Coffee & Lies

— Я спецагент Браунинг, это спецагент Таунс, мы ищем Нила Джостена.       Ну, это было определенно что-то новое.       Два клоуна в костюмах стояли прямо перед прилавком, значки мерцали с гораздо большей силой, чем тот кусок кожи и металла имел вообще права. У них была аура, как и у любого другого копа, «защищать и служить» запечатленные на их прямой осанке и в страусиных мозгах, без малейшего намека на понимание.       Они могли подождать, пока Эндрю закончит набирать соломинки. Это не был их счастливый день.       Рене начала взбивать молоко для несуществующего заказа, чтобы сделать как можно больше шума, при этом не слишком очевидно.              Полицейские все еще ждали, что с ними будут обращаться как с богами, ожидая страха и послушания. Но они были в Старбаксе, боги там имели жидкую форму и очень короткие жизни. Эндрю снова переставил соломинки.              Спецагент Браунинг прочистил горло от раздражения.              — Мы ищем Нила Джостена, — сказал он, как заезженная пластинка, конечно же, ничего не добившись. — Отказ от сотрудничества карается по закону.              Закон был нелепой угрозой перед лицом двух убийц — тех, кому это сошло с рук. Но Рене решила вмешаться, чтобы исполнить свой долг перед Иисусом. И, возможно, чтобы заставить агентов отступить быстрее; подвиг, который редко достигается тишиной.              Рене остановилась.              — И вы нашли его? — спросила она сладко, идеальная картинка желания помочь. Её слова имели грань, подтекст, который Агенты полностью проигнорировали.              — Мы бы не спрашивали вас, если бы нашли. Сейчас не время для шуток, леди.              — Если вы не нашли его здесь, возможно, вам стоит поискать в других местах, агенты, — ответила Рене. — Вы можете осмотреть подсобку и туалет персонала, если хотите, но я уверена, что там никто не прячется.              — Это — законное расследование!              Рене улыбнулась. Эндрю молчал, глядя на агента Таунс. Он выглядел более умным, чем его партнер, или, может быть, так казалось, потому что он не открывал свой рот.              — А это Старбакс, к нам приходит много клиентов. Было бы невозможно запомнить имя каждого человека, заказывающего напиток.              Агент Браунинг снова начал говорить глупости, но агент Таунс прервал его, прежде чем он смог сформировать слова.              — Что насчет тебя, парень? Ты видел Нила Джостена? — спросил он, пытаясь быть дружелюбным и открытым, стандартная стратегия хорошего и плохого копа. Но у него не получилось — оба были плохими. Эндрю отнял очки, которые Таунс получил за молчание.              Разговор с копами было последнее, что Эндрю хотел делать, поэтому он остановился на пустом взгляде, чтобы донести свою точку зрения. Он не говорил. Ему было все равно.              — Вы даже не спросите, чего мы хотим от него? — попытался агент Таунс, когда он не смог вынести тишину. Перспектива того, что агент обнародует информацию о ком-либо, без предварительного приказа, была смехотворной, и тот факт, что коп Таунс думал, что они ему поверят, был сумасшедшим.              У Эндрю даже не было соблазна узнать такую правду, это было слишком легко, без острых ощущений игры. Получестный ответ выигранный у Нила перевесил тысячу фактов, полученных бесплатно от тысяч спецагентов.              — Разве не запрещено говорить это незнакомцам? — спросила Рене невинно, ударив их по яйцам тем же законом, который они якобы соблюдают. — В конце концов, это законное расследование. Кажется, оно должно быть важным.              Агент Браунинг так глубоко вздохнул, что последние молекулы кислорода должны были покинуть его мозг с таким выдохом.              — Слушай, я дам тебе свою визитку, и если какой-нибудь Нил придёт заказать его тройной фраппучино, или что там у вас тут продаётся, звони мне. Понятно? — он оставил визитку на стойке, одинокий кусок бумаги, который пытался выглядеть более важным, чем на самом деле.              Несколько слов, несколько чисел, и все же Браунинг вел себя так, как будто она была священна. Может быть для него. Какая печальная жизнь.              Ни Рене, ни Эндрю не сделали никаких движений, чтобы взять ее.              — Это все, Агенты? Вы уверены, что не хотите кофе? — Рене замаскировала ультиматум в приятные слова и добродушное предложение, просто девушка, выполняющая свою работу. Её улыбка проникла в её тон, и Эндрю знал, что она скучала по их ножам.              — Это срочно, — сказал агент Таунс, может быть, он почувствовал запах опасности, а может и нет. — Позвоните, если увидите его. Рыжие волосы, голубые глаза, немного выше, чем твой молчаливый коллега. Его невозможно не заметить.              Рене ответила улыбкой, которая могла сказать что угодно, оставив ее открытой для интерпретации.              Рыжие волосы, голубые глаза, сказал коп. Рыжие волосы и голубые глаза, комбинация, которой не было у Нила в начале года. Что-то из его прошлого охотилось за ним, ведя копов к порогу Эндрю, неожиданно, нежелательно.              Я устрою тебе ад, — сказал Рико Луи, как будто он был мультяшным злодеем без капли оригинальности. Это могла быть простая угроза, что-то, что загнанные в угол сказали бы, чтобы вернуть немного своего достоинства, обещание возместить убытки.              Это больше не казалось так. Луи не отреагировал на это, кроме как кучи матов, это не было важно в тот момент. Но, может быть, это было ключевое предложение, которым они обменялись, может быть, это был переломный момент.              И все же единственное, что изменилось в промежутке между Генри и Себастьяном, это открытие дела Мясника.              — Это его дело, — сказала Рене, когда закрылись двери после агентов.              — Уже нет, — ответил Эндрю. Это могло начаться как дело Нила. Но теперь они были вовлечены. Вопрос был в том, какую сторону они выберут?              — Он будет еще большей проблемой, чем я думал.              — Он был проблемой с самого начала.              Но теперь она удвоилась, утроилась. Себастьян больше не играл, а если и играл, то выбрал опасную стратегию.              Рене кинула Эндрю знающий взгляд.              — Нил спросил меня, не пара ли мы, — сказала она, немного сменив тему. — Я сказала, что нет.              — Хм, — Эндрю ответил бессмысленно. Он не ожидал от нее ничего другого. Она была слишком праведна, чтобы раскрывать секреты других людей, и их слишком часто спрашивали об их несуществующем романе. В основном люди без глаз, без ушей и, возможно, без здравого смысла.              Жаль, что Нил принадлежал к этой группе людей.              — Мы могли бы направить его в «Хэппи Бин» до конца его задания, — добавила Рене. — Не похоже, что он должен оставаться в одном месте все время. И у них отличная корица.              Это была неплохая идея. И все же оставить загадку неразрешенной прямо перед финишем, звучало непривлекательно. Работа в Старбаксе была скучной с самого начала. Он мог бы повеселиться еще пару смен, прежде чем вернуться к старой, отупляющей рутине.              — Посмотрим, что будет, — ответил он.              Им не пришлось долго ждать.

***

             — Черный, большой, немного молока, три с половиной ложки сахара. Быстрее.              Нил снова решил стать засранцем, что было не редкостью. Это гнев, который сбил Эндрю с толку. Тот гнев, с которым Эндрю был знаком лично.              — Зовут Итан, — продолжил он, даже без просьбы. — Не пялься на меня, у меня нет на это времени, и у тебя тоже не должно его быть.              Гнев, разрушающий и нападающий, знакомая комбинация. Он не был направлен на внешний мир, нет, но он просачивался через края Нила, причиняя боль тем, кто стоял достаточно близко.              И очевидно, Эндрю стоял достаточно близко.              Было легче справиться с гневом, чем с манипуляциями. Две разные казни; похожий результат. Нил отталкивал людей от себя всем оружием, которое он мог использовать в свою пользу.              Или пользу кого-то другого?              За ним охотились спецагенты, и Нил, кажется, старался отстраниться от людей, которых он знал. Ни Дэн, ни Элисон не пришли с Нилом, чтобы удержать его на поводке, как они сделали с Оливером и Джеймсом.              Никто не мешал Себастьяну высказывать его мнение, скучающее, но вскрывающее воспоминания, как оголенные провода. Как будто он боролся за выживание в цепях, которые выковал сам. Ему не нужно было упоминать Дрейка, он ничего не мог этим добиться — ничего, кроме недоверия, обиды.              