Coffee & Lies

      Кто бы ни решил поместить Нила Джостена и Кевина Дэя в одну комнату, заслуживал ужасной смерти.       Кевин зашел в кофейню с отвращением на лице, впрочем, ничего нового в этом не было. Немного странно, да, Кевин однажды поклялся, что он скорее умрет, чем еще раз выпьет "чересчур сладкий дерьмовый напиток из Старбакса, который убивает тебя пока ты пьешь". Может быть, у него закончилась водка. Это было легким объяснением.       Что было совершенно новым, так это присутствие не кого иного, как Нила Джостена, входящего в кофейню прямо за ним с выражением, которое едва скрывало его собственное отвращение.       К чему, Эндрю не знал. К Кевину, Старбаксу, нему самому, Ники — возможности были бесконечны. Но судя по яростному французскому, скорее всего, это был Кевин.       Французский. Эндрю мог бы добавить это к медленно растущему списку истин.       Нил даже не взглянул на него, разительный контраст с Сэмюэлем. Разительный контраст со всеми персонажами, кроме Стефана, которому потребовалось пять минут, чтобы посмотреть кому-то в глаза. Он был одет в обтягивающую спортивную одежду, в точности как Кевин, и они оба были ужасно потными и красными, как будто они бежали сюда. Что, зная Кевина, вероятно, было правдой.       Эндрю ожидал от Нила большего.       Ники оценивающе оглядел их обоих с острым, как бритва, вниманием и легким кивком, как будто он был доволен увиденным. Эндрю мог бы согласиться, но он не был так чертовски очевиден.       Французский Нила становился быстрее, а Кевина — громче. Тот факт, что они кричали друг на друга прямо посреди общественного пространства и прямо перед двумя баристами ничего не значил для них. Эгоистичные засранцы.       В Ниле была та же отличительная черта, которая проявлялась у него каждый раз, когда он приходил с новым персонажем. Он странно контролировал себя, как это сделал бы профессиональный спортсмен, его движения казались просчитанными и сознательными — целенаправленными. Даже если этой целью было показать Кевину два средних пальца прямо в лицо.       Он был темпераментным и вспыльчивым, с аурой высокомерия, которая обычно окружает безмозглых спортсменов, его слова летали как ракеты — опасные и разрушительные. Эндрю не понимал язык, но по реакции Кевина понял, что слова Нила попадали точно в цель.       Раньше был Джон, который говорил с той же точностью и уверенностью, попадая в яблочко. Но самодовольство и взгляд, будто Нил собирался в любой момент дать Кевину пощечину, были новыми. Они практически стояли друг на друге, в двух секундах от физической схватки, и Эндрю был здесь, чтобы увидеть это.       У Кевина были преимущества как в весе, так и в росте. Но то, как Нил упрямо стоял на своем, не будучи запуганным или сбитым с толку этими показателями, заставило Эндрю задуматься, есть ли у него какие-то трюки в рукаве.              Он позволил своей руке парить над ножами, не зная, кого из них он должен защищать, если дела пойдут плохо. Кевин мог легко влепить пощечину, но кто знал, какие секреты скрывал Нил.       У Нила было тело бегуна, которое совершенно не скрывал его облегающий спортивный костюм. Рельефные мышцы, которые служили для бега, а не для показухи. Он больше походил на марафонца, чем на спринтера, но, тем не менее был бегуном, и вот вечная битва: скорость против силы.       Ники шептал по-немецки: «Жаль, что у нас здесь нет лужи грязи. Я бы заплатил, чтобы увидеть, как они борются в грязи».       Может, это Ники должен был быть защищён. От самого Эндрю. Он сделал глубокий вдох, решительно перестал пялиться на ноги Нила и попытался уловить некоторые слова.       «Merde» было самым повторяющимся, и в этом не было ничего удивительного. Что-то, что-то, le fiasco, что-то, что-то, risquée, что-то похожее на унитаз? Но следующее слово заставило Эндрю выхватить нож из повязок.       