***
Мои ученики начали появляться в зале за 5 минут до начала группы. Многие из них знали меня как тренера, который в лишний раз никого не подпускает к себе, проводя время в гордом одиночестве. Поэтому сегодня вместо широкой приветственной улыбки я все чаще видел недоуменные взгляды и оборванные кивки. Антон, стоящий по правую сторону от меня и зеркалящий мою позу, растерянно смотрел на каждого ученика, пытаясь разобрать его эмоции. Видимо, потерпев тотальное поражение, он обратился ко мне. — Арсений, почему они все такие...странные? Как будто впервые тебя видят. Это из-за нового зала? — переступал танцор с ноги на ногу, желая уже начать группу. — Это из-за тебя под боком, Антон, — заговорщицки подмигнул он мне, слегка толкнул локтем. — Чево-й? Я то что сделал? — его глаза округлились от возмущения, из-за чего я подавил смешок. Он напоминал мне какого-то маленького котёнка, которому все в этом мире ново, и все вводит его то в ступор, то в шок, то в восторг. Никаких полутонов, все эмоции на максимум. По крайней мере, за прошедший час я видел его именно таким. — Ты, gattino, ждёшь начала группы, как и мои ученики. Но все они обычно сидят где-то отдельно, а ты стоишь под боком, как ни в чем не бывало. Вот они и удивляются, потому что так близко я не подпускаю своих воспитанников, — спокойным тоном разъяснил я ему, понимая, что он ровным счётом ничего обо мне не знает. И о моем одиночестве тоже. Обращение к нему в виде котёнка он, кстати, пропустил мимо ушей. — А почему меня подпускаешь? — с легким румянцем на щеках уточнил Антон. А я и сам не знал. Потому что он не мой воспитанник? Потому что я увидел в нем что-то, чего не видел в других? Потому что мне хотелось бы с ним пообщаться, ведь он мне интересен как танцор и человек? Я решил остановиться на первом объяснении. — Потому что ты не мой воспитанник, Антон, — довольно коротко ответил я на его вопрос, опустив другие мотивы. — Ну...логично. И я, наверно, все-таки старше них, и они не ожидали, что на группы придёт взрослый человек, да? — додумал танцор, пожав плечами. Ага, такой взрослый, но все равно маленький, эмоциональный и жаждущий ласки котёнок. По глазам видно, как ты готов ластиться к любому, кто пригреет тебя тёплым словом. Грустно, что Паша сломал пацана. Он же реально талантливый, заслуживающий похвалы и хорошего отношения. Я всегда ставил будильники с громкой музыкой, чтобы собирать учеников из всех уголков зала. Это было уже традицией: если они слышали «Eye of Tiger», то потихоньку сбредались к середине танцпола, ожидая начала группы. Так никто не задерживался в раздевалках, а мне не приходилось лишний раз искать потеряшек по всему залу. В этот раз будильник заиграл в 11:28. Сказать, что это выглядело эпично—значит, не сказать ничего. С самых первых аккордов дети начали вставать со скамеек, вываливаться из раздевалок, заходить в зал, бросая где-то стаканчики с горячим шоколадом и водой, собираться в центре зала и потихоньку разминаться. Я с улыбкой обернулся к Антону, и увидел в его взгляде восторг. Он, не отрываясь, смотрел на моих учеников. Видно, оценил мой гениальный приём с песней. Я легонько хлопнул его по спине, прошептав «пошли», и пошёл в центр зала. Почти всю группу мы учили придуманную мной композицию, параллельно разбирая технику и музыкальность каждого куска. Под конец я любил проводить баттлы между учениками, искренне считая, что конкуренция всегда разжигает в человеке новые эмоции, которых нет, когда он танцует в толпе. Это украшает танец, наполняет его энергией, привносит какие-то фишки. Меня радовало то, что Антон со старанием учил композицию где-то в дальних рядах, изредка задавая важные для всех вопросы, если я что-то забывал уточнить, и громче всех поддерживал ребят на баттлах. Он не пытался выделяться из толпы и казаться лучше моих воспитанников, не отвлекал меня и не боролся за моё внимание (чем часто грешили новопришедшие ученики). Это правда поражало меня, и я каждый раз бросал на него благодарный взгляд, когда тот начинал аплодировать вышедшим в центр зала танцорам. — Арсений Сергеевич, а вы будете сегодня учавствовать в баттле? — чуть ли не пропищав, поинтересовалась моя ученица. — Это будет нечестно, Вик. Я ведь ваш тренер, — с легкой улыбкой ответил ей я. — А вот с ним будет честно! Он же тоже тренер, да? — по-детски тыкнув в Антона пальчиком, возразила