***
Тепло. Нежность. Забота. Необходимость в этом. Возможно, это и есть любовь? Я жался к Шастуну, пытаясь каждой частичкой тела запомнить его, потому что мне казалось, будто я потерял его навсегда. Но нет, вот он, передо мной, горящий и любящий, без недомолвок и исключений. — Пошли домой, орёл, — Тоша ласково потрепал меня по макушке и забрал сумку, пока я пребывал в эйфории от того, что снова дома. Потому что «дом» — это там, где был он, — У меня там кое-что для тебя есть. Я поймал хитрый взгляд, сверлящий меня в ожидании реакции, но из-за пережитого стресса и ощутимой усталости я лишь выдал слабую улыбку и потянулся к запястью, чтобы сжать его дважды. — Устал, да? — я кивнул, а его взгляд тут же изменился, и теперь я утопал в омуте зелёного беспокойства и сочувствия, — Ладно, герой, оставим разговоры на потом. Щас вызову такси. Водитель приехал довольно быстро, и я упал на заднее сиденье, прижавшись к боку Шастуна, ловя его ответную улыбку. Есть в вечерне-ночных поездках на такси какая-то романтика. Приятный запах какой-нибудь смешной елочки для машины, болтающейся под зеркалом заднего вида, темный салон, освещающийся лишь фонарями или яркими вывесками за окнами, немного неровная дорога, после каждой тряски и каждого поворота позволяющая прижаться к телу, к которому и без всякого такси тянет. От мыслей меня отвлёк тихий голос Тоши. — Когда придёшь в норму, перезвони Серому, пожалуйста. Он очень просил. Волнуется, — я едва заметно кивнул, а шатен, понаблюдав за мной ещё пару мгновений, отвернулся обратно к лобовому стеклу, наблюдая за уже родными достопримечательностями. Я и не знал, чего ожидать, когда заходил в квартиру, но огромные надувные шары, гирлянда, притащенная из шастунского дома, розовое игристое и две коробки на столе заставили мой рот открыться, прижимая ладони в молящемся жесте. — Прости, если ты что-то из этого не любишь. Мы никогда с тобой про праздники и сюрпризы не разговаривали, я полагался на свою интуицию и самые добрые побуждения, на которые только способен, — горячим дыханием тот опалил мой затылок, отчего я покрылся мурашками и без лишних слов развернулся, кутая его в объятиях. — Тош, ты...как же я тебя люб...обож...любожаю! — смеясь из-за странного каламбура, сказал я, не зная, как вообще можно выразить то, что кипело внутри. Какая-то огромная лава из всех светлых чувств, обволакивающих каждую частичку тела и заставляющих гореть от микса этих чувств. — Тебе нравится? — мяукнул виновник моих бабочек в животе. — Конечно, Тош. Очень, — я немного отошёл от него, чтобы поймать тот желанный отблеск зелени. Счастливый. Такой искренний, беспечный, но видно, что переживший тяжелую ночь, в которую, казалось, почти обрушился его мир. Но не в этот раз. И, надеюсь, ни в какой другой. Я не позволю. — Пошли распаковывать презенты! — он дорвался до стола и уже было хотел сорвать с большой коробки крышку, но тут же одернулся и повернулся ко мне, как бы намекая на то, что сделать это должен я. Я аккуратно убираю крышку и довольно жмурюсь. Зелёная глазурь. Неаккуратная, но милая и до мурашек душевная надпись «я всегда буду за тебя». Бенто торт. — Весь мой смысл в твоих глазах. Когда я вижу его, мне нравится. Плюс зелёный мой любимый цве-е-ет, зелёный мой любимый цвет, — неожиданно даже для себя я запел знакомые строчки, пронесшиеся ассоциацией на цвет тортика. Не удержавшись, я провожу пальцем по глазури и пробую её. — Я...не знал, какой у тебя любимый торт, поэтому решил взять чизкейк. Если тебе он не понравится, скормишь мне, не пропадать же добру, — было видно, что Шастун очень волновался из-за того, что не знал моих вкусов, но только за одно старание можно было простить его. Если честно, я любил тирамису, но сейчас это было вообще не важно. — С-спасибо! Это просто...вау. Никто и никогда не делал мне таких сюрпризов, — я взглянул на него, и от моего взгляда Антон тихо засмеялся. — Ты чего смотришь на меня, как на звёздное небо? Открывай второй подарок, — он придвинул ко мне маленькую чёрную коробку, которая, судя по всему, была с каким-то украшением. Н-да, интуиции у меня хоть отбавляй, — Не знаю, почему именно эта фраза, но как-то...ёкнуло у меня сердечко, когда я увидел её, и всё. Серебряный браслет с надписью «Ради тебя сохранить» приятно холодил кожу, но согревал душу. У меня просто не осталось слов, поэтому я повесился ему на шею, тяжело дыша в острые ключицы. — Понравилось? — он пытался отстраниться, чтоб взглянуть в глаза, но быстро сдался и крепче обнял меня, целуя в лоб, — Судя по всему, да. Я рад, Арсюш. — Люблю, очень сильно люблю, — шептал я, жмурясь. — Я тоже тебя очень сильно, — тут же ответил он. Я выдохнул, отстраняясь от тёплого тела и находя на столе бутылку игристого.***
