Coffee & Lies

      В ретроспективе, присутствие Кевина должно было быть плохим предзнаменованием.              Он сидел за третьим столиком у окна, именно там, где очень давно Бенджамин решил сесть. Но он не учил свою скучную историю и не пил кофе. Он просто гипнотизировал свой телефон и посылал многозначительные взгляды Эндрю.              Всякий раз, когда его телефон вспыхивал от нового сообщения, он выглядел так, будто хотел рефлекторно бросить его в окно, утопить в святой воде и сжечь. Необязательно в таком порядке.              Эндрю игнорировал его. Если тот хотел поговорить, он должен был начать разговор сам.              В третий час сидения на том же месте с тем же стаканом нетронутого кофе, Жан присоединился к нему, принеся только больше отчаяния в кофейню. Два парня сидят за одним столом, ни слова сказанного между ними — это было по-настоящему жалко. Они выглядели так, будто ожидали судного дня.              Кейтлин сидела за столиком, который был ближе к стойке, ожидая, когда Аарон закончит свою смену. Оставалось пять минут, и Ники уже был в подсобке со своим фартуком и табличкой с именем, наслаждаясь последними минутами свободы.              Мирную атмосферу прервал звук столкновения головы Нила со стеклянной дверью.              — Боже мой!              — Генри!              — Тут написано «на себя», а не «от себя»!              — Ты как?              — Я в порядке.              — Хорошо, потому что я буду смеяться следующие 30 минут.              Оживленная группа людей вошла в кофейню со смехом, и Нил — Генри, который потер свой лоб.              — Я не знаю, как тебе удалось пережить учебный день.              — Он потерялся восемь раз. Я столкнулась с ним по пути к физиологии и я уверена, что у него должна была быть драматургия в тот момент.              — Господи Иисусе. Эмброуз был великолепен, но этот парень убьет меня, клянусь.              Генри был одет в футболку сомнительного цвета по крайней мере на два размера больше, чем ему требовалось, в чем не было ничего нового. Но раньше ему удавалось выглядеть презентабельно, а теперь она висит на нем, как на скелете. Его лицо ничего не выдавало, но его левый шнурок был развязан и опасно покачивался возле его ноги, обещая дальнейшее развлечение.              Кевин и Жан обменялись взглядом, полным страданий.              — Эй, четыре тыквенных латте, — воскликнула Элисон. Мэтт, Дэн и Рене пошли к столам, чтобы найти место для своей группы. Генри потерянно стоял посреди зала.              Эндрю написал их имена на стаканах, на этот раз без комментариев Элисон об этом. Он сознательно тянул время. Генри не выглядел как кто-то, подходящий для долгих важных бесед, но призрак их последней встречи остался горьким воспоминанием.              Тем не менее, Эмброуз был давно мертв, оставлен в воспоминаниях о холодном дне и сезонном напитке, невпечатляющем закате и общей сигарете. Теперь он не мог избежать Нила, даже если Эндрю никогда не избегал. Элисон отошла, чтобы дождаться их напитков, и Генри сделал нерешительный шаг вперед.              — М-м, привет, один большой горячий шоколад.              — 3.45.              — Угу.              Это был весь их разговор. Ничего глубокого, ничего существенного. Эндрю не спрашивал имени. Не было никакой необходимости, он уже знал. Генри было очень модным именем для кого-то столь неловкого.              Генри открыл бумажник, на этот раз свой собственный, и монеты начали катиться на землю, как только он прикоснулся к нему. Элисон смеялась в углу, Дэн прикрыла лицо рукой, а Мэтт раздраженно покачал головой.              Даже Рене казалась позабавленной. Кевин и Жан — нет.              Одна из монет застряла в маленьком местечке под прилавком, и Генри попытался вернуть её, прежде чем сдаться. Он выглядел так, будто давно смирился со своей судьбой.              — Извини, — сказал он с неловкой улыбкой.              — Неважно, — ответил ему Эндрю.              — Ты отлично справляешься! — закричал Мэтт со своего места.              Генри сохранил свою неловкую улыбку и направился к Элисон, чтобы дождаться своего напитка. В очереди не было новых клиентов, Аарон еще не закончил с латте, и Эндрю решил сам сделать горячий шоколад для Генри.              