана по волосам, любуясь тяжело вздымающейся грудью. Джисон дышит тяжело, глаза его все еще закрыты. Хан перед ним такой прекрасный, такой открытый, очаровательный. Минхо все еще периодически не верится, что Джисон мог действительно полюбить его. Он описать словами не может, что чувствует при виде Хана. Он невероятно счастлив, что в тот день именно ему досталось проводить Хана в верхний мир. Джисон переворачивается к нему, сжимаясь калачиком, лезет под руку обниматься. Смотрит своими большими глазами, а Минхо чувствует, что готов ради него на все. Джисон тянется ближе к нему, утягивая в ленивый поцелуй, неспешно водит губами, не желая прекращать. Рядом с Минхо Хан чувствует себя по-настоящему в безопасности. — Ханни, — зовет Ли, отрываясь от любимых губ. — Нам бы обоим помыться. — Угу, — сонно кивает Хан. — Лучше как можно быстрее, я сейчас засну. — Хорошо, дорогой. Минхо поднимается с кровати и, подхватив Джисона на руки, выходит из комнаты, умиляясь тому, как Хан хватает его за шею и жмется ближе, утыкаясь головой в плечо.

***

— Ханни, ты уверен? — спрашивает Минхо в очередной раз. Кажется, он волнуется больше самого Джисона. — Да, — уверенно кивает Хан. Минхо тяжело вздыхает. Не от того, что он против решения Хана, совершенно нет. Просто волнительно до ужаса. Но он знал, что Джисон в конце концов решится. Хана работа жнецов затянула. Но если раньше он просто следовал за Минхо, то сейчас ему предстоит настоящее обучение и посвящение. А для этого нужно попасть в нижний мир. Там Джисон ни разу еще не был. Минхо берет Хана за руку, переплетая пальцы. — Значит идем, — кивает он. Минхо сосредотачивается на перемещении. В голове всплывает образ нужного им места. Пейзаж перед глазами стремительно плывет, заменяясь на что-то более мрачное. Перемещение проходит быстро и легко, но Минхо не спешит отпускать руку Джисона. Хан осматривается. Место, где они оказались, вновь похоже на их город в физическом и в верхнем мире, но со своими различиями. Небо над ними затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, дома выглядят не такими новыми, атмосфера в целом мрачная и давящая. Минхо ведет их по главной улице. По пути встречается не так много душ, как в верхнем мире. Джисон про себя отмечает, что кроме домов и дороги больше ничего здесь нет. Ни единого растения. — Получается, попавшие в нижний мир души тоже продолжают жить, просто не в таких хороших условиях? — спрашивает Хан у Минхо. — М? Совсем нет, этот город для тех, кто не достоин верхнего мира, но и не так плох, чтобы оказаться в самых глубинах нижнего. Души проживающие здесь могут стать жнецами нижнего мира. Они не могут выходить в физический мир, поэтому мы передаем им души, чей путь лежит в это место. Все остальные находятся в более дальней части, где отбывают свое наказание, нам туда не стоит ходить, да и не разрешено это вроде. — Значит отсюда никак не уйти на покой? — Можно, но только после того, как закончится срок твоего наказания. Вообще, здесь немного другая система. Души, что находятся в наказании, отбывают свой срок, после чего предаются забвению. Те, что попали в город, работают на его пользу. В основном работают на богиню смерти. Вся бумажная работа, связанная с душами, происходит здесь. Не только объяснять душам, где они оказались и за какие грехи, но и отправлять на забвение, составлять списки умирающих и многое другое. К душам из этого места лучше не привязываться. Потому что, когда они отбудут свой срок, их отправят на забвение, не важно хотят они этого или нет. Мы почти дошли. Джисон кивает, крепче сжимая руку Минхо. От этого места невероятно сильно веет тревогой. Он сам чувствует себя здесь неспокойно. Здание, к которому они подходят, возвышается над остальными. Оно намного больше всех окружающих домишек. Минхо входит внутрь, не постучав. Их встречает бледная