Coffee & Lies

      Еще одна смена, еще одна катастрофа.       Эндрю каким-то образом предположил, что его интерес к некоему Нилу Джостену закончится после того, как он узнает его настоящее имя.       Что ж, он был неправ.       Но разве можно винить его за то, что Нил пришел в дурацкой голубой рубашке, узких джинсах и с британским акцентом? — Добрый день, Эндрю, — это все, что понадобилось Эндрю, чтобы пересмотреть свою политику не влюбляться.       Он все еще не влюблялся. Но, может быть, это было не так глупо, как он думал. — Хэй, — он ответил в момент уязвимости.       И он тут же пожалел. — О, так ты все-таки можешь здороваться с людьми, какой шок, — усмехнулся Нил таким образом, что это не было похоже на высокомерность Алекса или дружелюбность Джоэля.       Это было глупое, 100% настоящее британское безразличие. Эндрю был почти впечатлён. — Как дела у королевы? — спросил он, потому что он американец. — Великолепно. Я передам ей, что ты спрашивал, — быстро ответил Нил. — Как продвигается строительство стены?       Эндрю воспользовался моментом, чтобы оглядеть его с головы до ног. Обычно это вызывало у людей беспокойство.       Это сразу же обернулось против него, так как его взгляд слишком долго задержался на ногах Нила. Джинсы воздавали ему должное.       Он отвел свой взгляд туда, где ему было место. — Видимо, не очень хорошо.       Нил положил локоть на стойку с абсолютным спокойствием. — Могу я предложить что-нибудь похожее на Лаймс Британникус? — Ты идиот, — заявил Эндрю, почти удивленный его смелостью. Никто, у кого есть хотя бы капля здравого смысла, не должен чувствовать себя комфортно рядом с ним. У него были при себе ножи. — Должно быть, это заразно.       Где-то на это должен был быть какой-то идеальный ответ, но мозг Эндрю явно работал сверхурочно. Он был здесь, чтобы варить кофе, а не чтобы его оскорбляли британцы. Этого не было в описании работы. — Заказ, — сказал он спокойным голосом.       На лице Нила снова появилась беззаботная ухмылка, и Эндрю понял, что задавать этот вопрос было глупо. — У тебя есть две попытки. — Ты чертовски предсказуем, — ответил он и вбил новый заказ. Эрл Грей с молоком и медом. — Но, боюсь, у нас закончились печенья сегодня утром.       Нил пожал плечами и достал свой бумажник. — Типично, — сказал он, оставляя чаевые в два раза больше, чем стоимость чая.       Это было глупо. Все в этой ситуации было глупо. — Мы не благотворительная организация, — Эндрю выгнул бровь в своей лучшей высокомерной манере.       Нила это не смутило. —Я просто доволен обслуживанием, — сказал он, и это было так абсурдно, что Эндрю пришлось сдержаться, чтобы не достать ножи и не избавиться от этого идиота.       Никто не был доволен его обслуживанием.       Резкий раскат грома заставил Эндрю прервать свои мысли. Он действительно не понимал, насколько мрачным стал мир снаружи после того, как провел шесть часов взаперти в аду, с одним коротким перерывом на сигареты. Но на улицах завывал ветер, и довольно скоро первые капли воды с силой забарабанили по тротуару. — Боже, разве это не вовремя?       Нил тоже с интересом наблюдал за погодой. На улице не было ни души, бегущей в укрытие, ни одной девушки, прячущей свои волосы от дождя, ни одного зонтика в поле зрения — это означало, что шторм надвигался уже какое-то время. То, что Нил делал один в такую погоду, было еще одним вопросом, который нужно добавить к быстро растущему списку. — Тебе с собой или здесь? — ровно спросил Эндрю. — Здесь. Ты немного лучшая компания, чем кошки и собаки снаружи, — Нил махнул рукой в направлении дверей.       Это был второй комплимент за день, даже когда Эндрю пытался не воспринимать это так. Британцы были известны своей вежливостью. Он просто был британцем. Блять, да он просто играл все это время. — Ты спросишь моё имя, или мы уже вышли за рамки формальностей? — спросил Нил и Эндрю, действительно хотел пырнуть парня. — Ты единственный клиент, — сказал он. — Не то чтобы я забуду, кто заказал Эрл Грей.       Невозмутимость Нила вернулась во всей своей стервозной красоте, когда он сказал: — Но ты не знаешь, каким именем меня звать.       Он был прав, и это бесило. — Чертов Придурок Третий? — предположил Эндрю с самым ужасным британским акцентом, на который он был способен. — Мило, но ты можешь лучше.       Дождь усилился вдвое, и вспышка белого света прервала их очень романтический момент. Эндрю наконец повернулся, чтобы приготовить чай для идиота, и они погрузились в непринужденную тишину, прерываемой только шумом дождя.       