Coffee & Lies

      Смены по средам были занозой в заднице.       Эндрю редко брал их, но Аарон, казалось, выискивал их специально, как будто шесть часов работы были обязательным наказанием перед его еженедельным свиданием с Кейтлин. То, как ему удавалось пережить всю смену рядом с Джейн, было выше понимания Эндрю. Но, как сказала Би, каждому свое. Эндрю не собирался его останавливать.       В кофейне было полно студентов, сидящих за столами, большинство из них с огромными стопками книг, ноутбуками и кучей бумаг. Они, наверное, просидели там уже пять часов, лелея одну чашку едва ли теплого кофе, как будто это могло их спасти. Было всего два человека, ожидающих свои напитки, но очереди не было.       Может, именно поэтому Эндрю и соглашался на некоторые смены по средам, так как никогда не было много клиентов.       Аарон стоял у кассы и выглядел так, словно его душа покинула тело три часа назад. Работа с Джейн производила такой эффект на людей.       Учитывая все обстоятельства, Эндрю добрался до кофейни в рекордно короткие сроки. Профессор Кац был физически не в состоянии закончить пару вовремя, как обычно, и Би последовала его примеру, проведя их встречу позже обычного времени. Это случалось так часто, что термин "обычное время" почти приобрел новое значение. Но как бы то ни было, дополнительные несколько минут не убьют мертвеца.       Эндрю пробрался в подсобку, по пути прихватив свой бейджик и фартук. — Твоя игрушка здесь, — сказал Аарон вместо приветствия, очевидно уставший. И вау, они никогда не были хороши в приветствиях, но это было низко даже для него. Кроме того, Эндрю не сказал Сэмюэлю, когда его следующие смены, и все же ему удалось появиться дважды с убийственной точностью. — Он не моя игрушка, — ответил Эндрю, прежде чем осознать свою ошибку. — Конечно, — ответил Аарон со своим фирменным стервозным взглядом. — Поэтому ты сразу понял, кого я имел в виду.       Ублюдок. Эндрю показал ему средний палец и тактически отступил, чтобы занять свою позицию за кассой. Джейн вылетела из кофейни минуту назад с поразительной скоростью. Она была слаба.       За это время не появилось никаких тупых клиентов, так что Эндрю без всякого интереса осмотрел зал, обратив внимание на группу студентов, которых он знал слишком хорошо. Большинство из них были медиками, Аарон рассказывал о каком-то сумасшедшем задании, которое их профессор по биохимии дал им до следующей недели.       Но, конечно же, его глаза остановились на знакомой фигуре с каштановыми волосами, как будто он не мог сосредоточиться ни на чем другом. Аарон был прав.       Нил сидел один за третьим столиком у окна, вероятно, намеренно выбирая место, откуда он мог бы наблюдать за всем залом. Не то чтобы он использовал это преимущество для чего-либо. Он был склонен над толстой книгой, его палец следовал за строками слов, когда он их читал.       Эндрю облокотился на стойку.       Никто не знал, как будет себя вести сегодняшний Нил. Не было никакого намека. Он был сгорблен над столом, смотря в книгу и делая заметки на бумаге. Та же поза, что и у любого другого студента в зале.       Эндрю не мог даже предположить, каким был заказ Нила. Ему следовало спросить Аарона.       Или как насчет «нет».       Нил, словно почувствовав тяжёлый взгляд Эндрю, поднял глаза вверх. Их взгляды встретились, и Эндрю был готов посмотреть в другое место, как будто он был глупым подростком с глупой влюбленностью, как будто его поймали с поличным.       Ему удалось сохранить невозмутимый взгляд, потому что он не был таким.       Нил улыбнулся и отвел глаза, снова сосредоточившись на своей книге.       Значит, не Луи.       