Это была правда в капкане. Это почти сработало.              Себастьян планировал избавиться от Эндрю, чтобы заставить его отступить. Сегодня агенты искали Нила, и это было смешное совпадение.              — Ты не пьешь кофе с сахаром, — сказал Эндрю по-немецки, выбирая язык, выбирая оружие. Он решил надавить, копнуть глубже под очевидным гневом, в поисках источника.              — Я уверен, что пью с сахаром сегодня, — ответил ему Итан, его слова просчитаны и остры. — Я могу делать все, что захочу. И я хочу черный, большой, немного молока, три с половиной ложки сахара.              — Правда? У нас такой выбор десертов, но ты никогда не заказывал печенье с напитком. Твой Нил виднеется, Итан, и он не любит сладкое, — Эндрю толкал, голос ровный и не заинтересованный.              — Но твой бариста исчезает, Эндрю, — Итан выкрикнул его имя, как будто это был мат, похуже чем блять, самая оскорбительная вещь, которую он мог придумать. Это было вызвано гневом и отчаянием проигравшего. — Где обслуживание, за которое я плачу?              — Твои деньги стоят столько же, сколько и твое притворство. И, честно говоря, это не так много. За тобой гонятся, но единственное, что ты можешь сделать, это нацепить другой цвет волос и линзы, возможно, по-другому отреагируешь на простой вопрос.              Итан соединил свои губы в тонкую линию, гнев горел в его глазах.              — Я пришел сюда за кофе, а не за психоанализом, — он уклонился от темы с элегантностью быка.              — Ты же не думал, что я не замечу, правда? — Эндрю не отпустил его так легко. У него были вопросы, даже если он не находился на крыше. — Ты или тупее, чем я думал, или настолько самовлюбленный, что ты не видишь, что перед тобой. Маски на твоем лице могут покрывать только тебя.              — Знаешь что? Нахуй тебя, и твое мнение.              — О нет, посмотри на мое оскорбленное лицо, — Эндрю указал на свое безэмоциональное выражение. — В прошлый раз ты пытался сделать мне больно на крыше, но у тебя не было арсенала. Я уверен, что Себастьян сделал все, что мог, но это была жалкая попытка.              — Мне все равно! — Нил закричал, эхо слов Себастьяна. Разные во всех смыслах.              — Я вижу тебя насквозь, Нил. Ты отталкиваешь людей, даже твой обычный эскорт не здесь, когда ты ведешь себя как мудак. Какое совпадение, что спецагенты искали тебя сегодня.              Это вызвало минутное молчание, возмущенное, не удивленное. Это доказало теорию Эндрю.              — Спецагент Браунинг и спецагент Таунс, напоминают кого-то? — Эндрю воспользовался моментом, не позволив Итану прервать его. — «Больше не бегу» — говорит он. Я отчетливо помню, как ты сказал мне, что твой отец мертв.              Технически, он не говорил этого прямо, но это подразумевалось. Несколько раз. Кем бы ни был отец Нила, теперь он существовал только как проблема прошлого.              — А мой отец звучит как специальный агент? Законное расследование? — Итан нашел свой язык, плюя первое, что пришло ему в голову.              — Мне кажется, что он мёртв, — заявил Эндрю без колебаний. — Есть другие люди, которые идут за тобой, по какой-то причине. И они офицеры в претенциозных костюмах и с блестящими значками. Интересно, какие преступления ты совершил под другими именами.              — Это сильно выходит за рамки твоей зарплаты.              — Все о тебе вне моей зарплаты. Эти 15 долларов в час не стоят того дерьма, которое ты привёз сюда, Нил. Но теперь за тобой следят спецагенты, и ты привел их прямо в это кафе. Может, тебе стоило давать мне больше чаевых.              — Я никогда не просил тебя взаимодействовать со мной.              — Мы никогда раньше не общались, не так ли, Итан? — Эндрю бросил ему в лицо имя, под которым он якобы был здесь, намеренно игнорируя вопрос. Он был вознагражден большим гневом. — Позади тебя целая череда трупов, независимо от того, какое имя ты решишь присвоить своему лицу.              — Это точно не твое дело.              — Твоя мать мертва, твой отец мертв, все люди, которых ты знаешь, станут лишь далекими воспоминаниями, когда ты переедешь в другой город. Бедный Мэтт, бедная Дэн, бедная Элисон, они так старались дружить с тобой. Но лучше пусть они будут обижены, чем мертвы, я прав?              