Coffee & Lies

      Дело Мясника из Балтимора было возобновлено.       Четыре года спустя после того, как оно было аккуратно сложено и очищено из общественного сознания. Целых четыре долбаных года. Почему сейчас?       Натан Веснински гнил в тюрьме в течение четырех лет, его фотографии не публиковались, его близкий круг молчал, как если бы их языки были отрезаны. И даже если они заговорили, пресса об этом не знала.       У профессора Каца была теория, что это для защиты свидетелей. Но не было такого важного человека, единственный сын Натана Веснински умер в юном возрасте, его жена не пережила попытки побега, не было другого человека, достойного защиты.       И у профессора Каца было много теорий; человек был слишком увлечён организованной преступностью. — Тыквенный латте, большой. — 4,95. — Спасибо.       Однако раскрытие информации об осужденном человеке с четкими подсказками было странным, особенно для этой страны. Америка любила иметь общего врага, это отвлекало людей от больших проблем. Что-то было не так в этом деле. — Имя? — Джордж.       Гул холодильника был слишком громким.       Эндрю интересовался, не связано ли возвращение Рико с внезапным движением вокруг старого дела Мясника. Он сказал, что познакомился со многими новыми людьми в тюрьме, некоторые из них очень вдохновляющие. Но это притянуто за уши. — Привет, один большой мокко фраппучино с миндальным молоком, пожалуйста. — 3,95       Но это был плохой день, и он должен был что-то придумать. Дни на его таблетках, когда его голова была в моменте, чувства восстанавливались каждые пять минут, были затеряны в прошлом.              — Имя?              — Энн.              Он остался с сувениром, эхом сладкого онемения. Его разум жаждал такого облегчения; его рациональная часть знала, что он не заслуживает того, чтобы так легко отделаться. Возможно, наркотики каким-то образом сломали его.              Гул холодильника был слишком громким.              — Привет, один колдбрю.              — 2,95              — Вот, держи.              Это был медленный день, раздражающе медленный. Аарон ушел с Кейтлин раньше, со словами: «особый случай», и «ты тоже должен был взять выходной, Эндрю». Это была глупая идея.              — Имя?              — Кристин, спасибо.              Нет ничего хуже, чем ничего не делать, ни о чем не думать. Придумывать свои собственные теории о Мяснике из Балтимора, делая кофе, звучало гораздо приятнее, чем делать это на диване.              — Большой, черный, без сахара.              — 2.10              По крайней мере, его руки были заняты, когда его мозг продолжал напоминать ему.              — Имя?              — Дрейк.              Гул холодильника был слишком громким.              Эндрю написал имя на стакане. Его руки выводили с точностью, черный маркер писал Д-Р-Е-Й-К без участия его разума. Почерк был не его, но он сделал свою работу.              Он собрал деньги той же рукой, положив их туда, где они должны были быть. Три одно долларовые купюры к другим одно долларовым купюрам. 90 центов для сдачи. Две монеты по двадцать пять, и четыре монеты по десять центов.              Рука, взявшая сдачу, была татуирована. В кассе осталось не так много десяти центовых монет, он должен был пополнить их раньше.              Развернуться спиной к остальной части зала было неудобно по какой-то причине. Он знал кофемашину, знал, как готовить черный кофе, это было самое простое и быстрое в их меню.              Гул холодильника был действительно громче обычного. Возможно, с ним что-то не так.              Дрейк переместился на другую сторону, и Эндрю чуть не замер с рукой на кнопке. Дрейк был клиентом. Он ждал свой кофе. Почему он так долго его делал?              Часы громко тикали, взад и вперёд, как кровать о стену.              А где Аарон?              При прикосновении кнопка издавала знакомый звук.              Точно, Аарон был с Кейтлин. Они пошли на их особенное свидание.              Эндрю смотрел, как кофе капает в стакан, черный и горький. Сначала в двух сильных ручьях, потом он стал ленивее, а потом просто капля за каплей.              