Это было справедливо: правда за правду, око за око, горячий шоколад за другой горячий шоколад. Он был должен Уильяму, просто заботился о незаконченном деле. Аарон бросил ему удивлённый взгляд, но не прокомментировал неожиданную помощь.              — Ты не отвечал на звонки, — безотлагательно сказал Кевин.              Подойти к Элисон означало приблизиться к Кевину и Жану.              — Эм, простите, я случайно утопил свой телефон.              — Ты что?!              — Наконец-то!              Эндрю проигнорировал реакцию группы Нила и сосредоточился на том, что было важно. Кевин был там не ради него, а ради Нила Джостена. Конечно, он пришел, когда началась смена Эндрю, и сидел там беспрерывно почти четыре часа.              Если у Эндрю была смена, Нил должен был прийти. Похоже, другие тоже обратили на это внимание.              — Мы должны поговорить, — снова попытался Кевин, и Жан кивнул, как его эмоциональная поддержка.              — Мы можем поговорить позже? Сейчас не лучшее время.              — Это самое худшее время, Генри! — Кевин произнес это имя так, как будто оно лично оскорбило его. — Не думаю, что ты понимаешь, насколько это плохо.              — Эм, было бы лучше, если бы это подождало до завтра?              Потому что завтра неловкий, неуклюжий Генри исчезнет без следа. Сегодняшний Нил не выглядел как кто-то, способный остановить катастрофу в движении — может быть, настоящий смог бы что-то изменить.              Но Кевин выглядел отчаявшимся, то и дело переводя взгляд со своего телефона на двери, ожидая. Чего? Конца света, возможно, конца его света.              — Ребята, Генри буквально врезался головой в двери и пятнадцать минут искал ручку, которая была за его ухом. Если вы подождете с этим до завтра, вы сможете найти кого-нибудь действительно полезного.              — Мы здесь не из-за Генри, — ответил Кевин.              — Если ты не хочешь говорить, тогда просто послушай, — Жан решил полностью проигнорировать слова Дэн. Он посмотрел на Генри так, будто тот держал решение в своих руках, но отказывался делиться им. — Однажды ты отдал нам свою игру.              Это звучало, как что-то из прошлого, как давно истощенное чувство. Генри повернулся к ним нерешительно, но его тон был серьезным.              — Говори.              Жан заговорил.              Не было смысла в расшифровке французского, когда они перебрасывались словами настолько быстро. Эндрю спешно закончил незначительный заказ Генри как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кевин указывает на свой телефон.              Генри приблизился к их столу, игнорируя свою собственную веселую группу, и взял телефон в руки, чтобы самому посмотреть на что-то.              — Не надо! — Мэтт попытался остановить его до того, как телефон полетел. Генри все еще соответствовал своему персонажу, несмотря на обстоятельства. Им стоило бы стараться сильнее, если они хотели кого-то менее неуклюжего. — Черт, он сделал это снова.              — Это мой мальчик! — отметила Элисон. Её ставка, вероятно, возросла с самого начала.              — Извини.              Генри не выглядел слишком сожалеющим.              Каким-то чудом телефон не приземлился на экран, он даже не разбился. Эндрю больше внимания уделял предательскому выражению лица Кевина, пока не появилось новое сообщение и экран не загорелся.              Телефон лежал прямо под прилавком, и Эндрю был в идеальном положении, чтобы увидеть, что было написано до того, как экран потемнел.              Появилось новое сообщение с неизвестного номера с только одной вещью в нем. Номер «0», ни больше, ни меньше.              Кевин и Жан застыли на месте, обменявшись тревожными взглядами перед тем, как Кевин помчался, как будто от этого зависела его жизнь, и забрал свой телефон обратно. Он побледнел, реагируя хуже, чем того заслуживала простая цифра, и Жан начал материться или молиться на французском.              Судя по выражению их лиц, это могло быть и то, и другое.              — Может, вам не стоит меня ждать, — предложил Генри своим друзьям, неуклюже и натянуто.              — И как ты планируешь найти общежитие без нас?              — Ты даже не смог отыскать ванную! Или бумажник, раз уж на то пошло.              — Пожалуйста.              Одно простое слово заставило замолчать весь зал, работая лучше, чем любые другие требования или просьбы. Эндрю не упустил то, как Аарон заметно съежился, или то, как нескрываемо на него посмотрели Кейтлин и Кевин. Ники пел в подсобке.              — Я думаю, мы подождем, — сказала Рене, доказывая своими словами, что простое «пожалуйста» никогда ничего не меняет.              — Да, мы пришли вместе, мы и уйдем вместе.              — Похоже, ты застрял с нами, парень.              Аарон закончил последний напиток и выставил их всех на прилавок, фактически прекратив любые дальнейшие обсуждения. С него хватило на сегодня, хватило того, что бы там Нил не принес в Старбакс на этот раз. Особенно, когда Кейтлин терпеливо ждала его, улыбаясь.              Горячий шоколад был уже давно готов. Генри взял его с прилавка, не лишив Эндрю взгляда. Он не вылил его сразу на себя, что было удивительно.              Элисон использовала свою магию и перенесла все их заказы на стол, но Генри застрял где-то посреди ничего, явно колеблющийся, выбирающий, где сесть.              Кевин начал что-то говорить на французском. Это не имело значения, потому что новый клиент не дал ему закончить. Или, точнее, благодаря новому клиенту в его мозгу произошло короткое замыкание, в основном в той части, которая создавала связанные предложения. Это заставило его замолчать посередине предложения и застыть.              Неудивительно, что Кевин и Жан оба искали убежища в Старбаксе в его смену, неудивительно, что они отчаянно хотели поговорить с Нилом, независимо от его нынешнего состояния.              Рико Морияма. И его приспешники, выстроенные в линию у дальнейшей стены.              Это был Рико Морияма, одетый в показной черный костюм с черной рубашкой, как будто он никогда не исчезал. Рико Морияма, который должен был сидеть в тюрьме. Прошло три года с момента, когда Кевину удалось сбежать. Полтора с тех пор, как Рико был заключен в тюрьму, будучи осужденным за бесчеловечные преступления.              Но вот он здесь.              Кевин выпил стакан своего теперь определенно отвратительного кофе залпом, возможно, надеясь упасть в обморок раньше, чем он сможет столкнуться с последствиями.              — Ты, — первой, кто отреагировал, была Кейтлин. Казалось, это вернуло все в движение.              — Какого хуя ты тут забыл?              — Кто выпустил тебя из клетки? Или ты сбежал через канализацию, как мешок дерьма, которым ты и являешься?              — Черт, пятьдесят шесть лет проходят действительно быстро, когда у твоего папочки есть деньги.              Столь теплый прием не задел Рико. Он был сосредоточен исключительно на Кевине, Жане и Генри — бывших членах его Свиты Короля. Не на Генри. На Ниле.              — Кевин, — сказал он непринужденно, как будто они говорили о погоде. — Вижу, ты решил оставить татуировку. Твоя преданность очень трогательна, я ценю этот жест.              — Я сделал это не в знак твоей памяти, — попытался перечить ему Кевин. Его голос дрожал.              — Ты всегда был моим любимчиком.              — Что ты хочешь? — спросил Жан грубо, бледнея в следующее мгновение, будто только осознав сказанное. Он был на попечении Рико дольше, чем Кевин, он вкусил свободы, но старые привычки умирают с трудом.              Рико засмеялся, действуя Эндрю на нервы. Это было только ради шоу, все, что его касалось было только ради шоу, и они были зрителями его частной пьесы.              Нил, их единственный актер, был привязан к Генри — к бесполезному, неуклюжему, неловкому парню. Кевин был прав, момент был неудачный. И, вероятно, не был совпадением.              Луи, Оливер, Джеймс, Питер, Алекс, даже Эмброуз были бы лучшими вариантами. Именно поэтому они уже исчезли. Что бы Рико ни хотел сделать, он делал это с внешним источником информации и страхом перед Нилом Джостеном.              Он подстраховал себя, он позаботился о том, чтобы устранить его до того, как поднимут занавес. Это был плохо скрытый страх, уважение, или что-то похожее на эмоции, из-за которых он бы подстраивался под чье-то расписание.              