душа, что сидит за столом у самого входа, и длинный пустой коридор. — Кандидат на должность жнеца, — проговаривает Минхо. Душа поднимает на них незаинтересованный взгляд. Джисон вздрагивает, встречаясь с серыми глазами, абсолютно пустыми и безжизненными. Сейчас, сравнивая себя и Минхо с этой душой, он видит четкую разницу, от которой в дрожь бросает. Душа намного бледнее на их фоне, хоть и выглядит как человек, но очень болезненный, фигура почти полупрозрачная. — Проходите, — хрипит душа, что-то посмотрев в своем списке. Минхо уверенно ведет его дальше. Очевидно, он не в первые посещает это место. По винтовой лестнице они поднимаются на самый верхний этаж. Здесь Джисон впервые за долгое время чувствует холод, пробирающий до костей. — А к кому мы идем? Тоже какая-то душа? — Кандидатов на место жнеца не так уж и много, — поясняет Минхо. — Поэтому нет надобности перекидывать эту работу на рядовые души. — Мы идем к богине смерти? — испуганно спрашивает Джисон, останавливаясь. Минхо оборачивается и с легкой улыбкой отвечает: — Нет, всего лишь к ее адепту. Менее нервно от этого не стало. Джисон чувствуют, как потеют ладони. Минхо теперь идет вровень с ним, приободряюще обнимая за плечи. — Все будет нормально, не беспокойся, — говорит он, стараясь хоть немного успокоить Хана. — Ничего страшного в записи нет. Просто ответишь на парочку вопросов. Они подходят к нужной двери. Минхо несколько раз ударяет в нее кулаком и останавливается, выжидая ответа. Раздается приглушенное: «Входите». Минхо толкает дверь и проходит вперед, ведя Джисона за собой. Помещение оказывается совсем небольшим. Все заставлено стеллажами и различными стопками бумаги, что вот-вот грозят упасть. Впереди массивный стол из темного дерева, но за ним никого нет. Минхо останавливается прямо у стола, Джисон продолжает стоять немного позади него. Из-под стола слышится копошение, глухой стук, после чего перед ними появляется девушка. Она раздраженно кидает на стол еще кипу бумаг и потирает затылок, которым, очевидно, ударилась о столешницу, пока доставала бумаги. — Снова ты? — недоверчиво спрашивает она, щуря раскосые глаза. — Что на этот раз? — Привел нового жнеца, — отвечает Минхо. — Ах, это, давайте быстро, у меня еще дела, — тараторит она, роясь среди бумаг. Выудив нужный лист, девушка начинает спрашивать. — Имя, дата рождения, дата смерти, причина смерти. — Х-хан Джисон, — чуть запинаясь, отвечает Джисон. — Родился в четырнадцатый день четвертого цикла в девятьсот шестьдесят восьмом году, умер в тридцать третий день четвертого цикла в девятьсот восемьдесят восьмом году. Умер, получается, из-за того, что лошади задавили. — Он смотрит, как девушка записывает его ответы, морщась на последнем. — Больно, — выдает она. — Итак, силу дам сейчас, обучение начнешь завтра, завтра назначу наставника… — Подожди, — перебивает ее Минхо. — Назначь меня обучать его. — Издеваешься, — шипит девушка, злобно поглядывая на Ли. Но тот под этим взглядом даже не дрогнул, в то время как Джисон сжимается испуганно, готовый уже отступить от идеи обучения у Ли. — С чего бы это? — Тебе же легче, не надо решать, кому его можно отдать, — парирует Минхо. — А я уже обучал жнецов, и в этом случае легко справлюсь. Она продолжает прожигать Ли взглядом, после чего оборачивается к Джисону, осматривает его, то, как Хан стоит вплотную к Минхо, в конце концов замечает переплетенные пальцы. — Ясно, — усмехается девушка. — В первый и последний раз я иду тебе на уступки, — вздыхает она, вписывая еще что-то на лист. — Научишь его всему. А теперь, подойди сюда, Хан Джисон. — Хан делает несколько шагов вперед, подталкиваемый Минхо, что отходит назад. Он встает прямо у стола, выжидая. Девушка тянет к нему руки, хватая за запястья. Джисон отшатывается, но вырваться из хватки не может. Он чувствует, как прикосновения обжигают