— И ты в этот момент ни о чем не вспомнил? Ну, типо, как в фильмах говорят, — после рассказа Арса о том, как он чуть не попал под сапсан, я задавал вопросы невпопад, просто желая полностью разделить с ним этот ужасный момент и сделать его менее травмирующим для психики, — Вся жизнь перед глазами пролетела. — Не было такого. Тош, это за считанные секунды произошло, я даже понять ничего не успел, только потом в истерику впал от осознания того, как близко была смерть, — он поёжился, отпивая от третьего подряд бокала, а я понял, что моя миссия проваливается. — Стой! Так у тебя, получается, теперь есть новый день рождения, — восхищенно вскинул я руки, на что получил скептический взгляд, — Смотри, есть такая теория...если ты на грани смерти, то в какой-то вселенной ты умираешь, и на этом всё. Но в другой ты продолжаешь жить. И с каждой ситуацией, когда возможен был летальный исход, создаётся новая вселенная, где ты либо живёшь дальше, либо умираешь. У тебя второе рождение, Арс! Ты...Лев теперь вообще. Да! Наконец-то хоть какое-то подобие улыбки на лице. — Ну и знак, конечно, — усмехнулся человек, который минутой ранее был Рыбы. — А че тебе не нравится? Огненный знак зодиака, как у меня, — театрально надулся я, делая вид, что смертельно обижен на столь грубую реакцию. — Вот ты мне и нравишься, а львы — самовлюблённые придурки, — уточнил Арс, заметно оттаивая. — А рыбы слишком загадочные, хер пойми, что у вас на уме, — я цеплялся за соломинку диалога, понимая, что надо любой ценой вытащить Попова из туманно-амебного состояния и показать, что всё позади, ведь я рядом. — Вот и неправда! Угадай, о чём я сейчас думаю, — вскочил он, как ребёнок, подперев голову обеими руками и уткнувшись в меня двумя Байкалами. Другой человек сказал бы, что нечитаемыми, но я научился различать отблески этих любимых голубых. Сейчас, например, мягкий прищур, нежный взгляд и ясный оттенок давали понять, что обладатель Байкалов открыт душой и сердцем, согрет добротой и любовью, которая вот-вот и потечёт сладкой патокой по грудной клетке. — Как сильно ты меня любишь, по глазам вижу, — улыбнулся я, отвечая на упрямый взгляд. — С тобой неинтересно, ты меня читать научился, — фыркнул Арс, отвернувшись и допив залпом остаток игристого. — А это разве многим удавалось? — хитро прильнул я ногой к его ноге, потеревшись, — Ты тоже, между прочим, единственный, кто мои эмоции безошибочно и между строк читает. От тебя не скрыть ничего. Да и незачем. —...да и незачем скрывать, Тош, — словно прочитав мои мысли, добавил тот, — Иди сюда. — К вашим услугам, Граф Попов, — встав со стула и прильнув головой к его коленям, уставился я на два Байкала, ища ответы. — Мы так и не решили, что между нами, — начал он, а внутри меня всё сжалось от неожиданности, хотя исход был очевиден, — Но, судя по картине, которую я пред собой вижу, тут другого варианта и нет. Но спросить стоит...Мы будем вместе? И тут я растаял. Как правильно, как нужно звучали эти слова. Как пледом укрывали с головой, заставляя краснеть до ушей и прикусывать нижнюю губу. — Конечно, Арс. Мы вместе, — я потерся щекой об острое оголенное колено и потянулся за поцелуем от бывшего тренера и друга, но нынешнего парня. Ну пиздец, приплыли. Как говорится: пришёл, увидел, полюбил. Не понимаю, как я вообще жил без этого придурка. Отпускать не хотелось вовсе, и я утянул Арса в долгий, требовательный поцелуй, кричащий о том, что он теперь мой, и я имею право целовать его хоть вечность. А он и против особо не был, судя по тому, с какой силой он впивался пальцами в мою шею. — Стой-стой-стой, — в груди я вдруг почувствовал его ладонь, мягко отстраняющую меня, — ты...это...не из жалости ко мне? — Ты че, придурок, что ли? — тут же выпалил я, округлив глаза. Сцена из шляпы: самая неожиданная фраза после поцелуя, блять. — Я...ну...со мной столько всего произошло, и может ты...— он попытался объяснить, почему задал такой вопрос, но я приложил палец к его губам и сделал самый что ни на есть строгий взгляд. — Послушай меня сейчас, горе ты мое лукавое. Я никогда и ничего не делаю из жалости к кому-то. Когда я не был уверен, что хочу быть с тобой, я все равно не отворачивался, потому что ты мой самый дорогой человек на свете. Сейчас я учусь, я пытаюсь показать тебе всю свою любовь, которая живет вот тут, — я ткнул себе в грудь, в район сердца, — И если ты ещё раз подумаешь, что всё это происходит из жалости к тебе, я тебя ебну, понял? Или выебу. Его щенячьи глаза смерили мой пыл, и я добавил более спокойным голосом. — Арс, если у тебя до меня были какие-то плохие люди, которые делали с тобой плохие вещи...