Coffee & Lies

      Эндрю думал, что после Питера он был готов ко всему. Оказалось, что это, блядь, не так.       Как и ожидалось, Аарон почти умолял его взять вечернюю смену, поэтому он стоял в Старбакс с фартуком и табличкой с именем Аарона. Это было беспроигрышным вариантом, предполагал он. Рене была хорошим компаньоном, и он был на полтора килограмма мороженого богаче.       Аарон мог провести вечер, зарытый в книгах, сколько его душе угодно.       Это был более медленный вечер. Посетители приходили с интервалом, который не создавал очередей, и за столами было всего две группы людей. — Кого ты ждешь? — спросила Рене мило, и Эндрю понял, что он пялился на двери. Снова. — Никого, — проворчал он и надеялся, что она не будет расспрашивать.       Двери открылись, и Эндрю посмотрел на клиента так быстро, что у него заболела шея. Это был не Нил.       Рене выгнула бровь, и Эндрю был готов ударить её, если бы это не закончилось его проигрышем.       Он бездумно принял заказ, даже не спрашивая имени — день был полон лжецов. Пока.       Когда через несколько минут двери снова открылись, Эндрю решил не смотреть на того, кто вошел, Рене не нужно было больше преимущества, чем у нее уже было.       Звук оценивающего свиста заставил его поднять взгляд на незнакомца.       Это был Нил, потому что закон Мёрфи работал именно так. Но это, несомненно, был не Питер.       Эндрю не испытывал никакой симпатии к придуркам, которые свистели людям, но, черт возьми, если они были полностью неправы.       Нил — или как там его звали сегодня — был одет в светло-серый свитер с высоким воротником, огромный и невероятно пушистый, заправленный в светло-розовую юбку, которая развевалась у его лодыжек в два слоя. Прозрачный слой доходил до его щиколоток, скрывая его ноги совершенно незаконным образом.       Он выглядел отвратительно мягким. — Привет, Джон, — сказала Рене, пока Эндрю был занят тем, что пялился.       Эндрю понадобилась вся сила воли, чтобы снова сосредоточиться на лице Джона. Что тоже не было хорошей идеей, так как на нем был сверкающий блеск для губ и немного туши, которая делала его глаза более выразительными.       Блядь. — Привет, Рене! — ответил Джон с мягкой улыбкой. — Мне нравится твой свитер. — А мне нравится твоя юбка, — улыбнулась Рене в ответ. — Дай угадаю, Элисон? — Кто же еще? Ей слишком нравится одевать меня, — он улыбнулся, его голос мягкий и легкий. — И она сказала, что мне нужна именно эта, и я никак не мог убедить ее в обратном. — Тебе идет, — настаивала Рене, и Эндрю не мог не согласиться.       Джон нервным жестом провел рукой по волосам, шрамы на щеках внезапно стали бледнее, чем раньше. — Спасибо. Я передам ей комплимент.       Лёгкий румянец, конечно, был неожиданностью, и это заставило Эндрю задуматься, насколько это было похоже на Нила Джостена. Его безэмоциональное выражение было все труднее и труднее удерживать на месте, интерес тихо подкрадывался взамен, и он не мог этого допустить. — Рад видеть тебя, Эндрю, — Джон повернулся к нему с улыбкой, от которой в уголках его глаз появились морщинки. Это почти заставило его забыть, что на нем был бейджик Аарона. И никто никогда не говорил, что был рад его видеть. — Я Аарон, — попытался Эндрю и указал на свой бейджик. — Нет, это не так, — уверенно сказал Джон. — Как ты можешь быть так уверен? — это должно было звучать как вызов, но у Эндрю не особо вышло в умных глазах Джона. — Твой близнец пялится на меня гораздо меньше.       Да пошел он. Джон, может, и выглядел мягким, но он был таким же, как Рене. Сплошные улыбки и комплименты, пока ее кулак не оказывался в твоем солнечном сплетении. — И ты сказал мне, что будешь здесь, — продолжил Джон с милой улыбкой. — Я сказал это Питеру.       Эндрю знал, что Рене хихикала за его спиной. Ладно, он спрячет все ее ножи.       Улыбка Джона ни разу не дрогнула, его глаза светились озорством. — Ты знал, во что ввязываешься.       Эндрю не мог придумать, что на это ответить, так как он действительно знал, что Питер должен был прожить только один день. — Почему самое скучное имя на планете? — спросил он вместо этого. — А что? — спросил Джон, и что-то напомнило ему оборонительное поведение Стефана. — Тебе оно не подходит.       Джон слишком долго обдумывал свой ответ. — Это сокращение от Джонатана.       И это шло ему гораздо больше. Эндрю похлопал себя по плечу за то, что спросил. Это был не Джон, а Джо. — Зачем его сокращать? — он тыкал больше в фасад, ища больше правды.       Двери открылись, и в кофейню вошел новый посетитель. Похоже, сегодня был не тот день, когда Эндрю решит головоломку, которой был Нил.       