Это вызывало вопрос, на который Эндрю пытался ответить с самого начала. Кем на самом деле был Нил?              — Жан, ты совсем не изменился, не так ли? Никакое наказание не удержит тебя от того, чтобы выпаливать постыдные вещи. Нам просто следует поработать над этим побольше.              — Мы больше не принадлежим тебе, — сказал Кевин. Это было неповиновение с неожиданной стороны, или, по крайней мере, Рико выгнул бровь целенаправленно. Кевин мог самостоятельно сбежать из Гнезда, но не постоять за себя, его позвоночник был слишком хрупким для этого.              Однако, прошло время с их последней встречи. Возможно, самая безумная мечта Кевина была не так уж и недостижима.                     — Можешь говорить, что хочешь, но цифра под твоим глазом рассказывает другое. Вы всегда будете принадлежать мне. Вы заблудились за пределами Гнезда, вы не были готовы к жизни в реальном мире. Надеюсь, вам понравилось ваше восстание, пока оно длилось.              Ни у Кевина, ни у Жана не нашлось слов. Рико, похоже, было что сказать. У него было полно времени в тюрьме, чтобы обдумать, спланировать и создать фальшивые сценарии в своей голове. Он пришел с подготовленными ответами на все возможные возражения.              — Вы знаете, какое наказание последует за вашим неповиновением, — сказал он, наслаждаясь реакцией. Жан скрыл дрожь лучше, чем Кевин, но она не осталась незамеченной. — Я не сомневаюсь, что вы двое присоединитесь ко мне, как в старые добрые времена. Нам было так весело вместе, правда?              В его голосе было столько едва ли скрытого яда, что никто не смог ответить.              — В любом случае, я здесь из-за кое-кого другого.              Генри стоял на том же месте, посреди ничего. Не было никаких барьеров между ним и Рико. Он выглядел плохо.              — Натаниэль.              — Эм, меня зовут Генри.              — Я знаю. Но ты не очень-то на него похож.              Натаниэль. Другое имя, важное имя, только что впервые использованное. Имя кого-то опасного, силы, которая заставила Рико Морияму нанести личный визит.              — Подойди ближе, — приказал Рико, и Генри подчинился без раздумий. — Ближе. Я давно не видел тебя таким.              Рико имел в виду его волосы и глаза, самоуверенная ухмылка росла на его лице, когда Генри сделал еще один шаг в его сторону.              Но Генри по-прежнему был Генри, бесполезным или нет. Он был в основном неуклюжим и нескоординированным, что оказалось ценным в данный момент. Он споткнулся о шнурок и в следующий момент все полетело.              Горячий шоколад, кошелек Генри, Генри.              Пластиковая крышка его стакана каким-то образом была снятой, хотя Эндрю был уверен, что он правильно её закрепил. Нил использовал Генри, чтобы сохранить свою роль. Он сражался не на том же фронте, что и Кевин с Жаном, но он сражался вместе с ними.              Слегка растаявшие взбитые сливки упали на вычурный костюм Рико, подчеркивая его черный цвет. Остальная часть напитка покрыла Генри с головы до ног, мгновенно меняя цвет его светло-серой футболки на темно-коричневый.              — Генри, — процедил Рико сквозь зубы, пытаясь казаться незатронутым.              — Э-э, прости. Это было не нарочно.              Это было совершенно нарочно.              Это был момент, когда Ники решил выяснить, что происходит с Аароном. Прошло больше пяти минут после официального начала его смены, но он был бы глупцом, если бы не взял то, что ему предложили. Он вышел из подсобки с улыбкой.              Он не ушел далеко.              — Ты!              — Я. Мы это уже уладили. Ты опоздал на вечеринку, Николас.              Ники решил сделать умную вещь и полностью проигнорировать Рико после этого. Он поступал так, когда люди называли его Николасом.              — Генри, у меня есть запасной свитер в подсобке, если хочешь переодеться.              Шоколад уже не был горячим, когда он решил вылить его на себя, но Генри стоял с подолом своей футболки в руках, как будто не хотел, чтобы он прилип к его коже. Он не очень преуспел в этом.              — Правильно, Генри, ты должен переодеться, пока кто-нибудь не заметил твои уродливые шрамы.              — Завали ебало, — подала голос Элисон. Было это реакцией на слово шрамы или уродливые, Эндрю не знал.              — Что? Может быть, ему следует показать тебе. Очень грустно, что кто-то столь молодой так отвратительно выглядит.              Генри не выглядел так, будто планировал постоять за себя. Он был неподвижным и покорным, только подтверждая слова Рико. На теле Нила были шрамы, Эндрю давно догадался. Те, что на его лице и костяшках, на предплечье — все они намекали на то, что ещё есть что скрывать.              Почему-то Жан выглядел невероятно виноватым.              Прежде чем Рико смог бы продолжить свой злодейский монолог или что-то в этом роде, Эндрю решил вмешаться. Становилось скучно.              — Почему ты здесь?              — Не из-за тебя, Доу. Или ты изменил свое мнение? Но я сомневаюсь, что после всего этого недоразумения на День Благодарения ты захочешь присоединиться ко мне.              То, что такие слова, как Доу, День Благодарения и недоразумение, были сказаны так быстро друг за другом, должно было вызвать реакцию. Ники опустил взгляд, все еще убежденный, что это было его ошибкой. Так и было. Его наивность, его оптимизм, его вера в людей — все это привело их к одному конкретному моменту. Но именно все эти вещи заставили его взять Эндрю и Аарона под свое крыло. Они были равны сейчас, как бы ужасно это не звучало.              — Откажусь.              Эндрю был саморазрушительным, но не настолько. Он использовал каждую унцию своей энергии, чтобы сделать свой тон плоским и скучным. Он не доставит Рико такого удовольствия. Недоразумение.              — Разумеется, он, блять, не присоединится к твоей секте, что за вопрос? — Аарон перестал бросаться в него обеспокоенными взглядами и перешел в нападение.              — Это было просто предложение, — улыбнулся Рико. Взбитые сливки на его лацкане не давали ему выглядеть угрожающе. Эндрю никак не мог избавиться от чувства, что вся эта ситуация показалась бы ему невероятно смешной, принимай он лекарства.              — Возьми свое предложение и засунь себе в задницу. Мне плевать, что ты хочешь от Кевина, Жана или Нила, но если ты тронешь моего близнеца, я тебя убью.              Он все еще находил это забавным — его брат сражался за него, а Рико выглядел слегка ошеломленным со сливками, капающими на его ботинок.              Как только Кейтлин открыла рот, чтобы поддержать Аарона, присоединился новый голос.              — Не вмешивайтесь.              Генри нарушил молчание несколькими острыми словами. На немецком. Они были не для того, чтобы Рико достал свой нос из дерьма других людей, они были адресованы Эндрю, Аарону и Ники, чтобы они заткнулись и смирились с этим.              Немецкий был чем-то новым. Ники перевел свой взгляд на Генри в мгновение ока, разинув рот, роняя небольшое, личное «блять». Аарон больше не удивлялся. Конечно, они могли вести международные переговоры здесь. На английском, французском, немецком и, возможно, японском, если Жан или Кевин захотят стряхнуть пыль с этого языка.              — Он здесь за тем, что когда-то ему принадлежало. Вы в этом не участвуете.              Нил говорил на немецком так же, как на французском, как будто это был его родной язык. Это был не тот акцент, который преподавали в школах, и не тот, который звучал в телефонных разговорах Ники с Эриком. Он выдал свой большой секрет, свое преимущество над Эндрю, просто так.              Ничего бы не случилось, скажи он это на английском. Ничего.              — Теперь участвуем, — ответил Аарон.              — Это игра, и он пытается заставить меня проиграть. Что бы у вас с ним ни было, он затеял все это из-за меня, а не из-за вас.              Это имело какой-то извращенный смысл. Рико был здесь не за реакцией Генри, ведь было ясно, что он ничего не сможет сделать в этой ситуации. И если рычагом давления для достижения этого было злить знакомых Нила, это было умно.              Мэтт, Дэн и Элисон сидели на краях своих сидений, готовые нанести удар в любой момент. Они не могли следить за разговором, но не спускали глаз с Генри. Рене переводила взгляд с Рико на Эндрю, готовясь ко всему.              