Coffee & Lies

      Это было то самое время года. То время года, когда Эндрю всерьез подумывал о том, чтобы покинуть сферу обслуживания клиентов и начать убивать людей за деньги. Или попасть в тюрьму и хотя бы отсидеть за свои преступления под надзором, потому что происходящее было чрезмерным наказанием за одно убийство.              Начался сезон тыквы. И все, все были здесь, как будто это было чем-то вроде национального праздника. Люди, которые обычно не ходят в Старбакс, люди, которые гордятся тем, что поддерживают местный бизнес, люди, которые даже не пьют кофе, — все они выстроились в одну бесконечную очередь.              Это был особый вид апокалипсиса, ситуация выпей-или-умри. Тыквенный латте был единственным заказом в обозримом будущем, варьирующимся только по размеру и десертам, которые шли вместе с ним. Аарон не переставал бормотать себе под нос оскорбления в сторону кофеварки с тех пор, как они прибыли, а Эндрю машинально готовил порцию тыквы после каждого заказа.              Что самое ужасное во всем этом? Тыквенный латте был действительно хорош.              Не то, чтобы Эндрю признал бы это вслух, он был таким мелочным, но он не имел права быть таким вкусным, когда все, что он приносил, — это десятый круг ада.              Их смена мучительно медленно подходила к концу, и все еще не было никаких следов Нила. Каким-то образом, даже когда не было других доказательств, кроме обещания Уильяма увидеться позже, Эндрю не пялился на двери с каждым новым клиентом, он не ожидал его беспрестанно, как раньше.              Было слишком много клиентов, чтобы следить за ними. Но что более важно, визиты Нила стали постоянными. Он был кем-то, кто должен был прийти, потому что это было то, что он делал в каждую смену Эндрю с самого начала. Четырнадцать раз подряд.              Предсказуемость ничего не портила — было слишком поздно.              Эндрю работал, Нил появлялся, и они завязывали небольшой разговор, некоторые более приятные, чем другие. Так все было устроено между ними, негласная всеобщая уверенность.              Не было сомнений, что Нил рано или поздно появится. И чем позже это случится, тем больше шанс встретиться на крыше, которая, казалось, обнажала правду быстрее, чем любые слова. Личное место Эндрю, уже не такое уединенное. Вес его копии ключа утяжелял его карман, открывая двери, а теперь еще и истину.              Крыша могла стать порталом в другой мир, и Эндрю было бы наплевать, пока стены вокруг Нила превращаются из цемента в пуленепробиваемое стекло. От невозможного к невероятному. Эндрю собрал самые сохранные истины там, в нескольких метрах над землей, где дым от сигарет наполнял его легкие.              Но, вероятно, настала очередь грубой личности Нила. Его поведение колебалось туда-сюда между милым и нахальным, равнодушным и дружелюбным. И поскольку Уильяма можно было считать кем-то, кто, по крайней мере, не начинал дерьмо нарочно, сегодняшний Нил мог оказаться проблемой.               И он был проблемой.              После нескольких тыквенных латте и бесчисленного количества хуев, забитых Аароном, что-то в очереди привлекло внимание Эндрю.              — Ой, прости!              — Аккуратнее!              Нил поднял ярко-розовый кошелек с земли, возвращая его девушке, с которой, вероятно, столкнулся, когда она уходила. Она схватила его и выбежала из магазина без благодарности, пока поток искренних извинений Нила быстро растворялся на его языке, сменяясь злобной улыбкой.              Он что-то замышлял.              Эндрю вбил в систему еще один тыквенный латте и поймал на себе взгляд Нила, обещающий проблемы. Он быстро пересек очередь посередине, протискиваясь между двумя парнями, смотрящими в телефоны.              — Эй, Джейсон! — начал он разговор со стоящим напротив.              — Я Джо?              — О, правда? Прости, чувак, я плохо запоминаю имена. Я рад, что помню свое большую часть времени.              Эндрю подавил желание закатить глаза. Если кто и был мастером имен, так это Нил и его каталог мужских имен.              — Мы знакомы? — парень, по-видимому Джо, выглядел сбитым с толку.              — Да, мужик, я один из новых футболистов. Ты же играешь в футбол, да?              — Конечно… — Джо не выглядел убежденным. Нил рассмеялся, как будто они старые друзья.              — Слава Богу, я на миг испугался, что ошибся. Было бы неловко.              — Верно.              — Должен сказать, ты один из лучших спортсменов Пальметто…              Разговор продолжался, пока Эндрю вбивал в систему еще один тыквенный латте. По крайней мере, казалось, что у Джо был день похуже, чем у него. На его лице было полное смятение, и со временем стало только хуже, когда он упустил все возможности спросить у Нила его имя. Сейчас это было бы слишком неловко, поэтому он просто стесненно стоял там, лишь кивая во время разговора.              Казалось, что Нил знал достаточно о футболе, чтобы продолжать говорить, пока его положение в очереди не будет вызывать сомнений, пока не придет время Джо заказать. Тыквенный латте, так как теперь других напитков, по-видимому, не существовало, но радость Джо, когда он наконец-то улизнул от этого разговора была ни с чем не сравнимой.              Нил ухмыльнулся Эндрю, как будто они были соучастниками преступления. Наступила его очередь, и Эндрю готовился к чему угодно.              — Эндрю! — воскликнул Нил, как будто был рад его видеть.              — Блять, только не он опять, — пробормотал Аарон где-то за спиной.              — Пошел нахуй, Аарон, — не остался Нил в долгу. — Угадай, зачем я здесь!              Какой сложный вопрос.              — За тыквенным латте.              — В яблочко! Дай мне самый большой, какой у вас есть.              — Пять долларов двадцать пять центов.              — Что? Оно из золота или что-то в этом роде? Что если я дам тебе З, — Нил поднял три пальца и помахал ими перед своим лицом, — и мы в расчете?              Когда Эндрю проверял в последний раз, Старбакс не был блошиным рынком.              — 5.25.              — 3.50, скидка для друзей и родственников.              Это бы означало, что они были друзьями, а это точно не так. Эндрю знал о Ниле Джостене лишь то, что ему самому удалось сообразить. Сегодня тот не знал даже своего имени. С другой стороны, Нил имел имя, но на этом все, не считая слухов.              — Ты ничего обо мне не знаешь, — сказал он, глядя Нилу в глаза настолько прямо и отчужденно, насколько мог.              — Думаю, ты удивишься, узнав, как много я о тебе знаю, — Нил достал ярко-розовый кошелек, который совершенно точно ему не принадлежал, и медленно сунул ему три доллара, будто это была взятка. Он поддерживал зрительный контакт все это время, но Эндрю не принял плату.              — 5.50.              — Зануда.              — 6.00.              — 5.25, мудак, ты задерживаешь очередь, — решил поторопить Аарон. Что было забавно, потому что в настоящее время он отставал как минимум на три напитка, и Эндрю не горел желанием ему помогать.              — Ладно, ладно. А что если я дам тебе четыре доллара, и мы в расчете? Разницу я отработал в прошлый раз физическим трудом.              — Никто не просил тебя это делать. Если хочешь получить за это деньги, заполни заявление и наблюдай за тем, как его отклоняют.              — Это заманчивое предложение, — сказал Нил вдумчивым тоном. — Подрабатывать баристой было бы неплохо, если честно. У меня есть опыт, мотивация, и бесплатный кофе всегда приветствуется. Я подумаю об этом.              — Это было не приглашение. Шел бы ты нахуй.              — Ох, Аарон, мне нравится, когда ты пошлишь.              Дерзкой улыбки Нила, кинутой в спину Аарона, было достаточно, чтобы Эндрю вмешался. Столько шума за деньги, которые ему даже не принадлежали.              — 5.25 и я не пырну тебя.              — Но только потому, что ты вежливо попросил, — Нил перевернул кошелек вверх дном, монеты покатились по стойке, некоторые упали на пол. — И оставь сдачу себе.              Это было чудо, что Эндрю не скормил ему монеты и не бросил его в реку, где единственными, страдающими от его присутствия, были бы рыба и галлоны воды. Он посчитал деньги с исчезающим терпением, а остальные положил в банку для чаевых.              — Имя, — процедил он сквозь зубы.              — Я ждал этого момента! Меня зовут Эндрю, приятно познакомиться.              Эндрю застыл с черным маркером в миллиметре от стакана. Это звучало неправильно. Это не было бы таким совпадением, одним именем из двадцати двух легко могло быть Эндрю. Но что-то не сходилось с тем, с каким предвкушением и озорством Нил буравил его глазами.              Вранье. Это было вранье, и дрожь от того, что он поймал мило улыбающегося Нила на лжи, почти пробила его тело. Он все еще мог различить их, правду и ложные утверждения, даже когда дело доходило до него. Нил не был особенным в конце концов.              — Нет.              Похоже, Нил меньшего от него и не ожидал.              — Ты так же хорош, как я подозревал, — он драматично склонился вдобавок. — Меня зовут Эмброуз. К вашим услугам.              — А как насчет того, чтобы ты оказал нам услугу, покинув эту кофейню? — похоже, что Аарон еще не отъебался.              — Заткнись и сделай мне кофе, крестьянин, — кинул ему Эмброуз с ухмылкой. Он переместился на другую сторону прилавка, чтобы дождаться своего тыквенного латте, подбрасывая розовый кошелек в воздух и ловя его. Издевался, как будто ждал реакции Эндрю.              Лишь по этой причине Эндрю лишил его удовольствия, не возвращаясь к этой теме. Вместо этого он принял заказ еще одного тыквенного латте.              Благодаря интерлюдии Эмброуза, Аарон поравнялся с заказами. Латте для него был готов спустя всего минуту, но казалось, что это не конец.              — Эй, ублюдок, забери свой мусор! — Аарон кричал вслед Эмброузу, держа что-то маленькое и блестящее.              Эмброуз не повернулся. Он помахал розовым кошельком в руке, выйдя из магазина: "Он знает, что это такое".              С этими словами любопытство Эндрю победило, и он посмотрел на объект, который держал Аарон, распознавая ключ. Копия того, что был у него в кармане. Не похоже, что Эмброуз возвращал его, не было ощущения, что это отторжение, только не с его лукавой улыбкой.              Это было приглашение. Требование. То, как Нил планировал попасть на крышу без него, было лишь деталью.              Эндрю выхватил ключ у Аарона и позволил ему проскользнуть рядом со своим.              — Ой, простите, — прозвучало из глубин очереди, и Эндрю знал, что кто-то найдет кошелек в своем кармане.              ***              Эндрю поднялся на крышу, ожидая, что Эмброуз уже там, сидит на краю крыши и смотрит на небо. Как Айзек, как Люк.              Его там не было.              Это место выглядело пустым и серым. Эндрю сделал то, что и всегда, сев на край, притворяясь, что он там по своей воле, вместо чьей-либо.              Он зажег сигарету и сделал глубокую затяжку. Солнце медленно опускалось к горизонту, его силы было недостаточно, чтобы принести хоть каплю тепла. Небо было окрашено в серый и оранжевый, и он не в первый раз задавался вопросом, что видел там Нил.              Едва слышимый щелчок прервал его уединенный момент. Двери легко открылись, и Эндрю решил не тратить энергию на то, чтобы обернуться.              — Эндрю! — громко воскликнул Эмброуз, но его шаги были легкими и бесшумными. Двери закрылись после него, хотя ключи все еще лежали в кармане Эндрю, под охраной. Он знал, что запер Старбакс после того, как привел туда Сэра, тем утром, когда Уильям клялся, что он оставил его открытым.              Карманные кражи и взломы, похоже, Эмброуз хотел, чтобы он знал эти истины, специально ему их показывая.              — Эмброуз, — ответил он любезностью, пробуя имя на вкус. Оно было слишком броским, слишком редкостным после всех этих Питеров, Уильямсов и Алексов.              — Я тоже не знаю, о чем думала моя мама, — ответил он, смеясь, возможно, увидев что-то на лице Эндрю. Он сел рядом с ним, ноги опасно висели над краем, его вес поддерживался локтями.              Стало трудно удерживать внимание на небе, когда Эмброуз сидел так близко. Не вторжение, Нил никогда бы так не сделал, но все еще на метр ближе, чем раньше.              Сердце Эндрю забилось быстрее, когда он сосредоточился на земле под ним. Он выдохнул дым в воздух и решил стрелять прямо в цель.              — Ты никогда не упоминаешь своего отца.              Если это и было неожиданностью, Эмброуз не позволил этому отобразиться на его лице.              — Оставим все как есть. Он был плохим человеком.              Он быстро стащил сигарету из губ Эндрю и сделал глубокий вдох. Его пальцы были худыми и обгоревшими, как и все остальное. Вот так смотреть на него было более затягивающе, более вредно, чем сам никотин.              Эндрю перевел свой взгляд на землю, на несомненно более безопасное место, на котором можно сосредоточиться.              — Ты знаешь, что можешь приходить сюда как Нил Джостен, — сказал он.              — Зачем? — мгновенно ответил Эмброуз. — Для него здесь ничего нет.              Слова застряли в груди Эндрю, как будто он порезался осколками стекла. И, возможно, он и впрямь порезался об острые края искренности Нила. Истина, простая и распознаваемая, но что-то в нем хотело, чтобы это было ложью, по неизвестным причинам.              — Что здесь есть для тебя?              — О, это мне нравится. Мы играем в правду за правду?              Честный обмен был лучше, чем догадки в неведении. Эндрю кивнул, и Эмброуз начал считать на своих пальцах, как будто он осмысливал всю глубину вопроса. Как будто поверхностное «что здесь есть для тебя» заслуживает ответа большего, чем одно слово.              — Для Айзека? Утешение. Думаю, ему нужно было за что-то держаться, даже если это твое кислое лицо и его отмороженная задница.              Он снова затянулся украденной сигаретой.              — Для Люка это было чувство вины. Он чувствовал необходимость извиниться за всякое дерьмо, потому что он считал тебя хорошим парнем.              «Я не думаю, что ты заслуживаешь этого прозвища», — прозвучало в голове Эндрю так, будто он никогда не пытался забыть слова Люка. Монстр, несогласный с другими голосами, более требовательными, невыносимыми.              — Что касается скромного меня? Любопытство. И доказать, что ты ошибаешься, — сказал он с дерьмовой ухмылкой, как будто это был тот самый момент, которого он ждал все это время. — Ты думаешь, что я ничего о тебе не знаю.              — Ты не знаешь.              — Конечно, знаю, — Эмброуз предложил ему сигарету обратно. Эндрю взял ее и бросил прямо за край, наблюдая, как она падает, заинтригованный против воли. Уверенность, с которой Эмброуз заявил об этом, как будто это ничего не значило, как будто он действительно знал его, была отчасти наивной, отчасти захватывающей.              Никто его не знал. Особенно те, кто не знали даже сами себя.              — Твоя фамилия Миньярд. Тебе двадцать, у тебя есть близнец и ты изучаешь уголовное право.              — Я думал, ты здесь, чтобы доказать, что я неправ.              — Это только начало, чтобы установить некоторые вещи. Боишься, что я прав?              Это был глупый вопрос. Эмброуз продолжил.              — У тебя эйдетическая память. Ты никогда не работаешь в пятницу. Ты можешь говорить по-немецки, но не по-французски.              Все должно было быть не так.              — Ты избегаешь физического контакта, если только это не ты инициировал его, — Эмброуз протянул руку, как будто хотел прикоснуться. Он остановился в сантиметре от кожи Эндрю, но так и не дотронулся. Эндрю замер, насильно сосредотачиваясь на том, чтобы оставаться неподвижным как статуя.              Нил не должен был обращать на него внимание.              — Продолжи, и твоё тело никогда не найдут, — пробормотал он в секунде от того, чтобы отрезать пальцы Эмброуза. Эмброуз только рассмеялся и извлек руку из опасной территории, снова облокачиваясь.              Удобно, как будто он даже не заметил тяжести того, что он сделал. Но Эндрю знал, что Нил точно осознавал, что делает, доказывая свою точку зрения. Он играл с огнем, несмотря на то, что раньше уже обжигался в буквальном смысле.              — Верно. У тебя при себе ножи, но ты не наносишь удар без предупреждения. Даже если люди этого заслуживают.              