Капли считали секунды лучше, чем часы. Дрейк пил черный кофе. У него были татуировки на руках.              Дрейк ждал свой кофе.              Надевание пластиковой крышки потребовало больше усилий, чем обычно. Он не хотел оборачиваться. Еще один клиент ждал в очереди, и Эндрю думал, что ему должно быть не все равно.              Казалось, ему было наплевать на важные вещи.              Прошлое тянуло его в одном направлении, а настоящее — в другом, и ему было все равно какой путь выиграет, ему хотелось смеяться сквозь тиканье часов, утопить гул холодильника своим собственным голосом. Дрейк стоял по ту сторону стойки.              Пришло время развернуться, и он повернулся. Он знал, как с этим работать, он доверял своему телу не подводить его в подобных ситуациях, у него было много практики. У него было много практики.              Он собирался это вынести. Но Аарон, где Аарон?              Напиток был поставлен на прилавок его рукой и взят татуированной. Эндрю сосредоточился на том, чтобы не стоять на месте.              Аарон должен был где-то быть. Они были вместе не так давно. Он ушел с кем-то.              С Дрейком?              Двери закрылись.              — Эндрю.              Да, это его имя. Кто-то его звал.              — Эндрю, ты меня слышишь?              Это был странный вопрос. Он слышал, иначе он бы не отреагировал на него. Он отреагировал на него? Он не знал, кто говорит. Голос звучал смутно знакомо.              Знакомое не означает безобидное, и у него были ножи. Дрейк все еще был там? Ножи подвели его во второй раз, или, возможно, он подвел их, кто же знал.              — Эндрю!              Эндрю сорвался на незнакомца, готовый сражаться, готовый атаковать, готовый сделать все что угодно. Но он не мог достать ножи, это было против правил. Он не должен был сопротивляться.              Это был не Дрейк. Это была лишь маленькая победа.              — Эндрю, — человек поднял руки вверх, показывая ладони, как будто он сдавался. — Я сделаю пять шагов назад, хорошо?              Он не принял слова, только движение. Человек отступал, слишком маленький, слишком худой, слишком рыжий, чтобы быть Дрейком.              Рыжие волосы, голубые глаза, очень знакомые. Не в плохом смысле, не совсем. У него были шрамы на лице. Был только один человек, который подходил под все критерии и знал имя Эндрю, кто-то очень сбивающий с толку.              Мог ли Эндрю доверять ему? Он был лжецом. Но если он был здесь, Дрейк не мог быть здесь, они никогда не встречались.              — Простите, мы закрыты, — сказал Нил где-то на заднем плане. Двери закрылись.              Нил никогда не встречался с Дрейком, потому что Дрейк был мёртв. А Дрейк был мёртв, потому что Аарон убил его.              Тик-так, тик-так, сказали часы. Холодильник гудел.              Аарон убил Дрейка.              Аарон.              А где был Аарон?              Дрейк взял свой кофе и вышел из кофейни, как давно это было? Две минуты назад? Больше. Как минимум час. Дрейк был быстрым, быстрым и сильным, он был морпехом, Эндрю знал это.              Аарон не мог сбежать или драться, поэтому Эндрю носил ножи, он должен был защитить его. У Аарона не было ножа. Эндрю должен был защищать его, заботиться о нем, никогда не позволять ему встречаться с Дрейком. Это было небезопасно для него. Они заключили сделку.              Нил что-то говорил, это было не важно.              — Позвони Аарону. Заставь его прийти сюда, — Эндрю был только наполовину осведомлен о своих словах. Но он должно быть сказал это вслух, потому что Нил ответил.              — У меня здесь нет телефона, и у меня нет его номера. Но ты можешь позвонить ему со своего?              — Нет.              — Хорошо. Тогда одолжи мне свой телефон, и я ему позвоню.              Руки Эндрю, которые делали кофе, писали имя и давали сдачу, не слушали его. У него был телефон в кармане. Он сохранил номер Аарона, хотя он и не был нужен. Его рука не двигалась.              — Эндрю, я подойду к тебе поближе, хорошо?              На это не было хорошего ответа. Не было смысла отвечать, но Нил ждал момента, когда ответ может изменить то, что он собирается сделать. Это никогда не меняло, никогда не меняло.              