девочка. — Антон? Хочешь баттл? — поинтересовался я у парня, молясь, чтобы он ответил «нет». — Звучит как вызов. Хочу, — ответил он, оттолкнувшись руками от подоконника и выходя в центр зала. Я пытался скрыть удивление вперемешку с волнением, потому что вовсе не был готовым сегодня с кем-то конкурировать. Тем более с Антоном. Я включил музыку, кинул телефон на пол и пошёл в центр зала, до сих пор не уверенный в этой затее. Дети с визгом начали аплодировать нам, а Антон поймал мой взгляд и мягко улыбнулся, будто нарочно успокаивая. Я не хотел думать о том, что он хорошо читает эмоции людей, поэтому рвано улыбнулся лишь уголками губ, настраиваясь на танец. Закрыв глаза и выдохнув, я отпустил себя и начал растворяться в музыке. Композиции, поставленные под Two Feet, были моим коньком, поэтому я так хотел выиграть. Почему-то у меня закрались сомнения в том, что дети будут на моей стороне. Конечно, я их тренер, а Антона они видели впервые в жизни, но я всегда учил их честности и объективности оценивания. Оттого сейчас и хотел выложиться на полную. С каждым новым движением я все больше входил во вкус, сублимируя эмоции в энергию танца. Мы танцевали максимально синхронно, подходя к куплету. И тут Антон останавливается, с улыбкой смотря на меня. Он лишь покачивается в такт, подпевая «So tell me the truth, was it me then, who needed...». Я делаю волну назад под слово «you» и смотрю на него, пытаясь найти ответ в его хитро сощуренных глазах. На второе «you» он делает волну вперёд, словно возвращая её мне. И тут я понял. Он хочет вставить соло каждого. Я вижу, что он продолжает танцевать поставленную композицию, не прерывая зрительный контакт. Он едва заметно кивает мне, останавливаясь, а я продолжаю начатую фигуру, дотанцовывая за ним. Прочувствовав музыкальную картинку, я понимаю, где начнётся его «партия», поэтому так же танцую лишь половину, а потом словно перекидываю ему конец музыкальной и танцевальной фразы. Я слышу, как дети начинают аплодировать и свистеть, оттого ещё больше загораюсь и начинаю импровизировать. На такое Антон отвечает тихим смешком, смешивая латину и контемп, от чего его партия получается необычной и яркой. До конца припева мы словно растягиваем танец на двоих, деля полноценные фразы, движения и удары на половинки. Песня заканчивается, и зал взрывается бурей аплодисментов, а Антон расплывается в улыбке, довольный тем, что его шалость удалась.***
Видимо, привычка от бальных перенеслась и на сегодняшнюю группу по контемпу — танцевать в паре с кем-то, а не просто стоять рядом и трясти телом. Такой яркий кусочек импровизации заставил патоку тепла разлиться в груди, и, не зная, как выразить свои эмоции в полной мере, я просто вместе со всеми начал аплодировать, скользя взглядом по ребятам. Ученики Арсения были в восторге от того, как мы станцевали, поэтому даже забыли о том, что надо выбирать победителя баттла. Мы танцевали не с чувством конкуренции, а с чувством...единения, что ли? Понимания? О да, это определённо было понимание на высшем уровне. Арсений протянул мне руку, и я крепко сжал её в ответ. Подняв глаза, я увидел нотки уважения и восхищения в его взгляде, от чего по спине пробежали мурашки. Волшебство. — Итак, построились, — отпустив мою руку и легонько хлопнув по спине, сказал тренер. Ученики быстро вскакивали с пола и подоконника, выстраиваясь в несколько рядов. Я, как обычно, хотел пройти и встать за всеми детьми, но Арсений немного придержал меня, дав понять, чтобы я остался рядом с ним. Я перевёл непонимающий взгляд на него, но тот смотрел на воспитанников и ждал, пока те до конца построятся. — Спасибо всем за продуктивную работу! Я очень рад, что вы сегодня выкладывались на полную...а не как обычно. И давайте поблагодарим моего напарника, Антона, за прекрасный пример командной работы и совместного танца. Надеюсь, вы все со временем научитесь чувствовать своего танцевального партнёра, ставя взаимопонимание выше соперничества. Всем хорошей недели и...