Кем бы ни был Нил сегодня, он не был достаточно груб или дружелюбен, чтобы начать разговор с баристой, и Эндрю не собирался жаловаться на это. Но то, что Нил не был Луи, не означало, что у него вдруг не стало общего контакта с Кевином чертовым Дэем, что у него не было призрачного номера под глазом.       Шрамы. Эндрю быстро привык к шрамам Нила, это была одна из немногих видимых связей между Нилом и его персонажами. Это не было чем-то, от чего он не мог избавиться, но знание части истории заставило его снова сосредоточиться на них.       Нил сидел левым боком к кассе, что давало Эндрю возможность свободно рассматривать ожоги. Казалось, они все еще заживают, их края были четкими и острыми. Идеальные круги.       Какой предмет мог оставить такие шрамы?       Мотив теперь был ясен, ожоги были там, чтобы перекрыть цифру. Нилу, или кому-то другому — этот вариант был маловероятен, но не исключен, — пришлось поджечь его лицо только из-за числа.       Возможно, это был сам Нил. Эта теория не объясняла шрамы от ножа на другой щеке Нила, но это было бы достаточно хорошей причиной, чтобы Кевин никогда не менял свою татуировку. Если бы Кевин и Жан увидели другого члена Свиты Короля, обжигающего кожу своего лица, они бы не последовали их примеру.       Они были слишком трусливы, чтобы сделать то же самое.       Было бы совсем другое дело, если бы номер выжег Рико. Если это был не акт сопротивления, а изгнания, это могло бы объяснить, почему Нил никогда не упоминался ни в одном из файлов, почему он был так тщательно скрыт. Мориямы не совершали ошибок.       Но если бы это был Рико, Нил испытывал бы к нему страх или, по крайней мере, уважение, чего он не испытывал.       У профессора Каца был бы знаменательный день со всей этой информацией.       Двери открылись, и в Старбакс зашла одинокая девушка, напомнив Эндрю, что он вообще-то должен был работать здесь. — Здрасьте! Двойной карамельный латте макиато с соевым молоком, — воскликнула она, и не было ничего лучше, чем посетитель, который точно знал, чего он хочет. Никаких уступок, никаких любезностей, перейдем к делу и на этом все.       Эндрю вбил заказ в систему, собрал точное количество денег, которые она вытащила из сумочки, и сосредоточился на ее лице. Пришло время немного поиграть. — Имя? — Элиза.       Она коснулась уголка рта, её осанка была неестественно неподвижна, и это было не очень заметно, но она перестала дышать в ожидании.       Гребаный джекпот с первой же попытки.       После появления Нила Джостена, Эндрю почти забыл, каково это — разоблачать лжеца.       Он сохранил невозмутимое выражение лица, как всегда, написал на стакане «НЕТ» большими жирными буквами, и пошел готовить латте.       Самое лучшее было то, что они этого не предвещали. Лжецы, которые думали, что их ложь не будет раскрыта или адресована уставшим и низкооплачиваемым сотрудником Старбакс. Они думали и, очевидно, ошибались. Уставшим и низкооплачиваемым, да, но это не останавливало Эндрю раньше и это не могло остановить его сегодня.       Не-Элиза получила кофе через две минуты и после внезапного осознания, она выбралась из кофейни, как будто кто-то послал за ней адских псов.       Эндрю почувствовал на себе чей-то взгляд.       Нил наблюдал за ним с тем же вниманием, которое он уделял книге на столе, и Эндрю решил, что сейчас самое подходящее время пойти и собрать пустые стаканы. И, возможно, получить от него несколько истин в процессе.       Он пытался сделать так, чтобы это казалось как можно менее подозрительно, но он, вероятно, не смог бы обмануть Нила о своих истинных намерениях. Когда он добрался до третьего столика у окна, у него была впечатляющая башня из пустых кофейных стаканов. Нил притворялся, что читает, но уголок его рта выдавал его.       