И это не изменит сейчас.              Прилавок и два метра ничего отделяли их друг от друга. Это было слишком близко. Это не было так опасно, как должно было быть. Может, он слишком оцепенел, чтобы что-то чувствовать. Кто-то кричал, но крик был приглушен подушкой.              — У тебя есть телефон?              Да, телефон был у него в заднем кармане. Он это уже сказал. Нил смотрел на него с нетерпением. Почему он все еще ждал ответа?              — Могу я прикоснуться к тебе?              Нет. Нет. Нет. Почему он не мог сказать нет? Такое чувство, что его рот был набит куском ткани, кляпом, слова были запрещены. Хотя он мог кричать сквозь кляп, Дрейк наслаждался этим.              — Могу ли я прикоснуться к тебе? — тот же вопрос снова. — Эндрю, могу ли я? Да или нет.              Нет, он не мог, никто не мог его трогать. Они обычно не спрашивали. Да или нет, да или нет?              Был только один правильный ответ, и он собирался сказать неправильный, он знал это.              — Нет, — Эндрю процедил сквозь зубы и приготовился к прикосновению.              Его не последовало. Нил его не трогал.              — Подними правую руку, — сказал он, вместо того, чтобы взять то, что он хотел.              Успокоенный разум Эндрю услышал приказ и немедленно подчинился; неповиновение не стоило того, что следовало за ним. Его тошнило от этого рефлекса, но ничего не оставалось, кроме как слушать. Тело не было его.              — Положи руку в карман, — продолжал Нил, его голос был лишен остроты, никаких чувств. Он вел себя так, как будто это был учебник, его голос был отстраненным, роботизированным. Это не было личным.              Это помогло.              Это помогло с чем? Почему Нил был там?              Холодильник все еще гудел, низко и раздражающе. Эндрю нашел телефон. Кому он собирался звонить? Никто не смог бы помочь, если бы Дрейк вернулся за ним.              — Достань телефон.              Эндрю достал. Где был Аарон?              — Положи его на стойку.              Эндрю это сделал. Он должен был позвонить Аарону, предупредить его, сказать ему бежать, чтобы он убирался. Дрейк вернулся из мертвых, и он собирался убить их обоих. Месть ему очень шла.              — Я собираюсь взять его.              Нил вытащил руку из кармана, хотя Эндрю не помнил, что видел, как он положил их туда. Он должен был сделать это в какой-то момент. Почему?              Они были одни в кофейне, люди тоже должны были уйти в какой-то момент.              Они были одни в кофейне, рыжеволосый забирал телефон Эндрю.              Они были одни в кофейне, только они двое.              Все было хорошо, у Эндрю были ножи. Другой парень не выглядел вооруженным.              — Тебе нужно его разблокировать, Эндрю.              Точно, у него был пароль на телефоне, чтобы незнакомцы не могли им воспользоваться.              — Разблокируй, чтобы я мог позвонить Аарону.              Они звонили Аарону? Эндрю был уверен, что Аарону было лучше держаться подальше. Если бы Дрейк увидел их вместе... Но его рука двигалась сама по себе, один палец разблокировал его телефон.              Рыжеволосый аккуратно взял его в руки, его движения продуманы. Он позволил Эндрю увидеть, что он делает на его телефоне. Это было странно.              Контакты.              Аарон.              Зеленая кнопка и звук телефона, пытающегося подключиться к другому телефону. Зачем он звонил Аарону?              Он звонил долгое время, смешиваясь со звуком часов и гулом холодильника. Кто-то должен был осмотреть его.              Аарон взял трубку.              — Что? — прозвучал голос Аарона, немного взволнованный, гораздо более злой. Почти испуганный, но пытающийся скрыть это. Он был в порядке, он был жив. Дрейк не добрался до него пока. Дрейк был там с Эндрю.              Аарону было нечего бояться, Эндрю обещал защитить его. Они должны были остаться вместе.              Они не были вместе сейчас. Но они должны были.              — Привет, приходи в Старбакс, — сказал рыжеволосый парень. — Как можно быстрее. Это Эндрю.              — Это Нил? — женский голос прошептал на заднем плане.              