до пятницы, — закончил группу Арсений, и зал взорвался в овациях. Я стоял в ступоре, пытаясь переварить его речь про командную работу и про то, что я, оказывается, сегодня был его напарником. Когда тренер отвернулся, чтобы поставить какую-то нейтральную музыку, дети начали разбредаться по залу. Кто-то забирал свои вещи и сразу шёл в раздевалку, кто-то с настойчивостью тянул своих друзей к кожаным диванам и кофейному автомату, а кто-то просто садился на подоконник, залипая в телефон. Я не знал, о чем говорить с Арсением после его слов, поэтому решил проверить соц. сети, потянув время и дождавшись, когда все уйдут. Всё-таки это был мой родной зал. На фоне заставки я увидел 4 пропущенных от «MADRE», от чего непроизвольно дёрнулся. Мне пиздец. Я перезвонил ей, все ещё не понимая, что говорить. История с кошкой, разговор с Пашей, группа по контемпу...Боже мой. — Антош, ты где? — это была первая неизменная мамина фраза, и я, выдохнув, решил сказать правду. — У нас в зале, мадрэ. В общем и целом, там с кошкой всё быстро ре... — начал я тараторить, надеясь, что прокатит, но мама тревожно меня перебила. — Мне звонил Павел Алексеевич, он рассказал про ваш разговор, можешь не молчать об этом, — мама сказала то, о чем я больше всего не хотел сейчас говорить. Но пути назад уже не было, — Ты как? — Я...не знаю, мам. Не хочу думать об этом. Мне просто не хочется верить в то, что спустя 15 лет нашей совместной работы он мог поставить кого-то выше своего родного ученика. У нас же с Окси хорошая пара, понимаешь! Очень хорошая! Я...очень расстроен, но Павел Алексеевич обещал, что у меня тоже все будет замечательно, только позже, после того, как он эту пару выставит. Так что нужно просто немного подождать, да? Я п-подожду... — предательски задрожал голос, и камень в горле не давал говорить. Снова натягивать эту маску энтузиазма, делая вид, что мне пиздец как хочется танцевать бальные, не было сил. Прошедшая группа дала свежий глоток воздуха, заставила взглянуть на танцы под другим углом, и сейчас все мысли кружились вокруг одного лишь страха, что своими мыслями я задену чувства матери. — Милый мой...какие у тебя планы сегодня? — с намёком на то, что тренировки у меня сегодня не будет, поинтересовалась мама. Тут я краем глаза заметил, что Арсений стоял вдалеке и внимательно наблюдал за мной, скрестив руки на груди и чуть склонив голову набок. Я решил, что с меня хватит загруженного графика, без прогулок и посиделок. — Я...давно мечтал просто погулять. Весь день. Тем более я сегодня уже потренировался. У Павла Алексеевича друг контемп ведёт, он по утрам зал снимает, я попал в зал как раз к этому времени. Вот только группа закончилась, — попытался придать дрожащему голосу восторг. — Тебе понравилось? — слышно, что мама спрашивала это с улыбкой. Может, всё не так уж и плохо. — Очень, — посмотрел я с благодарностью на Арсения, поймав его взгляд. Глаза предательски блестели, и я резко отвернулся. Антон, держись, не на людях же. — Ладно, отдыхай, развлекайся. Я сегодня с ночевкой к подруге еду на дачу, завтра-послезавтра вернусь к вечеру. Прости, что не позвала тебя, просто у тебя обычно тренировки и учеба, а тут такое...ладно, целую, пока-пока, — в спешке затараторила мама и сбросила вызов, даже не услышав моего ответа. Не захотев, наверно, услышать моего ответа. На глаза навернулись слёзы, и я быстро смахнул их, поворачиваясь к Арсению. Тот явно увидел мое движение рукой, и резко подскочил, направляясь ко мне. Я убрал телефон в карман и не успел ничего сказать, как старший, подлетев, взял меня за плечо. — Антон, всё в порядке? Выглядишь очень расстроенным, — взволнованно сказал тренер, всматриваясь в моё лицо, чтобы уловить каждую эмоцию. Я не понимал, какое ему дело до моих переживаний. — Я-я...нет, не всё в порядке. Но тебе, наверно, не нужно это знать. Нормально, скоро пройдёт, — отмахиваясь, сказал я, хотя в глубине души очень хотел высказаться и услышать тёплые слова. — У тебя какие планы сейчас? — поинтересовался Арсений, как бы невзначай. — Никаких. Мама уехала к подруге, будет не скоро, тренировок теперь тоже не будет, а в школу я сегодня не ходил, поэтому мне абсолютно плевать, чем заниматься, лишь бы не... — я резко умолк, поняв, что сказал много лишнего, что не стоило знать ему. — Так...