Тем не менее, это была игра для двоих. Если Нил мог играть уставшего студента, то Эндрю мог играть занятого баристу. — Пустой? — спросил Эндрю, указывая на стакан с именем Бенджамин и на каракули, написанные почерком Аарона, которые означали «Зеленый Чай». Скучно. — Да, — Бенджамин не поднял глаз.       Эндрю поставил стакан на другие, сделав башню еще более неустойчивой, чем раньше. Он намеренно повернул направо с большей силой, чем было необходимо, и стакан в середине, который уже и так был опасно наклонен, проиграл борьбу с гравитацией.       Половина башни начала падать прямо на стол, за которым сидел Бенджамин, траектория идеально подходила для того, чтобы запятнать его скучную книгу. Эндрю наблюдал за происходящим с таким же удовлетворением, которое, как он представлял, испытывали кошки, когда они сталкивали что-то дорогое с края стола.       Бенджамин, который, казалось, не замечал своего окружения минуту назад, отреагировал молниеносно. Это мог быть инстинкт, может быть, он просто заметил башню грязных стаканов, может быть, и то, и другое, но ему удалось схватить книгу и вскочить со стола за считанные секунды.       Рефлексы — это не то, что можно подделать. Что означало, что реакция была Нила, и только Нила.       Эндрю не извинился, когда стаканы испачкали записи Бенджамина. Он не чувствовал сожаления, это не было случайностью, и математика? Серьезно? Когда дело доходило до уравнений, сожалеть было не о чем.       Кроме того, что студент гуманитарных наук делал с математикой. — Серьезно, Эндрю? — спросил Бенджамин, но это не было обвинением. Больше похоже на ругань, направленную на кота, который все равно тебя не понимает. — Моя математика?       Он, казалось, не задавался вопросом, было это нарочно или нет.       Это была загадка, как быстро Нил добрался до его основных настроек. Аарону понадобилось три года, двое из которых Эндрю был на лекарствах, и один Дрейк, чтобы понять это. — Серьезно, Бенджамин? — насмешливо спросил Эндрю в той же манере. — Зеленый чай?       Его язык горел от вопросов, которые были гораздо более значимыми, чем выбор напитка. Но если Эндрю и научился чему-то у Луи, если он научился чему-то у Сэмюэля, так это тому, что он должен был задать правильному человеку правильный вопрос.       И он почему-то сомневался, что Бенджамин ответит на что-либо, связанное с Рико, или вообще что-либо, связанное с важными вещами. Видимо, Эндрю застрял со второстепенным персонажем. — Что ты имеешь против моего чая? — спросил Бенджамин, пытаясь спасти как можно больше своих записок одной рукой. Если бы он уронил книгу, это было бы проще. Эндрю даже не попытался ему помочь. — Это же так скучно. — Конечно.       Стаканы начали падать на пол. — Ты же понимаешь, что это твоя работа — разгребать этот бардак, верно?       Конечно же Эндрю знал это очень хорошо, но в борьбе Бенджамина было нечто завораживающее. Он был абсолютно уверен, что Алекс просто оставил бы все на столе и смотрел, как он убирает. Крис, с другой стороны, вероятно, исчез бы, как только все упало, в то время как Сэмюэль мог бы даже спросить, где находятся швабры.       Но не Бенджамин. Бенджамин пытался спасти ситуацию голыми руками, как будто другие варианты даже не пришли ему в голову. — Правда за правду, — предложил Эндрю, бросив горстку салфеток в центр стола. — Э-э, ладно?       Похоже, это сработало как отвлекающий манёвр. — Почему ты читаешь эту книгу? — спросил Эндрю, потому что никто в здравом уме не читал ничего, что советовали преподаватели математики. И никто бы не попытался спасти это от несчастного случая с кофе. — Эту? — Бенджамин изучал обложку книги, как будто он забыл, что читал ее все свое пребывание в Старбаксе. — Потому что она интересная?       Эндрю бросил на него невпечатленный взгляд. — Я изучаю математику, — признал он. — Ты идиот.       