Юбка Джона развевалась вокруг его лодыжек в отвлекающей манере, и Эндрю вспомнил о работе, которую он должен был делать. — Заказывай сейчас, я решу тебя позже, — сказал он Джону, который улыбнулся в ответ. — Тогда я возьму мокко с белым шоколадом.       Эндрю вбил его в систему, и Рене отошла, чтобы начать делать напиток, никто из них не обращал никакого внимания на нового посетителя. — Размер? — Большой. — 3,75.       Джон достал бумажник, но он не успел расплатиться — покупатель позади него с силой схватил его за плечо и бросил кучу долларовых купюр на стойку. Его высокомерная улыбка сулила проблемы. — Я заплачу за тебя, детка, — громко заявил он, и все взгляды внезапно обратились на Джона.       Джон замер от прикосновения, всего на мгновение, но это было заметно для кого-то, кто искал подсказки. Однако он не был под защитой Эндрю, поэтому он заставил себя остаться на месте, пальцы тянулись к его ножам. — Спасибо, но я вполне могу сам купить себе кофе, — спокойно, но твердо сказал он мудаку, скидывая руку с плеча. — Но зачем такому милому личику платить за себя, — засранец не мог принять гребаный намек, и Эндрю почувствовал, что Рене встала в боевую позицию за спиной, давно забыв о шоколадном мокко. — Я бы купил тебе кофе, а потом мы могли бы продолжить где-нибудь еще, — продолжал засранец, облизывая свои губы, — в более приватной обстановке. Что скажешь?       Люди, сидящие за столами, замолчали, и Джон выглядел неподходяще мягким для этой ситуации. Пушистый свитер и розовая юбка ничего не добавляли к тому факту, что он был всего на пару сантиметров выше Эндрю. — Я бы сказал, что ты засранец, и я бы сказал, что мне это неинтересно. Приставать к людям на публике — не самый умный ход, мудак, — возразил Джон. Он был спокоен и собран, его голос не повышался выше обычной громкости. — Прости, но я не решение твоих домашних проблем с твоей девушкой.       Засранец хищно улыбнулся и подошел ближе к Джону. Он был выше и больше, но задетая гордость была видна под выступающими зубами. Джон, видимо, попал в яблочко. Эндрю крепче сжал свои ножи. — Знаешь, она могла бы присоединиться к нам. — Нет, — ответил Джон. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Мне нравятся болтливые, — продолжал парень бесстыдно. — Это значит, что я могу заткнуть тебя кляпом.       Он сделал шаг к Джону, и Эндрю знал этот взгляд. Это был взгляд человека, который загнал свою добычу в угол. Джон уперся прямо в стойку, его путь заблокирован уродом.       Эндрю принял решение в тот момент. — Вниз, — сказал он, и это вышло ниже, чем он намеревался. Джон, к счастью, услышал это и рухнул на пол как раз вовремя, чтобы Эндрю взобрался на прилавок и схватил в охапку рубашку мудака, нож в другой руке был направлен между седьмым и восьмым ребром. — Нет, значит нет, — прорычал он засранцу, сильнее надавливая на нож. — Ему же понравилось, — сказал парень сдавленным голосом. — Давай, милое личико, скажи ему, что тебе нравится, когда за тебя сражаются.       Глаза Джона расширились, и Эндрю подумал, что Нил хочет пробить этого парня через стену. Их глаза встретились. Джон сделал глубокий вдох, и Эндрю вдруг понял, что Нил чуть не прервал свою игру в тот момент. Чуть. — Нет, — это все, что он смог сказать, прежде чем этот мудак снова его перебил. — Ты надел юбку, милый, ты буквально напрашиваешься на это.       Эндрю замер. Он не мог позволить себе снова пырнуть кого-то на смене. Он не мог позволить себе пырнуть кого-то, нося бейджик своего брата.       Его удивило, как сильно он этого хотел.       Джон встал и выпрямил юбку спокойными движениями. — Напрашиваюсь на что, подонок? — спросил он, обманчиво сладким голосом. — Я бы даже не попросил у тебя карандаш, а ты говоришь о сексе. Я бы бросил на тебя злобный взгляд, но поздравляю, на тебе уже есть такой.       Джон сделал шаг вперед. — Если я хочу надеть юбку, я надену юбку, желательно без комментариев от мужчин, достаточно старых, чтобы быть моим дядей. Кроме того, я тоже не ставлю под сомнение твое решение носить мешок для мусора, но я думаю, это потому, что ты отчаянно напрашиваешься на то, чтобы тебя выбросили.       Эндрю оставался неподвижным с ножом прижатым к парню, и Джон скрестил его руки на груди.       Этот засранец начал что-то говорить.       