Оно сорвалось с губ Нила, запутавшись в длинной веренице чепухи: скрытой, но недостаточно. Имя. Сжатая рука Кевина, побледневшее и испуганное выражение лица в любом случае выдали бы его, так же как и его внезапное молчание.       Рико. Что-то о Рико.       Ники, должно быть, тоже это заметил, судя по его ужасно фальшивой веселости, которая прервала поединок в гляделки, развернувшийся между Нилом и Кевином. — Как бы мне ни нравился вид, не хотите ли вы что-нибудь заказать?       Похоже, что это сработало. Кевин растормошился, рассеянно проводя пальцем по шрамам на руке, бросая страдальческий взгляд на Ники, как будто он только что понял, что они тоже здесь. — Ненавижу это место, — сказал он. — Тогда проваливай, — ответил Эндрю с пустым взглядом.       Нил выглядел так, будто произнесение имени Рико вслух было самой глупой вещью, которую он когда-либо делал, и Эндрю согласился бы с ним.       Еще один кусочек головоломки. Рико. Каким-то образом вписываясь в то дерьмовое шоу, которым был Нил Джостен — в этот момент все было возможно. Может, шрамы на лице Нила были результатом управления Рико, как и шрамы на руке Кевина. — Да, мы должны идти, — сказал Нил, с небольшим намеком на французский акцент. — Ты хотел пойти сюда, — издевался Кевин, прикрывая свою трусость нападением. Это было типично. — Мы здесь. Заказывай свое дерьмо.       Они оба повернулись к стойке, и теперь, при искусственном освещении, было до боли очевидно, что Эндрю мог только удивляться, почему он не заметил этого раньше. Обожженная кожа Нила, его шрамы не были почти на том же месте, что и татуировка Кевина. Они были точно в том же месте.       Ники, впервые в своей жизни, вел себя разумно и молчал. Эндрю не мог быть сдержанным. — Есть более простые способы скрыть татуировку, — сказал он самым скучающим тоном, на который был способен в данный момент. Это было трудно, учитывая интерес и удовлетворение, которые коренились в этом открытии.       Нил вздрогнул. Не слишком сильно, но заметно, и Эндрю снова почувствовал что-то вроде увлечения по отношению к нему. Он был членом «Свиты Короля».       Рико Морияма, засранец, первым добрался до Нила Джостена. Эндрю устал собирать мусор после него: сначала Кевин, потом частично Жан, теперь Нил.       Но Нил, как это мог быть Нил?       Члены небольшой банды Рико были публично известны. Первый — сам Рико. Он хотел взять на себя бизнес своего брата и создал элитную группу придурков, которые должны были помогать ему, маскируясь под спортивное братство. Второй — Кевин Дэй, его сообщник, бесхребетный трус. Третий — Жан Моро, телохранитель, благотворительное дело Рене.       Не было больше членов, не было больше известных членов до сегодняшнего дня. Конечно, были рекруты, но никто из них не попал в узкий круг. Но Эндрю задумался об этом: Рико так и не сказал ему во время его жалкой попытки завербовать Монстра, каким номером он был бы.       Рико никогда никому ничего не рассказывал, кроме Кевина. И это плохо кончилось для Кевина, это плохо кончилось для всех, кто был вовлечен.       Профессор Кац осветил эту тему с излишним волнением. Но, по крайней мере, в интернете были фотографии, видеозаписи, публичные судебные процессы и куча мусора, в отличие от его другой жалкой гипер-зацикленности на деле Мясника из Балтимора.       Они затащили Рико в грязь и обратно в класс с такой сосредоточенностью, что было почти невозможно обнаружить новое лицо в обломках.       Однако вот он стоял, Нил Джостен, с номером под слоем шрамов, каждый раз с новой личностью. Ни один актер не может быть настолько хорош. Но, по-видимому, один был. — Хватит пялиться на мои шрамы, — сказал Нил через секунду, собравшись с духом, скрестив руки в оборонительной позе, но не теряя при этом высокомерия. — Разве твоя мамочка не научила тебя хорошим манерам?       