Актерское мастерство и математика, возможно, самая глупая комбинация предметов, когда-либо выбранных в Пальметто. Плюс, он бегло говорил по-французски. Разве это не слишком много навыков для одного человека? — Ага, — согласился Бенджамин. По крайней мере, он осознавал это.        Тишина, которая последовала, была нарушена только кликаньем ручки Бенджамина, и это позволило Эндрю спокойно обдумать свой вопрос. Уравнения в записках Нила были размыты до неузнаваемости. — Какая твоя специальность? — вопрос пришел с очень неожиданного направления. Бенджамин оставался верен своей студенческой персоне. — Почему бы тебе не спросить Кевина? — Я спрашиваю у тебя. — Уголовное правосудие, — ответил Эндрю без каких-либо эмоций в голосе. Он выбрал это направление в качестве шутки, в основном, чтобы позлить Ваймака, и это имело впечатляющие последствия. — Я бы не принял тебя за парня, который хочет работать с полицией, — сказал Бенджамин, и стало ясно, что этот разговор должен был закончиться несколько минут назад. Эндрю собрал стаканы и встал за стойку.       Что-то изменилось. Что-то в голосе Бенджамина, сразу после слов Эндрю. Это было похоже на то, что бдительность Алекса появилась в качестве гостя в середине пьесы под названием «Нормальный студент читает книгу». Не выходя из персонажа, а просто дергаясь, где-то глубоко внутри.       Для Нила было бы разумно ненавидеть копов, особенно, если бы все пошло по пизде с гребаными якудза. Уголовное правосудие не было правильным ответом на вопрос Бенджамина. В этой, сука, игре было намного больше правил, чем казалось вначале: вопросы и ответы и персонажи, все могло пойти не так, все могло измениться.       Уборка могла подождать еще несколько минут или часов, Эндрю нужна была сигарета.       Он не имел права исчезать на крыше, работая в одиночку, но новых посетителей не было — благослови Господь среду — так что он добрался до подсобки. Там было небольшое окно, которое можно было открыть полностью, оно было в пределах слышимости кофейни, и он разобрал детектор дыма еще много лет назад.       Эндрю поджег сигарету и затянулся, пытаясь не думать об определенном идиоте, сидящем за третьим столиком у окна. Пытаясь, было ключевым словом.       Нил был опасен, озадачивающий, и Эндрю не мог не захотеть узнать больше, разгадать его. Он был уверен, что его не ждет ничего хорошего в конце этого пути, но он не мог противостоять этому.       Может быть, Би знала бы, как выбросить его из головы Эндрю. Разве мысли о ком-то считались саморазрушительной чертой? С Нилом Джостеном так и было, и Эндрю не мог остановиться.       Он был уверен, что когда он вернется за стойку после незапланированного перерыва, столик будет пустым.       Работать, сука, с полицией. Не то чтобы он планировал закончить учебу или продолжить карьеру, но, черт возьми, он собирался объясниться. Нилу лжецу Джостену. Если Нил был слишком труслив, чтобы вернуться, то это была его собственная потеря, Эндрю не был тем, кто писал статью о разных напитках в Старбаксе.       Или что бы это ни было. В любом случае, это звучало как дерьмовое оправдание.       Сигарета обожгла его пальцы, и все, о чем он мог думать, были ожоги на лице Нила, что, вероятно, было знаком вернуться к работе.       Эндрю выбросил окурок в окно, его взгляд упал на стену рядом с ним. Это было то же зрелище, что и всегда, часть почти повседневного фона. Там были фартуки других несчастных сотрудников и, что более важно, расписание смен на следующий месяц.       Эндрю боролся с ухмылкой, которая угрожала появиться — по крайней мере, на одну загадку был дан ответ в бесконечном море вопросов. Он вернулся на свое место за кассой в несколько лучшем настроении.              Бенджамин сидел за третьим столиком у окна и читал свою скучную книгу.