На это Эндрю, вероятно, нарвался сам, доказав это еще до того, как это было сказано. Кроме того, насколько ебанутой должна быть чья-то жизнь, чтобы измерять доброту желанием предупредить перед нападением? Большинство людей могли бы возразить, что сама мысль о причинении боли — чистое безумие.              Не Нил. Не Эндрю. Они жили в похожем мире.              — Я хочу ударить тебя ножом в 90% случаев, — сказал он. — Но ты того не стоишь.              — Я думал, ты ничего не хочешь.              — 91%.              Эмброуз рассмеялся. Красивый звук, как будто они не говорили об ужасном убийстве.              — Посмотрим, как быстро я доберусь до сотни.              По всей видимости, очень быстро. Эмброуз воспринял отсутствие ответа, как возможность продолжить.              — Тебе не нравятся смены по средам, но ты все равно их берешь, — перечислял он, как будто ему все еще было что сказать. — Полагаю, это ради Аарона, так как у него с Кейтлин не так много свободных вечеров. Может, под всей этой черной одеждой прячется романтик.              — И под смертоносными взглядами, — добавил он, как только встретил глаза Эндрю. — В любом случае, ты буквально спас бродягу от жизни на улице, и я говорю об обоих, Сэре и Кевине. С Сэром все понятно, но Кевин? Какая самоотверженность.              — В итоге он алкоголик.              — Но живой алкоголик. Ты не злодей, Эндрю. Я повстречал многих, и ты определенно не один из них.              Нил посмотрел на него сияющими глазами, вернувшись к своему пиздежу. Как будто он думал, что Эндрю заслуживает быть услышанным, понятым, и что все должно быть иначе. Может, это было эгоистичное желание, или избирательная слепота, но осознание осело глубоко в костях, коже Эндрю, в его бытии.              Это с самого начала работало в обе стороны. Эндрю собирал правду о Ниле Джостене, а Нил тщательно оберегал частицы и обрывки о нем. Второстепенные, те, которые он предоставил ему неосознанно, те, которыми он поделился, — все они были записаны у него в голове. Это была не игра на одного, это был закон действия и реакции. Запечатлевший их обоих.              Они кружили вокруг друг друга, пытаясь решить своеобразную загадку, не имея ничего, откуда можно было начать, и никаких признаков конца.              Нил был так же заинтригован им, как и Эндрю.              — Я ненавижу тебя, — сказал Эндрю с нескончаемой ненавистью, бурлящей внутри него. Между ними не может быть ничего, кроме секретов, фальшивых истин и правдивых слухов. Они были далеко друг от друга, и Нил мог быть заинтересован им, но однозначно не таким образом. Стефан и Сэмюэль ясно дали понять.              Не было ничего, кроме секретов и любопытства, ничего, что могло бы пережить последнего персонажа Нила. Как только он закончит, песенка спета, Auf Wiedersehen, au revoir, шоу завершено. Счастливой жизни.              Губы Эмброуза в ответ расплылись в улыбке, потресканные, мягкие. Возможно, на вкус как сигарета, которая полетела несколько минут назад, полетела вниз? Упала.              Эндрю встал со своего места до того, как у него появился шанс сделать что-то глупое. Пустота под ним, намного более огромная, когда он стоял, не стоила того, чтобы взглянуть на нее. Не тогда, когда наблюдение за Нилом вызывало ту же реакцию.              Нил, Нил, Нил, Эмброуз.              Не было ничего между потребностью уйти и подойти ближе, прикоснуться.              — Подожди, сейчас моя очередь! — сказал Эмброуз, но он не встал, не пошел за ним — слова были единственным препятствием. Эндрю чувствовал, как его бесстрастное выражение лица исчезает, распадаясь где-то в области его глаз. Говорят, что глаза не лгут, поэтому он встретился взглядом с Нилом, доказывая ему, себе... что-то важное.              — Жалкий, лгун, ходячая проблема, — вопрос должен был быть в том, что было здесь для него. Не было смысла затягивать момент. Лучше истолковать это как: что ты думаешь обо мне?              — «Проблема», мне нравится.              Эмброуз понял ответ так, как предполагалось, — просто еще одна невыносимая вещь о нем. Эндрю позволил дверям автоматически закрыться позади него, поместив ключ Нила в замок, изменив его позицию на горизонтальную.              Он выберется. Если повезет, может, нет.