давай поедем куда-нибудь, поболтаем о жизни, отвлечешься хоть немного. По пути расскажешь, почему ты прогуливаешь школу и больше не тренируешься, — похлопав меня по плечу, ответил брюнет, после чего развернулся к стойке и начал выключать колонки, всем видом показывая, что отказа он не примет. Я Арсения знал от силы часа три, да и мой тренер — его хороший друг. Последнее, о чем я бы хотел разговаривать с новым знакомым — это о том, какой его друг мудак. Но, с другой стороны, Арсений единственный, с кем искренне хотелось провести время в таком паршивом состоянии. Такое ощущение, будто он единственный, кого по правде волновало то, что я чувствую. Мама никогда особо не углублялась в моё душевное состояние, каждый раз переводя тему, когда я начинал описывать ей всю бурю своих эмоции, а для Павла Алексеевича я, видимо, просто тело, которое помогало ему в развитии своего клуба. Да ну это все нахуй, один раз живем. Через 15 минут мы уже сидели в его Мерседесе и, пока я с интересом рассматривал салон, Арсений выбирал музыку на телефоне. С первых нот я узнал «Let me know» от Juice WRLD, и, закусив губу, начал медленно покачиваться в такт. Брюнет немного убавил громкость и начал диалог. — Так почему ты прогулял сегодня школу? — аккуратно поинтересовался он, начиная, очевидно, долгий разговор по душам. — Осточертело туда ходить. Я устал от своего загнанного режима, хотел немного побыть наедине с собой. Мама думает, я особо не устаю ни в школе, ни на танцах, поэтому даже слушать не хочет о том, что мне нужен отдых. Сейчас, к примеру, она едет к своей подруге, не взяв меня с собой, потому что у меня «учеба и тренировки», — показав пальцами кавычки, я возмущённо рассказывал о своей жизни. — Ты же сказал, что тренировок у тебя пока не будет, — напомнил мне Арсений. — А это...Павел Алексеевич с утра пораньше вызвал меня на серьёзный разговор. Сказал, что забирает мою партнёршу, чтобы поставить её с каким-то заморским шика-а-а-рным танцором, а я буду пока пылиться в углу, в ожидании чуда...ну или новой партнёрши. А понимаешь, у нас шикарная пара с Оксанкой была! Вот правда! И я...я не думал, что после 15 лет совместной работы он может ставить кого-то выше меня. Да, звучит эгоистично, но я ведь главный танцор в его клубе. Лучший его ученик. Самый первый воспитанник. А появился кто-то более перспективный на горизонте, так он бросил меня на произвол судьбы и побежал хватать свой счастливый билет в роскошную танцевальную жизнь, со всякими иностранцами-чемпионами под боком. Это...возможно и логично, но очень-очень обидно, — виновато взглянув на Арсения, закончил я свою мысль. Мне было стыдно так грузить практически незнакомого человека, но я просто не знал, с кем мог бы это всё обсудить. Брюнет задумчиво молчал. Было очевидно, что Арсений постарается доказать мне, что поступок Добровольского можно было оправдать. Я закусил губу и просто стал ждать реакции, которую уже успел в красках представить в своей голове. — Антон...мне очень жаль, что Паша так поступил с тобой. Будь я на твоём месте, меня бы тоже это задело. Но, судя по тому, как он вёл себя сегодня, вы не поругались. Значит, ты хорошо держался во время разговора. Это...достойно уважения, — медленно, но ласково ответил мне Арсений, не отрывая взгляда от дороги. По телу пробежали мурашки. Никто никогда не замечал, что я сдерживал эмоции, дабы не ставить людей в неудобное положение...а он, не зная меня, все равно читал, как открытую книгу. Это немного пугало, но, с другой стороны, в груди стало теплее. Я расплылся в улыбке. — Спасибо... — прошептал я, смущаясь. — Не за что. Ты правда молодец, и я, если честно, в шоке с того, как Паша мог пожертвовать твоей карьерой и твоей партнёршей ради незнакомого приезжего паренька, — он обернулся и поймал мой удивленный взгляд. Я не мог даже предположить, что Арсений будет на моей стороне. Звонок. Арсений, не смотря на экран, принял вызов. — Слушаю...да. Сегодня? До скольки вы там? Merda, я могу приехать часа через два? Batona...понял, скоро буду, — с разочарованием скинул он вызов и сунул телефон в карман. — Тебе куда-то нужно ехать, да? — хриплым голосом спросил я, боясь ответа. Мне было приятно, что он пытался выбить хотя бы два часа на наш разговор. Но я не мог требовать того, чтобы он отменял свои дела ради меня. — Да...прости пожалуйста, gattino, это по рабочим вопросам. Они собирались встретиться завтра, но в итоге...Давай я хоть до дома подкину, — виновато предложил Арсений. — Можно меня тут высадить? Я прогуляюсь немного по набережной, — бодро ответил я, вспоминая, что тут неподалёку есть моё «место» силы. Арсений молча кивнул и остановился у обочины. Мы попрощались, и я вышел, погруженный в свои мысли. Смотря вслед уезжающему мерседесу, я вдруг вспомнил, что «gattino» в переводе с итальянского означало «котёнок».