запястья. Внешне ничего не происходит, но Джисону чудится, словно что-то темное и вязкое заполняет тело. Неизвестная сила, что пронизывает каждый сантиметр, отдаваясь тупой болью. Это все прекращается, стоит девушке отпустить его руки. От неожиданности Хан почти валится на пол, но Минхо вовремя успевает его подхватить. — Добро пожаловать к жнецам, Хан Джисон. Минхо выводит его из кабинета. Несколько минут они стоят в коридоре, пока Джисон приходит в себя. — Это было неприятно, — заговаривает он. — Передача сил происходит разово, больше это не придется испытывать. Только если решишь, что это не твое, тогда силу надо будет вернуть. Идем, нам надо вернуться. Тебе надо набраться сил, завтра будет насыщенный день. Джисон кивает согласно. Они намного быстрее добираются обратно до дома Минхо, где Хан устало валится на кровать. Получение сил утомило тело и сознание, отчего Джисон довольно быстро заснул. Следующий день действительно выдается полным на события. Минхо будит его довольно рано. Если в прошлый раз он только наблюдал за работой жнеца, то сейчас многое приходится делать самостоятельно. Минхо объясняет, что обучение длится неограниченное количество времени. Оно закончится, когда Минхо решит, что Хан достаточно подкован, чтобы начать работать самостоятельно. Первым делом они переносятся в нижний мир, чтобы получить перечень вверенных им на сегодня душ. Пока список получает только Минхо, предполагается, что они вместе будут работать с ним. Джисон подмечает, что в утренние часы нижний мир более оживлен. Там не мало жнецов, забирающих свои задания. Среди них Хан даже замечает Чонина. Список у них не самый большой, восемь человек. Минхо сначала просматривает его сам, после чего отдает Джисону. Человек, которого Хан видит на последней странице удивляет. Минхо словно наблюдает за его реакцией. — Я, на самом деле, думал, что она давно умерла, — проговаривает Минхо. — Но потом увидел ее около твоего тела, когда вас с Феликсом задавило. — Я ее часто видел на улицах, всегда что-нибудь да вслед говорила, — ворчит Джисон. Эта старая женщина хорошо была ему знакома. Она знатно подпортила нервы при жизни. Хану невероятно интересно, куда ее нужно будет отправить, но в списке она последняя. — О, не тебе одному. В мое время она была моложе, хорошо общалась с моей матерью, — хмыкает Минхо. День проходит достаточно спокойно, на самом деле. Просто потому, что Джисон уже успел насмотреться разной реакции. Несколько душ отправляются в нижний мир. Минхо перемещает их туда. Это немного другое место, не сам город, а его граница. Там их встречает несколько местных жнецов. Они перенимают душу под свою опеку, проводя дальше, в то время как Минхо и Джисон возвращаются в точку перехода. Во время перемещения к нужному человеку, они оказываются в родном городе. Минхо сообщает, что у них достаточно времени до смерти этого человека, пока они бредут по знакомым улицам. Джисон даже особо не следит за дорогой, просто следует за Минхо, затянутый в беседу. Неожиданно Ли останавливается. Джисон смотрит на него непонимающе, после чего оглядывается. Сердце болезненно щемит. Они остановились у его дома. — Ты говорил, что хочешь проведать семью, конечно, шанс еще будет, но я подумал, вдруг ты захочешь сейчас, — проговаривает Минхо, опуская голову. — Спасибо, что привел меня сюда, — шепчет Хан, обнимая Ли. — Пошли со мной, пожалуйста. Они проходят во дворик. Ничего не изменилось. Хан улыбается уголками губ, видя кошку, что часто к ним захаживала. К его удивлению, животное, пройдя по двору, входит внутрь здания. Раньше мама никогда не позволяла ей заходить в дом. Джисон осматривает само здание, боясь входить. Окна его комнаты завешаны плотными шторами. Тело охватывает предательская дрожь. Хан ступает внутрь несмело. Маму он находит на кухне, та что-то готовит. Джисон с болью на сердце