Эндрю мог чувствовать пристальный взгляд Нила на своей спине, пока работал. — Меня зовут Питер, — сказал Питер, когда Эндрю вручил ему чашку горячего чая. Их пальцы не соприкоснулись, но контакт кожи с кожей был бы гораздо более приятен, чем карие глаза Питера, смотрящие на него так, словно они могли видеть его душу. — Ты уверен, что это не Генри? Или Леопольд? — высмеял Эндрю с изогнутой бровью, он никогда не терял контроль над ситуацией. — Ой, отвали, — Питер прервал зрительный контакт, рассмеявшись, и это был первый раз, когда он это сделал. Эндрю почувствовал каплю гордости, за то, что он заставил его рассмеяться и постарался засунуть это чувство куда подальше.       Питер сделал глоток своего чая, который, должно быть, был слишком горячим для питья, и удовлетворенно выдохнул. Казалось, что чай соответствовал его стандартам, что неожиданно выходило за рамки его персонажа. Британцы никогда не были довольны чашкой американского чая.       Питер снова пронзил его взглядом, увидев, что он пялится, как и в первый раз, когда они встретились.       Но, как и во второй раз — Стефан, услужливо подсказал его разум, — он ничего не сказал на этот счет. Вместо этого он выбрал другую тактику. — Как так вышло, что ты здесь каждый раз, когда я решаю зайти? — спросил он.       И это, это был хороший вопрос. Эндрю тоже хотел бы знать ответ, но, скорее всего, это было потому, что вселенная, пиздец, как ненавидела его. — Я работаю вдвое больше, чем кто-либо другой, — решил сказать он. — Почему? — спросил Питер просто. — Пырнул коллегу. — Это просто грубо, — сказал Питер и сделал еще один глоток.       Эндрю рассматривал его лицо в поисках любых признаков дискомфорта или отвращения, но ничего не обнаружил. Обычно люди были более подозрительными, когда ты признаёшься, что пырнул коллегу, даже если они были британцами. Они спрашивали: «Почему?» или «Где ты взял ножи?», или иногда «Ты сошел с ума?».       Но Питер, чья личность была основана на том, что он британец, только спокойно выгнул бровь и сказал: «это просто грубо».       Высокомерие принадлежало Питеру. Безразличие к насилию, должно быть, полностью принадлежало Нилу.       Он позволил своему взгляду задержаться на шрамах Питера и задался вопросом, сколько насилия он пережил. — Я решу тебя, — сказал он. И он имел это в виду. — Попробуй.       Следующие минуты они провели в комфортной тишине. Питер потягивал чай, Эндрю пристально смотрел на него, даже не пытаясь притвориться, что у него есть работа. Не было причин убирать безупречно чистый пол или пустые столы.       Питер выглядел довольным, просто стоя там, прислонившись к столу с чашкой чая в руке. — Почему британец? — спросил Эндрю, копаясь в Питере, в поисках других кусочков Нила. — Моя мама была британкой.       Была.       У Питера не было никаких причин использовать прошедшее время, он был просто вымышленным персонажем. У него могло быть хоть восемь матерей, но это выдало другой кусочек Нила.       Пять персонажей, и у него уже было две истины — насилие и мертвая мать.       Эндрю не выразил соболезнований, а Питер их и не искал.       Они снова погрузились в непринужденную тишину. Не было слышно никакого другого звука, кроме дождя, барабанящего по окнам и отдаленного раската грома. Эндрю выключил отвратительную музыку, которая обычно играла в Старбакс, как всегда, когда работал в одиночку. Минуты тикали с той же скоростью; ему не нужно было мучить себя еще больше, слушая последний поп-чарт.       Отсутствие звука, похоже, тоже не беспокоило Питера. Он выглядел погруженным в свои мысли, окруженный шумом бури и грома, потягивая чай, деликатно, но без оттопыренного мизинца. Спасибо, блять, за это.       Это было бы перебором.       Никто из них не начал разговор снова, Эндрю был слишком занят, пялясь на Питера, а Питер был слишком занят, наслаждаясь чаем.       Это было на удивление приятно.       Так и было до тех пор, пока ужасно розовый кабриолет не припарковался перед кофейней и не просигналил три раза подряд. Комфортное молчание было нарушено, как и должно было случиться, и Эндрю понял, что он был раздражен, что это произошло так быстро — что было глупо. Они виделись пять раз.       Питер сделал последний глоток своего чая и поставил пустую чашку на прилавок, совершенно не торопясь. — Спасибо за чай, — сказал он с беспечной ухмылкой. — Он был удивительно хорош для американца.       Вот оно. Он действительно долго ждал, чтобы это сказать.       Питер подошел к двери, но в последний момент заколебался, взявшись за ручку. — Когда твоя следующая смена? — спросил он, и это было совсем не то, что Эндрю ожидал услышать. — Завтра вечером. — Я обязательно приду, — он опять ухмыльнулся и открыл дверь.       Эндрю ненавидел то, как одно это предложение наполняло его предвкушением. Он просто угрожающе посмотрел на него. — Боже, храни королеву! — Питер только рассмеялся над его безразличием и вышел на улицу под дождь.       Эндрю насмешливо отсалютовал ему двумя пальцами, и все.       Он был в полной заднице.