***
Рука дрогнула, когда в трубке послышались гудки. Я не был настроен на разговор от слова совсем, но прекрасно понимал, что откладывать его уже ни в какую нельзя. После того, как Тоша взял перерыв на «подумать», я решил, что пора разобраться с другими проблемами в жизни, к примеру с... — Птичка донесла, что мне стоит ждать твоего звонка, но она не сказала, что это будет так долго. Арсюш, ты у нас в принципе тормоз, да? — я не узнавал голос, преисполненный желчью и издёвкой, но он не мог принадлежать никому другому, кроме Алёны, — Объяснить причину расставания? Да через годик-два можно, она подождёт! Позвонить? Секунду, мне надо месяц собираться с силами, речи готовить, чтоб моя блестящая репутация не очернилась, а то мама будет ой как недовольна, да? — Не смей трогать маму*, — процедил я, растеряв после её речей весь запал нежности и доброты по отношению к ней, которые откопал из руин сердца, — А ещё вот что послушай. Хоть ты и стала злой стервой, которая плескается ядом за километр, я всё равно звоню извиниться перед тобой и объяснить, что тогда произошло. Если тебе это надо, конечно. — С радостью бы послушала, как ты умоляешь меня простить тебя, ползая на коленях, — промурчала она, видно, по привычке немного жмуря носик. Так странно было знать, какое у неё выражение лица во время разговора. Я слишком хорошо помнил её тон голоса и сопутствующую мимику. — До такого не дойдёт. Как минимум, сейчас ты помолвлена, и, вроде как, счастлива. Не думаю, что такое было бы рядом со мной. Так что...просто, на словах, искренне приношу свои извинения за ту боль, которую принёс тебе когда-либо, — я сжал холодные простыни, пытаясь сохранить хладнокровие, но что-то внутри скребло. Интуиция, которая вдалбливала в голову молотком фразу «сейчас всё пойдёт не так». — Ох, милый! А за последний год ты тоже сейчас, получается, извинился? А психотерапевта ты мне покроешь? А лезвия «Спутник»? А литры Джек Дэниелс? А новые вещи, причёску, цацки, квартиру, которые я покупала за этот год, лишь бы сбежать от призраков прошлого, душащих своим молчанием? Хотя ладно, чего мне у тебя копейки отбирать, подавись своими деньгами. Ты же сейчас не особо много зарабатываешь, да? Прости, не знаю никаких новостей о твоей жизни, не слежу за отбросами, — она выплевывала каждое слово, наслаждаясь той грязью, которую выливала сейчас на меня. Горечь начала пронизывать меня насквозь.Ты редкая мразь
Ты причиняешь боль
Но каждый из нас плохой...
Я тоже виноват
Сделал тебя таким
Но вот такие мы...
Я приложил руку к тому, чтоб Алёна из доброй и солнечной девушки превратилась в вечно скалящуюся и пытающуюся укусить. Даже если не я её сломал полностью, то первый надлом сделал точно. И мне было бесконечно жаль. — Повторюсь, я звоню исключительно ради того, чтобы извиниться и объяснить причину расставания. Я уже извинился. Перейдём ко второй части? — максимально холодным голосом продолжил я, радуясь, что хоть немного ещё мог держать контроль над ситуацией. — С недавних пор я как раз таки знаю, почему мы расстались. Потому что ты гей, Арсюш. И даже злиться на тебя плохо получается, но я стараюсь, — слова «ты» и «гей», стоящие рядом, резали уши, потому что слышал я такое в свой адрес впервые. И, что самое странное, Алёна была сейчас практически права. — С чего ты взяла, что я гей? — выпалил я. — Всё та же птичка донесла, чье имя начинается на «И» и заканчивается на «ра». Говорят, ты её парня увести пытался? Нет-нет-нееет, даже увёл! Говорит, Антоша поменялся, Арсу вечно пишет, на встречи как на праздник мчится, улыбка с лица не сползает, счастлив парень. Но не из-за Ирочки, представляешь? А из-за такого мудака, как ты, — ладонями я чувствовал полумесяцы, впивающиеся в кожу. Я всеми силами пытался сдержать злость, но кулаки сжимались сами собой. Ну конечно, Ира. Естественно, я увожу у неё Тошу, и вообще, мы долбимся в задницу каждый понедельник и пятницу в танцевальном зале, а потом ещё пару раз на неделе во внеурочное время, если сильно захочется, — Ну что, нашёл вторую игрушку, чтоб потом так же молча бросить и найти кого-то ещё? Ты как, экзотику или классику любишь? Я уж заранее поищу подходящих кандидатур, чтобы это не были друзья моих друзей, блять! Я устала узнавать какие-то новости, которые хотя бы косвенно касаются тебя! Сьебись из моей жизни и, будь добр, больше не возвращайся ни по какому поводу. Извинения приняты, ублюдок. Аривидерчи. Гудки в телефонной трубке разрезали звенящую тишину вокруг. В смысле «нашёл вторую игрушку»? Почему она считала, что я...Боже, нет. Это ведь не так. Арс, ты же...по правде влюблён. Влюблён в Тошу. Или так всегда всё начинается? А потом ты будешь перегорать раз за разом, оставляя тех, кого когда-то любил больше жизни, одних? А после находить всё новых и новых людей, в которых интересно раствориться на время, но точно не навсегда? Я...не хотел бы, чтобы Тоша стал таким же, как Алёна — разбитым, оскаленным на мир и не верящим в любовь. Он достоин любви, самой нежной и чистой. Я устало опустил голову на поджатые колени, вновь затягиваясь в круговорот самобичевания и переживаний. Здесь мне не нравится, но, кажись, я знаю уже каждый уголок своего темного сознания. И от этого ещё страшнее.***