Джон не собирался этого терпеть. — Боже, кто умер и сделал тебя королем всего? — спросил Джон. — Позволь мне объяснить тебе, поскольку, похоже, твоей единственной извилине трудно понять эту концепцию. Добиваться внимания, приставая к людям на публике — это не черта альфа-самца, белые носки в сандалиях чертовски отвратительны, и твоя девушка очевидно изменяет тебе. Так что иди тешить свое эго где-нибудь в другом месте, я занят заказом кофе.       Он сделал паузу, более подходящую для театра и понизил голос. — Если я еще раз увижу, как ты разговариваешь с кем-то, кто не выглядит так, будто хочет поговорить с тобой, нож, который у тебя под ребрами, окажется у тебя в горле.       Он закончил с самой милой улыбкой, которую Эндрю когда-либо видел.       Последовавшее за этим молчание было почти ощущаемо. — Черт, — сказал кто-то со стола.       Казалось, что время вернулось в движение, засранец собрал останки своего разбитого достоинства и вырвался из-под хватки Эндрю. Эндрю его отпустил, совершенно ошеломленный.       Рене начала делать мокко с белым шоколадом, и звук кофемашины заставил его вернуться к реальности. Блядь. — Похоже, он всё равно платит, — сказал Джон, не подозревая о том, какой эффект он произвел на Эндрю, и указал на кучу купюр на стойке. Эндрю вернулся за стойку, машинально подсчитал их, написал имя Джон на стакане и рассмотрел его в новом свете.       Джон становился все более беспокойным, чем дольше Эндрю смотрел. — Правда за правду, — предложил Эндрю.       Джон, казалось, задумался на секунду, а потом кивнул.       У него был миллиард вопросов, каждый более интересный, чем другой, но Эндрю не мог спросить, кто ты на самом деле? и ожидать прямого ответа. Он решил спросить что-то, казалось бы, незначительное. — Кто дал тебе имя?       Это было не то, чего ожидал Джон. Но это имело бы смысл только если бы его персонажи были предопределены чем-то. Двадцать два было странным числом, и все имена до сих пор были простыми — Алекс, Стефан, Крис, Джоэль, Питер, Джонатан. Половина из них могла быть женскими именами, половина могла быть сокращена. Был ли Алекс Александром? Крис Кристофером или Кристианом?       Может быть, только Джонатан было сокращением по той или иной причине. — Моя мать, — ответил Джон через некоторое время, карие глаза насторожились, как будто он искал подвох.       Правда. Это была правда. Это не ответило ни на один вопрос, только добавило еще больше к уже растущему списку, но, тем не менее, это была правда. Еще одна маленькая подсказка, еще одна вещь, указывающая на мать Нила. — Как долго ты их носишь? — спросил Джон в обмен. Он не выглядел обеспокоенным тем, что Эндрю носил ножи с собой. Он не спросил почему. — Три года.       Джон принял это как есть. Рене принесла ему его напиток и он поблагодарил ее улыбкой, на которую она ответила своей. — Ты не должен был защищать меня, — сказал он после вдумчивого молчания.       Нет, Эндрю не должен был. Но он это сделал. Это, как минимум, сбивало с толку. Возможно, мягкость спровоцировала защиту, возможно, это была юбка. Но Эндрю не защищал тех, кто не был под его защитой, что могло означать только то, что он совершил ошибку или что Нил каким-то образом попал в его список.       И Эндрю не совершал ошибок. — У нас был приличный разговор, не хотел, чтобы он закончился твоим похищением, — ответил он.       Светлый румянец снова появился на лице Джона, и Эндрю поздравил себя с тем, что он был причиной этого. Но это ничего не значило. Рене тоже могла это сделать. — Я мог справиться с ним! — Может быть, вчера. Ты бы оскорбил всю его родословную, а потом он бы вышвырнул тебя из своей машины.       Эндрю ожидал, что Джон улыбнется своей мягкой улыбкой, но почти замер, когда тот захихикал, звук прозвенел в почти пустом пространстве. Джон тоже выглядел удивленным.       Двери открылись, и вошел еще один посетитель. — Я не должен отвлекать тебя от работы, — сказал Джон, его щеки все еще слегка розоваты, и его юбка слегка развевалась на ветру.       Эндрю уже был отвлечен за пределы точки возврата. — Больше никому не угрожай ножом сегодня, хорошо? Мне нужно нанести еще несколько визитов в это место.       Эндрю просто повел плечом и этого должно было быть достаточно, потому что Джон повернулся к Рене. — Элисон заскочит позже, — сказал он ей, и Рене улыбнулась.       Он подошел к дверям. Эндрю проигнорировал слегка раздражённого клиента, и решился на еще один глупый поступок. — Утром в четверг, — сказал он достаточно громко, чтобы Джон его услышал.       Джон сразу понял и одарил его улыбкой, когда за ним захлопнулись двери.       Рене посмотрела на него со своей собственной ухмылкой, которая выглядела как вежливая улыбка, но абсолютно ею не была. — Я думала, ты никого не ждал? — спросила она. — Заткнись.