Никогда не теряй своих врагов из виду или как там. Генри не заслуживал её внимания, не тогда, когда язык его тела говорил больше о побеге, чем о драке.              — Что ты собираешься делать? Снова окунешь его в кофе? Ты бесполезен, — сказал ему Эндрю скучающим голосом, который ясно дал понять, что слова Рико его не задели. Он был неважен. В упоминании Дрейка не было необходимости.              Он мог сломать что-нибудь позже. Сейчас важно было то, что планировал делать Нил.              — Так и есть.              Это были последние слова Генри. И они были правдивы.              Изменение было мгновенным и заметным во всех возможных аспектах. Генри выпрямил спину, более уверенно глядя на ноги. Он полностью повернулся лицом к Рико, не избегая зрительного контакта, и сделал оставшиеся два шага, вторгаясь в его личное пространство. На его губах играла улыбка, хищная, которую Эндрю уже видел.              Это выглядело так, будто маска соскользнула с его лица одним быстрым движением. Персонажи изменились, пришло время сценарию меняться вместе с ними. В этом диалоге Генри больше не было места.              Было похоже, что Кевин в следующее же мгновение исполнит праздничный танец.              — Это Джеймс? — прошептала Дэн по неизвестным причинам. Больше не было никаких клиентов, все они сбежали при первых признаках неприятностей.              — Думаю, это Луи, — ответила Элисон таким же приглушенным голосом.              — Надо же.              Несомненно, это был Луи. Тот, кто не побоялся произнести имя Рико вслух перед Кевином. Тот, кто излучал высокомерие и уверенность. Джеймс нарочно вел себя как придурок, но Луи сам по себе таким был. Это был идеальный выбор.              — Так что, в конце концов, мне удалось спровоцировать перемену, — сказал Рико, удовлетворенный.              — Единственное, что ты спровоцировал, это мои нервы, ублюдок. Кем ты себя возомнил? — Луи говорил с тем же французским акцентом, что и в прошлый раз, и каким-то образом, он звучал угрожающе.              — Твоим королем.              — Ты никогда не был королем. И уж точно не моим. На твоем лице написано «1», но ты никогда ни в чем не был первым. Ты второй сын во второй ветви своей семьи, и даже там ты был вторым из лучших. Мы все знаем, что Кевин победил тебя.              — Посмотри на него и скажи это снова с серьёзным лицом.              Кевин поежился на своем месте, пытаясь уменьшиться и одновременно удержать часть своей уязвленной гордости. Результат был до смешного жалким.              — Хорошо, я скажу это. Кевин лучше тебя, — Луи придерживался своих слов. — Теперь, когда мы определились с тем, кто есть кто, скажи мне, как там тюрьма? Можно было подумать, что твоя семья вытащит тебя раньше.              — Было здорово, на самом деле. Я встретил много новых людей, некоторые из них очень вдохновляющие, — Рико выглядел слишком самодовольно.              — Так вот почему твоя так называемая семья не забрала тебя раньше? Чтобы ты набрался вдохновения в другой среде?              — Это не имеет никакого отношения к моей семье.              — Я понял. Они ради тебя даже пальцем не пошевелили. Какой там тебе присудили срок? 56 лет? Ничего невозможного в том, чтобы стереть это с помощью денег, если кто-то действительно попытается. Но им было наплевать на тебя, на самом деле, им лучше было убрать тебя со своего пути.              — Следи за словами.              — Ой, прости. Я забыл, что это щекотливая тема для тебя. Никогда не получал ни любви, ни даже элементарного уважения — единственное, что у тебя всегда было — это деньги. И Кевин с Жаном, полагаю.              Жан тявкнул что-то на французском, вероятно, чтобы Луи с этим разобрался. Или прекратил делать из них предмет обсуждения, или полностью остановился. Никто не мог знать наверняка.              — Правила изменились с тех пор, как ты был судьей, Рико. Это больше не твой мир. И это не Кевин и Жан не знают своего места, а ты. У них есть свои дела и прочный фундамент, твое присутствие ничего не меняет. Добро пожаловать в реальный мир, как ты умело выразился. Тебе здесь нет места.              