В квартире было холодно. Мама оставила окна открытыми, поэтому сейчас я тщетно пытался согреться в огромном клетчатом пледе, купленным когда-то давно в Финляндии. Телефон, который буквально разрывался от смс, вибрировал где-то под боком, но я не находил в себе силы хотя бы мельком взглянуть на содержание сообщений. Я знал, что это писала Ира, вернувшаяся после смены в кофейне. Но так ведь тоже неправильно. Уйти от человека, ничего не сказав. Пускай ей будет больно сейчас, но она не будет мучиться в догадках, накручивая себе всякое. Шаст, соберись, ты мужик или да? Громко выдохнув, я выудил телефон из под бока. 11 сообщений, 2 пропущенных, и всё от контакта «Солнце». Я поморщился и набрал Иру. — Где тебя черти носят, Антон? — видимо, её терпение потихоньку иссякало после каждого смс, поэтому сейчас она чуть ли не срывалась на крик. — Я дома, — устало выдавил из себя я. Ругаться сейчас вовсе не хотелось. — Я тоже дома, но тебя нет! Ты что, в прятки решил со мной играть? — судя по всему, она не понимала, что произошло. — Я у себя дома, Ир, — отчеканил я каждое слово, а после добавил, — Мы расстаёмся. — Ч-то? Почему? Что случилось? — затараторила она, отчего глаза закатились сами по себе. — Я...устал. Мне нужно побыть одному, — не найдя в себе силы сказать «я тебя не люблю», пробурчал я. — Хорошо, ладно, но расставаться зачем? — её голос задрожал, что вызвало во мне нотку сочувствия. Всё-таки она заслуживает нормального диалога, а не бросания по телефону. — Давай встретимся и всё обсудим. К примеру, в баре, — поняв, что рядом с Димой я буду чувствовать себя спокойнее, предложил я. — Хорошо, давай завтра в 7 вечера. Спокойной ночи, Антон, — было слышно, что она сдерживает слезы, но ком уже поступал к горлу. — Сладких снов, — безразлично бросил я. — И да, ещё одно. Я тебя люблю, — видимо, надеясь, что эта фраза вызовет во мне старые чувства, сказала она. — До завтра, Ир, — намекнув на завтрашнюю встречу, на которой мы окончательно расстанемся, попрощался я и сбросил вызов. Что ж...начало положено.***
— Да ладно тебе, мы никогда ещё не пили вместе, мне кажется, пора это исправить, — не понимая, на кой черт Серёжа строит из себя упёртого барана, выслушивал я очередную тираду о совместном походе в бар. — Мне кажется, нужно так всё и оставить, — устало выдохнул я, подмечая, что город сегодня крайне спокоен. Пятница — это глоток свободы, начало трехдневного полёта души, атмосфера джаза, виски и вечера кино с танцами. — Арс, бля, ты чего как девка ломаешься? Погнали! Я как раз знаю хороший бар неподалёку, — по дружески приобнял он меня, хотя из-за разницы в росте выглядело это весьма комично. — Ладно, хер с тобой, веди, — закатил я глаза, ухмыляясь. Все-таки умел этот человек убедить кого угодно в своей правоте. Увидев знакомый район и не менее знакомую вывеску, я закашлялся. Тот самый бар «3/4», из которого я забирал Тошу в усмерть пьяного и в котором спустя пару месяцев мы пили и пытались поговорить по душам, но выходило не очень, поэтому просто пели в караоке. — Может, в другой? — это место казалось мне чем-то личным, сокровенным, потому что сюда я приходил только с Тошей. — Отвечаю, он самый лучший! — не унимался Серёжа, тянув меня за рукав кожанки. Мне ничего не оставалось, кроме как послушно зайти внутрь и оглядеться. В дальнем углу я заметил до боли знакомый мужской затылок, а после и заплаканную девушку, выходящую из уборной. Картина мигом сложилась воедино. — Batona, ma che tu fai, Tosha? — прошипел я, дергая Серёжу за первый попавшийся стол. Тот недоуменно приземлился на стул и уставился на меня, ошарашенный поведением. Я устало выдохнул и поймал его перепуганный взгляд, — Знакомься, это Антон Шастун, и сейчас он расстаётся с Ирой Кузнецовой в том самом, сука, баре, в который мы завалились в 7, сука, вечера. Иронично, не находишь? Серёжа застыл, будто ошпаренный этой информацией. Медленно обернувшись, он удостоверился в моих словах — Антон тихо говорил что-то, дергая