наблюдает за тем, как женщина ходит по помещению, совсем его не видя, она словно постарела на несколько лет с их последней встречи. Не сдержавшись, он подходит в плотную, обнимая женщину, при этом почти не касаясь ее, чтоб не пройти насквозь. Он знает, что та его прикосновений даже не почувствует. Но женщина вздрагивает, словно что-то ощутив. — Прости, что был тебе плохим сыном, — шепчет Джисон. Не в силах больше оставаться в доме, он выбегает на улицу. На глазах наворачиваются слезы. Минхо ловит его в свои объятия, успокаивающе поглаживает по спине. Джисон благодарен тому, что Минхо не говорит ни слова. Он успевает успокоиться ко времени смерти следующего человека, но Минхо все равно берет всю работу на себя, позволяя до конца прийти в себя. К вечеру Хан чувствует себя многим лучше. — Знаешь, раньше смерть воспринималась как трагедия, что-то невероятно плохое, но сейчас, не то, чтобы я желал смерти им, но я знаю, что мы еще увидимся, — говорит он Минхо. Ли согласно кивает. — Надо только немного подождать, — соглашается он. — У нас осталась последняя душа, готов? — Подожди секунду, постараюсь унять свое злорадство, — усмехается Джисон. — Интересно, она успела найти себе новую жертву травли, раз меня не стало? — О, я уверен, что да, избавим этого человека от ее влияния, пошли. Они быстро доходят до нужного дома. Джисон сам забирает душу из застывшего тела. Белый перекликается с черными пятнами. Хан усмехается, он даже не удивлен. В этот раз он пробует сам вернуться в точку перехода. Удается не с первой попытки. Минхо посмеивается, когда Джисон перемещается, оказываясь прямо перед носом Ли. Хан смущенно улыбается, все же над перемещениями еще надо поработать, и быстро чмокает Минхо в губы. Приходит время поговорить с душой. Женщина, очнувшись, смотрит сначала растерянно, а после разгневанно. Она узнала и Джисона, и Минхо. — Давно с вами не виделись, верно, мадам Ким? — спрашивает ее Минхо, ухмыляясь. — И еще столько же не видеть бы, — вторит ему Джисон. — Что вы здесь забыли, два безбожника? — шипит она. — Начнем с самого начала… — заговаривает Минхо. Джисон заканчивает фразу: — Несколько минут назад вы умерли. Добро пожаловать в место перехода, отсюда души направляются либо в верхний мир, либо в нижний, в зависимости от того, как они жили. — Что такого я сделала в своей жизни плохого, что боги послали вас встретить меня? — возмущенно произносит она, притворно хватаясь за сердце. — Или это ваше наказание? — О нет, мы сами выбрали стать жнецами, в верхнем мире есть такое право выбора, но… — Минхо не выдерживает и начинает громко смеяться. — Вы серьезно не понимаете, что сделали? О, жнецы нижнего мира с радостью расскажут вам это, туда вам, к слову, и дорога. Минхо подходит к женщине, хватая ее за предплечье. Та начинает вырываться, пытаясь ударить его второй рукой. — Ханни, помоги немного, — просит Ли. Джисон в этот же момент хватает ее за вторую руку. Они переносятся в нижний мир, что кажется еще более мрачным в сравнении с местом перемещения. Тут оба отпускают женщину. Жнец нижнего мира, что должен провести ее, смотрит с некоторым испугом на буйную женщину. — Я праведная верующая! — вопит она. — Ни одного посещения храма не пропустила! — Да, и какая жалость, что миром правят иные боги, — фыркает Джисон. — И, если судить по истории жизни, — в разговор вмешивается жнец нижнего мира. — Вы неоднократно лгали и наговаривали на других людей, ваши слова привели к смерти человека… — на этом Минхо крупно вздрагивает, словно что-то осознав. — К тому же не получится назвать праведной жизнь, полную осуждения других. Я проведу вас к вашему наказанию… Дальше они не дослушивают, возвращаясь в место перехода. Эта женщина — больше не их забота. — Мы закончили, но может еще ненадолго в физический мир? — спрашивает Минхо. — Давай, — соглашается Джисон.