Ники вздрогнул. Кевин ахнул. Эндрю не пошевелил ни единой мышцей, его собственное пустое выражение лица скрывало ярость, которая набухала глубоко внутри него. Значит, они уже оказались в отделе шуток о матерях. — Нет, — ответил он. Это был слишком низко. — О, я задел тебя за живое? — На… — начал Кевин и внезапно остановился. — Луи, — попытался он снова, — заткнись нахуй.       Он произнес имя с французским акцентом, что-то, что заинтересовало бы Эндрю, если бы не холодный взгляд Нила, заглядывающий прямо в его душу. Коричневый цвет его линз казался почти чёрным, и это напомнило Эндрю, что Нил был тем, кто прятался за слоями защиты и лжи.       Это Луи был уязвим. — Почему? — спросил Луи.       Кевин сказал почти с отчаянием: — Ники, помощь была бы кстати!       Ники посмотрел на пол, будто эта была самая интересная вещь, которую он когда-либо видел.       Кевин вздохнул так, будто разбирается со своим личным кошмаром. — Почему? Не знаю, может, потому, что у него ножи? — И? — спросил Луи, что-то похожее на юмор пронеслось в его холодном взгляде.       Он посмотрел Кевину в глаза, и казалось, что между ними состоялся негласный разговор. Который Луи, несомненно, выиграл, судя по почти хищной улыбке на его лице. — Могу я теперь заказать апельсиновый сок, раз мы все уладили?       Они ничего не уладили. Если что, там был целый чемодан, который стоило бы распаковать. И в самом деле? Вся эта драма за самый дешёвый напиток, который можно взять в Старбаксе?       Ники приступил к действию, находя сок с удвоенной скоростью. — Черт, это было сексуально, — бормотал он себе под нос по-немецки.       Эндрю бросил на него невпечатленный взгляд. — Что? Он как тот таинственный, горячий и популярный спортсмен, с которым ты проводишь ночь, а через неделю узнаёшь, что он убийца. Или оборотень.       Ники всегда был главным геем в семье. Эндрю вздохнул.       Луи посчитал сдачу в тревожной тишине, которую Кевин провел, расхаживая взад и вперед по кофейне, впиваясь пальцами в тату на лице. Луи не оставил чаевых, и Эндрю не спросил имени.       Рико, Свита Короля, Кевин. Нил Джостен. Нет записей о Ниле Джостене в скандале с Мориямой.       Это началось как игра в правду или ложь об именах, и привело Эндрю к якудза. Если бы Нил был членом ебаной «Свиты Короля», это попало бы в заголовки. Он был бы так же "знаменит", как Кевин или Жан за побег из секты.       Ваймак знал бы об этом.       Если бы Нил был пешкой в играх Рико, он был бы сломанной фигурой, поврежденной, вздрагивающей от имени Рико, возможно, ломающейся на публике.       Вместо этого был Алекс, дерзкий и неприкасаемый, Сэмюэль, общительный и кокетливый, Джон, носящий юбки и заставляющий людей оборачиваться, Луи, произносящий имя, которое все еще вызывает реакцию у Кевина, спустя почти три года. Произносящий так, будто оно не имело значения.       Луи взял свой апельсиновый сок, не поблагодарив, и развернулся. Кевин последовал за ним, как упрямый щенок, с неудовлетворенностью, отчетливо выраженной на его лице. Их разговор, возможно, был далек от завершения, хотя они хранили молчание по пути к дверям.       Воздух был наполнен остаточной энергией, и голова Эндрю кружилась от мыслей.       Он знал, что головоломка, которую он пытался решить, меняла цвета, но теперь он просто почувствовал, как она приобрела новое измерение: он строил квадрат там, где должен был быть куб. Он понял идею, но ему не хватало точки зрения; и этого не случалось с ним, он не совершал просчетов.       Двери с грохотом закрылись. Тем не менее, тишина сохранялась, как особенно раздражающая жевательная резинка под столом.       Это был Ники, который в конце концов разрушил ее. — Но эти леггинсы, — сказал он мечтательно. — Уверен, Эрик не стал бы возражать.       Тишина была в миллион раз лучше.