Итан искал ответ, с нахмуренным лицом. Было приятно, приятно отплатить Себастьяну такими же синяками. И они попали туда, где было больно, но этого было недостаточно, огонь нуждался в большем топливе.              — Беги, кролик, беги отсюда, потому что это то, что ты делаешь лучше всего.              Похоже, это была последняя капля. Гнев Итана был всепоглощающим, с горящими глазами, полностью направленными на Эндрю.              — Знаешь что? Соси мой хуй! — Итан закричал на английском, возвращая ссору к публике, бесстыдным слушателям, которые даже не пытались скрыть свой интерес.              — Хорошо, — Эндрю отреагировал раньше, чем он мог подумать об этом лучше.              В кофейне внезапно воцарилась тишина. Как когда один человек говорит что-то неуместное, в то время как по какой-то причине все другие разговоры заглушаются. Эндрю почувствовал как Рене пыталась не подавиться своим смехом, пока она отчаянно мыла кофеварку.              Один человек за столом вдохнул свой напиток и устроил беспорядок на полу.              Весь Старбакс был их аудиторией — было что-то в немецком языке, что заставляло людей ждать ссору каждую секунду, следовательно, интересное зрелище.              Эндрю не мог ни о чем жалеть. Он крепко держал взгляд Итана, заставляя его что-то с этим делать, стоя гордо под тяжестью своих собственных слов.              Было ещё три персонажа, ещё три встречи, и Эндрю надоело притворяться, что присутствие Нила ничего не делало с ним. Концовка была определённой, неизбежное столкновение — и он не из тех, кто жалеет о случившемся.              Итан, не в первый раз, выглядел так, будто ему нечего сказать. Никаких ругательств, никаких резких замечаний, это выглядело так, будто его мозг замерз в середине размышлений. Если бы он мог сделать такое упражнение раньше. Его лицо было нечитаемым, лишенным эмоций, положительных или отрицательных. Гнев, который жил в нем, на короткое время исчез, но вернулся более сильным и ярким. Ему понадобилась еще минута, чтобы собраться с силами, и выбежать из магазина, двери захлопнулись слишком сильно, слишком много ярости.              Забавно, как одно слово могло вызвать такую реакцию у Итана, того, кто не играл ни за какую команду. Ему это шло. Это было полностью в стиле его персонажа, выбежать из комнаты, когда разговор обернулся против него, убегая, как злая курица со сцены.              Но это не было настолько удивительным, чтобы разбить его маску, чтобы добраться до Нила, похороненного где-то под всей этой яростью. Это был позор, упущенная возможность. Осталось всего три роли, и обратный отсчет не показал никаких признаков остановки.              Обратный отсчет до чего?              До нуля. До конца шоу, до аплодисментов, до Нила Джостена. Актера без масок и аккуратно подобранной одежды, без макияжа. Но кем он был без сценария?              — Вперёд, — Рене посмотрела на него с пониманием. — Я справлюсь.              Не было ничего, что нужно было бы понять. Он ненавидел его. Он ненавидел Итана, ненавидел Себастьяна, ненавидел то, каким непостоянным он был. Абсолютно и до глубины души. Было бы проще игнорировать его с самого начала.              Но теперь его заманили, привлекли к выступлению. Не только привлекли, он стал частью пьесы в процессе. Там был кофе, разлитый на пол, и рядом с ним излитые чувства. Которые никуда не вели.              Эндрю спокойно вышел, оставив Рене, кофе, запах сгоревших кофейных зерен позади себя, не сказав ни слова. На улице было ветрено.              Он ненавидел Нила, и все же он хотел понять его больше, чем презирал его. Это было забавно. Это было тревожно.              Его ступеньки вели к лестнице, вверх и вверх по крыше, через двери — ключи, зажигалка и пачка сигарет, которые были его единственной компанией. Крыша была серой и пустой, падение смертельно. Итан не ждал там.              Он сидел на краю и адреналин циркулировал в его венах задолго до того, как он посмотрел вниз, иррациональный страх оседал в его теле, как если бы он всегда был там. Может и так. Высоты не были для него, и все же он, казалось, искал эти запретные места.              Было ветрено, и Эндрю защитил пламя рукой.