рукава огромного серого свитера и теребя кольца на пальцах, а Ира в упор смотрела на него и не могла заставить себя перестать плакать. — Арс, на самом деле я давно заметил, что Ира стала нервной какой-то. Да и Шаст перестал с работы её встречать. Она на мне всё чаще срываться начала, даже кричать иногда, прикинь? Раньше и мухи не обидела бы, спокойная и стеснительная девочка была, а в последнее время поменялась сильно, — он смотрел на меня исподлобья, и его взгляд заставил меня задуматься. Наверно, он по правде разлюбил её, а не пошёл на такой серьёзный шаг, просто чтобы побыть одному и разобраться со своими омутами и чертями. По крайней мере, хотелось в это верить. Я закусил губу и уткнулся в меню, пока Серёжа сверлил меня взглядом. — Ты что-то знаешь, Арс? — прищурившись, спросил он. — О чём? — не отвлекаясь от выбора алкоголя, уточнил я. — Об их отношениях, — от его вопроса с моих губ слетел невольный смешок, отчего Серёжа цокнул и схватил меня за запястье, — Колись, а то... — Тихо-тихо, не кипятись. Я знаю о них не больше тебя, потому что с То...Антоном мы не говорили об его отношениях, — подумав о том, что СерёжаДавай будем друзьями? - Ну, конечно, давай!
Я не буду тебя трогать, ты не будешь меня целовать
Будем друзьями! Раз, два и по домам
И от этого бреда мы сойдем с ума
Он не стал больше смотреть в мою сторону, отчего в голову забрались новые, пугающие мысли. Может, он вовсе с ней не расстаётся, просто у них какой-то важный и волнительный разговор? Может он планировал разорвать все контакты со мной, чтобы не проваливаться в голубую бездну? Или что-то другое? Мысли путались, не стремясь выстраивать четкий монолог. Принесли коктейль, и половину я выпил одним махом, крепко зажмурившись. Серёжа всё это время молча наблюдал за мной, будто собирая кусочки моих реакций и выстраивая в голове целостную картину событий. Одна песня сменилась другой, и теперь Тоша с грустной улыбкой на лице слегка пританцовывал, ожидая начала куплета. — О, Боже, как же я жесток, касаясь губ твоих. А ты смотрела в потолок, когда мы друг друга попутали, — на этот раз сомнений не было, он смотрел исключительно на Иру, тем самым вызывая у неё слёзы, мешающиеся вместе с её любимой синей тушью и оставляющие на щеках голубые дорожки. Картина была трагична до ужаса. Мне хотелось сейчас взглянуть в глаза шатена и по кусочкам эмоций собрать его состояние. Но сказать, что сейчас он был разбит — это не сказать ничего, — И перед тем, как тебя любить, я не давал обещание. Теперь попробуй отличить "Прощай" от "До свидания". На припеве он целенаправленно отошёл от микрофона, предоставляя минусу с подпевкой Мильковского спокойно играть, будто бы мы и не в караоке вовсе, а просто включили послушать грустную песню. Он танцевал, максимально расслабляя тело, как я и учил его. Вовремя делая акценты руками, ногами или грудью, он заполнял мелодию собой, сплетался с ней до истомы органично и легко. Я не мог оторвать взгляда от этого парня. Такой свободный и грустный, но умеющий протанцевать эту свободу и грусть, да так, что табун мурашек не даст покоя. Я мельком взглянул на Иру — она сидела за столом, уронив голову на руки, вжимаясь пальцами в растрепанные локоны волос. На секунду я подумал, что это была Алёна, и меня от неожиданности передернуло. Наверно, она так же сидела в барах вечерами, плакала, слушала душераздирающие песни и терзала себя вопросами. Арс, ты...реально облажался. По всем фронтам. Я не заметил, как Тоша вернулся к микрофону, всё ещё пританцовывая, но его голос вернул мое внимание к сцене. — Ты путаешь чувства с чувством голода, когда тебе холодно. Я обрываю нить на другом конце провода — без всякого повода, — он в каждое слово, видно, вкладывал свою душу и свою боль. Если быть честным, я никогда не видел его таким подавленным и неэнергичным. Я чувствовал, что в нём что-то иссякло, и хотелось прямо сейчас подлететь к нему, обнять, нежно поглаживать по взъерошенным волнистым локонам и повторять «я всегда буду за тебя». Но нет. Мне только и оставалось, как сидеть и наблюдать за тем, как моему мальчику плохо, — И перед тем, как друг друга забыть, давай устроим свидание. Давай попробуем отличить наслаждение от страдания. На последних строчках Ира сорвалась с места и, схватив сумку, вылетела из бара. Серёжа сорвался за ней, кивнув мне, мол, успокою её. Тоша всё так же стоял на сцене, прикрыв глаза и с чувством пропевая повторяющиеся строчки припева.У меня пыль в глазах, у тебя были слёзы Я тебе показал, лютые морозы У меня пыль в глазах, у тебя были слёзы Я тебе всё сказал, какие вопросы?