Луи улыбнулся, но эта улыбка была точно не его. Она была слишком острой, почти маниакальной, растягиваясь на шрамах Нила. Она была опасной и совершенно чуждой. Луи прикрыл её рукой, впиваясь острыми ногтями в кожу, чтобы избавиться от нее.              Ошибка? Перелом в его персонаже? Улыбался кто-то другой, Эндрю был уверен в этом. Зачем еще Нилу хотеть стереть это со своего лица?              — Тебе не стоит читать мне лекции о моем месте, Натаниэль. Даже окажись твои слова правдой, у тебя нет прочного фундамента. Никто и глазом не моргнет, если ты исчезнешь на следующий день.              Оно снова вернулось, все то же имя. Натаниэль. Казалось, что Рико сказал это с намерением ранить, как будто та жестокая улыбка принадлежала этому искривленному персонажу. Эндрю ожидал его.              — Что еще нового?              — Ты пожалеешь о том, что сказал сегодня, — заявил Рико, — его слова — угроза. Пустая, если выражение лица Луи о чем-то говорило. — Я устрою тебе ад.              — Очень в этом сомневаюсь, уебок, — он направился к кассе и схватил горстку чистых салфеток. Прежде чем Рико смог среагировать, он вдавил её в его грудь с силой, которая заставила его сделать шаг назад. — Вот несколько салфеток, которые помогут тебе стереть себя с лица земли. Так будет лучше для всех нас.              Не сказав больше ни слова, Рико повернулся на пятках, его приспешники последовали за ним.              — Хорошего дня! — удалось выкрикнуть Луи им вслед перед тем, как двери закрылись.              Эндрю ждал возвращения Генри, но этого пока не произошло. Луи повернулся к Кевину и Жану, злой и резкий, не позволяя оглушающему молчанию продолжаться.              — Я не должен играть для тебя, — начал он. — Я нихуя не должен вам обоим. Ты взял это, перекрутил и швырнул в меня обратно. Не путай меня с пешкой на своей дурацкой шахматной доске, я больше не играю. Помни это, когда захочешь от меня чего-нибудь еще. У тебя своя, блять, жизнь, на твою задницу нельзя положиться, так почему ты все еще выглядишь, как кусок теплого дерьма, когда он появляется?              — Ты не изменился, Луи. Ты все еще урод.              — Но ты изменился, Жан. Где тот французский ублюдок, которого я когда-то знал?              Жан встал из-за стола, его шаги были решительными. Он пошел к Луи и протянул руку, как будто это была деловая сделка.              — Пока не здесь, но частично присутствует. Я бы сказал, что он где-то с твоими оскорблениями гниет в мусоре.              Они пожали руки, как старые друзья, прощаясь.              — Больше похоже на это. Теперь съебывай отсюда. Не хочу тебя больше видеть.              Это было вознаграждено кривой улыбкой, самой правдивой, которую Эндрю видел у Жана с тех пор, как он перевелся в этот универ. «Я больше не хочу видеть тебя», не похоже на изгнание, совсем нет.              Это также было не совсем обещание.              — Кевин, пойдем, — позвал Жан. Кевин вцепился в свой номер с широко распахнутыми глазами и побледневшей кожей. Он последовал за ним в тишине, не глянув ни на Нила, ни на Эндрю. Он, вероятно, думал о последствиях их поведения — о том, как Рико мог им ответить.              Однажды он перестанет беспокоиться об этом, но не сегодня.              За ними закрылись двери, после чего Луи остался один посреди комнаты, все смотрели на него. Его футболка начала высыхать в некоторых местах. Он завязал левый шнурок, как ни в чем не бывало.              — Что это было? Что он здесь забыл? — Аарон нарушил молчание, по праву разозлившись. Его смена закончилась очень давно.              — Это был Рико Морияма.              — Не может быть!              — Он, вероятно, составил несколько мутных планов, для которых нужна была его команда, — непрерывно продолжал Луи. — Это грустно, на самом деле. Он практически умолял нас вернуться, потому что мы единственные, кого он знает.              — Он сказал, что хочет тебя.              — Его хотелки это только его проблема. Мне все равно.              Что-то осталось недосказанным в конце его предложения. Мне все равно — и всегда было? Мне все равно — теперь да? Мне все равно — и тебе, скорее всего, тоже должно быть.              — Появится ли он снова? Его лицо может окончательно испортить мой день, — спросил Мэтт с искренним беспокойством в голосе.              — Да, он сказал, что устроит тебе ад, — Дэн согласилась со своим парнем. — Может, нам стоит быть начеку?              Луи решил уклониться от вопросов умным ходом. Он бросил играть и превратился обратно в Генри — его улыбка мгновенно исчезла, на её место пришло неловкое выражение лица.              Это привело ко всеобщему смеху, напряженная атмосфера изменилась вместе с Нилом.              — Хочешь одолжить свитер? — спросил Ники снова, на этот раз с большей вероятностью ответа. Генри посмотрел вокруг себя и кивнул.              — Если ты не против.              — Совсем нет, он в подсобке.              Генри последовал за ним в кладовку, и Ники появился через несколько секунд, дав ему возможность переодеться наедине. Шрамы, шрамы на его теле — щекотливая тема. Повязки Эндрю были на своем месте.              — Ну, это было совершенно неуместно, — раздраженно сказал Аарон, но бросил на Эндрю молчаливый и преднамеренный взгляд, чтобы убедиться, что они оба в порядке. Эндрю бы это позабавило, не взгляни он на него по той же причине.              Их день рождения приближался.              — Берегите себя, — сказала Кейтлин и вытащила оттуда Аарона, оставив Эндрю с Ники и развеселенной группой за столом.              Они обменивались деньгами.              Генри вернулся со своей спешно сложенной футболкой в руках, одетый в яркий радужный свитер, самый отвратительный из всех, что были у Ники в шкафу. Он был слишком длинным для него, и он держал его подол, чтобы он не упал с его плеча. Не было похоже, что ему в нем удобно, но Ники моментально телепортировался к нему. Генри не обращал на него внимания.              — Эм, прости, что испортил тебе ставку, — сказал он Элисон.              — Ты издеваешься надо мной? Это было лучшее, что я когда-либо видела. Я бы заплатила больше, чтобы увидеть это снова.              — И я поставила против неё, — сказала Рене, улыбаясь. — Она получит что-то взамен.              — Это жульничество.              — Это не так! Это планирование наперед!              Мэтт встал, взъерошил волосы Генри и вернул ему его давно забытый бумажник.              — Ты был великолепен. Но давай выбираться отсюда.              Эндрю мог поддержать это заявление. Для одной смены было достаточно людей, Нил обычно не приносил с собой столько проблем. Немного, конечно, чтобы было интересно.              Но преступник, осужденный за бесчеловечные преступления, собственной персоной, был совершенно другим уровнем. Профессор Кац пропустил одну из своих любимых тем всего на несколько часов. Он будет в ярости.              — Прости меня за... это, — расплывчато сказал Генри, глядя на Эндрю. Это было искреннее извинение. Конечно, Нил внимательно слушал, казалось, будто он всегда замечал детали. Он извинялся за причинение несущественного ущерба без какого-либо более глубокого представления того, что Рико решил упомянуть. Он был буквально одет под радужный флаг, но это никак не помогало делу.              Он мог бы приберечь свои извинения для того, кому не все равно.              — Не беспокойся об этом, — сказал Ники. Он собирался переживать об этом за них всех, в помощи не было нужды. — И можешь вернуть свитер, когда придешь в следующий раз, хорошо? Просто забрось его в подсобку.              — Хорошо, так и сделаю. Спасибо тебе.              Элисон и Дэн собрали пустые стаканы и выбросили их в мусорку, образцовые клиенты. Жаль, что их репутация уже по умолчанию была испорчена.              Они ушли, громко попрощавшись, и магазин внезапно опустел. Ники начал убирать коричневые пятна на полу.              — Свитер ему идет, не так ли? — слишком радостно спросил он — фальшивая улыбка, скрывающая его беспокойство. — И под «подходит» я имею в виду «ох, у него определенно что-то было с Жаном в прошлом». У меня на такое глаз наметан.              Эндрю не ответил ему, в этом не было необходимости и этого не предполагалось. Ники мог вести разговор без его участия в течение нескольких часов.              Но его глаз и впрямь был наметан на такие вещи. И отсутствие ответа не означало, что он не думал об этом.              Он определенно не думал об этом.