***

Ли переносит их двоих на поляну за городом. Уже опустилась ночь, бесчисленные звезды воссияли на темном небосводе. Недалеко шумит лес. Они бредут какое-то время в тишине, пока Минхо не останавливается и не начинает тянуть Джисона за собой. Оба валятся в мягкую траву. — Так тихо и безмятежно, — Минхо шепчет, словно боясь разрушить атмосферу места. Джисон согласно кивает. — Сегодняшний день… Кое-что мне напомнил. Я мало кому говорил об этом. — Поделишься? — спрашивает Хан, поворачивая к Ли голову. Само место, окутывающее природным спокойствием и тишиной, словно подталкивает рассказать самое сокровенное. — Твоя встреча с мамой… Я уверен, она будет рада увидеть тебя в будущем, но порой я думаю, что случится, когда мне придется встретиться с семьей? Большинству жнецов поручают провожать членов семьи в нужные миры. Они же… Отказались от меня, когда узнали чуть больше, чем должны были. В какой-то момент мне стало казаться, что это к лучшему. Есть кое-что, что в городе замалчивают. Даже слухами не дают расползтись. Мы начали жить вместе на самой окраине города в маленьком домике с моим тогдашним возлюбленным. Он, в отличие от меня, был верен религии, каждый вечер я слышал молитву, в которой он просил богов прощение за то, что любит меня. Это было больно, но я понимал, что не могу просить человека отказаться от веры ради меня. А потом случилось еще кое-что. Моей семье не понравилось, что я вроде как живу вполне сносно и счастливо. Они ждали, что я приползу на коленях вымаливать прощения, желая вернуться в отчий дом. Завидев отца на пороге, я понял, что хорошо это не кончится. Он прошел в дом не спрашивая разрешения, мы вновь сильно поругались и… — Минхо замолкает, закрывая глаза и тяжело дыша. Словно воспоминания причиняют физическую боль. — В городе говорят, что я умер сам, без какого-то вмешательства, боги просто оборвали жизнь неверующего. Никто не знает, что меня убили. Джисон испуганно ахает. Он садится и смотрит на Минхо. У Ли по щекам стекают слезы. Он старается их сморгнуть, но снова и снова накатывает. Хан поднимает Минхо к себе, сжимая в объятиях. При этом чувствуя, что сейчас тоже вот-вот заплачет. Он и подумать не мог, что Минхо пришлось пройти через такое. Да, прошло уже много времени, но боль не утихала. Ли все это время держал все в себе. — В верхнем мире я познакомился с Чаном, он тогда представился жнецом, — продолжает Ли, всхлипывая. — Я попросил перенести меня ненадолго сюда, я просто хотел убедиться, что человек, которого я любил, в порядке, что ему не навредили из-за меня. Но… Оказался не в то время, не в том месте. Я нашел его в одном из храмов, чтобы услышать кусочек молитвы. Он благодарил богов за то, что те услышали его молитвы и убрали безбожника из его жизни, чтобы больше не мог сбивать его с пути. У него скоро была назначена свадьба. — Это был запутавшийся в себе человек, — шепчет Джисон. — Он не понимал, как ему повезло встретить тебя. — Спасибо, Ханни, что выслушал, — говорит Минхо, отстраняясь и утирая руками слезы. — Знаешь, я тоже могу сказать богам спасибо в таком случае. — Джисон обхватывает лицо Ли ладонями, заставляя посмотреть на себя. Ему кажется, что в глазах Минхо отражается целая вселенная. — Спасибо за то, что позволили мне встретить тебя, свели нас вместе, дав шанс любить и быть любимыми. Забавно, что для этого нам пришлось умереть. — Ты считаешь, это забавно? — спрашивает Минхо, улыбаясь. Джисон вспоминает их разговор в доме, когда Чан приходил к Феликсу, и тоже не может сдержать легкую улыбку. — Я так люблю тебя, Ханни, ты бы знал, — шепчет Минхо. Джисон подвигается ближе, касаясь лба Минхо своим, и прикрывает глаза. Не может совладать с чувствами внутри, что стремятся выплеснуться наружу. — Я знаю, потому что тоже тебя люблю, — так же тихо отвечает Хан. — И у нас есть вся вечность, чтобы быть счастливыми.