Нил. Да, это был Нил. Он не пытался дотронуться до него. Наверное, это было хорошо.              — Я буду там через пять минут. Клянусь, если ты с ним что-то сделал...              — Не трать свое дыхание на меня, просто приходи. Я справлюсь до тех пор.              Звонок был прерван.              Тик-так, тик-так, часы дали себя услышать, потому что Нил ничего не говорил. Он положил телефон, телефон Эндрю, на стойку, медленно. Как будто он не хотел спугнуть животное.              Он положил руки обратно в карманы и сделал несколько шагов назад. Эндрю был слишком осведомлен о каждом его движении, вдохе, выдохе.              Это было как затишье перед бурей, как когда кто-то говорит, что ничего не собирается делать, но все равно делает. Похоже, Нил не очень-то хотел говорить. Он наблюдал за ним, без хищного, грязного взгляда, который всегда был у Дрейка — как будто он сошел с ума от голода и Эндрю — идеальная жертва.              Нил лучше это скрывал.              Гул холодильника внезапно был приглушен, как будто он шел из-за стены, как и должно быть. Комната Эндрю была за стеной от кухни в доме Кэсси. По какой-то причине там не было кровати, но Дрейк любил импровизировать, прилавок подойдёт.              Звуки кожи о кожу, глубокие выдохи и тошнотворные стоны затопили разум Эндрю, он чувствовал знакомые руки на его запястьях, держащие его. Нил обещал не трогать его.              Ему нужно было переждать, всего один раз. И, может быть, еще один раз после этого. Он мог смириться с болью, оставить ее на потом. Теперь тело было не его. Он мог проигнорировать это до неизбежного разрушения, а затем осудить себя за то, что не смог дать отпор.              Это заняло целую жизнь, это заняло пять минут или всего одну — это не имело значения в целом. Дрейк ударил рукой о стойку, стену, кровать? Его мысли были туманными, и он хотел лишиться своих воспоминаний.              Но он все помнил, это было его проклятие.              — Эндрю, я здесь.              Почему Аарон был здесь? Двери не открывались и не закрывались. Он не должен был быть здесь, или он должен был? Эндрю позвонил кому-то, но это не его рука сделала работу. Предал ли он его, позвав в место, откуда обещал держать его как можно дальше?              — Все хорошо, я здесь, — сказал он, и он действительно был там. Он выглядел невредимым, но шрамы чаще всего прятались. Он выглядел невредимым, но Эндрю должен был убедиться в этом, посмотреть на него как следует, чтобы знать.              Он дотронулся до виска Аарона, и там не было крови. Не было крови, не было отпечатков пальцев на его запястьях, никаких других следов раны. Аарон не двигался. Он почему-то выглядел обеспокоенным.              И в ярости.               — Джостен, что случилось? — спросил он. Это звучало как обвинение, будто Нил как-то связан с чем-то важным, но Эндрю не мог понять с чем. Если Аарон был в порядке, почему все вели себя так странно?              — До меня был клиент. Его звали Дрейк.              Дрейк. Да, Дрейк был там.              — Убирайся.              — Хорошо.              — Убирайся прочь!              На выходе Кейтлин потащила Нила с собой, двое рыжеволосых, бегущие с места преступления. Одна была с Аароном, а другой почему? Но если Нил был здесь, Дрейк не мог. Они не встречались.              — Это их день рождения, — он слышал, как Кейтлин сказала перед тем, как закрылись двери после них. День рождения.              Люди говорили так, будто это важно, приемные братья Эндрю тоже так говорили.              Ему не нравились его подарки. Совсем нет. Но этот брат отличался от остальных, это был его близнец.              — Дрейк мертв, Эндрю, — сказал Аарон. — Он мертв, я убил его. Он больше не может тебя трогать.              Дрейк был мертв. Аарон убил его. Он больше не мог трогать Аарона.              — Все в порядке. Его больше нет. Его больше нет.              Эндрю все еще чувствовал призрачное прикосновение к запястьям, и он попытался сосредоточиться на гуле холодильника. Он уже не был таким громким.              — Он мёртв, — сказал Аарон, и Эндрю позволил ему повторить это столько раз, сколько было нужно.