во-первых, если надо, я их найду и сожру, а во-вторых, я никогда не сделаю тебе больно, даже если придётся очень больно сделать самому себе. Я тебя люблю, придурок, — грустно улыбнулся я и притянул Попова, чтобы перманентом заботы оставить на его лбу мокрый поцелуй. — Спасибо, — почти одними губами прошептал брюнет в ответ. — Так что заканчивай свою шарманку, я не мать Тереза. Пора есть торт! — утягивать Арса в позитивные эмоции было очень трудно, но я всеми силами старался это сделать, надеясь, что у меня получается.***
— Вот тогда, в мае, ты представлял вообще, что мы будем лежать с тобой на твоей хате, целуясь, цедя игристое и болтая о планах на будущее, будучи парой? — протянул Шаст, которому явно в голову долбанул градус. — Честно? Нет. Да я и не хотел бы знать об этом заранее, так же неинтересно. Я...бесконечно рад, что ты со мной. Я будто бы нашёл свой дом, своё место в мире. И оно рядом с тобой, понимаешь? — конечно, градус в голове не обошёл стороной и меня, но от него слова были ещё искреннее, проще, от сердца к сердцу, — Кстати, что ты там про Вселенные рассказывал? — Если Вселенная бесконечно действительно, значит есть куча копий нашей планеты...— тут же подхватил Тоша. — Да-да, мне одно ясно — ещё сильнее я в тебя все равно не влюблюсь, — улыбнулся я, вспоминая любимую строчку Нойза. — Арс, вот я тебе никогда об этом не говорил, но ты до одури романтичный, — диван не сказать что был предназначен для двух высоких мужиков, особенно для длинных конечностей Шастуна, поэтому он по-хозяйски закинул на меня ногу и уткнулся в шею, тут же покрывшуюся мурашками. — Есть ради кого стараться, — усмехнулся я, вспоминая, какой нетактильный он был в начале нашего знакомства. — Ты научил меня обниматься, — будто читая мои мысли, буркнул Шаст. — Я тебя укусил, и тебе передалась моя тактильность, — со смехом уточнил я. — Ты не куса...Ай! Придурок, что ли? — одернув руку, за которую я его цапнул, он легонько щелкнул меня по лбу и привстал, театрально надувая губы. Мысли вертелись где-то далеко от этой квартиры, затуманивая разум и разрушая атмосферу, так тщательно выстаиваемую Антоном. Я видел, как он старался вытянуть меня, но мозг был сильнее, и на каждый шаг к беспечности делал ещё два шага назад, к загонам. — Бля, Арс, ну перестань. У нас сегодня выходной, мы отмечаем твоё второе рождение, ты че накручиваешь себя? — он обхватил моё лицо горячими руками, привлекая внимание, и, уперевшись в мой потерянный взгляд, добавил, — Поделись хотя бы, о чем думаешь... — О танцах. Что мы делать будем дальше? У нас только танцы в жизни были, больше ничего. На покушать как-то зарабатывать надо же, — я позволил ему разделить мою волну сомнений, из-за чего на его лбу пролегла складка задумчивости. — Сегодня мы отдохнём, а завтра встретимся с Софой и начнём выходить на связь с Тимуром. Все под контролем, не бери на себя так много, — спустя пару секунд выдал он свою мысль. — Может, сегодня? Я же не успокоюсь, пока мы не напишем ему, — с мольбой в глазах взглянул я на него, зная, что он не сможет сопротивляться. — А-а-арс...Ладно, черт с тобой, пошли Софарс звонить, — махнув на меня, он слез с дивана и двинулся за телефоном.***
— А чего вы на взводе? Возбудим и не дадим друг другу, что ли? Ну-ка морды свои поправили, а то вообще ничего делать не буду! — возмутилась брюнетка, увидев по видеосвязи наши встревоженные лица. — Ладно-ладно, щас ещё бахнем и расслабимся, — ответил я, подливая под скептическим взглядом Арса в оба бокала остатки игристого. — Так-то лучше. В общем и целом, пока вы наслаждались друг другом, я уже созвонилась с Родригой, он приехал перед сезоном в Питер, у него каникулы с семьей. Могу вам завтра встречу организовать, — спокойным голосом вещала Софа, пока внутри каждого из нас бушевал ураган. — Че? Он в Питере? Это судьба, что ли? — тут же взорвался я. — Думаю, да. Так что скажите мне время, я в той кофейне устрою всё, где мы с вами познакомились. Арс, приём-приём, ты с нами? — обратилась она к старшему, на что он потряс головой и сразу подал признаки жизни. — Да-да, я тут. Серегу попрошу, чтоб всё в лучшем виде было. Какой кофе он пьёт? — всё ещё витая в своих мыслях, спросил он. — Какая разница? — удивилась Софа. — Если чёрный — значит, хороший человек, — пожав плечами, ответил Попов.