Под конец песни он кинул на меня взгляд и, увидев, что я теперь сижу один, со своим стаканом виски направился ко мне. — Позволишь? — он кинул взгляд на пустующий стул, стоящий напротив меня. После моего слабого кивка шатен устало опустился на него, — Привет, Арс. Какими судьбами здесь? Наконец, увидев его зелёный омут, подчёркнутый лопнувшими капиллярами и посиневшими кругами под глазами, я всё понял. У него был нервный срыв. — Привет, Тош. Мы с Серёжей гуляли поблизости, он затащил меня в бар. Честно, не хотел идти сюда, потому что он у меня с тобой ассоциируется, — в глазах шатена пробежал довольный огонёк, — Но, видимо, ты всегда идёшь в комплекте с этим заведением. С его губ сорвался тихий смех, пропитанный болью и грустью. По привычке он подтянул рукава до три четверти, и на его правой руке оголился бинт. Тоша этого не заметил и, как ни в чем не бывало, отпил немного виски и зажмурился. — Тош...что с рукой? — в голове закружились самые недобрые мысли о селфхарме и попытках суицида, но с характером и мировоззрением парня это все вовсе не вязалось. — Да...история интересная. Я вчера понял, что не люблю Иру...нет, даже не так. Мне стало до боли противно от неё. И у неё привычка дурацкая была, абсолютно мелочная, но показательная: когда она уходила раньше меня на работу, то кофе варила исключительно на себя. А я всегда на двоих его делал, даже когда вставал позже. И вчера с утра пазл начал потихоньку складываться...Что это не отношения были вовсе, а вечная ебля мозгов, и она меня не любила никогда, наверно, а я всегда себя как побитая шавка ощущал, а тут кофейник пустой...в общем, психанул, разбил его об стену. Осколок в руку вонзился глубоко, собака. Теперь с бинтом хожу, боюсь, вдруг рана откроется, — он криво улыбнулся, пытаясь сделать вид, что всё в порядке, но мешки под глазами выдавали его усталость и бессонную ночь, — Не переживай, мне просто надо немного отдохнуть от этого всего. Я, кстати, к себе обратно переехал, а мама съехала к своему молодому человеку, так что я один живу. Если вдруг вечер свободный будет, заходи в гости. — Спасибо, Тош. Ты...отдыхай пока, восстанавливайся, а там...— я не знал, что говорить, потому что не понимал, что теперь между нами происходит. Та самая тихая гавань обрушилась, и мы топтались на обломках спокойствия, не зная, как себя теперь вести. — Арс! Родной...не загоняйся, пожалуйста. Я же вижу, как ты места себе не находишь. Да, мне всё ещё нужно время, чтобы в себе разобраться, но больше для того, чтобы успокоиться и в дзен войти. Как там психологи говорят? А, в ресурсе мне надо быть, — он протянул руку и, найдя мое запястье, сжал его дважды. Я слабо улыбнулся, на что он тоже немного приободрился, — Ты меня пойми, у меня в жизни никогда особо не было перемен, а с нашего дня знакомства всё с ног на голову перевернулось. Я только к чему-то одному привык, тут уже второе, а за ним сразу и третье. Я просто немного не вывожу, Арс. Но вывезу, обязательно. Есть ради кого. Он подмигнул мне и нежно погладил по плечу, направляясь к выходу. — Ciao, mia cara, — стоя в дверях, кинул он мне. — Ciao, m’amour, — прошептал я уже в пустоту.